Пар и Таяние

      Утро Альбериха не задалось с самого начала. Кажется, вчера он всё же перепил, что доказывала абсолютно пустая бутылка из-под саке. Так обычно и бывает, если пить с Венти. Хорошо хоть, что не депортировали, и на том спасибо, как говорится. Нужно поскорее найти его, чтобы спросить, как прошёл вечер, потому что самостоятельно Кэйа может вспомнить только то, что оставил счёт на своего старого друга, что было ужасным, осуждаемым всеми владельцами баров, которым эта парочка задолжала, правилом. С другой стороны, бард-бродяжка сам виноват. Если уж капитан кавалерии оставил его, то на это была весьма веская причина. Наверное. А ещё он грубил бармену. Боже, какой стыд…       Приведя себя в порядок, юноша направился в поместье клана Камисато. Если он правильно помнит, за завтраком нужно обсудить пару важных вопросов. На удивление, за столом сидел только управляющий поместьем. Альберих так сильно опоздал? Или же Аято всё ещё спит? Что ж, если синяки на шее Томы — засосы, то второй вариант куда больше похож на правду. Кэйа позволил себе тихо усмехнуться.       Как только открылась дверь, Тома с надеждой глянул на неё, но, к сожалению, это был не Аято. Точно, Кэйа ведь должен был встретиться с господином и госпожой за завтраком. Какая радость. Парень разочарованно вздохнул. Что, если он будет лишним в этом обществе высших чинов? Аято, Аяка и капитан кавалерии. А он просто слуга. Томе резко стало совсем не по себе, поэтому он решил пройтись до кухни и попросить ещё одну порцию завтрака, уже для гостя. За сегодня Альберих в негативном ключе не выделился, поэтому управляющий просто обязан проявить гостеприимство и предложить еду. А рыцарь от неё точно не откажется: выглядит он так, словно объявил себе же голодовку. — Доброе утро, Тома, — безразлично поприветствовал рыцарь слугу, не желая тратить время на ссоры из-за старых обид. Причём односторонних: по правде говоря, этот конфликт был уже исчерпан в его понимании, — Я задержался?       Получив отрицательный ответ, капитан кавалерии тяжело вздохнул и сел за стол. Повисло крайне неловкое молчание. Хоть бы его прервал Аято своим появлением. — Сэр Кэйа, я вынужден отлучиться. Пойду проверю, как дела на кухне, — юноша кивнул в знак уважения и направился к выходу. Тома и не подозревал, насколько же порой сложно быть вежливым. Он ведь так и не спросил у Аято, откуда на его одежде кровь… Те порезы могли объяснить ситуацию только частично. Что, если к этому и правда имеет отношение иностранный гость? В таком случае капитана кавалерии ждёт дуэль. Раньше ходили слухи, что Альберих боится огня, поэтому у Томы есть весомое преимущество. Кажется, управляющий снова начинает злиться без повода. Может быть, стоит обратиться к врачу? Погружённый в мрачные мысли парень даже не заметил, как громко за ним закрылась дверь.       Как только послышался хлопок двери, Кэйа заметно напрягся. Этот молодой человек, очевидно, чуть ли не ненавидит его. Может быть, стоит обсудить это с ним наедине, в менее формальной обстановке, как принято в Мондштадте? Но тогда Аято может неверно интерпретировать его действия, что значительно усложнит ситуацию. Интересно, Камисато последовал его совету? Было бы здорово поговорить об этом и узнать, как всё прошло.       По итогу каждая мысль капитана кавалерии сводилась к тому, что сидеть одному — до боли скучно. Он осмотрелся, надеясь увидеть на столе что-нибудь спиртное, но, судя по всему, в поместье не принято пить по утрам. Какая жалость, очередной облом. И чем он заслужил эти муки? — Доброе утро, сэр Кэйа, вы что-то ищете? — и вновь дверь открылась, но уже без лишних громких звуков. Это была Аяка. Элегантная, ухоженная и сдержанная девушка в официальном наряде. Альберих не мог не отметить, насколько изысканы манеры сестры Аято, в этот момент ему почему-то стало стыдно за своё довольно грубое поведение днём ранее, что и пришлось