Художественный фанфик "Джентльмены"

Утро Виталия Егоровича Кречетова, или же более известного в кругах карибского бассейна и Нового Света в целом Эдварда Кенуэя, уроженца нидерландских земель (не смотря на то, что фамилия больше относится к уроженцам Уэльса), мужа одной шебутной одесской любимой заразы, капитана брига «Серкан Болат» на службе испанской короны и приближенного губернатора дона Диего де Очоа… В общем, утро Виталия началось весьма обыденно, не смотря на то, что жизнь после смерти тоже имелась, но несколько своеобразная. Всё как при жизни, но вот увеселительный аттракцион «Ужраться за десять минут» стал сложным делом ввиду отсутствия некоторых физических ощущений. Той же усталости например. И всё бы ничего, но неожиданное чувство приятного пробуждения под звуки города было сюрпизом. Машины, лёгкий дождь и приятный влажный ветерок просто давали чувство утреннего покоя и ощущения огромного объёма энергии по всему телу. И вот этот вот факт быстро вывел из приятных настроений мужчину, осознавшего сей факт. Он резко поднялся на локтях и начал осматриваться. Казалось бы, спальня, старая добрая спальня… Да вот только далеко не на том свете и даже не в Санто-Доминго в их имении. Чистая современная отделка двадцать первого века в лучших традициях евро-ремонта. Не узнать спальню бывшей конспиративной квартиры темпоральной разведки блондин не мог просто от природы имея отличную память. Свои очки без стекляшек на тумбочке, носимые для маскировки он тоже не мог не узнать. А ещё то утерянное со смертью чувство усталости и бодрости… Вот что самое главное – они вернулись. Кречетов даже себя ущипнул хорошенько и чувство неприятной боли дало весьма интересное направление мыслей и определенных выводов. Все, кто имел представление и вообще общался приличное время с Виталием Кречетовым, знали его как вполне не впечатлительного человека. Сей блондин, отжатый у всех женщин мира одной конкретной одесской девушкой, имел склонность относиться к нежданчикам философски с долей пофигизма и чуточкой оптимизма. И даже смерть этого не изменила, как и жизнь по ту сторону. Однако, сегодняшнее утро стало исключением. Обнаружить себя живым на все сто - ещё где-то и как-то можно понять, прикинуть и проанализировать. Только вот в уравнение не входил факт того, что первое - он и вполне живая и спящая как Добрыня Никитич до рассвета Давима Гоцман, его жена, лежит рядом на постели, и второе – спальня их старой конспиративки в Лондоне. И третье... этот самый Лондон и виднеется из окна. И как такое понимать? - Либо это я так качественно нажрался с Диего и у меня белая горячка, либо это суровая реальность и мы живы... - думал почти шепотом Кречетов, почесывая ухоженную бороду. - Вы с Диего по всякому нажирались... - бубнит недовольно Давима, зарываясь под одеяло. Однако, сама же Гоцман, в тех же кругах восемнадцатого века известная как Мэри Кенуэй, супруга Эдварда и довольно энергичная и для старых лет особа сейчас выглядела снова на свои лет тридцать и никаким пятым десятком плюс пару лет не пахло… В общем, о чём это мы? Так вот. Дава ещё где-то с минуты две пролежала под одеялом и только когда по утру начали работать шестернки в голове, а физическое состояние просило поспать ещё пару часиков, до неё начал доходить смысл слов любимого мужчины и она резво вырвалась из манящий объятий Морфея, даря миру и своему мужу взгляд, полный шока и непонимания ситуации. А взгляд ещё и невольно остановился на прессе Виталия, став немного таким собственнически плотоядным, но женщина быстро вывела себя из этого состояния голодной дамы, начиная осматривать спальню. - Мы в Лондоне… Наша консперативка… - даже немного радостно протянула Гоцман. – Знаешь, а это утро лучшее за последние моменты в жизни загробия. Снова быть живой и при не мешающем приступами сердце. Ну и ты не седой... - Дава… - чисто для вида шутливо поворчав блондин и пользуясь положением, притягивает