В паре метров от меня — теперь стоял Дима. Я на него глядела, а он на меня.
Только парень пялился вовсе не в ответ, а так, словно он больше не был намерен, спускать с меня глаз, в целом. И в этом его желании, наблюдать меня беспрерывно, не имелось никакого «романтического» подтекста. Это был его новый принцип, впредь. С едва приятными перспективами для меня. Каким именно образом, Дима сумел узнать о моем отъезде, шанса рассуждать, прямо сейчас — не было. Я вообще не имела шансов на что либо. Именно на эту секунду. И на ближайший час — тоже. И на столько, на сколько распределит, вскоре, Дима. Мне не приходилось надеется, на какой-то счастливый случай. В любой последующий миг, брюнет планировал «осчастливить» меня собственноручно. В каждом смысле. Пользуясь своим личным, к этому моему счастью, руководством. Но я никогда и не полагала, что даже в моменты наших с ним, редких разлук, брюнет никак за мной не блюдет. Ведь явно — это не было таковым.Его абсолютного безразличия ко мне не приключалось. По крайней мере, никогда до этого.
Миновало три дня, в которых мы просуществовали друг от друга, по отдельности. На преогромном расстоянии ещё. Вот только, что такое километры, по нахождению от меня, для парня, которому чужды любые границы? Для того, кто не имеет тормозов и отвергает любое «нет». И даже, совсем уж слезливое ему: «пожалуйста, нет». И громкое и тихое. Любое. Какое только выйдет сказать. Умолить. Потерять со своих губ, в знак ему почтения. Осведомленность этой, чаще болезненной правдой — являлось частью меня. И меня спасала. Также частично. Потому что зная это, я и не бы намерена, терять понапрасну своё дыхание. Сбивчиво начиная, как-то себя оправдывать, перед Димой. О чём-то его просить. Сейчас вот. Правда… я, то и дело, отрывисто поглядывала на дверь. Что находилась, прямо за плечами парня. То на него я смотрела, то на эту дверь. Пока он молчал и совсем ничего не предпринимал. Может быть глупо, но вполне резонно, я надеялась на то, что в этой серой комнатке аэропорта, в любую секунду, может возникнуть, кто-то из его работников. Прямо сейчас, я и Дима, не пребывали, ни в каком его личном месте. Нет, оно являлось общественным. С первого, по самый верхний этаж — наполненное людьми.А даже если, никто и не зайдет. Не зайдет даже если, по его личной просьбе, возможно озвученной кому-то, до этого. Неужели, также совсем никто, не услышит моего крика?
Понимание того, что возможно мне придется, сделать именно это: закричать — сковало меня страхом. Представлением, что мне непременно предстоит, перед своими глазами увидеть. А ещё услышать и почувствовать. Прежде чем, этот мой самый крик, заполнит эту комнатушку. И возможно даже, выйдет за её приделы. — Вещи свои бери. — выдал Дима, останавливая меня от моих неутешительных фантазий. Реагируя на его настоятельный призыв к действию, бездумно, я начала оглядываться по сторонам. А ещё — беспомощно. Так, словно я потерялась не только в этих четырех стенах, но ещё и во времени и в происходящем. Кажется… мой чемодан остался возле стойки секьюрити. А здесь, с собой, у меня есть только мой портфель.Или нет. Где мои вещи? Они с папой.
