Герой поневоле

Если бы я сказал, что понедельник для Шея был простым и обычным, то я бы соврал и тут же покаялся за это. Как только он встал, то почувствовал боль, что пробегала по всему телу, переходя к голове. Нет, это никак не связано с дракой, которая, как знаем теперь, разошлась по той малой части интернета, в которую Шей и шаг делать не хочет. Больная голова не сулила хороший денёк. Всегда эта боль выливалась в то, что спокойствие обращалось в хаос, который ни к чему хорошему не приводил. Шей собрал школьные вещи практически сразу, оделся и тут же ушёл, даже не поговорив со своею сестрой. Он шёл медленно, стараясь не думать о том, что произошло на днях ранее. Это было не только опасно, но также ему просто не хотелось в памяти хранить то, что его забирает в далекое прошлое. В школу он не опоздал, хотя казалось, что всё к этому и ведёт. И как только он открыл классные двери, как тут же столкнулся с тем самым чувством, когда сердце подсказывало безудержным стоном: «На тебя кто-то смотрит». Но смотрели не кто-то, а практически все, кто находился прямо сейчас в классе. — Это он так дрался? — шептались они, тут же пробуждая в Шее тревогу. — Я думал, на видео он был побольше. — Так он драться умеет, — это просто ужасно. — Может тогда его лучше не трогать? — Не, я ведь слышал, что он беспричудным — не слишком опасный, — и это было ещё хуже. Однако никто не спешил выливать ему на голове воду, чтобы указать на место и даже хулиганы, удивлённые той странной дракой, не спешили прыгать на беспричудного, пока тот не нарвётся на них сам. Урок начался. Сказать, что у Шея тут же в холодном беспокойстве проступил пот, значит ничего не сказать. Он смотрел на тетрадку, не желая глаз отводить, ведь чувствовал, как на него кто-то пялиться. И теперь это был только один человек. Шей голову практически сразу же повернул и тут же заметил, как девочка по имени Кьёка отводила голову и прятала глаза. Она что-то хочет? Что она хочет узнать? Честно, он её даже не помнил, и то кошачье воспоминание, о котором я вам рассказал, для него не играло и роли. Но Шей вспомнил в тот миг не её, а девочку, что бегала вокруг как собака. Звонок пробивает так же скоро, как и начинаются сами уроки. Шей даже удивился, ведь неужели он просидел десяток минут сетуя на то, что о нём говорят? Те знания, что он драться умеет, были бессмысленны для людей вокруг, ведь они видят в этом либо способ утверждения других, либо идола, который может их всему научить. — Дарова, Шей, — вдруг подкрался к Шею Киришима, что вздрогнул от тёмных поднятых глаз. — Я просто хотел сказать, что круто дерёшься! Ты так навалял тому чёрному, что я даже удивился! Вот это скорость! Шей медленно поднялся изо стала, смотря на Киришиму исподлобья. Да как вообще смеет он говорить о драках пред другими людьми? Он не видит в сражениях способ убийства или желания принести разрушение и хаос в жизнь другого? Однако спешу вас опередить и сказать, что нет, Киришима не идиот. Он знает, что в сражениях можно просто взять и умереть, но не верил в такое при схватке детей, коим был и он сам. — Слушай, а можешь меня научить? — подскочил Киришима, хватая Шея за плечи. — Я хочу быть таким же крутым! Он пищал, словно фанатка команды, что выступила поздравить её. Хватило бы часа и Киришима просто бы прожёг Шея острым, как бритва, ребяческим взглядом. — Научить? — усмехнулся наш герой, вызывая улыбку на лице Киришимы. — А если я откажу? Однако сдерживаться Шей не желал. Он, сжав руку в кулак, сильный ударом в грудь Киришимы, откинул того, заставив биться о парты. Мальчик невольно схватился