***
Мы с Майклом ездили по церемониям, где ему вручали награды, имеющие тот же смысл, что и наши номинации на Оскар: музыка, грим, костюмы, художники, эффекты. Каждый раз Майкл брал меня с собой на сцену, принимал награду, говорил речь в благодарность, а потом позировал для прессы вместе со мной. Он всегда хотел иметь меня рядом. Это очень грело мне душу. На всех интервью Майкл рассказывал, что именно я одним осенним днем предложила ему задуматься о фильме. После этого рассказа Тим Бертон моментально вписался в круг тех, кто резко сменил свое отношение к Майклу с нейтрального на крайне положительное. Еще бы! Майкл же рассказал, что мне понравился мультик Бертона, что именно после просмотра этого мультика я предложила Майклу сделать фильм на хэллоуинскую тематику. Стоило Майклу это сказать, как у публики снова возрос интерес к той картине, и все стали дальше смотреть, что делает Бертон сейчас. В Голливуде поняли, что с Майклом надо дружить: если его армия фанатов может кого-то приподнять, то и опустить она сможет очень легко. Оставался только сам Оскар. Учитывая успехи фильма вплоть до этого момента, все склонялись к тому, что и эта золотая статуэтка пополнит шкафы Майкла с наградами. Майкл весь день до этой премии ходил в эйфорийном состоянии, чуть что, срываясь на приставания ко мне. Когда в нем столько энергии, ему непременно нужно с ней что-то делать. Когда мы приехали на церемонию, оказалось, что мы были там с самой большой поддержкой. Фанаты Майкла действительно очень активные: куда Майкл, туда и они. Кто-то даже крикнул ему, что у него одна из самых очаровательных спутниц за всю историю этой премии. Майкл помахал этому молодому человеку и поцеловал мне руку. Мне мое платье очень понравилось, а Майклу оно настолько запало в душу, что Майкл Буш сделал ему три наряда, прежде чем Майкл согласился, что теперь он достойно выглядит, чтобы сопровождать такую красоту, как я. Я всегда очень радовалась, когда Майкл так обо мне говорил и относился с такой нежностью. Не скрою, мое платье было не самым ангельским. Оно было золотым и в пол, а сзади был не длинный, но заметный шлейф. Лиф очень хорошо поддерживал мне грудь, но не имел декольте, наглухо закрывая мне всё вплоть до шеи. Вместо открытой груди у платья напрочь не было спины, а сбоку на юбке был высокий разрез. Когда репортеры подошли к Майклу и ко мне, притянув еще и Дайану Росс, они первым делом спросили про мое платье. Дайана с улыбкой меня оглядела, ответила: — Не знаю, что решила киноакадемия по поводу фильма Майкла, но одна награда, очень похожая своим золотом на Оскар, уже у Майкла в руках. Майкл поблагодарил ее за такие теплые слова, и мы двинулись дальше. Мы оба были в очень хорошем настроении, поэтому подарили фотографам еще кучу кадров, продемонстрировав все возможности моего платья. Наконец, мы дошли до зала. Началась часть с основными наградами для фильмов, сценариев и актеров, а потом подошел черед наших номинаций, и первая же награда за лучшую музыку к фильму ушла Майклу. Майкл послушал Катю из Москвы, посоветовавшую ему адаптировать свою музыку под оркестр, и написал всю музыку к фильму сам. Вот от и до, а не только свои песни, поэтому эта статуэтка ушла ему заслуженно. Майкл вышел на сцену со мной и поблагодарил всех-всех-всех, включая Катю, которая сподвигла его на этот композиторский подвиг. Далее мы сели, но ненадолго: объявили номинацию «Лучшая песня к фильму», я взяла Майкла за руку под столом, чуть сжала и прислушалась к тому, что говорил ведущий. Он всё нагнетал интригу и нагнетал, понимая, что огромная часть зрителей ждет именно эту номинацию, а потом выдал победителя: — Майкл Джексон! Я услышала это и больше ни на чем не могла сконцентрироваться. Майкл встал, сразу помог подняться и мне, провел нас на сцену, получил награду и подошел к трибуне, с которой выражают благодарность. Меня он взял с собой и крепко держал одной рукой свою награду, а второй — мою руку. Фанаты в зале визжали и скандировали: «Майкл лучше всех!». Майкл поблагодарил всех по своей традиции: начал с Бога, продолжил командой и фанатами, а закончил тем, что поблагодарил меня: — Если бы не моя любимая дорогая жена Анжела, этот фильм не вышел бы в свет таким, как он в итоге получился, — Майкл поцеловал мне руку, взял за талию, прижав к себе, — именно ее поддержка, понимание, доверие и любовь позволили мне совершить такой прорыв в карьере. Спасибо, моя любимая, — я повернулась к нему, а он нежно поцеловал меня в губы, заставив весь зал аплодировать в поддержку. Он с улыбкой отстранился, но рукой всё так же прижимал к себе за талию, снова поблагодарил команду и фанатов, после чего мы вернулись в зал, а потом с счастьем смотрели, как остальные статуэтки за визуальные эффекты, грим и костюмы отдают команде Майкла. На сцене они плакали от радости и благодарили Майкла за его руководство. Нам с ним было очень приятно слышать от них такие теплые слова, но я видела, что куда больше Майкл рад двум своим статуэткам и интересуется он уже не происходящим в зале, а мной: я то и дело ловила его взгляды на своей открытой спине или высоком разрезе, а пару раз он даже прошелся пальцами мне по позвоночнику, заставив судорожно выдохнуть. Я же тоже хочу его, когда он так делает! К концу вечера появилось новое понятие «Парадокс Майкла Джексона»: фильм взял восемь статуэток. Все уже говорили, что у него какой-то фетиш на это число: Триллер взял восемь Грэмми, а фильм — Оскаров. В тот день я была неимоверно горда за своего мужа. Я всегда им горжусь, но в такие дни, когда он со всем достоинством берет свои заслуженные награды, тем более. Майкл едва дотерпел до дома. Это был первый раз, когда он стал активно целовать меня и приставать прямо в машине, отгородив нас от водителя и Серого специальной шторкой. Я пыталась его как-то вразумить, но Майкл нагло залез ко мне в трусики через разрез в юбке, и я сдалась. Он мой муж, в конце концов, мне нечего стесняться. Мы же просто целуемся и тихо пристаем друг к другу, а не вовсю занимаемся любовью на заднем сидении машины. Вот дома Майкл уже не сдерживался. Единственное, на что его хватило, так это на то, чтобы аккуратно снять с меня мое платье, повесить его, а потом, справедливо решив, что предварительные ласки у нас начались еще под дороге в машине, сразу перешел к делу и вошел в меня одним сильным толчком. Я застонала, а он