Только не сейчас

Ее холодные руки, с еле заметными синеватыми прожилками, нежно и слабо сжимали плечо Соляриса. Из полуоткрытых век тускло блестели лиловые глаза со спиралями. Мужчине нравилось смотреть на эти причудливые узоры. Они были как иллюзии, из-за которых если долго смотришь расплывается зрение, и все вокруг кажется нереальным. — Прошу.. - бессильный шепот звонко ударил по ушам, разгоняя напряженную тишину. Солярису нравилось молчать с Ноктюрной, сидя вместе или занимаясь своими делами, слушая ее ровное дыхание или ритм сердца. Но не сейчас. — Умоляю.. - его массивная фигура содрогнулась в бесшумном плаче. На ее губах сохранялась улыбка. Зачем она улыбалась? Чему была рада? — Что ты будешь делать, если я умру? - однажды спросила она, усевшись рядом с ним. По спине Соляриса прошла дрожь. — Зачем ты подобное спрашиваешь? - он серьезно посмотрел на девушку, хмурясь. — Зачем? Не знаю, - и Ноктюрна улыбнулась. Искренне, так нещадяще тепло. Когда она улыбалась, то всегда поджимала губы. Солярису нравилось это. Ему также нравились эти милые ямочки на щеках. Этот странный блеск в глазах при улыбке. Как ее уши забавно поддергивались. Его рука сама потянулась к щеке девушки. — Я умру вместе с тобой. — Прости меня.. - он вздрогнул. Ее губы слегка шевельнулись. Эти слова дались ей с трудом. Но улыбка все также оставалась. Солярис хотел стереть с ее лица это глупое выражение. Но даже сейчас он любил эту идиотскую ухмылку. Он любил Ноктюрну. И Солярис сидел, держа ее на руках. Ему нравилось держать ее, кружить в воздухе и слышать, как она радостно визжала и просила остановиться. Но только не сейчас. Он нежно убрал с ее умиротворенного лица волосы. Волнистые, но на концах всегда запутывались. Ему нравилось расчесывать их пальцами, отделяя каждый локон и закручивать на пальце. Но не сейчас. Но только не сейчас, прошу. Почему это происходит именно в этот момент? В животе неприятно скрутило, а голова раскалывалась. Глаза рассеянно бегали по телу девушки. Все ощущалось до боли нереальным, постановочным. Она же встанет? Это глупая, глупая шутка. Сейчас Ноктюрна поднимется, улыбнется ему, как всегда, а потом они будут разговаривать обо всем и ни о чем. Но почему-то она не вставала. Все также была на руках Соляриса. Такая мертвенно-красивая, хрупкая, прекрасная. На долгие века ее красоту будут созерцать облака и земля. Он встал. Ноги казались ватными, а голова ужасно тяжелая от мыслей, скачущих в разные стороны и больно бьющихся об стенку черепа, вот-вот собирающегося треснуть. и Солярис пошел. Мужчина не знал, куда идет и зачем. Важно было лишь то, что он скоро вновь встретиться с возлюбленной. Время завертелось в странный запутанный клубок. Солярис не отдавал себе отчета в том, сколько времени он шел и сколько еще идти. Шел он примерно вечность или около того, точно не знает. Наконец, мужчина дошел. Бескрайнее поле с подсолнухами — ее любимые цветы. Поэтому и его тоже. Трава такая жесткая, но это не волновало Соляриса. Рядом с ней ему было всегда хорошо и мягко. В последний раз он сжал ее руку, в последний раз взглянул в ее стеклянные, но такие же очаровательные глаза, в последний раз поцеловал ее — нежно, аккуратно, но со всеми своими чувствами. Солярис закрыл глаза. — Жди меня, я скоро приду. Ночь. Тихий, теплый ветер. Шуршащая трава, дремлющие подсолнухи, а между ними — влюбленные, уснувшие вечным сном, держались за руки и улыбались. Так безмятежно, что ветер облетал их, боясь нарушить священный покой, а подсолнухи любопытно поворачивались к ним, но медленно, с опаской. Они клялись друг другу умереть в один день. Солярис не любил не сдерживать обещания.