за грудь, чувствуя, как его дыхания притупляется при каждом новеньком вздохе. Киришима поднял дрожащие от страха на Шея глаза. Тот и вправду ударил его? Просто так, за обычную просьбу! Так лучше ли он тех, кто детей избивает за то, что они им не нравятся? — Ещё раз подойдёшь и попросишь об этом, то так просто не отделаешься! Невозможно скрыть, что всех этот тотчас же поразило. Кьёка не спускала глаз, но старалась не смотреть на Шея, чтобы не провоцировать лишний раз. А наш герой, все вещи забыв, просто вышел из класса и ушёл, куда глядели глаза. Так, наматывая круги по коридорам, он вспомнил о своём клубе, где засел и забыл об уроках. — Вот ведь свора дебилов, — ругался Шей, вспоминая лица своих одноклассников. — Круто дерётся. Да, круто, мать твою! Сами, суки, никогда не дрались и… — но не мог же он просто вечно ругаться. Сейчас он сидит, окружённый цветами. Удивительно, честно, то, как сильно они пленяли его разрушенный разум. Он любил эти запахи, любил то, как они наводили на его душу надежду. Впервые он столкнулся с такой внутренней любовью во время своего пребывания в Колумбии, как ребёнок-солдат. Там он столкнулся с цветком колумнеей, которая тут же пленила его детский разум. Он смотрел на неё, не отрывая глубоких тех глаз, в которых могли люди тонуть. Шей забыл о войне, в которую его втянули другие, что влияние желают своё по всему миру растянуть. Тогда он то понял, что любит цветы, но этой любви никто не дал расцвести. Среди вечной войны, разрухи и крови оставалось мало времени, чтобы, встав и выпрямив грудь, вдохнуть свежий и пленяющий аромат нежных цветов. В такие моменты он тут же успокаивался. Забывал обо всём и вспоминал, почему он хочет меняться. Пусть другие думают, что хотят. Пусть просят его об этом, надеясь получить хороший ответ. Шей же будет всегда отвечать, что ни учить, ни драться сам он не собирается. А что, если его за эту силу другие примутся тянуть за одежду, прося им помочь? Вот же был пример: Киришима. Шей понимал, что, видимо, уж слишком резко с ним обошёлся, ведь парень и вправду не дурень и ничего плохого просто не желал. Однако разве это даёт ему право просить людей научить их тому, что других людей ранить способно? Шей всегда отвечал себе, что нельзя — силу нужно использовать, стремясь защитить, а не навредить. Нельзя просто взять и начать наносить вред другому, лишь потому что ты можешь и силою не обделён. — Драться ради… других, — Шей словно пытался найти ту причину, с которой он может вернуться туда, откуда бежит. — Нет, нельзя! Однако, вы скажите мне, что я говорил только о том, как он бежит от той страшной земли, на которой оставил он свои старые грехи, а сейчас смею твердить, что он хочет вернуться к сражениям. Спешу вам признаться: вы меня подловили, но мир, что вокруг нашего героя хранится не является тем самым адом, что он встречал дни напролёт в своём прошлом. Просто хотелось найти среди всех людей тех, кто насилие и войну восславляют. Хотелось бы взять за волосы их и, сжав кулаки, показать, на что способна насилие во время войны. Те, кто не мыслят об этом и не задаются вопросами, считают, что смогут спокойно стоять, когда твоя жизнь будет зависеть от миллиметра от прилетевшего рядом заряда, но что-то Шей сильно ушёл далеко. Его взгляд метнулся по комнате, пока не задержался на мелком цветке, что, согнувшись, словно старик на пароме, кланялся небу и солнцу, стараясь в воде различить свои немые черты. Так и этот цветок, давно уже потеряв свой красный окрас, высыхал, пусть и поили его чаще, чем надо. Может быть, он завял из-за того, что со всеми