уперся лбом мне в шею, обнял так, что я едва могла под ним шевельнуться, и стал в свое удовольствие вбивать меня в кровать. Его удовольствие тем выше, чем жестче и размашистее он двигается, а мое прямо зависит от тех же факторов, поэтому я даже не пыталась его останавливать или просить делать что-то иначе: мне и так было нереально хорошо. Обычно же он хоть как-то держит себя в руках, боясь сделать мне больно, а в ту ночь я едва не сорвала голос, отвечая на его движения. — Ты же понимаешь, что благодаря тебе у меня сейчас на полке стоит аж два Оскара? — Спросил он, когда мы уже уставшие лежали на измятой постели. — Да, — я засмеялась, — я очень рада за тебя. — Спасибо, — Майкл лег на меня, — Энджи, тот день, когда мы встретились в Москве, изменил всю мою жизнь. Спасибо, милая. Спасибо за тебя, за твою любовь, за твою нежность, веру в меня. Спасибо за трех ангелов, спасибо за всё, любовь моя. — Я очень тебя люблю, — сказала я, прикусив губу и покрутив его кудряшку. — Спасибо тебе за тебя, за твою любовь, твое доверие, твою защиту, твою помощь, — я поцеловала его в губы, — спасибо за трех ангелов. Спасибо за всё, мой любимый, мой единственный, мой самый лучший. Майкл выдохнул, лег, вжав меня в себя, и мы сладко заснули. Нам даже не помешало то, что кровать была измята вдоль и поперек. Утром все газеты трубили об успехе Майкла. Конечно, написали про актеров и лучшие фильмы, которые получили главные награды, но про них всем хватило нескольких предложений, а вот Майклу посвятили целые развороты. Там было всё: наши фотки с ковровой дорожки, наши фотки в зале, на сцене при получении наград, наш поцелуй, потом снова кадры из зала, но уже при наблюдении за командой Майкла, пока те получали свои статуэтки. Поразмыслив, Майкл решил, что было бы неплохо дополнительно сократить количество альбомов, которые он «должен» СОНИ, и выпустил саундтрек к фильму в виде альбома под названием «Ghosts». На всеобщее удивление, этот альбом, изначально выпущенный «ради галочки» поднялся по уровням продаж аж до «Dangerous», и команда Майкла уже мысленно прикидывала, может ли он претендовать на что-то на следующей церемонии Грэмми. Пока никак не утихала работа над дальнейшим продвижением «Ghosts», Майкл вовсю занимался альбомом «Scream». Он и так был почти что готов, но требовал последние поправки. Пока Майкл занимался этими последними штрихами, я утвердила расписание концертов в туре, а также дала Аэрофлоту заказ на особенный самолет с большой грузоподъемностью и ливреей, подходящей по дизайну к альбому. Майкл же окончательно утвердил дизайн дисков: одна сторона будет белоснежной с черной надписью «Scream», а другая, наоборот, черной с белой надписью. Помимо этих дел я не забывала заниматься изучением китайского и Москвой. Иногда мне казалось, что моя голова на грани лопнуть, но в итоге я брала себя в руки, крепче сцепляла зубы и с утроенным рвением занималась документами в те редкие моменты, пока не была занята растущими детьми. Так, я действительно смогла реализовать схему с Большим театром, попутно установив там нормальное управление и финансирование. Это обошлось в копейку, но я понимала, что занимаюсь этим не ради наживы, а ради Большого Театра, и щедро выписывала всё новые расходы. Отдельно я читала отчеты Анатолия по вопросам открытия первых магазинов сети «Березка» в Москве и Питере, особенно мне хотелось успеть с открытием к релизу альбома Майкла, ведь так мы могли бы организовать реальные точки продаж дисков без перекупщиков не только в том магазинчике в ГУМ-е. За всей суматохой мы не заметили, как снова наступило лето. Наши малютки уже праздновали свой второй день рождения. С учетом того, что в Америке мы так и не нашли себе достойную компанию для дружбы, мы вернулись в Москву и организовали там большой праздник, на который пригласили всех наших друзей с детьми, а также моих коллег по бизнесу с их детьми. На всю эту компанию набралось лишь пятеро малышей возраста наших с Майклом малюток, но и это уже счастье. К тому же в таком маленьком возрасте дети еще не могут дружить, потому что не до конца осознают это чувство, а в дальнейшем и пятеро одногодок будет достаточно. Хотя бы на первое время. В очередной раз мне удалось вывести из себя нашу творческую элиту: на день рождения детей я не пригласила никого кроме своих людей из Останкино, анимационной студии и Большого. Федор Кириллович из управления ОРТ даже думал отговорить меня от такого незатейливого объявления войны артистам, но я решила, что не сойду со своего курса и буду и дальше показывать этим «артистам» их место. Мой день рождения я, к большому сожалению, провела в Москве без Майкла: у него случилось ЧП на финальной стадии производства альбома, и ему пришлось экстренно улететь в Калифорнию для перезаписи двух треков. Я не делала вида обиженной женщины, потому что понимала, что выхода у Майкла действительно не было: ему нужно поехать, а не он сам решил прогулять мой день рождения. В итоге я ограничилась маленьким застольем для своих друзей в нашей московской квартире, а на следующий день поехала инспектировать помещения под первый филиал новой торговой сети. Меня очень порадовало общее состояние людей. Пока у многих не было совершенно никакой работы, я смогла организовать рабочие места и выдать приемлемую зарплату, и это дало свои плоды. Люди действительно старались сделать работу качественно. Пройдя огромное помещение магазина и поняв, что ремонт выполнен очень хорошо не только на видных местах, я решила, что непременно поучаствую в обеспечении ремонтной бригады новой работой. Уж не знаю, как и где я им ее найду, но сделаю для этого всё от меня зависящее. Помимо того, что я оценила сам ремонт, я придирчиво оглядела и завезенную мебель. Я с самого начала решила делать магазины в футуристическом стиле и выбрала в качестве материалов пластики сдержанных цветов или цветов самой сети, а также сделала упор на ровные ряды и максимальное самообслуживание. Помня о том опыте, что случился у американцев на Брайтон Бич с приездом туда наших «инакомыслящих», я сразу же понаставила по магазину камер видеонаблюдения, а у входа установила множество ящиков для хранения вещей. Вдобавок к этому у входа так же был установлен пункт для сдачи тары, на котором на фоне березки сотрудниками анимационной студии был нарисован мишка, накалывающий на гарпун пластиковую