жену к себе в крепкие объятия. – А может, это?.. Гоцман, немного так подумав, хитро улыбается и без кивка собирается насладиться моментом по полной, почти впиваясь в губы супругу. Однако, на самом миллиметре от сего действа слух обоих бывших темпоральных разведчиков уловил знакомые ругательства на испанском, издаваемый крутым мужским баритоном. И женский голос, уже сугубо родной матерный русский конструкт в лучших его проявлениях. Недолго думая, чета Кречетов-Гоцман, на ходу надевая то, что имело место быть футболками и шортами домашнего ношения, вылетели из своей квартиры... чтобы в коридоре встретить похожих на них в плане одежды личностей. И если уж Аду Шурикову не признать не мог даже заядлый алкаш, то вот Диего де Очоа со своей фирменной шевелюрой и бородкой с усами в пижаме цветов испанского флага имел вид весьма забавный. И не смотря на эти шокированные пары, между ними открывается дверь другой квартиры и пред ними предстаёт мужчина средних лет весьма солидной наружности в костюме из относительно дорогих тканей и еврейской кепой на голове. В руках данного индивида были семечки, которые он с легкой улыбкой щелкал, как не в себя, веселясь взглядом и улыбкой, глядя на две главные отмороженные супружеские пары восемнадцатого века. Первой в его сторону посмотрела Гоцман и потеряла всю нить адекватности сей ситуации. А затем с тихим «Фима…», признав найденного даже пропавшего на том свете лучшего друга детства, просто не выдержала всех нервных потрясений за утро и грохнулась в обморок на руки успевшего среагировать мужа. Остальные же более спокойно признали человека, у которого почему-то всегда с собой были семечки и с каждым он делился приличной горочкой. Фима Петров же, глядя на реакцию подруги не без долей беспокойства за нервы, попытался успокоиться и глянув на остальных, выдал: - Ладно, шо вы стоите в проходе, заходьте, вы не одни тут такие засланцы с того света… *** В квартире главного щипача Одессы собралась приличная кучка народа. Не считая самого Фимы и семей де Очоа и Кенуэй, тихо в гостиной заседали ещё трое «везунчиков» на сие возвращение с того света в Лондон двадцать первого века. И если Жора Глистер и Газонокосильщик Курочкин ещё походили на что-то похожее на граждан Британского Королевства, в особенности последний, преставлявший собой типичного представителя граждан с нелегальной деятельностью, то вот третий был тем ещё представителем вышедшего из запоя алкаша. И да, этим третьим человеком был Евгений Воробьёв, трижды или более герой СССР и просто главный раздолбай-алкоголик со стажем выпутываться из всех ситуации всеми нереальными методами. Однако, похмеляющийся водой прямо из аквариума с рыбкой Жека был не так плох, как его временная подопечная в очень далёкой молодости, по глупости знавшая немецкий и имевшая место быть причастной к запиранию вневременного спецназа. Гоцман сейчас оправлялась сортами чая с успокоительными свойствами и упаковкой любимых шоколадных печенюшек, да находилась в легких объятиях Виталия, ловя от сего момента просто лютейший кайф, не показывая этого. Но одной главной радостью Давы был Фима. Оказавшись по ту сторону жизни, женщина обнаружила среди своих только покойных Довжика и Якименко. А вот лучший друг в тот же момент как сквозь землю провалился и времени на поиски во всех уголках того света хватало теперь ну с лихвой. Однако, с прибытием Виталия, Гоцман обязалась быть рядом с мужем, видя, как он вновь увидел её и стал куда счастливее, чем после того счастья и горя в один день. И казалось бы, стоило начать разговор за вопрос «А как это всё случилось-то?», однако всё пошло не совсем по плану. И всё это не по плану пошло от уже бывшего губернатора Санта-Доминго. - Выглядишь, как простолюдин, Эдвард, - "оценил" своего друга и товарища по морю Диего де Очоа. - И вообще, где мы, чёрт возьми?! Опять Саратов!? - Ага... На себя бы посмотрел, синьор Испанский