Только твой.

Дрожь пробирает до костей, когда он нежно касается твоих губ, пробиваясь языком внутрь. Когда ласково, игривым шëпотом он называет тебя «Хвостик», когда мягко целует в лоб, когда он крепко прижимает тебя к себе – всë это вызывает лëгкую улыбку, даже когда тебе плохо. А плохо бывает часто. Может, он и герой, а ты его лучший друг и напарник, даже больше, но тебя всë ещë не замечают в его тени. Всë ещë девушки отталкивают тебя в сторону и не дают ему и шагу ступить, всë ещë их друзья-парни могут отвести тебя в переулок и начать оскорблять или даже избивать. Недавно. Один толкает тебя на землю под громкий смех ещë двоих, второй наступает на хвост и с силой начинает давить. Ты пытаешься ногами сбить его, но на тебя сверху садится третий, самый толстый. Прямо на живот. Ты начинаешь очень громко скулить, а они лишь смеются. Ты видишь за их спинами, как в середине широкой улицы девушки уже обступили его со всех сторон, но он лишь отмахивается от них и вертит головой во все стороны, пытаясь взглядом найти тебя. Когда парням надоест над тобой издеваться, они лишь кинут тебя в стену, рассмеются и благополучно смоются. Ты слаб. Ты ничего бы без него не добился. Ты – мерзкая пародия хорошего друга. Ты ничего не можешь. Ты жалок. Очнëшься ты уже дома, под тëплым одеялом в своей комнате или под мягким пледом в гостиной на диване. Кряхтя попытаешься сесть, но он окажется рядом, осторожно уложит тебя обратно и принесëт тебе чаю. С мятой, как ты любишь. Он всë сделает, только бы услышать «Спасибо. Мне намного лучше.» Потом он обязательно будет спрашивать. Много и настойчиво. Но ты ответишь максимально коротко, лишь одно слово – "снова", и этого ему будет достаточно. Он усадит тебя к себе на колени, уткнëтся носом в пушистый мех на груди и будет извиняться. Снова. Снова, снова и снова. Много раз, не слыша, как ты шепчешь, что не держишь обиды. Ведь он чувствует вину каждый раз, когда не может тебе помочь. Когда не может защитить тебя. – Эй, мелкий, язык потерял?! Ты вздрагиваешь. А, точно. Ты снова сидишь на холодном камне перед двумя придурками. – Небось, нашему рыжику страшно, – притворно-ласково говорит один, наклоняясь и протягивая к тебе руку. – Ты только посмотри, какой он милашка. Ясно же, что ты его напугал. Ты рычишь на протянутую руку. Совсем по-звериному, как ты совсем недавно научился от знакомого. Сидишь на земле, уперевшись в неë руками за спиной, и рычишь. Парень отдëргивает руку. – А малец с характером, – усмехается он. Не похоже на обычные побои. – Подержи-ка его. В пару мгновений один из парней уже держит тебя сзади за запястья, а второй сидит на коленях между ног. – Не волнуйся, мы будем очень нежными, – улыбается тебе впереди сидящий. Это уже переходит все границы, но один держит за ноги, второй за руки, а хвостами ничего не сделать, поэтому ты лишь можешь в ужасе смотреть на нахала. – Уверяю, тебе понравится. Ты набираешь в лëгкие воздуха, собираясь кричать. Он недалеко, совсем рядом, почти возле переулка, он должен услышать. Ты уже собираешься кричать его имя, но стоит тебе открыть рот, как в него тут же суют два пальца. – Умница. Видимо, тебя много дрессировали, шавка. Интересно, как отреагирует мир на то, что у всем известного героя напарник – шлюха-лис? – он зло усмехается. Ты не можешь ничего ответить. Эти извращенцы знают своë дело, тебе ни слова не сказать, ни с места сдвинуться. Наконец он достаëт пальцы. Скорость поразила бы, если бы ты не знал его, он почти мгновенно начал вводить один внутрь, но он кое-что не предусмотрел... – СОНИК!! – на глаза навернулись слëзы, горло сразу заболело. Ты снова не можешь сделать ничего сам. Раздался звук падения тяжëлого тела на землю, пропало давление на уже начинающие синеть запястья. Перед глазами мелькнула синяя лента, подонок, только что сидевший перед тобой, начал хрипеть что-то где-то в стороне. Ты повернул голову на звук. Вот он, синий ëжик, герой не одного мира, твой напарник, Соник, которого почитают и уважают практически все, а девушки бегают за ним толпами. Герой, в чьей тени ты давно потерялся. – Только попробуй, – прорычал он в лицо парня, держа его за шею над землёй и практически вдавливая в стену. – Если посмеешь ещë хоть раз его коснуться... – он ещë сильнее надавил на испуганного юношу, который начал брыкаться и пытаться вырваться. – Только я могу так с ним обращаться, слышишь?! – Соник!... – окликнул ты его чуть-хриплым голосом. Он сразу же отпустил «жертву», метнувшись к тебе. Извращенец упал на землю, держась за горло и давясь громким кашлем. Его напарник уже очухался, и они медленно поднялись, скоро убравшись