бутылку, плывшую по реке. С учетом того, что в дальнейшем я хотела позиционировать эту сеть магазинов как наиболее «экологичную» (такую фиг подвинешь или закроешь, чтобы не вызвать криков защитников природы, особенно проплаченных), я решила, что будет полезным хотя бы так заставить людей делить мусор: пусть приносят и пластик, и стекло, и металл, и бумагу. Пластик утилизируем (к одному заводу уже пристраивается соответствующий цех), стекло используем, металл сдадим на лом, а бумагу пустим на производство «грязной» вторичной бумаги. И такая, как оказалось, бывает нужна и действительно производится. Рентабельна эта система или нет, конечно, хороший вопрос, но по моим подсчетам убытки от нее для наших денег будут несущественными. Я очень переживала, понимая, что по инерции хочу действовать как при СССР, запуская правильное, но невыгодное нечто, но не видела иного выхода в сложившейся ситуации. Как бы то ни было, проблема мусора в такой крупной стране как Россия может встать очень остро, и будет хорошо, если россияне хоть как-то задумаются о том, чтобы аккуратнее относиться к стеклянной и металлической таре, а также к бумаге и тем более к пластикам. Хотели жить по-европейски? Вот, я привезла вам одно из главных «ноу-хау», присыпав для пущей убедительности опытом СССР: наш магазин в качестве кульков предлагает и знаменитые неубиваемые авоськи, и кульки-сумки из плотного полимера, дабы хотя бы тонких порванных целлофановых кульков по стране меньше летало. Обо всём этом я думала, пока ходила по едва ли не бескрайним просторам пустых полок, которые вот-вот заполнятся продуктами и товарами. Как никогда я была рада тому, что в моей жизни когда-то появился Анатолий. Без него у меня не получилось бы создать подобный магазин даже при деньгах Майкла, ведь мне приходилось бы за каждую мелочь отплачивать невероятный откат производителю, который сам с большой вероятностью ничего и не производил, а закупал у третьей стороны. Сейчас, напротив, у нас образовалась очень удобная сеть, в которую входят и полимерные заводы, и производители стекла, и экспортеры круп с юга страны, и владельцы молочных ферм, и даже Пепси. Если всё пойдет так и в дальнейшем, то магазинам нашей сети будет очень легко вклиниваться в любой город вне зависимости от наличия конкурентов. Как говорится, если рядом есть две пекарни, и в одну из них муку и масло по утрам поставляют бесплатно, то вторая рано или поздно прогорит. По нашему с Майклом уговору я должна была дождаться открытия магазина, перерезать ленточку, а затем вернуться в Америку, чтобы успеть к релизу его альбома. В день открытия я появилась перед магазином с главными акционерами компании, и мы вместе торжественно перерезали бело-сине-зеленую ленточку. Камеры сразу нащелкали снимков, и мы прошли вглубь магазина. Я специально оставила в камере хранения свою сумку, чтобы и это тоже сфотографировали. Надо приучать людей оставлять там даже объемные женские сумки, особенно с учетом того, что на входе постоянно дежурят охранники: сумкам ничего не грозит. Когда же я со своими коллегами оказалась внутри, я не смогла сдержать радостной улыбки. Я уже не помнила, когда я в последний раз видела такие полные прилавки в Москве с тех пор, как появился Горбачев. Разумеется, что товары были обыкновенными, не было трех сотен сортов риса или итальянских макарон особой закрутки, но было то, что может помочь любому человеку прийти домой не с пустыми руками и не остаться голодным. Был даже особенно вкусный свежий хлеб, поставленный со вновь заработавшего завода одного моего нового коллеги по бизнесу, которого Анатолий нашел буквально за полтора месяца до открытия магазина. Мы с акционерами прошлись по магазину с тележками, по пути набирая более-менее стандартный набор продуктов, подошли к кассам, рассчитались, специально дав камерам зафиксировать итоговую сумму, а на выходе отдали купленное собравшимся там людям в качестве маленького подарка. Телевизионщики засняли всё, что им было нужно, и ушли делать кадры с первыми посетителями магазина, а корреспондент «ОРТ» взял у меня и моих товарищей маленькое интервью, задав помимо прочего и все вопросы, что я заранее ему написала. Мне было важно озвучить некоторые моменты вроде новых филиалов по России и особенностей нашей сети, поэтому я решила, что сподручнее будет не полагаться на память журналиста, а заранее написать ему список того, что он обязательно должен спросить. Открытие прошло замечательно, и я с малышами вернулась к Майклу в Америку. Там меня ждал другой бизнес, и я попыталась сходу переключиться с дел российских на дела американские. Помимо самого релиза альбома, мне нужно было заняться проверкой готовности мерча, пунктов продажи билетов на концерты и, разумеется, состоянием судна от Аэрофлота. За месяц до релиза «Scream» мы с Майклом начали заигрывать с фанатами через новый мерч. Они сразу же поняли, что к чему, и с нетерпением ждали первый полноценный музыкальный альбом, который выйдет после тех ужасных судебных разбирательств. Всё-таки предыдущий «Ghosts» был по большей части саундтреком к одноименному фильму, а не альбомом, и фанаты ждали от Майкла новую музыку, в которой он расскажет что-то новенькое. Это был один из самых сложных месяцев в моей жизни. Иногда мне хотелось просто посидеть в одиночестве, чтобы никого не видеть и не слышать, но у меня не было такой возможности. Помимо того, что я каждую секунду проводила с тремя малышами, я изучала китайский, проверяла и перепроверяла готовность холдинга Майкла к релизу альбома и началу тура, держала связь с Аэрофлотом, пыталась как можно четче контролировать то, что пытались пропихнуть в эфир «ОРТ», и постоянно проглядывала вещательную сетку «ОРТ. Дети», а вдобавок не забывала про Большой Театр и свое самое молодое детище — сеть магазинов. За прошедшее время мы расширились с одного московского рабочего филиала до десяти крупных магазинов по всей России от Питера до Екатеринбурга и планировали наращивать это количество. Если бы не мой верный Ларри в холдинге Майкла, а также всевидящий и всезнающий Анатолий в Москве, бравшие на себя до семидесяти процентов контроля, я в один день просто слегла бы с нервным истощением. В день релиза «Scream» по телеканалам транслировали кадры с улиц, на которых очередь к музыкальным магазинам выстраивалась в несколько десятков метров. Подобное наблюдалось не