Флаг на всё тело... - фыркнул Виталий, едва сдерживая ржачь с пижамы лучшего друга. - И нет, не Саратов. Мы в Лондоне, господа и дамы. - Лондоне?! – опешил первым Жека, чуть не подавившись рыбкой. - Л-л-л-лондоне?! – следом пошла реакция от Газонокосильщика, лишь за глаза которого некоторые решили называть его «Томми». - Берлине?! – а Глистер как всегда, немного не в том русле и соображении. Впрочем, трубка с табаком в его зубах держалась уверенно. - Да, в Лондоне! – недовольно ворчит Давима, делая очередной глоток чая. - Ну это там, где рыба, чипсы, дрянная еда, отвратная погода, Мэри-ебать-её-в-Поппинс. Лондон! - Только вот теперь нас что-то ментально ну совсем не трогает, заставляя неосознанно действовать по строгому плану действий, - вспомнив Новый Год в Саратове, отметил Виталий. – А вполне чувствуется свобода и все эмоциональные реакции человеческой природы при нас. Хотя факт того, что мы живы, а не этакая пародия на духов без всех чувств и физической фигни… Радует. - Правда, ударить в морду тому гаду, что это устроил за место «спасибо» сойдет, - хмыкнула Ада и посмотрела на своего грозного адмирала уже с довольной улыбкой. – Впрочем, успеем подумать о том, кто в этом виноват. Предлагаю всё это считать незалпанированным стечением обстоятельств и получать удовольствие. - Адольфик права, зачем думать? Давайте жить на широкую ногу! – вставил свои пять копеек Воробьёв, улыбаясь во все тридцать два и дальше. Но потом резко схватился рукой за голову и заойкал. – Но сначала приведем здоровье в порядок… - Я-то за нас не волнуюсь, а вот за нашего адмирала и губернатора у меня сомнения, - теперь уже от себя добавил и Виталий, тут же ловя на себе взгляды, требующие пояснения за его слова. – Двадцать первый век, алло, господа и дамы. Диего не дум-дум за это время от слова совсем. Вот тут-то все и в особенности, сам Диего, осознали серьёзности ситуации по полной программе. Одно дело, когда люди из будущего попадают в прошлое и поэтому им даже жить будет куда легче, зная каждон значимое во времени событие и до кучи есть шанс привнести развитие в мир. Но вот наоборот… В общем, учить-учить-учить и ещё раз учить «аборигена» примудростям двадцать первого века и узнавать, кто чем тут занимается по жизни. Не будут же закидывать жить без обязательного минимума для жизни, в конце-концов? А вот Виталий Кречетов задумчиво смотря на своего лучшего друга, начал задумчиво хмыкать своим мыслям. Кивнув же, он нехотя отлипает от супруги и конфисковав Диего у Ады, моментально вскипевшей от этого наглого воровства, тут же поясняя: - Я покажу Диего Лондон и приведу его в порядок. Ада, не бойся, верну его в целости и сохранности, да чертовски красивым и горячим. И русского «голландца» с испанцем и след простыл. А вот у остальных, в особенности у дуэта главных бестий Санта-Доминго, чуйка в одном месте предсказывала весьма странное чувство чего-то… грандиозного. *** - ВИТЯ, СТОЙ, ГАД ВОЛОСАТЫЙ! - ДА ЛАДНО ТЕБЕ, КРАСИВО ЖЕ ПОЛУЧИЛОСЬ! Улицы Лондона и его подворотни встречало весьма забавное событие. Ухоженный и одетый с иголочки Виталий Кречетов сейчас бежал, как ещё никогда не бегал в своей жизни. За ним разъяренным тараном бежала главная головная боль многих плохих парней и одного интергалактического президента… То бишь злая по самое не могу Ада с кухонным ножом в руках пыталась догнать шустрого блондина, проклиная обрубить его волосы налысо и на всю жизнь. За ней же бежали уже Давима Гоцман, более менее восстановившаяся после нервного расстройства, и муж бешеной на данный момент марсианки. Тоже одетый с иголочки Диего де Очоа, теперь уже после посещения ближайшей парикхмахерской походивший на молодого маршала победы Жукова, пытался усидеть в данный момент на двух стульях. И друга спасти от ярости жены, и нагнать её же как можно шустрее. Страсть к безумию оказалась как никогда сильнее. Но данная ситуация это уже совсем другая история…