лицезреть младшей Камисато. Он просто выставил себя идиотом, в очередной раз. — Доброе утро, я рад вас видеть. Минутой ранее как раз был занят поиском интересных деталей в интерьере, чтобы хоть как-то развеять свою скуку. Но теперь в этом нет необходимости, — Альберих определённо хотел произвести хорошее впечатление, что чутко подметила Аяка. Исправить её отношение к гостю после первой встречи хоть и сложно, но вполне возможно. Быть может, драку и правда затеял Тома, верить во что хотелось меньше всего. — Взаимно, — Аяка скромно улыбнулась и кивнула, располагаясь на своём привычном месте, напротив гостя. Интересно, как скоро проснётся Аято? После вчерашнего девушка действительно переживала за брата больше, чем обычно. Нужно отвлечься, и беседа вполне может помочь с этим. — Я хотел бы ещё раз извиниться за то, что вы видели вчера. Я был не в лучшей форме физической и эмоциональной, думаю, вы заметили, — Альберих неловко усмехнулся и указал взглядом на свою перебинтованную руку, — Ваш брат очень добр ко мне, и я намерен отплатить ему тем же. Услышав шум во дворе, я решил проверить, не нужна ли кому-то помощь, и наткнулся на того юношу, собирающего осколки. Видимо, он принял моё намерение помочь за оскорбление, чего я изначально не хотел. А дальше вы всё знаете. К сожалению, мои познания в обычаях Инадзумы всё ещё крайне скудны, что, впрочем, не оправдание, а точка роста.       Пожав плечами, гость отвёл взгляд и машинально заправил волосы за ухо, чтобы куда-то деть свои руки. Кэйа чувствовал себя ребёнком, который совершил ошибку, ему было стыдно, что весьма удивительно. Судя по всему, смена обстановки действительно помогла пробудить в нём те чувства, которых он давно не испытывал.       Аяка спокойно выслушала капитана кавалерии. Его версия походила на правду, особенно если учитывать, что Тома, в силу последних событий, связанных с Аято, действительно мог немного исказить ситуацию. Конечно, ему сложно: столько всего произошло за последние несколько месяцев. Вероятно, управляющий мог также не до конца оправиться после того инцидента с Глазом Бога, хоть и говорил об обратном. Камисато знала Тому с самого детства. Она верила, что он никогда бы не навредил кому-то намеренно, без веской причины, но также она знала, что управляющий всегда был довольно эмоциональным. Это и было тем, что она ценила в друге с самого детства. Тёплый, искренний и яркий юноша не мог не притягивать к себе. — Я ни в чём вас не виню. Пожалуйста, не извиняйтесь: как минимум, впереди нас ждёт праздник, и я бы хотела, чтобы всем было комфортно и весело. Я уверена, что Тома тоже не держит на вас зла, сэр Кэйа. Порой недопонимания между людьми случаются. Самое главное, что всё закончилось хорошо, и я оказалась в нужное время в нужном месте, — девушка тихо хихикнула, прикрывая рот рукой. Может быть, Альберих и правда не такой плохой человек, которым он может показаться в порыве злости?       Кэйа вздохнул с облегчением. Аято очень повезло с сестрой: такого понимающего человека нужно ещё постараться найти. Девушка, несмотря на столь юный возраст, была очень мудрой, рассудительной и эмоционально зрелой. Может быть, это даже грустно: тот же Альберих, будучи на несколько лет старше, и то больше походил на подростка, даже с учётом роста и статуса. Аяка же, судя по всему, повзрослела даже раньше, чем они с Дилюком. — Не стоит скрывать улыбку, миледи, она вам очень идёт. Как вы и сказали, сегодня праздник, и это отличный повод отдохнуть от своих обязанностей. Если что-то пойдёт не так, я решу эту проблему. Не зря же клан Камисато нанял меня, — капитан кавалерии дружелюбно улыбнулся, подмечая, что девушка немного смутилась. Неужели, ей редко говорят комплименты? А как же брат? Было бы интересно узнать у Аято, в каких они отношениях. Куда он вообще пропал?       