только в Штатах, но и в Европе, Азии, Южной Америке и в России. Как оказалось, моя идея с сетью магазинов работала очень хорошо: люди откликнулись на предложение множества товаров по маленьким ценам, и очень многие решили купить себе оригинальный диск Майкла, чтобы слушать его по-человечески, а не в перезаписи с исковерканными фрагментами. Я лично занялась вопросом дополнительного снижения цен на диски в России, и это возымело должный эффект: людям легче было купить официальный диск, а не искать перекупщиков или заслуживающие доверия пиратские копии. К тому же я завезла столько дисков, чтобы у перекупщиков не было даже шанса скупить все и выставлять потом народу свои цены. Продажи росли как на дрожжах, а большинство клипов пускали в ротацию по всем музыкальным каналам. «Большинство», но не все. Узнали мы об этом по чистой случайности. Одним прекрасным вечером я говорила с Машей по телефону, и она поделилась мнением москвичей по поводу альбома. Выходило, что очень многих впечатлили, если не поразили и не напрягли, «Earth Song» и «Stranger in Moscow». Я предполагала, что так оно и будет, но меня удивляло то, что в тех же Штатах интереса к этим песням практически не наблюдалось, хотя хоть какая-то реакция непременно должна была наблюдаться. Решив разобраться, что же всё-таки происходит, я поняла, что ТВ просто-напросто исключили из ротации песни и клипы «Earth Song», «Stranger in Moscow» и «They Don’t Care About Us». Я сразу же связалась с адвокатами Майкла, они сами поехали на места разузнавать, в чем же всё-таки дело, и передали мне ответ, после которого я в сотый раз убедилась в том, что Штаты, как бы они это ни отрицали, ничем не лучше «тоталитарного СССР» в деле о цензуре. Оказалось, что клипы на эти три песни были исключены из вещательной сетки за демонстрацию насилия, а также прославление режима коммунизма. Видать, нельзя показывать людям, как американские копы дубасят других людей. Кремль так вовсе сам по себе стал памятником большевизму, поэтому его тоже нельзя показывать в приличном виде: только через серый фильтр и только рядом с угрюмыми КГБ-шниками с АК-47 через оба плеча и гранатой в зубах. Далее, разобравшись, я поняла, в чем дело и как пропаганду коммунизма «пришили» ко всем трем песням: «They Don’t Care About Us» помимо демонстрации насилия и страданий детей имела ярко выраженный революционный характер. Майкл ведь танцевал среди заключенных, откровенно подстегивая к бунту против системы. Кто такое в последний раз делал? Правильно, Ленин. Да, он не танцевал в тюрьме, но общий смысл оставался для американцев тем же, особенно, если привязать к этой песне «Earth Song», через которую Майкл откровенно говорит, что капитализм с его безжалостными методами в отношении природы и людей погубит и природу, и людей. Не слепой да увидит, не глухой да услышит главную мысль обеих песен: те же капиталисты, что гробят людей и природу, они же выбирают среди людей тех, кто живет хорошо, а кто плохо, кто будет в тюрьме, а кто будет на яхте. И даже это было бы ничего, но Майкл же и на этом не остановился. В его «Stranger in Moscow» то и дело мелькают отсылки к тем двум песням, показываются кадры Москвы в двух «настроениях»: одно искреннее, и Майкл там ходит среди обычных людей по серому городу, откровенно бандитским локациям и около зданий, что на неопределенный срок закрыты на ремонт и реставрацию, по стихийным рынкам, готовым вот-вот перерасти в палаточные городки, а другое «настроение» — ложно-положительное. Там Майкл показывал, вроде как, яркие точки города вроде Макдональдса, магазинов с импортными товарами и всякой химической дребеденью, что пришла на смену советским лимонадам. Обо всем этом люди в кадре говорили Майклу как об истинном благе цивилизации, а он то и дело возвращался мыслями к реальной реальности — постепенно затухающему городу, в котором кроме Макдака действительно ничего «особенного» и не появилось. Кадры резко меняются, и Майкл уже в Америке в городе, что фактически отведен под компактное проживание черных людей. Там ситуация едва ли не такая же, а люди в кадрах «ложно-положительного настроения» энергично вещают про свободу, права и справедливость, а мысли Майкла то и дело уходят в реальную реальность черных Америки — преступные кварталы, живущие на подачки государства и утопающие в бандитизме и бедности. Прямо под слова «свобода» показываются кадры тюрем, где действительно в глаза бросается обилие черных мужчин. Под «права» показываются беспризорные черные дети, которые даже не ходят в школу. Даже это было бы еще ничего, но! Но Майкл снова меняет кадры, возвращаясь к Москве и под слова «свобода» показывает кадры расстрела Белого дома и ставшие уже не в новинку москвичам подорванные машины, а под «права» демонстрирует вывеску пункта обмена валют, от которой камера постепенно отъезжает и отъезжает, пока не показывает ставший уродливым в своей яркости Макдак и перелетающие по асфальту газеты-журналы с желтыми заголовками. Да, Майкл не показал прямо ту самую буковку «М», но е-мае, только последний идиот не поймет, что это за здание. Далее кадры возвращаются к ложно-положительному настроению, Майкл оглядывает людей в костюмах, с улыбками воркующих «свобода, права, справедливость» и пропевает финальное «Am I Stranger in Moscow?» вместо «Like Stranger in Moscow!». В отличие от остальных строк, в этой он спрашивает, намекая на то, что он, выросший в черных кварталах, прекрасно знаком с обстановкой и от этого не чувствует себя ни странником, ни чужим, а наоборот, лучше самих москвичей знает, куда всё катится. Пусть даже Майкл не призывал вернуть коммунистов (да и я уже не горю таким желанием возвращать партийных бездельников), но он очень открыто выразил свое мнение по поводу результатов участия американских консультантов в переходе России из РСФСР в РФ. Я тем же вечером рассказала Майклу, до этого занятому в репетициях к туру, что происходит, а он отреагировал так, словно чего-то подобного он и ожидал. — Милая, ты же знаешь, как тут ценится свобода правильного слова, — он засмеялся, — расслабься. Просто запустим эти клипы в наших сувенирных магазинах, чтобы играли постоянно, и всё. Я больше не тот, кто будет извиняться за каждую строку, что не устроит моих белых господ. Не хотят впускать в ротацию, пожалуйста. Переживу. — Да, но меня действительно бесит эта ситуация. Ты просто