***
От этого места веет чем угодно. Мертвечиной, сырой землёй, смертью уж в конце-то-концов. Но не для Вэй Усяня. Для него это место раз и навсегда пропахло сандалом. И это приносило больше всего боли. Сандалом пах его любимый человек — Лань Ванцзи. Только он умер пять лет назад, именно здесь, в этом особняке. Вэй Усянь тогда сам чудом жив-то остался. Вовремя подоспела его горячо любимая сестрица, которая за секунду до катастрофы выбила нож из его рук, и сидела рядом, обнимая, в то время как Вэй Ин плакал, нет, бился в ужаснейшей истерике в её заботливое плечо, до тех пор пока не прибыл Цзян Чэн с кучкой адептов, лекарей, и, конечно, лучшим психотерапевтом, что они имели в доступе. И, Вэй Ин, вроде как, оправился, но всё равно шрам остался. И довольно большой. Прямо поперёк шеи. И Вэй Ин, конечно, всегда старался его скрывать по мере возможностей, а на вопросы о происхождении отшучивался на ходу придуманной басней про злого и опасного дракона, чуть его не убившего. Никто, очевидно. не вёлся, но спрашивать перестали. И вот теперь Вэй Ин шёл по этому злополучному особняку, слыша повсюду запах сандала и слыша то, что Лань Ванцзи сказал ему перед своей смертью.« — Будь сильным, Вэй Ин. Я тебя люблю. Прощай. »
И это ранило больше всего. Больше всё ранило то, что теперь он опять пришёл сюда, опять, чтобы разобраться с новой нечистью. Он разобрался. Это были пару ожесточённых призраков, но, справедливости ради, Вэй Усянь был чертовски хорош в своём деле, так что эти призраки для него были скорее чем-то из разряда «Утомительно, но трудностей не представляет.» Он проходил мимо очередного зала. Хотя именно этот очередным было назвать трудно: именно в нём погиб Лань Чжань. Вэй Усянь тот, и несколько недель спустя помнил очень смутно, но он был и рад. Такое помнить не захочется. И всё же, момент смерти любимого ему не забыть вовек. И то, как он смело поднёс нож к своему горлу, чтобы распрощаться с жизнью, ведь в этот момент он позабыл обо всём, что существовало до того, как он зашёл в особняк. Почти обо всём, обо всём кроме своей любимой сестрицы. Ей-то Вэй Ин и позвонил, желая попрощаться, а Цзян Яньли, как только услышала голос брата, побежала со всех ног к Вэй Ину, так что теперь он ей в прямом смысле жизнью обязан, и пообещал себе, что никакого второго раза, что он живёт дальше, хотя и без мучительной терапии тут не обошлось. Вэй Усянь зашёл в этот зал, не боясь уже ничего. Но произошло то, чего больше всего страшится влюблённое сердце заклинателя, человек которого давным-давно покинул этот мир. Он услышал, как призрак его любимого зовёт его. По имени. Несмотря на то, что голос был тихим и дрожащим, Вэй Ин никогда и ни при каких обстоятельствах не спутал бы его с чем-то ещё. Он, по глупости затуманенного разума, побрёл на родной, и такой приятный голос. Голос заботливо шептал:« — Вэй Ин, ты ведь по мне скучал? »
« — Конечно скучал, Лань Чжань. Всё ещё скучаю, буду скучать всегда. »
« — Ты можешь сделать так, чтобы нас никто больше никогда не разлучит. У тебя с собой оружие? Ты можешь убить себя, и мы с тобой навечно будем вместе, дорогой. »
Лань Чжань никогда так Вэй Ина не называл. Но какая к чёрту разница, когда твоя школьная любовь, превратившаяся в любовь всей твоей жизни, предлагает тебе вечное счастье только для вас двоих, и больше ни для кого? Вот и Вэй Ин так решил.«— Конечно, гэгэ. Всё для тебя, Лань Чжань. »
Он достал пистолет, который всегда держал при себе, и уже намеревался выстрелить. Внезапно пистолет выбил чей-то меткий выстрел. Из лука. Старого, ветхого лука, который в заклинательском, да и не только мире считался бы непригодным для использования. Но Вэй Ин был в крепости один! В таком случае, это, вероятно был призрак, или возможно, любая другая нечисть. Он уже вытащил пару талисманов, которые позволили бы обездвижить нечисть, а после осуществить задуманное, но заклинатель при виде на эту самую «Нечисть» замер, как будто бы увидел самого Иисуса, честное слово. Хотя, вероятно, это было не так далеко от правды. Когда-то белоснежные брюки, которые были настолько чистыми, что, казалось, сойдут за зеркало, теперь все в дырках, грязные, даже отдалённо не напоминающие то, как они выглядели несколько лет назад. Такой же белый пиджак был порван, и, кажется, превращён в подобие бинтов. На пастельно голубой рубашке же зияла огромная дыра в груди, там, где была кровоточащая рана, когда Лань Чжань умер на руках Вэй Ина. Теперь там красовался шрам, но кожа была целёхонькой. И… Весь Лань Чжань. Целёхонький. А главное — живой. Его присутствие перебило голос, судя по всему, псевдо-призрака в голове Вэй Ина, который уже с минуту глядел на мужчину, что стоял в, может быть, десяти метрах от него, и ласково улыбался. Он приглашал к себе объятия этой улыбкой. И Вэй Усянь со слезами на глазах, и оглушительным криком это приглашение принял. — Лань Чжань! Ты… Ты правда жив? Ты не призрак? Пойдём со мной, пожалуйста, скажи что ты реален, Лань Чжань, Лань Чжань, гэгэ, поцелуй меня, обними меня, и, пожалуйста, никогда больше не отпускай! Пойдём со мной. Лань Чжань, ты же пойдёшь со мной? Вэй Усянь судорожно причитал, из его глаз ручьями текли слёзы, щёки покрылись лихорадочным румянцем, он хватался за рукава, или, вернее, за то, что от них осталось, рубашки Лань Ванцзи, и постепенно опускался вниз. Лань Ванцзи опустился рядом с ним на одно колено, и с всё той же ласковой улыбкой, которая трогала его лицо всякий раз при виде возлюбленного, поцеловал Вэй Ина в лоб, и тихо сказал: — Вэй Ин. Всё хорошо. Я реален, и я прямо сейчас пойду с тобой. Вставай. Я обещаю, что больше никогда тебя не отпущу. Не отпускай же меня и ты. Вэй Ин никогда не целовал своего парня так отчаянно. Из его зажмуренных глаз продолжали непрерывным потоком течь слёзы, а руки всё сильнее сжимались на исхудавших щеках Лань Ванцзи. Последний же заботливо, оберегая, положил руки на талию своего любимого, и с невероятной нежностью отвечал на поцелуй. Они теперь вместе навсегда. Больше ничего их не разлучит. Они оба достаточно натерпелись.