Наутро постель показалась Аято непростительно холодной. Правда, утром это время назвать можно было с трудом. Он явно проспал, а значит должен поторопиться привести себя в порядок. Сегодня начинался праздник, поэтому господину клана Камисато следовало быть при параде с самого утра. После короткого душа он высушил волосы с помощью глаза Бога и решил пока завязать волосы в хвост. Надев приготовленную заранее юкату, Аято спустился на завтрак и наткнулся в коридоре на Тому. Он даже не мог себе представить, как сильно за такое короткое время успел соскучиться по своему дорогому управляющему. Поэтому вместо приветствия, убедившись, что никого нет поблизости, радостно бросился в его объятия, вытесняя поднос с приправами и чувственно целуя Тому в уголок губ. — Тома, я скучал, — прошептал он, зарываясь носом в чужую шею. Тома пах мылом и травами. Аято посчитал своим долгом насладиться этим родным запахом, прежде чем продолжать разговор. — Неужели, я проспал настолько сильно, что пропустил завтрак?       Тома, закончивший все приготовления к завтраку, нёс приправы на кухню для финальной сервировки блюд. Он очень надеялся не опоздать к пробуждению Аято, чтобы порадовать его вкусной, как он надеялся, домашней едой, которую Камисато так любил. Однако управляющего опередили. По правде говоря, он был безумно рад встретить любимого в коридоре, поэтому без раздумий ответил на приветствие лёгким поцелуем в щёку. Простояв ещё пару секунд вплотную к Аято, Тома всё же отстранился, надеясь, что не выдаст своим видом смущения, которое его переполняло. — Вы ничего не пропустили, господин, проходите в зал. Я сейчас принесу еду, — парень несколько неловко, но искренне улыбнулся. Господин? Очень странно называть так Камисато после того, что между ними было. Стоит ли ему так делать? Может быть, Аято это не нравится?       Кивнув на прощание, управляющий как можно быстрее прошмыгнул на кухню. Лишь оказавшись за дверью он смог выдохнуть с облегчением. Кажется, он снова до жути перенервничал. Именно так себя чувствуют влюблённые люди, или же дело в Томе, его эмоциональности? Как бы там ни было, сейчас юноша должен как можно скорее подать завтрак.       Когда зашёл Аято, Кэйа про себя отметил, что он выглядит значительно живее, чем вчера. Глава клана даже улыбался, что, судя по всему, было довольно редким явлением. Этот вывод можно сделать, если учесть мелькнувшее на лице Аяки удивление. Наверное, эти двое всё же не так близки, как кажется изначально: и брат, и сестра, слишком много работают, чтобы проводить время вместе за беседами.       За завтраком были вновь обговорены обязанности и план самого праздника. Аято сразу же отметил восхитительную юкату сестры. Будучи цвета морской пены, с чувственно-синим поясом, юката подчеркивала глаза Аяки, что делало ее еще более миловидной, чем обычно. В остальное время делать комплименты за столом, а тем более в присутствии гостя было бы моветоном, но сегодня Аято просто не мог отказать себе в удовольствии лицезреть едва заметный румянец на щеках сестры от такого, казалось бы, банального комплимента.       Тома пришел немногим позже, и чувствовал себя, очевидно, неловко. Он не привык делить трапезу с гостями и теперь, очевидно, не знал куда деться. А может быть, его беспокоило то, что гостем был именно Кэйа. Это не играло особой роли, потому что Аято действовал как громоотвод и не позволял любым возникающим неоднозначным ситуациям перерасти во что-то большее. Аято очень старался включать в разговор и Аяку. Интересовался ее мнением и спрашивал советов. Видимо, так он пытался показать свое расположение и благодарность за все, что она сделала за этот непродолжительный период времени.       