Реабилитация

Кимберли спала и видела самые разнообразные сны, но ни один из не был похож на ту сладкую грёзу, которую она видела на протяжении двух лет. Не было ни Майкла, ни дома на пляже, ни карьеры — ничего. Ей снилась цветущая опушка леса, над которой разливалось пение птиц, полевые цветы источали свой, ни на что не похожий аромат. На плечо Кимберли села бабочка — голубая морфо. Насекомое перебирало лапками, а после взмыло ввысь. Женщина ещё долго смотрела ей вслед. С самого детства она обожала бабочек, одно время даже подумывала стать лепидоптерологом, однако желание стать хирургом, всё же перевесило, но любовь к этим красивым насекомым не прошла. Во время бурного романа в медицинской школе, она со своим тогдашним возлюбленным решили сделать себе татуировки. Джон наколол себе её имя, а сама Кимберли сделала тату бабочки, как раз голубую морфо. Рисунок получился очень правдоподобным, бабочка выглядела так, как будто по-настоящему уселась на правую ягодицу девушки. Картинка резко сменилась, и теперь Кимберли видела задний двор родительского дома. Большой, красивый и ухоженный сад — гордость Мэрион Шоу. Кимберли потянулась к белым розам, любовно выращенными Генри. Генри… Внутри всё сжалось и похолодело. Она отступила назад, запнувшись за неизвестно откуда взявшуюся корягу, упала прямо в кусты роз. Кимберли взывала от боли, когда в её тело возились шипы. Кое-как поднявшись, принялась вытаскивать колючки из тела, а на их месте теперь красовались ранки, из которых тела кровь. В этот момент у неё появилось очень нехорошее предчувствие.       — Неужели это малышка Кимберли? — раздался знакомый, хриплый голос. Кимберли резко обернулась и столкнулась нос к носу с ним. Это был Генри — её личный кошмар, который чуть было окончательно не свёл с ума. У него были всё те же растрёпанные тёмные волосы с проседью, та же эспаньолка и жуткие, кривые и жёлтые зубы. Он плотоядно улыбался, глядя на Кимберли.       — Убирайся! — крикнула она.       — Не могу, — ответил он. — Как же я тебя оставлю? А эти розы? Такие красивые и нежные — они погибнут без меня.       — Ты же умер, умер! — её голос надломился, и она запаниковала.       — А кто поспособствовал этому? Но я не буду сердиться, если ты впустишь меня обратно, обещаю. — Генри протянул руки к Кимберли. Зато для Ким всё встало на свои места. Паника и страх отступили, мысли прояснились — она теперь знала, что может бороться с собственными кошмарами.       — Нет, ты останешься здесь навсегда, — твёрдо ответила Кимберли. Генри заорал и попытался кинуться на неё, но наткнулся на невидимую преграду. В ярости колотил по ней кулаками, его глаза горели безумным блеском. Он обещал её достать, уничтожить и предать забвению. Глядя на то, как беснуется Генри, Кимберли поняла, что это Бетси пытается пробиться снова, но она не учла насколько, Ким стала сильнее. Это было новое ощущение, ни на что непохожее.       — У тебя нет шансов, больше нет. Кимберли повернулась к Генри спиной и молча растворилась в воздухе. И хотя, запах роз ещё её преследовал, она уже знала, что эта парочка больше не сможет взять верх и навредить, хотя возможно и попытается. Только сейчас Кимберли вспомнила, что им обязательно нужно встретиться с Лавинией. Она знала, что тётя Джоанны умерла, и тем удивительнее, что приснилась Николя с просьбой передать Кимберли, что ей нужно уснуть, чтобы они могли встретиться. Если Николя Лавиния показалась в своём собственном доме, то с Кимберли встретилась в тот самом коридоре, где она впервые увидела память Ким. До того, как изгнать Бетси, в коридоре царил полумрак, хилые лампочки то и дело мигали, а некоторые и вовсе перегорели, то теперь здесь было светло как днём. Стены тёплого сливочного оттенка, деревянный пол, на потолке висели яркие лампы, а около дверей теперь стояли удобные скамейки, на одной из которых сидела Лавиния. Женщина выглядела грустной и уставшей.       — Кимберли, наконец-то! — воскликнула она, поднявшись со скамейки. — Я уже боялась, что ты не придёшь! Времени у нас очень мало, а мне нужно столько тебе всего рассказать!       — Я ничего не понимаю… Ник приехал ко мне и сказал, что ты хочешь сказать мне что-то важное, а для этого мне надо заснуть.       — Да, он всё правильно сказал, — кивнула Лавиния. — Мне было очень сложно пробиться в его сон, очень. К сожалению, у Нико нет ни малейших магических способностей, поэтому это так не просто, но выбора не было — только он спал. В общем, Джоанна сейчас находиться между жизнью и смертью, пожалуйста, помоги ей!       — Но как я могу помочь? — удивилась Кимберли. — Она находится в руках хороших врачей, которые сделают для неё всё возможное…       — Да ничего они не смогут! Джоанна заперта в лабиринте страшных воспоминаний, — с горечью в голосе, рассказала Лавиния.       — Но как такое произошло? — спросила Ким.       — Не знаю, но что-то пошло не так, и она не смогла проснуться. Её заперли.       — Бетси?       — Нет, Кимми, — покачала головой Лавиния. — Это сделала ты. Кимберли недоумённо посмотрела на неё. Она не то, что не запирала Джоанну, но даже не была с ней знакома.       — Неправда! Я этого не делала! — воскликнула она. — Бетси, это опять ты?! Кимберли разозлилась, в её глазах вспыхнула былая ярость. Она была уверена, что Бетси её дурит и не хочет сдавать позиции. Внутри всё клокотало и бурлило от дикой ненависти.       — Нет-нет, это правда я — Лавиния! — постаралась заверить её женщина. — Пожалуйста, поверь мне! Ты один раз доверилась мне и разве я тебя подвела? Кимберли, ты смогла проснуться и спасти Майкла от страшной участи! Кимберли ещё недоверчиво смотрела на неё, но взгляд уже смягчился. Лавиния действительно помогла.       — Что ты мне посоветовала там, в доме на берегу? — просила Кимберли. Она знала, что Бетси не может этого знать, хоть и была в её теле, но при этом не могла заглянуть в сон Кимберли, не разбудив её, поэтому и не совалась.       — Я сказала, чтобы ты подумала о том, что Майкл забыл купить твои любимые пирожные и поехал в кондитерскую, — ответила Лавиния. — И он поехал.       — Это правда ты?! Кимберли кинулась обнимать Лавинию. Она была чуть тёплой и дыхание совсем не ощущалось, но всё равно Ким чувствовала, как по её венам разливается тепло и покой. Она была очень расстроена смертью Лавинии — ей так хотелось увидеть в реальном мире, просто обнять и поговорить, но этим мечтам не суждено было сбыться.       — У меня правда мало времени, — прошептала Лавиния, обнимая Ким в ответ. — Отпусти Джоанну и не выкидывай мою книгу… После этих слов женщина исчезла, оставив Кимберли стоять в одиночестве посреди залитого светом коридора. По её щекам текли слёзы, не то отчаяния, не тоски, а вроде бы и облегчения — она сама пока не могла разобраться в своих чувствах. Проснулась Кимберли вся в слезах, даже подушка намокла от влаги. Женщина ещё какое-то время не могла успокоиться и тихо всхлипывала, пока не задремала снова, и в этот раз ей ничего не снилось. Она безмятежно проспала ещё четыре часа, пока её не разбудил телефонный звонок из «Медоу Хилл». Звонил Хью Атертон — психиатр, — обеспокоенный долгим отсутствием доктора Шоу на работе.       — Мы волнуемся: всё ли у вас в порядке? — спросил он своим обычным бесцветным голосом, по которому никогда нельзя было определить, о чём на самом деле думает.       — Да, всё в порядке, просто я немного приболела и задремала, забыв позвонить и предупредить, — соврала Кимберли. — Я сегодня не приду в клинику — не хочу никого заражать, это, похоже, вирусная инфекция. Вы не могли бы оказать мне любезность и, пока я лечусь, взять управление на себя? Думаю, что мне пары дней хватит.       — Выздоравливайте, доктор Шоу, а за клинику не беспокойтесь — я присмотрю, — заверил её Хью. Кимберли повесила трубку и призадумалась над тем, что нужно ускориться с продажей «Медоу Хилл». Она конечно может попробовать скопировать поведение Бетси, но: во-первых, ей была противна одна только мысль об этом, а во-вторых, не уверена, что хорошо получиться. Ей не нужно было, чтобы персонал клиники заподозрил, что с ней что-то неладное. Была ещё проблема по имени Джоанна. Кимберли так и не поняла, с чего Лавиния решила, что она её заперла? И рассказать толком ничего не успела. Всё было так странно и непонятно, но у неё было причин не доверять словами Лавинии, хотя и не понимала, как отпустить Джоанну? Всё было слишком странно и запутанно. У Кимберли от перенапряжения разболелась голова, и снова улеглась в постель, прикрыв глаза, но сон больше не шёл. «Нужно как можно быстрее съехать из этого дома», — размышляла она. «Продать и клинику, и коттедж, а там видно будет». Ей хотелось расстаться со всем, что принадлежало Бетси, а деньги использовать для лечения Кристиана, которые, кстати, по большому счёту ему принадлежали, по крайней мере большая часть. Остальные доходы, полученные криминальным путём, решила использовать для помощи той пятёрке, из экспериментальной группы. Вот только сейчас ей пришла в голову эта идея, и она казалась ей очень удачной. Особенно для собственной совести. Что же до Джоанны и обещания, которое дала Лавинии — она тоже постарается выполнить.