(бывший Момент восприятия)Умино Ирука: Зарисовки из жизни попаданца

После раскладывания вещей Анко в гардеробной, мы сидели в комнате, которая раньше принадлежала родителям Ируки. Сидели и молчали, ничего не делали. Мне было неловко от того, как легко и свободно тут ориентировалась Анко. Это напоминало мне о том, что она тут часто бывала. В общем, как по написанному. Бывала, но не жила. Таким уж прописан был Умино Ирука: на свою территорию пускал лишь чтоб поразвлечься и выставлял за двери с рассветом. А ещё стеснялся своей девушки и… За то что я понаписал про Ируку и Анко хотелось извиняться, но я мысленно бил себя по губам. Если Митараши всё устраивает, то бередить её раны мне не стоит. Ради моего же спокойствия и здоровья. Другая бы отомстила с присущей женщинам изощрённой жестокостью, которую мы, мужчины, даже не всегда можем распознать и заметить. У меня, конечно, есть способность ощущать эмоции и слышать мысли, но всё равно ощущение будто иду по минному полю. Я ведь слышу мысли только тех, кто находится рядом со мной, либо тех на кого я смотрю, если человек далеко. Пока мы сидели на кровати, держась за ручки, как неопытные юнцы, Анко всё прокручивала в голове моё корявое предложение руки и сердца. На самом деле предложение было пожить вместе, чтоб понять получится ли сойтись. Но я так хуёво объяснил, что проще было согласиться, мол да, ага… «Хотел сказать именно то, что ты расшифровала». Идти на попятную поздно, да и опасно. Анко имеет профессиональную деформацию как куноичи, да ещё как следователь и ученица Орочимару. Если Анко обидится, я могу сразу завернуться в саван и ползти в сторону кладбища. И всё же это так странно, что она так добра и ласкова ко мне. Жалость ли это? Или что-то другое? «Стоит ли поблагодарить Мидзуки? Если бы не его предательство, не было бы амнезии, у Ируки бы не изменился характер!» Не кипишуй, трус, — грустно усмехнулся я подслушанным мыслям, — ей то всё только в радость. Раздался шум, будто упала мягкая картонная коробка с каким-то тряпьём. — Я сейчас, — отпустив мою руку, Анко суетливо скрылась в гардеробной. Найдя там коробку с кимоно матери Ируки (куноичи это мысленно проговорила), Анко задумалась о том как выбить из предателя рецепт яда, что был на кунаях. На тот случай если память ко мне начнёт возвращаться вместе с дурным характером. Но больше всего её пугала перспектива, что Ирука вспомнит о том, что хотел разорвать отношения. Да… тут было и это. Наверное и затяжная депрессия Ируки — тоже, с попыткой свести счёты с жизнью… Страшно ли мне? Скорее нет, чем да. Даже с учётом всех её кровожадных мыслей перемежаемых восторгами на тему того, что она официально невеста (каждая собака в Конохе это знает), а не просто девушка. Она солгала, что мы собирались расписаться. Я сделал вид, что реально в это верю, когда предлагал пожить вместе. И всё же… девушка, которую я едва знаю, общается, будто мы знакомы много лет. И у меня самого чувство, что я её всю жизнь знаю… Не уже ли память оригинала начала просачиваться? Уйдя в себя даже не заметил, как подошла Митараши. — Ру-ру, — ласково повернула Анко моё лицо к себе, заглядывая в глаза -, ты будто не со мной. Будто не здесь… — Прости, я задуматься… Я задумался. — О чём? Тут-то я и завис. Мой словарный запас всё ещё недостаточно хорош, чтобы рассуждать на пространные темы и говорить о сложных чувствах. — Ирука, не молчи. Хочешь я буду тебе подсказывать? — Хорошо. Мне нравится быть с тобой, но… Анко закусила губу, делая вид, что это «но» её не задело. — Но я о тебе ничего не помню. Знакомый и незнакомый одновременно. Чувствовать что помню. Не помню событие. Много событие с тобой не помню. Расскажи о ты. О себе ты расскажи. Для верности ещё рукой на Анко указал. Вместо рассказа получил радостный писк и удушающие объятья. «Его ко мне тянет!» — мысленно воскликнула Митараши. А я, между тем, рисковал быть задушен её упругими грудями. Смерть, конечно, прекрасная, но не рановато ли?! Если бы не защитная сетка, которая больно проехалась по носу, Я бы поплыл. А так даже в своём уме остался, хоть и почувствовал как тесно в штанах и жарко лицу от прилившей к нему крови. Я сдерживался, как мог, потому что со стороны Анко, кроме тыканья меня лицом в грудь, не было других намёков с сексуальным подтекстом. Но когда она попросила помочь снять комбинезон из защитной сетки, который стягивался при помощи резинок и пары железных пуговиц на широкой горловине, мозги отрубились, выдержка сказала «на этом мои полномочия всё». Толкнув девушку на кровать, рывком задрал бежевый топ без бретелек. Её высокие полные груди с розовато-оранжевыми ореолами сосков упруго подпрыгнули. Не ожидавшая такого Анко ойкнула и рефлекторно прикрылась. Упругая грудь приплюснутая руками, сексуально вздымалась в такт взволнованному дыханию. Девушка замерла, как кролик перед коброй, когда я навис над ней, упираясь руками в простынь. Потупив взгляд, Анко прошептала, поджимая плечи: — Прости, я… Вслух продолжения не было, но я его уже услышал в её мыслях:"испугалась, что ударишь». Ты заставляешь меня чувствовать себя моральным уродом… А затем была эта мысль: «Нет. Он не будет таким, как раньше… Может помочь ему?», — Анко задышала тяжело и глубоко, потянулась, убирая руки, будто хотела встать, но вместо этого закинула ноги мне на поясницу, а руки на шею. Выбросив мысли, набросился на девушку, как оголодавший. Накрыв мягкие губы поцелуем, я принялся нежно ласкать бархатистую кожу. Спускаясь ниже прихватил губами острый сосочек и обвёл его языком. Краем сознания отметил, что Анко протянула руку к полке над кроватью, где на мгновение вспыхнула и погасла какая-то печать. Отвлёкшись на свечение замер, так что разочарованно фыркнувшей Анко пришлось напоминать о себе. Закинутыми на пояс ногами, она пнула меня по заднице. — Ирука, я всё ещё здесь. Чтоб оправдать своё зависание, потупившись сказал: — Резиновая штука на член… от детей. Забыл где. Ну, собственно, после этого о продолжении можно было забыть. Так качественно похерить атмосферу — это надо уметь! Анко пыталась сдерживаться, но потом громко рассмеялась в подушку. Да так сильно, что у неё слёзы потекли. Извинится, глянет на меня, булькнет и снова ржать. «Он такой милый, когда растерянный». — Ахаха! «Какой ужас… штука на член». — Ахахаха! «А если бы он помнил его прозвище? Сказал бы штука на сыночка?» — Ахахахахахаха! Про сыночка сразу не понял, потом как в памяти всплыло, что японские мужики своего чижика (то есть член), называют, почему-то «сыночком»*. Эвфемизм такой странный. Да… Прилетала птица обломинго и испортила всю малину… А резинка и вправду нужна. Анко и залететь уже может, если её организм подстроился под чакру Ируки.