После завтрака Альберих поблагодарил всех троих за тёплый приём. Как выяснилось в процессе разговора, как таковых обязанностей у него немного: следить за порядком, помогать гостям и, как ни странно, не напиться до вечера. Последнее не было оговорено, но, судя по всему, предполагалось. Интересно, сколько денег по итогу получит работник года за свою командировку? Ведь по факту он даже не работал толком, так ещё и «заставил» своего начальника потратиться на многое. Отель, ремонт номера в другом отеле, счета за проживание… Только бы Кэйю не заставили по итогу платить. Иронично, но капитан кавалерии без кавалерии остался не только без лошадей и кавалера, но и без денег. Лучше и быть не может.       По завершении беседы все ее участники разошлись по своим делам. Тома ожидаемо пошел работать, в то время как у Аято была возможность отложить свои дела или сделать их заранее. Именно поэтому, имея в своем распоряжении какое-никакое свободное время, он решил провести его с сестрой. Аяка нашлась в своей комнате. Она была увлечена выбором украшений к юкате, поэтому не сразу услышала вкрадчивый стук в дверь. Аято предложил свою помощь в укладке волос. Всё же он успел научиться это делать за столько лет.       Аяка искренне улыбнулась, увидев Аято в отражении зеркала: — Может быть, тогда и я могу поколдовать над твоей причёской? Помнишь, мы заплетали друг другу косички, когда были маленькими? А потом вместе бежали к маме, чтобы она нас похвалила. Я так скучаю по тем временам… И по маме, — девушка грустно вздохнула, опустив взгляд на заколку, подаренную родителями, — Я бы очень хотела, чтобы мама с папой были сейчас с нами. Мы бы гуляли по украшенным к фестивалю улицам все вчетвером, а может быть, даже вместе с Томой. Аято, как ты справляешься с этой тоской? Мне обычно помогают тренировки, но в последнее время их недостаточно. Я постоянно думаю о том, как сложилась бы наша жизнь, если бы всё было иначе. У тебя бывают такие мысли? — Встревоженная Камисато начала перебирать подол юкаты в руках, явно не ожидая от себя излишней искренности. — Ох, Аяка, милая… — прошептал Аято, аккуратно опуская ладони на нервно подрагивающие плечи сестры. Он всмотрелся в зеркало и, заметив слегка покрасневшие глаза, опустился ниже, обнимая ее за плечи. У него самого глаза были на мокром месте, но он не мог позволить себе снова плакать в присутствии Аяки. Не тогда, когда она так отчаянно нуждается в нём. — Конечно, конечно, я тоже думаю об этом… — слова давались с трудом, но Аято старался, чтобы они не звучали слишком надрывно. — Вряд ли мы вообще когда-нибудь забудем о них. Но это и хорошо. Знаешь, я уверен, что они гордятся нами. Ну, там, где они оказались теперь. Они знают, что мы помним их, и гордятся нашими достижениями. И они все еще нас любят. Что бы ни происходило.       Аято поднял глаза на зеркало, пытаясь поймать взгляд Аяки и замер. — Знаешь, милая… Ты очень похожа на маму. Очень. Теперь, когда ты стала старше… Ты такая же красивая… Наверное, именно поэтому я никогда не забуду, как она выглядит. И… Многие мои коллеги, ещё из окружения отца, в общем, они говорят, что я на него похож. И, в этом же нет ничего удивительного, правда? Мы дети наших родителей и оттого так на них похожи. Знаешь… Наверное поэтому мне было так тяжело смотреть на свое отражение после их смерти. Тогда это были свежие раны. Но теперь все иначе. Если ты хочешь, мы могли бы сходить в храм на выходных. Я думаю, родители будут рады услышать, что у нас все хорошо, — Аято поцеловал сестру в висок, сильнее сжав ее в объятиях, а затем отстранился. — Теперь, если ты не против, я бы все же хотел иметь как минимум одну косу. И, ты могла бы вплести в нее ленту, как делала мама? Я думаю, теперь мои волосы достаточно длинные для этого.       Слушая брата, девушка тихо всхлипывала, позволяя себе насладиться родными объятиями. Ей не хотелось портить праздник, но тоска была настолько невыносимой, что, пожалуй, попросить помощи у Аято — не худшая идея сейчас.       