— Меня папа ждет. — возвращаясь взглядом к Диме, только и пояснила я в ответ, на его, сказанную убедительно, просьбу. — Ещё значит подождет. — апатично отрезал брюнет. Он внимательно наблюдал мою растерянность, не стараясь никак помочь. Наоборот, лишь способствуя ей, сотворить со мной, что-то уж совсем бесповоротное. То он, бездвижндо, без сочувствия наблюдал, как я пытаюсь безуспешно, взять себя в руки. Но… его страшусь. И всего того, что он мне сказал. За последние три дня, через телефонную связь, которую я сделала «невозможной». Наверное осознав, что на его убеждение, я не выдам никакого внятного ответа, Дима неспешно добавил: — Я ведь ждал. — размеренно протянул он. — Все семь лет, я жаждал тебя. Говоря Диме сейчас о своем родителе, я лишь хотела напомнить ему о том, что тот — совсем недалеко, если что. Если он подзабыл. А значит это, что и я сама — далеко не уйду. Никуда я не уйду. С ним не уйду. Раз именно на это, Дима и рассчитывал. Говоря мне так, командуя ведь, взять поскорее, в руки вещи. Но даже такая простая истина, прозрачная в своем понимании идея, достигала Диму — сугубо в его личном виденьи. И вот, связав три слова, из моей фразы, по своему: «папа, меня и ждёт» — парень собрал из них, что-то совсем иное. Подумал он, о чём-то другом и далеком. По времени далеком и от меня тоже. Это я о том, почему и как Дима, пришел именно к этому промежутку лет: семь. Растерявшись почти до слёз, потому что понимая, что брюнет не намерен отходить от единственной в этой комнате двери наружу или выпускать меня обратно, к моему родителю, я добавила: — И тетя Олеся меня тоже ждёт. Мы вечером… вечером мы. Пойдем в ресторан. Самый дорогой. Я сбивалась в словах, не могла выстроить, наипростейшего предложения. Ничего сосем не выдумывая, говоря лишь факты, я звучала неубедительно и фальшиво. — Знаю. — продолжая своё нехорошее спокойствие, больше похожее на самое настоящее затишье перед бурей, кивнул в мою строну парень. — Я ведь разговаривал с ней. По-моему… вчера. Да, точно, это была вчера. Намереваясь сказать Диме, что-то ещё, я… потеряла дар речи.Он ведь врет? Или не врет даже? А зачем ему врать... а как он тогда, здесь оказался?
Одно предположение за другим, тревожно сменяли друга друга, в моем разуме. Контроль над которым, от нарастающей тревоги, я уже успела потерять. Не знала и теперь, что мне делать. — Зачем ты с ней разговаривал? — всё таки поверив, вопросила я у него и… смолкла. — Мне — незачем. Она сама позвонила. Сказала, что ожидает свою дорогую племянницу, что вот-вот приедет, в гости. Спросила ещё, если и я тоже, составлю тебе компанию, Соня. — Дима остановился в своей речи и пытливо заглянул в мои глаза. Так может, словно может быть, ему тоже хотелось, отправиться со мной в путешествие. — Твоя тётка оказала мне внушительную услугу. Неотъемлемую помощь. Неловко даже как-то, что теперь — она тебя не увидит. Что ты, так до неё и не доедешь. Может быть даже, никогда. Как считаешь Соня, никогда ведь?***
Мой папа… улетел без меня.
И не знаю, если это сложновато, заиметь подобную прерогативу в жизни, в виде личных знакомств, в одном из международных аэропортов Москвы… но как оказалось — у Димы они имелись. И эта привилегия парня, удачно организовала всё, нужным ему образом. Потому что, во-первых, когда мой папа оказался вне комнаты осмотра и не застал меня «на месте», очень «хороший» человек, которого он там встретил, поведал ему о том, что я уже отправилась, не дождавшись своего родителя, на паспортный контроль. И… Схватив оба чемодана, поверив в эту наглую чепуху, мой папа, поскорее отправился за мной. В итоге, пересек границу и… конечно же — меня там не было. Меня нигде не было. Ведь в тот момент, тогда, я всё ещё находилась в серой комнатке, вместе с Димой.И вот, что было во-вторых…
Во-вторых, Дима принудил меня написать папе, содержательное сообщение. Как раз уже, после того, когда мой отец миновал, всевозможные «посты». Сообщение, что я напечатала ему, под громкую диктовку Димы, было таковым:«Мой любимый папочка. Я осознала, что недостойна этой поездки к тёте, вместе с тобой. Отдохни без меня, поэтому. Мой чемодан, пожалуйста, оставь в аэропорту. В комнате забытых вещей.
Я вела себя очень плохо, в твое отсутствие. Да и сейчас тоже, паршиво. И я не хотела ничего тебе об этом рассказывать. А теперь, я раскаиваюсь. Да — это так. И… ты вернешься, уже через две недели. А я обязательно буду ждать тебя дома. Позвони мне, как только ты долетишь. Ладно?
И пообещай, пожалуйста, что ты улетишь. Если ты этого не сделаешь — я не вернусь домой. Никогда. Я сбегу. Потому что у меня ментальные проблемы. Да пап, я сошла сума. На фоне своего неблагодарного отношения ко всему тому, что имею.
Твоя дочка, Сонечка. Пока, папочка.»