возможностями, что дали ему для жизни, совладать он не смог? Шей не знал, думать не хотел и вину в его смерти брать не сумел. Да, он сравнивал жизнь и смерть человека с цветеньем и гниением цветков — уж слишком они были похожи. Сколько видел Шей тел, что, разлагаясь с открытыми ртами, гнили, как цветы рядом с ними. Скольких он видел детей, что, воспрянув в вертепе войны, светом сияли. Они не были как Шей, который, рождённый лишь для того, чтобы скитаться во тьме, давно потерял надежду на исправление. Он надеется, что хотя бы сейчас сможет стать чем-то, за кого стыдно не будет. Он умеет сражаться, людей убивать, мучать и слёзы других проливать, но не это он должен уметь! Он должен другим свет даровать, жизнь и слёзы, что счастьем пролиты. Он бежит к той вышине, что его должна поставить на уровень с теми людьми, что войны никогда не знавали. К окну подойдя, он смотрел на ворота. Удивительно, что его ещё не искали, ведь он прогулял уже с пару уроков. Может он настолько невзрачный, что и во время общей переклички, его пропустили? Об этом думать не очень хотелось. — Какого… хрена… — не мог, не удивиться Шей. Он только заметил, что, стоя под деревом в теньке около школьных ворот, был мальчик. Тот самый, с которым Шей дрался на выставке. И почему-то по коже проступили мурашки. От злобы и гнева и непонимания! Откуда он здесь? Что ему надо? Много вопросов, но ответов так мало, что тебе самому придётся их отыскать. Шей сжал кулаки. Он наблюдал как проходя рядом с тем чёрным парнем ученики, удивлённые его внешним видом. Что парни, что девушки глаз не снимали и пытались что-то спросить, но Черныш их просто игнорировал, ибо не понимал. Можно просто убежать и вновь начать прятаться, не высовывая головы. Но разве в этом есть смысл? Раз уж его уже второй раз нашли, то найдут вновь и вновь, руша все планы. Шей этого не хотел. Пугало всё то, что откуда-то чёрный знает о нём, ведь, честно, Шей мало где светился. Лицом он нигде не был запечатлён, из-за чего о нём, как о «Шее» узнать было просто нельзя. — Этот ублюдок… — пора бы поставить его на место. То был переулок, где было немного людей. Стояли велосипеды, а окна, что выходили сюда, принадлежали канторам, что разорялись так быстро, что удивляешься, когда на их место успевают прийти люди другие. Так сюда пришёл и Шей, влача за собой Черныша. Последний, на удивление, не противился и покорно плёлся за ним. Черныш пытался что-то сказать, словно в прошении к Шею взывая, но герой наш слушать не собирался. Ему хотел вытянуть из себя всю ту злобу, что накопилась за дни беспокойства. Схватив Черныша за воротник его странной рубашки, подняв того чуть ли не над головой, Шей вбил его в стену. Чёрный тут же сомкнул пару глаз и, откашлявшись в небо, на Шея взглянул, что, сомкнув брови в злобном оскале, прожигал в его душе дыру. — Я… Я пришел поговорить! — вскрикнул Черныш на английском. — Прости, что напал тогда, но давай поговорим! Поговорим… — старался он руки расставить, показывая каждым движением, что с миром он к нашему герою пришёл. Шей же не отвечал. Он старался поверить, но сложно было ему образумиться, наблюдая за тем, кто весь переполох и устроил. Ему хотелось ударить Черныша по лицу. Настолько сильно, насколько это только возможно. Но вдруг он словил себя на мысли, что вот она причина, почему он бежал от прошлого себя. Шей не хочет насилия, но иногда оно просто обязано быть. Он не пацифист, но драться не хочет, когда это просто не нужно. Всё же, Черныша пришлось отпустить. — Говори, — сначала сказал на Японском, но переспросил на английском. — Какого чёрта тебе