показал кадры из реальных новостей! Кремль так вовсе был как Кремль, — я развела руками, — ты же не стоял над саркофагом Ленина с пионерским галстуком! А про планету? Разве это не нынешняя повестка? Экология? Я убилась, пока смогла наладить более-менее неубыточную цепочку с возвратом денег за тару и бумагу, а теперь мне говорят, что не это тема дня?! Я сейчас пойду и к чертям собачьим закидаю этой тарой и бумагой Капитолий! — Милая, у них там другая экология, — Майкл улыбнулся, — не эта, которая «экология», а другая. Тоже зеленая, но бумажная, а на ней улыбающийся Вашингтон. Я зло выдохнула, понимая, что действительно не в силах что-либо поделать. — И мы просто смолчим? — Спросила я, сев и скрестив руки на груди. — Почему американцы совали свои носы в дела Союза, если сами делают ровно то же самое? — А что еще мы сделаем? — Майкл хмыкнул, пожал плечами. — Назло всем мы можем только включать эти песни в программу моих концертов, но они и без этого прекрасно входят в эту программу. «Stranger in Moscow» я исполняю на фоне городов, Москвы в частности, на сером фильтре, а сразу после этой песни начинается «You Rocked My World», серый фильтр снимается, и все города, опять-таки включая Москву, показываются яркими и живыми. Песню «Earth Song» я буду исполнять в том же костюме, в котором показываюсь в клипе, а «They Don’t Care About Us» каждый раз буду исполнять с большим коллективом, чтобы создать объем на сцене. Люди и так, и так увидят эти песни и мое исполнение. — Я понимаю, — я вскинула брови, — но меня бесит то, что в этой свободной демократичной стране, оказывается, нет демократии и свободы слова, — я вздохнула, — как же я жду, когда мы окажемся в России! Я очень этого жду. Я чувствую, что нам надо там быть, что нужно делать что-то там. — И я, — Майкл засмеялся, — с недавних пор Россия ассоциируется у меня с отдыхом от туров. Там я чувствую себя очень хорошо, потому что мне ничего не надо делать. Только, — он вскинул брови, — надо определяться с моим гражданством. Как сложно получить ваше гражданство? — Тебе? — Я улыбнулась. — Расслабься. Сейчас снова выиграл, — я закатила глаза, не произнося «на выборах», потому что это был откровенный подкуп, а не выборы, — Ельцин, я не хочу с ним связываться, чтобы не быть должной. Придет нормальный президент, мы тебе оформим все заявления, и получишь ты свой паспорт, грубо говоря, в любой удобный для тебя день. — Правда? — Майкл удивился. — Конечно, — я махнула рукой, — не переживай. — А у детей точно российское? — Точно. С Америкой их ничего не связывает. — Это хорошо. — Ты так не доверяешь Штатам? — Конечно, — Майкл закивал, — я даже сейчас не доверяю. Милая, поверь, я сам хочу побыстрее осесть в Москве и сидеть там. Как это ни парадоксально, там безопаснее, чем тут, лично по моим ощущениям. Я улыбнулась, поцеловала его в щеку, а сама с тоской подумала о Москве и вернулась к чтению бумаг, пришедших этим утром от Ларри.***
Продажи «Scream» побили рекорд «Dangerous», даже несмотря на попытки скрыть из ротации три важных клипа, и весь мир замер в ожидании: побьет ли он «Thriller» или нет. Разумеется, что и мы с Майклом ходили в полуобморочном состоянии, скрестив пальцы на удачу, и уже не знали, как справляться с излишними переживаниями. Каждый день появлялась какая-то новая статья от очередного критика, и я брала ее в руки, про себя надеясь, что ничего крамольного там не написано. В конце концов, подобные хамские статьи могут немного испортить настроение, а мне потом еще работать над важными бумагами. С учетом того, что почти всем критикам раздали из местного ЦК партийное задание облить те три песни грязью, гадкие статьи встречались очень и очень часто, но людям было всё равно по двум причинам: во-первых, песни по битам получились отменными, а во-вторых, Майкл сыграл в клипах на таких моментах из жизни, к которым было не придраться и о которых знали без преувеличения все граждане Штатов. Второй вопрос, как они к этому относились, но убедить их в откровенном подлоге и лжи со стороны Майкла оказалось сложно, а когда из-за подобных попыток черные Калифорнии едва не учинили массовые беспорядки, всё это решили прекратить, дабы не развозить жестокие подавления перед выборами президента, и сменили пластинку: песни оставили в покое. Да, в ротацию не вернули, но хотя бы грязью не поливали. Через некоторое время продажи хотели было выйти на «плато», так и не достигнув «Триллера», но я была бы не я, если бы сдалась без боя. Я предложила Майклу подогреть интерес публики и таки выжать из людей еще немного, дабы побить рекорд 1984-го года. Майкл поколебался, а потом дал свое согласие, и моя машина «пропаганды» заработала на полную мощность. Я долго думала, на что делать ставку: на политическую или развлекательную составляющую, а потом решила, что Майкл, пусть даже любит высказать свое мнение о жизни, сам по себе сам в политику не хочет и фанатов политизировать желанием не горит, предпочитая, чтобы они сами сделали выбор, и остановилась на развлечении. Локомотивом стал ведущий сингл «You Rocked My World», державшийся на вершине чарта уже восемь недель, что на одну больше, чем у «Black or White» и на одну меньше, чем у «Billie Jean». Интерес публики поддерживался сразу по всем фронтам от ТВ до радио: и продажи альбома, и песня первой строки чарта, и новый мерч, и постоянные интервью Майкла, и реклама грядущего тура, и анонс пяти особенных концертов в Лас-Вегасе, все тысячи билетов на которые будут разыграны как лотерея через продукцию Пепси. Мы буквально пошли ва-банк, ведь после такого ударного внимания к Майклу публика будет отходить еще года два-три, прежде чем снова сможет смотреть на него как на что-то новенькое, а не приевшееся. Через две недели подобной работы с фанатами продажи снова поползли вверх, постепенно набирая обороты. Сингл «You Rocked My World» таки смог побить рекорд «Billie Jean», а вдобавок появился новый потенциальный рекорд. В свое время все семь синглов из Триллера в разное время заняли высшие строки чарта Billboard Hot 100. Из альбома «Scream» в первую десятку этого чарта попали восемь. Получилось, что продажи альбома оказались самоподстегивающимися: чуть стоило нам поднажать на публику, так она по инерции продолжала покупать даже после прекращения «нажатия». Когда продажи подошли совсем вплотную к Триллеру, Майкл впал в состояние, среднее