— Он в это никогда не поверит. — произнесла я, больше самой себе, под нос. — Я так не разговариваю. Тут же выхватывая из моих рук телефон, Дима раздраженно выдал: — Согласен. Ты разговариваешь ещё хуже и ведешь себя подстать. Тебе лучше вообще, никогда не раскрывать своего рта. — парень нагнулся к диванчику, забирая с него мой портфель. — Иногда, ты совсем несносна. Только я ведь, тебе верю? Верю, каждый раз, что ты исправишься.***
Ни в аэропорту, ни в Москве — мы не задержались. Предварительно забрав мой чемодан, который, следуя «моей» просьбе, папа, всё таки, оставил на «земле», я и Дима отправились на поезд. Брюнет расположил свою машину на платной парковке, в городе. Может быть, она больше не была ему необходима… а может, он не желал проводить, многочисленные часы в обратной дороге, до своего нового дома, за рулем. Ведь так — действительно было намного дольше, нежели на скоростном поезде.Не желал он этого и для меня.
Вот только, скорее всего, Диме просто не терпелось, добраться поскорее. Как можно спешней, желалось ему, вернуть меня… на место. Предварительно и поставив. Чтобы вновь, я оказалась именно там, где выбрал для меня он.Быть.
Ну а после этих, нескольких часов в пути, в поезде (за которые парень успел рассказать мне о том, как неплохо он сумел, за считанные дни, обставить свои новые стены, даже показав мне пару фотографий на своем телефоне), нас ожидало ещё и такси. Мерседес Димы ведь, был оставлен в Москве. И… это было странно. Странно то, как увлеченно он вёл со мной эту беседу. Ведь я ожидала лишь того, что он мне наобещал. Всего самого нехорошего только. И каждый раз, когда парень невзначай меня касался. Каждый раз, когда он начинал говорить… расширив глаза, я — ожидала лишь этого. И правда с опаской. Может быть того, что он вспомнит о каждой своей угрозе мне.И находиться, так рядом с ним, с трепетом ожидая, воплощений слов Димы в реальность — и оказалось для меня, самой зловещей пыткой.
— Это посуда. — пояснял мне парень, воодушевленно. — Была только такая, именно для доставки. Потом другую купим, если хочешь. Мне не очень нравится, а тебе? — тогда, я лишь кивнула ему в ответ. Ведь каждый раз я так кивала, непонятно на что. Смотря вовсе не на экран его телефона, а поднимая, настороженно, глаза на Диму. Ведь я всё ожидала. Готовилась. А он, в то время, уже перелистывал фото на следующее. Поезд потряхивало. — Ну а это… стулья. Они разные, но так задумано. В них есть плюс: каждый день, можно выбирать для себя новый, иной. И в таком случае, тебе никогда не надоест завтракать или обедать. — внезапно, он остановился в своей речи. Замечая кажется то, как я возле него притаилась. И невнимательная ещё, а растерянная. — Ты чего молчишь? Хочешь есть, может? Сев прямо, я покачала головой, заправляя волосы за уши: — Нет. Я… смотрю просто всё. И всё. — ответила я, придавая своему встревоженному облику, непринужденности. — Тогда можешь и комментировать. — разрешил Дима. — Я учитываю твое мнение. Не имея никаких реплик, по поводу новой мебели и другой утвари для его дома, я выдала первое, что пришло мне в голову. Просто растерялась. Я ничего и не знала — на эту тему. Домашними вопросами, всегда занимались только мои родители. — Хорошие стулья такие. Милые… — протянула я, вспоминая то последнее, что парень показал мне. — Моей маме бы понравились. Она такое любит — авангард. Тут же, Дима убрал от меня, подальше, свой телефон с фотографиями. Он отложил его на столик. — А она то здесь при чем? — вскинул брови брюнет. — Кажется, тебе и правда стоит пообедать. Ты плоховато мыслишь. — он сделал паузу, взяв в руки небольшую брошюру, что имелась в нашем вагоне. — Будешь йогурт? Есть вкус: клубника-банан.***
Я оказалась в доме. В котором уже бывала. Однажды и это не у себя. Но на этот раз, он выглядел иначе. Полностью обставленным, он был теперь. И не выжидая, так, словно долгожданно, Дима схватил меня за руку, нетерпимо. И… за собой повел. Внутрь. Он начал шаг — а я за ним. Ничего ещё мне не объясняя, оставляя вещи у двери, его было не остановить. Сначала, по лестнице наверх, мы отправились. Потом, по коридору. До момента, пока оба не оказались у двери. Пока не перешагнули порог туда, куда эта дверь и вела. Перед моими глазами пристала комната. И сразу же я заметила, что в ней находилось, наверное всё то — о чем я, когда либо мечтала.Вот только… это было в детстве. Давно так было.