надо? Ты хочешь разрушить мою жизнь?! Я что, драться хочу? — Нет… прости, — Черныш вздрогнул, наблюдая за гневом в глазах. — Я не подумал, когда на тебя нападал. Прости… Я хотел… — Как ты меня нашёл? — задался тем Шей вопросом, что сильно его беспокоил. — Я ведь скрыл о себе всю информацию! Фотографии нет, даже в данных граждан Японии. Имя Шей не так уж редко во всём мире, но и в Японии подозрения оно должно не вызывать. — Я понимаю… — Так кто тебя направил на меня? — Не знаю! — подняв дрожащие руки воспротивился чёрный. — Человек какой-то пришёл и сказал, что это тот, кого я искал. — Как он выглядел? — Э-э-э-э… — старался выудить из воспоминаний он образ, что пришёл к нему в тот долгий дождливый день. — Кудрявые длинные волосы. Мужчина… высокий… в плаще и шляпе. — На каком языке говорил? — Не знаю… я его не понял, но на английском он не назвался, просто передал фотографию… вот, — и передал, придерживая её дрожащими руками. На фотографии свора машин, ждущая людей у аэропорта. Среди них есть одна, тонированная и столь крупная, что в ней могли залезть с десяток человек. За дверь той машины и хватался Шей, чьё лицо было запечатлено. — Кто… — удивлённо мотал Шей головой, стараясь вспомнить тот день. — За мной… следили? Кто?! — и вновь вбил Черныша в стену, надеясь, что тот знает ответ. — Да кто угодно! — старался он говорить через хрип. — Даже японская разведка будет сильно обеспокоена, если у неё в стране появиться человек без прошлого! — Им должно быть всё равно! Я один из тысячи… — Значит, тебе не повезло, — констатировал факт Черныш. Шея пугало такое развитие событий. У него закрадывались сомнения, что Япония, как страна и как государство знает о нём хоть что-то. Он один из сотни миллионов граждан, из-за чего ему было бы легко слиться с общей массой населения, что сильно повёрнуто на причудах. Но если за ним и вправду следит страна? — Блядь, — отпустил его Шей. — Нужно спрятаться. — Да не горячись ты, — старался успокоить нашего героя Черныш. — Выследить тебя было ещё одной проблемой — о тебе слишком мало информации. — Тогда как? — Хорошие дяденьки и тётеньки мне помогли… — Кто? — тут же скомандовал наш главный герой, делая шаг назад. — Да никто! — старался противиться чёрный. — Пусть я их и знал бы, то всё равно тебе не сказал! Ты же их в покое не оставишь, раз так печёшься о своей безопасности. Шей не мог понять, как именно они его нашли. Если начать с того, что он, как человек, существует с недавнего времени, то информации о нём настолько мало, что поражаешься. Даже дата рождения липовая, потому что Шей и понятия не имеет, когда именно он родился и рождался ли вообще. — Если ты попытаешься укрыть от меня их, то, поверь, я лично тебе выпотрошу живот и подвешу на твоих же кишках к столбу. И знаешь, что интереснее всего? — он подошёл к Чернышу, заставляя того сделать несколько шагов назад. — Ты будешь ещё жив. — Блефуешь… — хотел верить Черныш. — Но давай не будет спешить с выводами и начнём всё с чистого листа, а? Шей сделал шаг назад. Уж слишком сильно ему не верилось в слова этого паренька. И, как бы смешно это не звучало, но это не имеет ничего общего с оттенком его кожи. Наш герой сложно доверял каждому, кто просил об этом, а здесь ещё и человек, который при первой их встрече принялся размахивать руками. — Почему ты думаешь, что я буду тебе доверять? — Кхм-кхм! Я не прошу доверять мне, только… давай не будем врагами, — и протянул ему руку. — Моё имя Эйд, приятно познакомиться, — а Шей не спешил жать ему руку. — Если ты хочешь, чтобы я хоть капельку тебе доверился, то ты должен будешь