***
Собралась я быстро, а после, намеренно тихо просидела на краю кровати. Так же тихо её ненавидя. Хорошо, что я больше никогда не увижу — именно этот предмет мебели. Есть шанс даже позабыть всё, что на ней произошло… хоть и без шансов. Находиться в одном пространстве с Димой, объяснимо не хотелось. Не хотелось с ним и никаких долгих прощаний. Вряд ли он, конечно, собирался поступать именно так — ведь наверняка, сам ждал нашего расставания сегодня. Оно было организационно лишь им одним. Лишь под его чутким руководством. Когда стрелка часов указывала на нужную цифру, означая, что мне уже стоит спускаться вниз, в комнате появился Дима. Он, словно и сам, всё это время, то и делал — что прожигал, пробегающие минуты, своим взглядом. Словно не мог дождаться моего ухода или же… своего прибытия в эту комнату, где находилась я. В пальцах он сжимал распечатанный билет, мой паспорт, а еще — небольшую пачку купюр. Я, почти сразу, встала со своего места, чтобы не выглядеть совсем уж раздавлено и жалко. Хоть, это мое состояние — было очевидным для нас двоих. — Почему так долго собираешься? — начал он, сразу же, с бесполезных обвинений. — Я уже давно готова. — спокойно ответила я, впервые, не отводя глаз от его напряженного чем-то взгляда. — Почему тогда не сказала мне? Я, как идиот, жду тебя в столовой, чтобы отдать это. — он откинул на кровать всё то, что держал в своих руках. Не долетая до нужного места, парочка бумажных евро, приземлилась на полу. Невольно, мое сердце тревожно сжалось. Из-за того, что я моментально начала чувствовать смехотворное угрызение совести — ведь не было на то причин. А еще… грубый, несдержанный жест Димы — очень меня ранил. Почему он раскидывается моими вещами, словно это какой-то мусор? — Я не смотрела на время. — соврала я, а после, тут же в спешке, обошла кровать. Забирая с края документы. По пути — поднимая и деньги. Хоть… я и мало понимала — к чему они вообще мне нужны. А тем более, от Димы. Наверное, это был лишь его очередной жест, чтобы почувствовать себя «лучше». Пугает представить, если подобное — действительно его успокаивает. Дима, непременно думал, что все свои жестокие поступки надо мной — он уже оплатил. Вот его и не коробят, какие либо моральные муки. Что ему и не присущи. Прижимая к груди паспорт и всё, что к нему прилагалось, благодаря Диме, я развернулась к нему. А когда мы снова встретились взглядом… я вся — замерла на месте. …наблюдая за тем, как глубоко он сейчас дышал. Как смотрел на меня, сквозь эту холодную стену между нами, с известной лишь ему болью. На секунду, я даже испугалась — что с ним что-то не так, что ему плохо, что приключился какой-то неведомый приступ. Но как бы не так. Всё это время, он, кажется наблюдал за моими унизительными, в своей без надобности, действиями. И, наверное, не смотря на то, что подобное издевательство, она сам же для меня и создал… вроде как — оно вовсе не принесло ему упоения. Если это вообще было его целью. Изначально. А не очередным помутнением рассудка, приправленное агрессией, которой я и не заслуживала вовсе. — Ты чего? — всё же задала я вопрос, первой. Нарушая эту тишину. Мое сердце учащенно билось и я больше не могла терпеть этой паузы. Она меня страшила. Может быть, я сделала что-то не так? Может быть, я забыла его отблагодарить и теперь, от горя, с ним приключился сердечный приступ? Как мне показалось, с большим трудом, Дима покинул свои тихие муки и даже отвел от меня взгляд. Тут же складывая руки в карманы, выглядя теперь, вроде как, даже непринуждённо. …а еще секунду назад, мне казалось, словно сейчас, из его собственных глаз — потекут слезы. Я никогда не видела, как он плачет. Ему, словно… стало меня, лишь на миг, жалко? Миг, на столько короткий и наверняка лживый, что его — даже не стоило принимать во внимание. По крайней мере мне. А уж какие выводы сделает Дима, после того, когда проработает свои собственные эмоции — меня уже не касалось. Своим измученным сердцем — я была уже дома. Далеко-далеко от него. Игнорируя мой вопрос, Дима произнёс: — Купишь себе, что-нибудь, в дьюти-фри. — наконец-то придал он значение, своим деньгам. — Можешь не покупать, а просто оставить. — Спасибо. — ответила я. Хоть, никогда больше и не желала произносить для него, каких либо добрых слов. — Всё тогда, пока? — выдал он следующую фразу. — Такси уже внизу. Оно оплачено. Дима разговаривал строго и отрывисто. Мне было никак не зацепиться ни за одно его слово. Мне было нечем больше успокоиться. Как и прежде. А еще, все так же, я медленно погибала внутри. Абсурдно не в силах понять, где моя, хотя бы минимальная, радость? От всего происходящего.Соня, ты будешь дома. Уже сегодня.