Почему? Потому что… к чему мне сейчас, отдельная полка с плюшевыми медведями, из мультика: «Заботливые мишки»? Расставленные даже, в их точном порядке. По цвету радуги — на которой они все и живут. Эти мишки. Зачем мне и коллекция комиксов? Никогда я их не читала. И не планировала… А теперь, ими уставлена, вся другая часть, многочисленных полок. Стараясь игнорировать всё то, другое вокруг, что мгновенно ввергло меня, в колеблющееся оцепенение, и пытаясь, таким образом, его преодолеть, я невольно и зашагала сразу, к этому самому стеллажу. Дима также отправился. Вслед за мной. Так как поймал мой взгляд на этой груде, разрисованной мультяшными сценками, томиков. Он и дошел первый, в итоге, меня опередив. И взял с полки, самый первый из них. Тот, что лежал сверху. — Вообще-то, это всё, мне когда-то подарили, Соня. Но я не увлекался. Не читал эту ерунду. А когда разгребал свою комнату, недавно, то заметил: что вся серия, именно этих комиксов, оказывается вышла, в этом вот году. Смотри, Соня.— дождавшись, когда я окажусь подле него, Дима поднес обложку издания, к самому моему лицу. К моему, взволнованному происходящим, взгляду. — Это твой год рождения. Видишь? — он улыбнулся, следом. — Это совпадение показалось мне забавным. И поэтому, теперь — они твои. Все. Прямо сейчас, речи Димы, не были ни угрожающими, не были и никакими они пагубными. Ни к чему совсем, в общем — они не вели. И я точно это знала, ведь мне было с чем сравнивать. Эти его состояния. Расположения, ежедневно, ко мне. Но всё равно ощущалось не по себе, небезопасно. Беспокойно и даже неловко. — А ты хочешь, чтобы я сидела здесь… и читала? — ответила я брюнету, вопросом на вопрос, неутолимо желая сменить тему. Только кажется поняв, что я не выражаю никакого интереса, к его внимательному подношению и сообразительному наблюдению, Дима тут же откинул комикс в сторону, пожав плечами. Улыбки на его губах больше не наблюдалось. А на моих ещё не появлялось. Так, как будто в один миг, стало ему со мной скучно. Ведь я не разделила с ним его восхищений, этим жутковатым пустяком.Какое это имеет значение? Это совпадение.
— Нет. Можешь делать, что хочешь. Мне всё равно. — брюнет отвёл от меня взгляд. — Я даже не знаю твоих увлечений и хобби, детка. На самом-то деле… Но и на это мне безразлично. Не отнимает сна, знаешь ли. И эти слова Димы прозвучали… абсурдно. Каким образом, я буду делать то, «что хочу», если всё, чего я желаю, это оказаться дома? У себя в комнате.А не в этой вот. Придуманной Димой. Что моя — придуманной. Для меня комнате.
Поэтому, сначала я просто смолчала, на его грубоватые слова мне. Переживая ещё, как-то задеть брюнета. Надоесть, может. Но быстро поняв, как моя неразговорчивость — станет выглядеть и ощущаться, намного хуже. Сделает, и без того неловкую паузу, совсем уж гиблой, я заговорила: — А долго ещё, я могу делать… ну, «что хочу», Дима? Здесь вот? Пройдясь ладонью по книжечкам, что на полке. Может, не желая, на самом деле, с ними расставаться, Дима резковато меня перебил: — Откуда я знаю, когда найдут твою «лучшую подругу», Маргошу? Да и папа твой, в заслуженном отпуске. Если ты помнишь. И если ты вообще об этом. Ты ведь об этом? — брюнет ко мне развернулся. — Не переживай так сильно. Со скуки ты не умрешь. Или, чего ты так боишься, Соня? И так он на меня теперь смотрел, словно дальше… могло пойти, что-то совсем не по плану.И он не имел на это право. Только точно думал, что имел.