между апатией и эйфорией. Он забывал, что он делал, какие у него планы, куда ему нужно поехать. То лежал в кровати, то не мог усидеть на месте. Он каждый день молился, чтобы всё поскорее разрешилось: ему хотелось побыстрее понять, побил ли он рекорд Триллера или нет. Тот декабрьский предрождественский вечер наша семья не забудет никогда. Мы с Майклом и детьми наряжали елку, веселя малюток яркими шариками с блестками, а на заднем фоне у нас был включен телевизор, показывавший всякую рождественскую мишуру. В какой-то момент я услышала телефонный звонок, взяла трубку и обомлела от громкости говорящего: — Майкла! Срочно! Я поняла, что менеджер по продажам не будет просто так кричать на меня в таком тоне, и сразу же передала трубку Майклу. Он включил ее на громкую связь, и мы едва не осели по стеночке, когда услышали сообщение: — Ты побил свой рекорд! Только что были произведены подсчеты, ты обошел Триллер на миллион копий! Подсчет еще идет, но ты уже обошел Триллер на один миллион! Майкл судорожно выдохнул, едва слышно спросил дрожащим голосом: — Это точно? — Точно! Очень точно! Новости уже готовят репортаж, ждут только итоговое число продаж! Я облегченно засмеялась, всё же села на диван и попыталась унять дрожащие руки. Весь период после релиза мы с Майклом провели на измене: побьем рекорд или нет, а тут нам так просто сообщают, что мы его побили. Мозг отказывался воспринимать эту информацию. Майкл тоже не мог прийти в себя, поэтому смотрел то в одну сторону, то в другую, а потом, вежливо поблагодарив и попрощавшись с менеджером, положил трубку и лег мне на колени, крепко обняв за талию. Я стала гладить его по щеке, виску, понимая, что он не хочет сейчас чего-то слышать. Ему просто нужно было дать волю чувствам в руках человека, которому он доверяет, и я радовалась тому, что этот человек для него именно я. Когда Майкл пришел в себя, он сел рядом со мной, обнял, вжав в себя, и монотонно, потому что еще не до конца разобрался с чувствами, заговорил: — Спасибо, Энджи. Я никогда не думал, что смогу побить Триллер. Ты даже не представляешь, как я рад тому, что я побил Триллер альбомом, в котором выразил свои истинные чувства. Триллер был музыкой, новым звучанием. Там, конечно, был смысл, но в «Scream» я выразил крик своей души. То, что именно он побил Триллер, очень греет душу. Я закивала, покрепче прижалась к нему. Слова нам были ни к чему.***
С того самого дня жизнь вокруг меня завертелась с невиданной доселе скоростью. Первым важным этапом, бесспорно, была церемония Грэмми, где Майкла номинировали по всем пунктам, какие только могли быть применены к альбому. По просьбе Майкла я надела на церемонию платье, которое делилось на белую и черную половины. Модельер приложила очень много усилий, чтобы подобный стиль подходил к альбому и не уродовал мою фигуру, но результат того стоил: красная дорожка была нашей. Когда же началась церемония и прошла официальная часть открытия, все в зале то и дело посматривали на Майкла, некоторые даже подходили к нему и спрашивали, будет ли что-то в следующем году или им можно что-то выпустить, не напоровшись на конкурента в его лице. Майкл смеялся, гарантировал, что в следующем году ничего не будет: у него тур. Из наград «Большой четверки» Майклу досталось три, да и то потому что четвертая — «Лучший новый исполнитель». Зато «Альбом года», «Запись года» и «Песня года» достались нам. Когда Майкл поднимался за первой наградой, Крис, являвшийся ведущим, пошутил, сказав, чтобы мы привыкали видеть это восхождение. Майкл поблагодарил всех, кто был задействован, особенно выделив меня. «Запись года» и «Песня года» были присвоены «You Rocked My World», и тогда на сцену мы с Майклом вышли вместе. Получая награду, он особенно выделил, что написал эту песню, встретив меня и узнав настоящий вкус и цвет жизни. Фанаты одобрительно загалдели, и мы вернулись на наши места в зале. В следующий раз мы с Майклом вышли за Грэмми «Лучший мужской поп-вокал» в «You Rocked My World», потом «Лучший мужской рок-вокал» в песне «Come Together», затем «Лучший мужской ритм-н-блюз-вокал» в «Loving You», затем «Лучшая ритм-н-блюз песня» этой же «Loving You», а потом и «Лучшая песня дуэта или группы» для «Scream». «Loving You» была той самой, которую Майкл написал едва ли не прямо во время занятия любовью со мной за пару дней до нашей свадьбы. У нее был обалденный ритм с какими-то то ли восточными, то ли арабскими нотками, а от его сочетания с голосом Майкла даже мне всегда хотелось найти его и начать приставать. Он то шептал, то пел, то прямо показывал свой голос, а клип умудрился сделать возбуждающим без единой постельной сцены и раздетой женщины: он просто станцевал аргентинское танго с одной из чемпионок мира в этом танце. Я была очень рада, что он не предложил эту роль мне, потому что я постеснялась бы и в любом случае не смогла бы сделать то, что делала та дама. Для меня до сих пор загадка, как она делала всё то, что делала, в брюках. Да, они были свободными, но всё же. Крис проводил нас со сцены, а потом обратился к публике: — Мы сейчас можем стать свидетелями нового рекорда, — сказал он, поиграв бровями, — Майкл Джексон только что унес со сцены восьмую награду за этот вечер. Ему достаточно получить еще одну, и он побьет свой рекорд ночи Триллера. Фанаты взорвались аплодисментами, а Майкл рядом со мной напрягся как струна. Я нашла под столом его руку и крепко сжала, показывая, что я рядом. — Посмотрим, что же у нас дальше! — Крису принесли конверт, а Майкл едва не до боли сжал мою руку на нервной почве. — Итак! Грэмми за «Лучшее короткое музыкальное видео», — весь зал уже тихо смеялся, видя лицо ведущего, — да-да, готовьтесь лицезреть этот исторический момент, — сказал он, вскрывая конверт, — Майкл и Джанет Джексон с их потрясающим «Scream»! Фанаты запищали от восторга, а мы втроем поднялись на сцену. — Майкл, вот что ты за человек? — Спросил Крис, разведя руками, — из-за тебя люди весь вечер просто так просидели! — Зал снова засмеялся, поаплодировал. Майкл выдохнул, покачал головой, обнял меня и Джанет за талии, подошел к микрофону. Он очень обстоятельно поблагодарил помимо всех задействованных лиц и фанатов меня и Джанет: — Моя жена Анжела — та, благодаря которой я вообще выпустил этот альбом, — сказал он, фанаты одобрительно захлопали. — Моя сестра Джанет сегодня помогла мне побить мой