Аяка грустно улыбнулась. Похожа на маму? Безусловно, это грело душу младшей, но в то же время девушка боялась, что это сходство только усилит боль утраты со временем. Как и сказал старший, она взрослеет. И со временем становится такой же элегантной юной леди, как и их покойная матушка. Сможет ли Камисато оправдать все ожидания? — Мы обязательно сходим в храм, Аято, — произнесла Аяка, отвечая взаимностью на объятия, — Я столько всего хочу сказать родителям…       Немного успокоившись, девушка кротко кивнула и, промокнув глаза платком, принялась за выбор ленты для брата. Всё постепенно налаживается, и время действительно может залечить раны. Но порой кроме него нужна поддержка близких, чего, как оказалось, и не хватало Камисато.       После того, как все вопросы, в том числе и с немногочисленными подчинёнными, были решены, Альберих всё же покинул поместье и поспешил в город. Людей на улицах было действительно больше, чем обычно, что не могло не радовать. Вроде как, праздник обещает быть весёлым и вполне безопасным, если сравнивать его с мероприятиями в Мондштадте.       Родной, если так можно выразиться, город свободы, песен и вина. Как давно Кэйа не вспоминал о нём? О Дилюке он точно думает и вспоминает значительно чаще. Вероятно, это пройдёт со временем, но отчего-то от этого предположения ещё более тоскливо. Действительно ли Альберих хочет забыть о названом брате навсегда? Не думать о его рыжих волосах, о ярких глазах и тёплой улыбке…       Капитан кавалерии тяжело вздохнул, останавливаясь у одного из стендов. Помимо своих прямых обязанностей стоило, впрочем, озаботиться и кое-чем ещё. Разговор с Венти может привести к очередной пьянке, но узнать о вчерашних событиях почему-то хотелось слишком сильно. Если верить рекламе, в одном из баров сегодня акция, поэтому бард может быть там. Кто не рискует, тот не пьёт… Виноградный сок.       Капитан кавалерии, прогуливаясь по улицам в поисках нужного заведения, заметил вдалеке знакомый зелёный берет. Чуть подумав, он решительно направился к своему вчерашнему собутыльнику, намереваясь внести, наконец, ясность в волнующий его вопрос.       Кли лениво открыла глаза и, прикрыв рот, зевнула, когда мимо неё быстрым шагом прошёл Альберих: — Братец Дилюк! Там... Там Кэйа! Пойдём поиграем с ним? — девочка заметно оживилась и умоляюще взглянула на своего временного «воспитателя», подёргивая край его рубашки.       Рыцарь же, к сожалению Кли и счастью братца Дилюка, гостей из Мондштадта не заметил, так как был сконцентрирован на одной цели вдалеке — Барбатосе. — Эй, бард-бродяжка, какого чёрта вчера произошло? Почему я опять ничего не помню?! — с улыбкой на лице и наигранным возмущением обратился к другу Альберих.       Венти был занят рассматриванием витрины одного из антикварных магазинчиков, когда его окликнул Кэйа. — О? Ты меня видишь?! — наигранно удивился юноша, прикрывая лицо косичками и делая несколько шагов назад. — Но… живые не могут видеть меня…       Бард снова отшутился в своей привычной манере. Ничего удивительного. Однако Альберих этой шутки не оценил и лишь тяжело вздохнул, ожидая ответа на свой вопрос. Хоть он и понимал, что сам пьянчуга вряд ли что-то помнит, попытаться стоило.       Заметив ступор на лице собеседника, Венти рассмеялся согнувшись пополам. Его ужасно сильно забавляла такая реакция на собственные слова. Чаще всего Кэйа поддерживал этот юмор, и получалось очень весело. Остальные же зачастую совершенно не понимали этих порывов, что не могло не огорчать. Так Мастер Дилюк, например, уже около полусотни раз выставлял самого Барбатоса за дверь таверны за безобидные подколы. Отсмеявшись и заметив, что эта шутка не принесла желаемого результата, юноша насупился. — Вчера мы закончили пить, и ты ушел. Оставив на меня счет, между прочим. Понятия не имею, что ты делал в остальное время. А что, может случилось что-то из ряда вон? Нашел себе ухажера? Неужели тебя и на минуту оставить нельзя? — Венти поиграл бровями, всё-таки подмечая улучшившееся настроение друга. Хоть что-то развеселило его.       