Я это в нём видела. Чаще, Дима позволял себя быть наглым. Ещё чаще — любым. — А Оля? — слетело с моих губ, не по теме. …но парень меня понял. Он знал и то, что я прекрасно ведаю о том, к чему он готов. К чему он готовит и меня. — Что, «Оля»? — понижая тон своего голоса, переспросил он. В этот самый момент, когда мне показалось, что Дима имеет намерение сделать ко мне шаг, я скрестила на груди руки. Завоевывая себе, этим самым, пространство. — Ну… Какого числа у вас свадьба? Да, мне было страшно. Я трусила вести с Димой, настолько открытый и прямой диалог. Вот только… прежде чем парень сделает выбор, приблизиться ко мне окончательно, я хотела, чтобы он знал. Знал — что всё знаю я.И тогда, это неправильно и гнусно. Совсем уж несправедливо, по отношению ко мне. Это я о близком контакте с Димой. Какую бы форму, он в себе не нёс.
Не выражая, какого либо удивления, на мою осведомленность его жизнью, недолго думая, брюнет отрезал: — Пятнадцатого ноября. А тебе то что? Ты не приглашена. Неделя. Через неделю, значит. И тогда я поняла, что Дима не испытывает, каких либо угрызений совести. И не считает он даже, что мы не можем этой темы обсуждать. Ему было всё равно. И на то, что я знаю. И на то, что спрашиваю. Может быть даже… и на собственную свадьбу ему было плевать.Так вот он выглядел — безразлично.
— И вы... тогда вместе, да? — потише спросила я, всё таки… испытав некий шок. Я, наверное, не рассчитывала услышать от парня правды. А она оказалась какой-то совсем иной, из его уст. Выбивающей из под ног землю. — Да. — вновь, преспокойно, выдал свой ответ Дима. Я точно не знала, чего от самой себя ожидать. Вряд ли предполагала… о полной растерянности. О том, что утрачу всё то, чего кажется никогда и не имела. — Поэтому ведь… поэтому, я здесь? — и догадавшись, потому что брови Димы сдвинулись, что он не совсем понял моего вопроса, я спешно его уточнила. — В этой вот комнате? Отдельно. Мне разонравилось резко, как беспристрастно и сосредоточено, почти что чутко, парень меня сейчас выслушивает. Этим своим видом, вроде как вовсе не наигранным, он вселял в меня обидные чувства.Что я дура. И что мне одной, в это комнате, есть дело.
Он покачал головой: — Нет. — убедительно дал свой ответ Дима. — Совсем нет, Соня. Для тебя я желаю только самого лучшего опыта. Всё для этого делаю. Перестань сравнивать себя с другими. В особенности — с кем попало. — он смолк, поправляя челку, секундно о чем-то раздумывая. — Хочешь знать всё, да? — в самой серьезной манере, действительно готовым к этому образом, вопросил парень. Но заметив, как мои глаза начинают наливаться слезами от обиды и непонимания, продолжил вещать дальше, не выжидая на это, моего разрешения. — Мой папа от меня не отстанет. Если ты забыла, то я напомню — что его ненавижу. И это у нас теперь взаимно. Только без него… у меня, прямо сейчас, не выйдет работать. А он, вряд ли воспылает ко мне доверием вновь. Только если я… не женюсь, например. — Дима на меня уставился и острожно спросил. — Улавливаешь связь? — Нет. — тихо и честно, покачала головой я. Дима подавил улыбку и без особого вдохновения, наверное и желания на это, продолжил свой рассказ: — И ещё, не считает мой папаша, тебя Соня — мне парой. Он слишком много себе думает и знает тоже, многовато. Ведь я его сын. Думаешь, не знает он ничего? Это доставляет мне большие неудобства. — рука брюнета, ласково достигла моего лица, а его ладонь прошлась по моей щеке. — Он мешает мне работать. Мешает быть с тем, с кем я хочу быть. Каждый мой выбор в жизни, в его глазах, словно преступление. А впредь… будет Оля. Да и черт с ней, пускай будет. Тебе вообще должно быть её жалко, зная твой характер Соня, и то, что ты испытаешь, с ней когда-нибудь познакомившись. — рука Димы, прежде чем меня покинуть, опускаясь вниз, похлопала мою щеку, в утешающей манере. — Главное, что у меня есть ты. Моя любимая детка. Капризное дитя. Объяснения брюнета, едва оказались мной усвоены. Может быть он, предоставил мне их, слишком запоздало...Ведь я совсем ему не верила. А теперь ещё и тихо плакала.
— Ты врешь! — произнесла я то, что думала. И я хотела утереть слёзы, но Дима уже перехватил мою руку, давая им скатиться по моим щекам и шее. До самых ключиц. — Докажи. — выдал он громко, возжелав меня переубедить и ни на секунду в этом не задерживаться. — Ты докажи тогда Соня, что это не так.