прошлый рекорд. Из девяти наград две Грэмми у нас за наш дуэт, — Джанет улыбнулась. — Я хочу сказать вам отдельное спасибо. Вы помогаете мне идти вперед и быть лучше, чем я был вчера. Спасибо, — он поцеловал меня и Джанет в щеки. И она, и я почти заплакали, но смогли сдержать рвавшиеся наружу слезы, крепко прижавшись к Майклу. На выходе фотографы обступили нас, просили и фотографии, и интервью. Майкл еще дома со мной решил, что даст и то, и другое, то есть не будет делать так же, как на Триллере, когда он в сторонке отморозился, пока за него кто-то отвечал. Фоткались мы втроем: Майкл в центре, основная масса Грэмми на нем, а мы с Джанет по бокам светили своими прекрасными платьями, обнимая Майкла и помогая ему держать по статуэтке с наших сторон. Потом Майкл и Джанет дали интервью, а я стояла рядом с мужем, держа его за руку. Когда все вопросы по Грэмми и музыке были заданы, журналисты перешли к каким-то странным. У Майкла даже спросили, считает ли он меня своим талисманом. — Нет, — ответил Майкл, — талисман приносит удачу, а Энджи просто моя жизнь, — и поцеловал мне руку, обняв за талию. — Платье вашей супруги в честь альбома? — Спросил репортер. — Да, — ответил Майкл, — моя жена поддерживает меня во всем, это и выражается во всем, в частности в этом платье, — я с улыбкой кивнула. Репортеры не отпускали нас без фотосессии с моим платьем: такой исторический момент, да и платье прям в тему. Что они там только ни сделали. В итоге они остановились на парадной лестнице в качестве локации. Ее очистили от людей, посадили Майкла на ступеньки, а меня посадили ему между ног пониже и уложили подол платья красивым веером, а потом поставили на него все девять Грэмми. Мне и Майклу показывали красивые позы, какие мы должны были делать верхней частью туловища: нижняя из-за граммофончиков стояла у меня намертво. Когда мы вернулись домой, Майкл без сил прошел в гостиную и уселся на диван. Я видела, как его штормит после церемонии, поэтому молча села рядышком и поцеловала в щеку. — Майкл? Ты как? — Спросила я через некоторое время. — Не знаю, — он покачал головой, — у меня одновременно очень радостно на душе, и вместе с этим какой-то упадок сил. Я очень хочу завершить карьеру на этой ноте, но я должен еще три альбома. — Милый, — я снова поцеловала его, — мы можем договориться с СОНИ. Я понимаю тебя: дешевле и выгоднее пострадать материально за неустойки, чем потерять имя, выпустив альбом, который ты не хочешь. В любом случае права на все неизданные песни за тобой, и ты можешь выпустить их в любой момент, если передумаешь. — Ты тоже так думаешь? — Майкл с надеждой посмотрел на меня. Я закивала. — Я готов продать СОНИ их каталог, лишь бы они отпустили меня. — Понимаю, — я крепко обняла его, — утро вечера мудренее. Поспи, подумай еще, а потом я обещаю тебе поддержать любое твое решение и помочь. Майкл закивал. — Милый, что-то еще? Ты слишком грустный для человека, который только что побил все свои, они же мировые рекорды. — Энджи, — Майкл прикусил губу, посмотрел мне в глаза, — помнишь, мы встретились в Большом с Магомаевым? — Я закивала. — Он тогда сказал, что уйдет со сцены, как только поймет, что больше не может петь самостоятельно. — Я снова покивала. — Мне кажется, что мне тоже лучше завершить карьеру этим альбомом и этим туром. — Майкл вздохнул, потер переносицу. — Я действительно устал. Я почти тридцать пять лет на сцене. Всё это время я танцевал, пел, но я был молодым. Сейчас мне почти сорок. Я больше не могу делать это всё в том же количестве. К тому же, — он совсем притих, — с возрастом теряется абсолютный слух. Я уже замечаю, что на некоторых диапазонах я слышу немного не так, как раньше. Это возрастное. Все люди, даже без абсолютного слуха, с возрастом хуже слышат высокие ноты. Я до сих пор могу петь правильно, но уже опираюсь не на преимущество абсолютного слуха, а на тридцатипятилетний опыт. Я не хочу в дальнейшем убивать себя на сцене ради какого-то контракта с СОНИ. — Понимаю и поддерживаю, — я погладила его по плечу, — ты переживаешь за фанатов? За то, как они отреагируют? — Майкл закивал. — Мои слова, наверное, жесткие, но… Будет лучше остаться в их памяти Королем, а не упавшей звездой. Если ты не хочешь выпускать альбом, то не нужно. Если хочешь, то я тебя поддержу. Майкл закивал, потер глаза, спрятал лицо в руках. — Я, правда, очень устал. Я хочу быть с семьей. Я и так пропустил многое в жизни наших малышей, не хочу пропускать еще больше или вынуждать их жить на чемоданах. Тур завершится уже через полтора года, и мы спокойно поселимся в Москве, за оставшиеся пару лет подготовим детей к школе. Я хочу этого. К тому же, если мы продадим каталог СОНИ, будет лучше, если ты сможешь контролировать строптивый российский бизнес на месте из Москвы. Я согласилась, крепко обняла его. Для меня главным является его счастье, и я поддержу любое его решение, если оно сделает моего любимого счастливее.***
На следующий день я проснулась утром одна. Решив разобраться, что же случилось, я пошла по дому на поиски и поняла, что Майкл сидит с детьми в гостиной. Катя активно мазала ручки красками, а потом пыталась сделать что-то вроде современного искусства на бумаге, а мальчики играли с Майклом в «Елочки-грибочки». Игра весьма простая, но очень хороша для тренировки памяти и абстрактного воображения. Для игры Майк вырезал детям квадратики зеленого, красного и белого цветов, положил перед мальчиками несколько штук и приговаривал на русском: — Ёлочки нарядные Встали все в рядок! А за каждой ёлочкой Красненький грибок! А за каждый красненький грибочек Спрятался беленький цветочек! И Леша, и Саша кивали, улыбались тому, как Майкл меняет голос по мере чтения стишка, и чинно укладывали за каждым зеленым квадратиком красный, а за ним — белый. Я улыбнулась, увидев такую милую картину, и прошла к ним поближе. Катя сразу же решила меня обнять, попутно «украсив» мою пижаму, но я была не против. Пижама мне не дорога, а объятия моего котенка очень дороги. — Мама! Смотри! — Катя указала ручкой на свое творение, — я рисовала! Красиво? Это цветочек! Я пригляделась, действительно увидела там цветочек: зеленый стебелек и листья, а потом соцветие — оранжевый центр и разноцветные лепестки, которые Катя «ставила» своей ладошкой. — Очень красиво, мое солнышко, — я поцеловала ее в щечку, — хочешь кушать? — Папа накормил! — Катя