Сегодня — точно не будет больно. Сегодня — не будет страшно.
Не дожидаясь моего ответа, может быть понимая, как глубоко он меня ранил и как далеко я сейчас поникла в себя, Дима, в пару широких шагов, оказался возле моих вещей. Взял и сумку и портфель. Резко и без слов. Он, после, оказался и возле меня самой. Разворачивая лишь на половину к себе, брюнет повесил мне на плечо мой аксессуар. Я легко поддавалась на его молчаливые действия, словно забыв, как двигаться самостоятельно. — Ничего с тобой не случится. — говорил он мне, но словно самому себе. — Напишешь мне из аэропорта. Поняла? — Дима, теперь, развернул меня, всё так же держа за плечи, полностью к себе. Моя дорожная сумка располагалась у меня в ногах, между нами. А портфель, перевешивая по весу мое усталое тело, склонял меня, совсем немного, в бок. Он заглянул в мои глаза еще раз. — Не делай глупостей. — предостерёг меня Дима. — Ты ведь не станешь? Я, беспомощно и смущено, бегала по его лицу своими глазами, ожидая лишь, когда эти наши, совместные мучения — будут окончены. — Я тебе напишу. — лишь и смогла ответить я. После, Дима неожиданно притянул меня к себе, даже как-то несдержанно… целуя в лоб. А больше — едва касаясь своими губами. …но и это его, мимолетное действие в мою сторону, одарило меня мурашками. А самым пугающем стало то, что я — даже немного успокоилась. Там, где всё это время что-то больно сжималось, перестало это делать. — Не оставайся здесь больше. Уходи, Соня. — отрезал он. Убирая, словно с самым большим усилием над самим собой, от меня руки. И так убедительно, что я, слушаясь его моментально, подняв свои малозначительные вещи, быстро зашагала на выход из комнаты. …а потом, оставляя позади Диму, что не обернулся мне в след, оставаясь стоять, всё на том же месте, в комнате, достигла и заветной двери — на выход из квартиры. Еще через две минуты — я была и на улице, а потом — в такси. Почти сразу мне попался на глаза припаркованный, неподалеку, мерседес Димы. Тот самый, что он, вроде как снял, именно для своего и моего комфорта. От чего-то, колющий меня вопрос: почему Дима не отвез меня в аэропорт самостоятельно…? Возник в моей голове непроизвольно. Сбивая с толку всё сильней.***
Всё то время, что я провела в такси, я бездумно пялилась на экран собственного телефона. До этого — я планировала отправить сообщение родителям… а теперь — ждала непонятно чего. Звонка Димы? А может, его сообщения? Ведь от него, я, скорее всего ожидала, скрывая от себя самой… Хотя бы одного оправдания. Как никогда раньше, мне даже хотелось его простить. Хотелось, чтобы вместо того, что я выслушала от него утром, услышать:«Соня, ты ведь понимаешь обо мне всё. Я монстр. Спасибо, что позволила мне им быть, в его почти полную меру.» или «Я вовсе не жалею, но знаю, что сделал тебе неприятно. Я знаю.»