рассказать мне, где и кто рассказал тебе обо мне. Где и кто помог тебе и как они это сделали! Тогда я пожму твою руку. — Я уже сказал, что просто не могу… — Эйд медленно опустил руку. — Я не хочу, чтобы им навредили. Стоило обоим мальчика замолчать, как повисла гробовая тишина. Шей смотрел на него, не спуская глаз. Чернышу стало не по себе. Он видел, как сужались зрачки у Шея в глазах, словно он хищник, что через мгновение наброситься на свою добычу. Для Эйда это был явный сигнал. Он тут же напрягся, чуть ноги расставил и сжал кулаки. Он был готов к любому выпаду, хоть и понимал, что не сможет его победить, но раз уж он воин, то взять и отступить он просто не мог и, вспоминания слова отца, должен был сражаться как настоящий солдат. Для Шея же это были ничтожные в попытках потуги, пусть атаковать он не решился. Ему хотелось просто взять и припугнуть Эйда, чтобы тот понял, что смысла отнекиваться просто нет. Однако даже так он чуть наклонился, словно собирался напасть, рвануть как пантера и врага разорвать. Но это было лишь демонстрация. — Эй! — всю его сцену прервал Киришима. Он появился откуда не возьмись и, скинув рюкзак, встал в стойку, наблюдая за Шеем. Он смотрел на него и, не скрывая всей злобы в глазах, должен был драться. — Ты не лучше, чем бандиты, — Шей даже невольно выпрямился от таких слов. — Умеешь драться, значит можешь других задирать? Уж этого я точно тебе не позволю! Эйд поднял взгляд на Шея, что, смотря исподлобья, не спускал глаз с Киришимы. Чёрный старался понять смысл слов, что присущи для ситуации. Для него Киришима был одним из бандитов, что сильно популярны в культуре Японии. Но о чём он, мать его, говорит? — Ты думаешь о том же, о чём и я? — невольно поднял кулак Эйд, привлекая к себе внимание Шея. — Ну… Это не такая уж и плохая идея, — и вслед за ним кулак поднял и Шей. Киришима не понимал, что происходит, из-за чего ожидал, что чёрный парнишка встанет на его сторону тотчас же, когда драка начнётся. Но сейчас он лишь видит, как два кулак несутся в его сторону, а потом тьма. Один удар пришёлся по носу, а второй, что добрался до челюсти, тут же отправил его на землю. — Прям как команда, да?! — скандировал Эйд, перебегая взгляд на Шея. — Или… нет? — тому было словно всё равно на его слова. Эйд же опустила на корточки — чем-то его привлекло лицо Киришимы. Да и не только лицо, но также и тело. Несмотря на одежду, что скрывает тело, Эйд мог разглядеть, на что же оно будет способно, если придать ему форму алмаза. Он невольно взглянул сначала на Шея, потом взялся Киришиме за запястье и почему-то быстро вскочил. — Слушай, у меня есть предложение, — он указал пальцем на Киришиму. — Давай его обучим. — Что? — почему-то не понял его Шей. — Предложение, конечно, охуенное, но… Подожди, ты вправду хочешь сказать, что хочешь обучить драться человека, которого только встретил? — Нет, подожди! Я просто… думаю, что у меня получиться! — пытался подбодрить сам себя Эйд. — Можно же набрать учеников! Я не мастер, но всё же… — А знаешь, кто ещё набирал к себе с десяток отбросов со всего мира? — на этот вопрос он ответить не мог. — Зверь. Он обучал, убийц и насильников… были и хорошие люди, но они лишь малая часть из его учеников. — Да, но… — резко вспылил Черныш. — Я не Зверь, не смей сравнивать меня с ним! Я смогу всё изменить, и я смогу быть другим! — Да… без разницы, — а какое дело Шею до этого? — Делай, что хочешь. Он желает жить спокойной размеренной жизнью. Он не хочет больше сражаться, в нынешнем мире это без надобности. Шей не хочет войны… он слишком устал от неё. Конец главы 1 - 3