улыбнулась, стала мазать ладошки красной краской, а я с теплотой посмотрела на Майкла. — Папа дома. Мы будем рисовать. И играть. — Ой, как замечательно, — я крепче прижала дочку, поцеловала ее, — все вместе будем рисовать, играть и гулять. Да, звездочка моя? — Да, мама! — Катя засмеялась: ей нравится, когда я называю ее звездочкой. — Моя радость, — я поправила ей косичку, — а братики что делают? — Не знаю, — она пожала плечами, — мне это нравится, — она указала на краски. — Хорошо, — я поцеловала ее в щеку, — сейчас спросим у них. Леша, Саша, что вы делаете? — Ёлочки-грибочки! — Ответили они хором, даже не отвлекаясь от раскладывания квадратиков. Мальчики поняли, что всё разложили, посидели, а потом смешали все квадратики в кучу, после чего решили поделить их по цветам, чтобы заново сложить в «елочки-грибочки». По рассказам моей мамы, я в детстве делала точно так же. Может, у мальчиков тоже будут способности в математике? Посмотрим. Сейчас нет смысла что-то загадывать. Майкл выглядел чуть лучше чем вчера, но был очень задумчивым. При первой же возможности я спросила у него, как он, на что получила ответ: — Помнишь, я говорил тебе, что ощущал себя, словно во мне две личности? Я и Король поп-музыки? — Я закивала. — Потом всё наладилось, я был единым целым, а сейчас я ощущаю себя так, словно та личность Короля… Уходит. — Майкл, — я прикусила губу, усадила его на диван, сама села рядышком и взяла за руку, — ты боишься, что с завершением карьеры ты потеряешь дар слышать музыку. Это не так. В тебе нет второй личности, ты сам есть этот Король поп-музыки. Король не может уйти, если только ты сам не запретишь себе даже думать о музыке. Майкл задумался, спрятал лицо в руках. — Кто бы знал, как я не хочу в тур, — прошептал он на грани слышимости. — Сколько у меня ожидается концертов? — В «Bad» было сто двадцать три, в «Dangerous» уже сто тридцать пять, а в «Scream» ожидается сто пятьдесят ровно. Три заезда по пятьдесят концертов. Майкл обреченно застонал. — Зато новый рекорд, — прошептала я, погладив его по спине. — Поставлю его и буду безвылазно сидеть в нашей квартире в Москве или на даче в Крыму. — Хорошо, — я закивала, — ты решил, что делать с СОНИ? — Да. Я хочу откупиться от оставшихся альбомов, продав им их каталог. Они не отпустят меня без проблем, если я не отдам этот каталог, так что лучше не ввязываться в войну за то, что, по сути, мне не так важно. Можешь, пожалуйста, заняться этим? — Разумеется, — я поцеловала его в щеку, — как ты скажешь, так и будет. — Спасибо, любимая, — он поцеловал меня в лоб, — как же я рад, что ты есть. Я хочу всё время проводить с тобой и детьми. Я улыбнулась, крепко обняла его.***
Как я и обещала, я инициировала переговоры с СОНИ по поводу альбомов. Правда, начала я с вопроса о продаже их каталога, дав намек на то, что Майкл готов продать его только и только на выгодных для себя условиях. Кураторы из СОНИ сразу прислушались, понимая, что если они не предоставят эти выгодные условия, могут во второй раз потерять каталог. Когда они дошли до нужной кондиции, я закинула удочку, заговорив о будущих альбомах Майкла. СОНИ сразу всё смекнули и предложили оптимальный выход: мы вместе с ними выпускаем тип «compilation» из хитов Майкла за всю его карьеру, называем его «HIStory», потом мы с Майклом передаем каталог СОНИ, и далее наши пути с СОНИ расходятся: мы вольны делать всё, что мы хотим. Даже если Майкл захочет потом выпустить новый альбом, он сможет это сделать, просто, если не через СОНИ, то не ранее, чем через десять лет после расторжения контракта с СОНИ. Майкл был доволен условиями, мы подписали договор, и я тем же вечером обрадовала Майкла успешным освобождением из-под гнета СОНИ. Уже через месяц мы отправились в тур. Когда Майкл впервые увидел самолет Аэрофлота с ливреей, он обалдело открыл рот и попросил дать возможность походить вокруг, дабы оценить великолепие со всех сторон. Я сама осталась довольна результатом: идеальное белое судно, на котором на обеих сторонах корпуса из темных треугольников и ромбов было написано «Scream». Ливрея подходила под стиль тура на все сто процентов, а создавали ее русские специалисты. Да, вышло чуть дороже, чем если бы этой же работой занимались компании, у которых всё поставлено «на поток», но я решила, что важно развивать отечественную компанию. Стоило нам зайти на борт, нас встретили стюардессы в черно-белых нарядах, с одинаковыми прическами, на каблуках и с милой, искренней улыбкой. Когда я просила Аэрофлот подойти к выбору экипажа с умом, я даже не думала, что они так хорошо воспримут мою просьбу. Сейчас всё выше всяких похвал. Мы расселись, стюардессы прошлись, проверяя, все ли сидят правильно и пристегнуты, далее они провели стандартный инструктаж (всё-таки Аэрофлотом команда Майкла летит впервые), и одна из девушек прошла к микрофону, на английском объявив конечный пункт назначения и пожелав нам приятного перелета. Наш самолет поднялся в воздух, и Майкл, как и всегда, облегченно выдохнул. К нему сразу подошла стюардесса, предложила еду, напитки и плед. Что меня удивило, так это то, что девушка куда больше смотрела на меня, а не на Майкла. Я спросила, в чем дело, и она ответила: — Спасибо, Анжела Владимировна. Вы очень хороший человек. Я тронуто улыбнулась, поблагодарила ее. Было приятно, что люди оценили мои старания во имя их блага: с моим приходом в Аэрофлот люди хотя бы стали видеть зарплату в каждый первый день месяца. Место назначения было очень символическим: Майкл решил сделать свой последний тур так, как протекала его жизнь. Начинался тур в штате Индиана, в котором Майкл родился, далее переходил на другие города Америки, как когда-то распространялась слава Jackson5. Во второй части он выходил на международный уровень, а третья часть стартовала с Москвы. Это было очень символично, ведь до того, как Майкл встретил меня в Москве, он переживал упадок сил, застой в творчестве, а потом всё снова закрутилось и завертелось. Последние концерты тура тоже будут в Москве, чтобы показать, что «остановиться» Майкл решил именно там. С учетом такого «зигзагообразного» маршрута по планете нам очень повезло иметь компанию Аэрофлот: так все эти перелеты хотя бы немного дешевле, чем на прошлых компаниях, с которыми сотрудничал Майкл. Дело оставалось за малым: отыграть сто пятьдесят концертов и поставить очередной мировой рекорд.