Ответ Барбатоса, пусть и был бесполезным, заставил Кэйю улыбнуться чуть более искренне: — Ничего такого. Просто пытаюсь составить список людей, перед которыми мне придётся извиняться за наши выходки, — усмехнулся юноша. Он всё ещё сомневался, стоит ли Венти знать о его любовных делах, но, судя по всему, друга этот расклад не устраивал.       Судя по всему, бард уже был в курсе как минимум части подробностей личной жизни капитана кавалерии, что не могло не заставить того почувствовать некоторую неловкость. — Ладно... Я... Я не знаю, как оказался в отеле в целости и сохранности. Я был крайне удивлён, что добрался без лишних неприятностей, поэтому и хотел узнать, не знаешь ли ты, кто мог меня проводить, — Альберих тяжело вздохнул, ожидая пару глупых шуток в свой адрес. Что-то во всей этой ситуации не давало ему покоя. Казалось, он упускает что-то важное, но понять, что именно, не может.       Рот Венти округлился в изумленно-задумчивое «о». По правде, он и не думал, что на его слишком очевидные подколы мало того, что обратят внимание, так еще и ответят вполне себе откровенно. Венти хоть и был до безумия ветреным, всё же являлся Архонтом, способным на нечто больше, и потому подмечал многие особенности и изменения. Навык позволял держать ситуацию под контролем и, как бы не хотелось освободиться от этого, такое просто так не забыть. Это многовековой опыт, который не стереть новой личиной. Поэтому бард и призадумался. В некоторые моменты он и впрямь мог быть полезен друзьям, так отчего же не поспособствовать кое-чему интересному. — Вообще такого красавчика, как ты, до отеля должны провожать толпы восторженных фанатов, — не удержался Венти, посылая очередную колкость, обернутую в шуршащий оберткой флирт, — Но не будем исключать и кого-то знакомого. Ты же наверняка успел здесь с кем-то сдружиться, признавайся? Может, это был тайный поклонник, который долго ждал такого шанса.       Венти шутливо пожал плечами, как бы перебирая варианты. Вот уж чего он не любил, так это говорить всё напрямую. Куда интереснее намекнуть на ответ, скрыть его в потоке то ли лжи, то ли полуправды. И наблюдать, как человек ковыряется в узле сказанных слов, выискивая ту самую ниточку истины. — А может и нет, хм… Хотя откуда мне знать. К слову, ты не видел Альбедо? Я мечтаю получить его автограф. Кто бы знал, что он иллюстрировал «Легенду о клинке». Я даже не слышал о его сотрудничестве с тем писателем из Ли Юэ. О, а ты слышал, что у них там целая компания? Я видел, как Кли довольная носится по площади в сопровождении какого-то красавчика… А ещё с ними подружилась местная зажигалочка. Она вроде как главная по части фейерверков, семейный бизнес и всё такое…       Альберих лишь устало усмехнулся в ответ на флирт со стороны друга. Однако следующая фраза заставила его всерьёз задуматься: мог ли этим человеком, что проводил его, быть Тарталья? В глазах парня блеснул огонёк надежды. Он даже пропустил мимо ушей явное «забалтывание» Венти. По правде говоря, из всего сказанного он уловил только то, что скучать анемо Архонт без него не будет.       Вообще Венти был готов говорить хоть дни напролет. У него всегда хорошо получалось менять тему разговора и при этом невзначай, аккуратно, даже не перескочить, а как бы сгладить важную деталь, тут же укрыв ее в потоке остальных слов. Но и в этом нужно было знать меру, поэтому Венти оставил своего друга работать, когда тот отказался прогуляться по аллее.       Некоторые решения крайне тяжело принимать. Пересилив себя, рыцарь отказался от предложения Венти «прогуляться» и поспешил вернуться к работе. Гулять с анемо Архонтом, безусловно, весело, но иной раз стоит быть чуть более ответственным. Альберих не верил, что задумался об этом. Быть может, это хороший знак? Может, ему стало хоть немного лучше? Или же в нём снова проснулся страх стать разочарованием? Кэйа ведь справляется со своей ролью, да?