Да хоть что-то. Что именно — важности не имело. Лишь бы не жестокое притворство. Не лицемерие перед фактом того, что я испытала. …но этого, так и не произошло. Уже находясь на борту самолета, я написала ему первой:«Мы взлетаем через десять минут. Я купила маме и тете духи, в аэропорту. Спасибо.»
Написала я и родителям… а когда уже планировала отключать свой гаджет, перед полетом, пришел ответ Димы.«Увидимся в Москве.»
По еще незнакомой мне причине, я испытала странное облегчение. А до этого, посчитала бы его, такие слова мне — угрозой. — Сок? Шампанское? Вода? — возле меня образовалась стюардесса. К моему удивлению, та же самая, что обслуживала меня и Диму — на другом рейсе, когда мы направлялись в Венгрию. — Ничего, спасибо. — дала ответ я, желая спрятаться от неё, куда подальше. Я, в целом, чувствовала себя очень странно. Тревожно, разбито и таким образом, словно все вокруг, знали о том, кто я такая и что со мной произошло. А что же со мной произошло? Может, я всего лишь пострадала от собственной недогадливости? Навязанной мне, доверчивости? Да и кто, все те, кто находится в этом же самом самолете, со мной? Едва, их жизнь, всегда имела лишь праведный и нерушимый вид. Такие мои, быстро сменяющие друг друга мысли, больше походившие на паранойю, лишь наводили меня на понимание — что я, кажется, окончательно сошла с ума. Ведь, на самом деле — никому не было до меня дела, на этом рейсе.***
В Москве меня встретил папа. Об этой услуге — я вовсе его не просила, но как оказалось — посодействовал Дима. — Ну что, солнышко, как тебе Европа? — поинтересовался он, с улыбкой, когда мы оба уже направлялись домой, в машине. — Тетя Олеся и мама уехали на два дня в Карелию. Ей там очень понравилось, в прошлый раз и они приобрели путевки, на экскурсию по лесу. Я нахмурилась, мало представляя, что можно делать в холодном и мокром лесу два дня, так еще и с тетей Олесей. Что там можно рассматривать? Замерзшие лужи и грязь под своими ногами? — Понравилось… я привезла вам подарки. — я сделала паузу, умалчивая обо всем остальном. Я также вытащила из кармана своей куртки наличные деньги, что дал мне Дима. — Еще заработала. Это тебе с мамой. — я положила всё то, что у меня осталось, на бардачок. Там, после моих незначительных трат в аэропорту, было около трех тысяч евро. Папа лишь мельком взглянул на это мое, слегка помятое подношение, так как следил за дорогой, но почти сразу, произнёс: — Это Дима, столько тебе платит, за два дня командировки? Его восхищенное удивление — очень больно ударило по мне, но я совсем не подала виду. — Да. — я невольно отвернула голову к окну. — Он очень хороший парень. Как и его отец. — заговорил папа, а я, снова начала умирать внутри. — Ответственный. Позвонил мне утром, выслал твой билет, сказал, чтобы ты следующий экзамен не пропускала, что отправляет тебя обратно. Возникла пауза. Я, едва сдерживала подступающую дрожь. Чувствуя себя так: словно еще немного и я прокричу в лицо каждому о том, что со мной на самом деле было и есть. О том, кто такой Дима. — Правда? А что он еще сказал? — стараясь звучать вовсе не безразлично, лишь задала не имеющие для меня ценности, вопросы я. Папа улыбнулся: — Сказал, что ты очень хорошо справилась. Что ты хорошая девочка. — он сделал паузу. — Оно и видно, раз ты столько заработала. Я тобой горжусь. Не зря оплачивали тебе репетитора по Английскому.«Ты очень хорошенькая девочка. Знаешь?»
Эти слова — стали последней каплей, в моем травмированном разуме. Ничего не говоря, я молча открыла свое окно на распашку, впуская успевавший стать уже ледяным воздух, внутрь салона, а после, взяв с того же места, где я их и оставила, деньги… достаточно быстро, развеяла их по ветру. — Соня?! — почти испугано, воскликнул папа. Он может и хотел — но уже не мог остановить машину. — Пап. — теперь, улыбалась и я. — Идите вы все к черту.