Реабилитация

Связь с Кристианом оборвалась в самый не подходящий момент, Николя попытался перезвонить ему, в ответ слышал лишь длинные гудки. Кимберли всё это время стояла рядом, внимательно наблюдая за действиями мужчины.       — Это звонил Кристиан! Он пришёл в себя! — повторял Николя, набирая номер снова и снова. — Разве это возможно?!       — Конечно, — улыбнулась Кимберли. — На самом деле я пришла сказать, что Кристиан сбежал, можешь себе такое представить? Я уже подала заявление в полицию, всё-таки, он недееспособен. Он сказал, где сейчас находится?       — Нет, связь была очень плохая, — ответил Нико, который толком не расслышал предостережение Кристиана. — До сих пор не могу в это поверить! Глаза мужчины горели лихорадочным блеском, и он заметался по квартире, зная куда себя деть. Нужно что-то делать, но что? Не будь Николя на взводе, он бы заметил, как спокойна Кимберли, особенно для человека, который потратил много месяцев на то, чтобы реабилитировать Кристиана. Кимберли взяла чашку с кофе и сделала небольшой глоток, не чувствуя насколько обжигающим получился напиток. Перекатывая во рту жидкость, она продолжала смотреть на снующего туда-сюда Николя.       — Ты не против если я включу телевизор? — спросила она.       — Прости, что? — не расслышал Николя.       — Я спросила: ты не против, если я включу телевизор? — повторила Кимберли.       — Да, конечно, — рассеяно пробормотал он, удивляясь её спокойствию. — Ты не волнуешься?       — Ну конечно волнуюсь, как же без этого? Но я думаю, что Кристиан ещё выйдет на связь, — ответила она. — Может выпьешь кофе? Всё равно мы сейчас ничего сделать не сможем. Николя признав её правоту, взялся за чашку и сделал большой глоток, совершенно не чувствуя вкуса. В голове мужчины царил сумбур. Слишком много всего навалилось за каких-то пару суток: гибель Элен, проблемы с сердцем у Джоанны и Кристиан, пришедший в себя. Есть от чего прийти в смятение.       — У тебя тут смотрю печение с предсказанием, — Кимберли махнула рукой на фирменный пакет.       — Угощайся, — предложил он. Кимберли взяла одно печенье и разломила надвое. Внутри на бумажке было написано: «новое начало». Она довольно улыбнулась, повертев в руках клочок бумажки, потом разгладила и положила на стол.       — А что у тебя в печенье? — поинтересовалась она. Николя пожал плечами, взял свою печенюшку и также разломил. Одно слово: «Беги!» Сказать, что Николя удивился, значит ничего не сказать. Он раньше покупал такое печенье, и обычно там было какое-нибудь жизнеутверждающее послание, что-то типа: жизнь прекрасна, скоро вы ухватите удачу за хвост и всё в том же духе, а тут… Ему стало не по себе.       — Что у тебя там? — поинтересовалась Кимберли.       — Какая-то глупость, — пробормотал он, чувствуя наползающий страх. Ему вдруг стало очень неуютно рядом с Кимберли, но она как будто гипнотизировала его. Николя хотел её выгнать или самому уйти, но что-то невидимое ему мешало. Язык прилип к нёбу, а по спине потёк холодный пот.       — Что-то не так? — ироничным тоном поинтересовалась Кимберли, вырвав из рук Николя бумажку с предсказанием. — Какая прелесть, ты не находишь?       — Я… — только и смог выдавить из себя Нико. — Что со мной?       — Может быть ничего, а может быть… — Кимберли рассмеялась. — Хороший совет, не правда ли? Краем глаза он заметил новостной репортаж по телевизору о пропашем Хью Атертоне — враче-психиатре из Кливленда, которого в последний раз видели в Лос-Анджелесе и который несколько дне жил в отеле «Холлидей ин Лос-Анджелес». Его семья утверждала, что он отправился на специальную конференцию психиатров, но по последним данным, её не было ни в это месяце, ни в прошлом. Крупным планом показали лицо доктора Атертона: седые волосы, водянисто-мутные голубые глаза… Николя узнал его, хоть толком и не разглядел его тогда в кафе. Это с ним была Кимберли в тот день, а потом он из Кливленда, да ещё и психиатр… Не нужно быть гением, чтобы сложить всё вместе.       — Он работал на тебя в «Медоу Хилл», — прошептал Николя, не мигая смотря на Кимберли.       — На Бетси, если точнее, — поправила его Ким. — Был её правой или левой рукой, неважно, но он очень много знал, а ещё хотел откусить больше, чем мог проглотить.       — Очень много знал? — переспросил Нико.       — Угу, говорят знание — это сила, но я бы добавила, что не всегда во благо обладателю, — она нарочито медленно растягивала слова, как бы перекатывая их во рту, смакуя. — Иногда они приносят один только вред.       — Он ведь не просто так пропал? — хоть это и прозвучало как вопрос, но Нико уже знал ответ и от этого было совсем не по себе.       — А ты догадливый, — Кимберли издала серебристый смешок. — Вот ты тоже слишком много знаешь. Она поднялась со стула и подошла вплотную к Николя, снимая очки. Увидев его глаза, он беззвучно открывал и закрывал рот — кричать мужчина не мог. Сердце колотилось со скоростью гоночного болида, теперь не только по спине, но и по вискам потёк холодный пот, а кончики пальцев заледенели.       — Нужно было послушаться совета печеньки, — рассмеялась она, комкая бумажку с его предсказанием. Кимберли коснулась его лба, и мужчину как будто током ударило, пронизывающая боль охватила целиком. У Николя потемнело в глазах, он тяжело дышал, но кричать по-прежнему не мог. Ему казалось, что тело плавится, как воск зажженной свечи и медленно вытекает. Состояние необычайно странное и очень болезненное, которое прекратилось, как только Кимберли убрала руку.       — Кто ты? — шёпотом спросил он, с трудом разлепив веки. — Бетси?       — Нет, не Бетси, — с улыбкой ответила она, обнажая ряд заострённых белых зубов. — Я по-прежнему Кимберли, и никто другой больше не может жить в моём теле.       — Я не понимаю…       — Конечно не понимаешь, — она продолжала скалиться. — Тебе это не дано. Кимберли снова прикоснулась к голове Николя, причиняя невообразимые страдания. Ощущения забитого, раскалённого гвоздя в черепную коробку, достающего до самого мозга. Ему казалось, что ещё чуть-чуть, и он умрёт прямо здесь и прямо сейчас, и каждый раз, как только Николя хочет закричать, его голосовые связки оказываются парализованными. Как бы ни было ему плохо и в каким бы трансе не находился, но он понял, что Кимберли не человек, больше не человек, а может никогда и не была. В какой-то момент боль вытеснила все мысли из головы — есть только он и разливающийся ужас в каждой клеточке тела. «Это не может длиться вечно…» — единственная мысль. Впрочем, вечность ей и не была нужна. Кимберли убрала руку и наступило облегчение, такое чувство, которое невозможно ни с чем сравнить, даже с любовью.       — Тебе лучше? — иронично спросила она, садясь на стул напротив мужчины.       — Угу, — промычал он, с удивлением обнаружив, что снова может говорить.       — Отлично, — кивнула Кимберли. — Теперь, когда ты немного пришёл в себя, расскажешь: где сейчас находиться Кристиан?       — Я не знаю, — ответил Николя.       — Неправильный ответ, — Кимберли встала и снова подошла к нему. — Ты, видимо, не до конца усвоил урок.       — Пожалуйста, я больше не выдержу такой боли! — умолял её Нико. — Я правда не знаю где он. Кристиан позвонил и вел держаться от тебя больше, и это всё! Кимберли подошла ближе и заглянула в глаза Николя — в них плескался ужас. Ему казалось, что на него смотрит сама бездна, и это было жуткое зрелище. Николя не мог отвести взгляд, пока она продолжала затягивать его в чёрный омут.       — Ты не врёшь, — с изрядной долей сожаления, констатировала она. — Я пока оставлю тебя в живых. Ты будешь сидеть здесь и ждать звонка Кристиана. Твоя задача №1: уговорить вернуться в Лос-Анджелес. От этого будет зависеть твоя жизнь, ну как? Справишься?       — Это ты убила Элен? — спросил он, прежде чем ответить вопрос.       — Нет, не было смысла, — пожала плечами Кимберли. — Она мне не мешала.       — А с Джоанной, что? — продолжал выспрашивать Николя, которому стало гораздо лучше, после того, как Кимберли прекратила своё воздействие на него.       — А, что с Джоанной? Ничего, — женщина издала серебристый смешок. — Ничего хорошего. Её время утекает, как вода сквозь пальцы, и ты ничем не сможешь ей помочь. Кимберли сказала чистую правду. Время Джоанны подходило к концу.