прочь. – Хаос, Тейлз, всë хорошо? Он ничего с тобой не сделал?! – тревога. Как приятно видеть, насколько он за тебя переживает. – Он не успел, – хрипишь ты в ответ. – Но мне всë равно придëтся принять душ и тщательно промыть это... место... – ты краснеешь, отводя взгляд. Он нежно целует тебя в лоб, резко подняв на руки. – Даже не проси спустить тебя, – говорит он, глядя на твою смущëнную мордашку. – Ты устанешь тащить меня так до дома. Да и представь, что будет, если это сфотографируют и выложат в сеть, – задумчиво бормочешь ты. – Не устану, уж поверь, – улыбается он в ответ. – Хотя с прессой дела иметь не хочется... Он всë таки опускает тебя, но настаивает на том, что бы ты не отходил ни на шаг, а в случае чего хватался за его руку. Если поволокут куда-то силой, пусть волокут обоих. И снова ты прячешься за его спиной, боясь столкнуться с обидчиками один на один. Дома он берëт тебя за руку и тащит в душ. Он готов вручную отмывать от тебя запах этих наглецов, но ты отказываешься от его помощи. Когда ты выходишь и основательно сушишь шерсть, он хватает тебя за запястье, приволакивает в свою комнату, запирает дверь и толкает тебя на кровать. Нависая над тобой он целует тебя в лицо, уши, шею, оголëнные плечи и грудь, прикрытые до этого мягким голубым халатом. Его халатом. В нос ударяет запах одного из его адеколонов. Тот, который нравится тебе больше всех. Он использовал больше, чем обычно, поэтому запах сильнее. Ты настолько слаб, что заявить, что ты чья-то собственность очень легко. Он нависает над тобой, поглаживая руками грудь и продолжая осыпать поцелуями. В какой-то момент ты ощутил запах собственного шампуня. Мята. Он смешался с ароматом его парфюма. Лесные ягоды. Но его настоящий запах тебе нравится больше. Он напоминает аромат хвои и утренней росы. Похоже на свободу. Чем пахнет от тебя ты не знаешь, но он говорит, что мята, и что это самое приятное благовоние. Для него. Горячо. Жарко. Душно. Ты никогда не торопишь, и в этот раз не намерен. Это томящее удовольствие, заставляющее мыщцы сокращатся в нетерпении. Желание. Обычно у парней это желание обладать, но для тебя это желание, что бы обладали тобой. Чувствовать его так глубоко, что он сможет положить руку тебе на живот и прощупать себя. Но он не станет. Потому что это больно. С тех пор, как вы начали встречаться, ты заметно похудел, но это никак не связано. Сколько бы ты не ел, всë равно в весе не прибавляешь. Спорт играет свою роль. Ты тихо, с наслаждением мычишь, когда он обводит языком заключительный круг вокруг одного соска и переходит к ласкам второго. Хочется кричать, умолять, но ты не будешь. Он хочет играть подольше, и вам обоим это нравится. С тобой у него никогда это не было быстро. Вы всегда надолго растягиваете эти сладостные минуты. Он всегда ласкает тебя, пока твоë тело не начнëт трепетать от переизбытка чувств, и только когда ты полностью расслабишься и будешь, по его мнению, готов, он может переходит к более интересной части. К тому моменту твоë тело настолько податливо, что он без особых проблем заканчивает с растяжкой. Впиваясь в твои губы, он осторожно вставит. Там так горячо, что тебе кажется, что ты сейчас начнëшь плавится. Подобно сургучу над пламенем свечи. Всë тело горит, а в разуме такой туман, что он прекращает любую деятельность,оставляя лишь голые инстинкты. Тебе уже слишком хорошо, когда ты неосознанно отдаëшься в его тëплые, нежные руки, что бы думать о том, что может быть иначе. Он всегда немного перебарщивает со смазкой, поэтому проникает всë глубже и глубже легко. Заполненность. Он снова внутри. Он снова будет ласково тебя целовать, пока ты будешь кричать его имя, смешивая его с такими сладкими для него стонами. Только он может трахать тебя до потери сознания, только он может вдалбливать тебя в кровать на полном ходу, только он способен отключить твой рассудок и заставить тебя захлëбываться в удовольствии. Даже если тебе больно, ты вытерпишь. Всë реже он уделяет тебе внимание в этом плане, поэтому часто, лëжа в своей комнате, ты представляешь его, осторожно дотрагиваясь до тех мест, где его касания кажутся чем-то настолько приятным. Просить неловко, а желание никуда не деть. Да, ты доходишь до своего предела и чувствуешь после лëгкую эйфорию, но с ним это... безболезненно в душевном плане. И когда ты чувствуешь, как он двигается в тебе, когда ты чувствуешь, как он снова и снова впивается в твои губы, когда он так близко к тебе, что между вашими разгорячëнными телами не остаëться ни миллиметра расстояния, становится наплевать на боль. Любимый ëжик наконец обратил на тебя внимание, большего маленькой псинке для счастья и не надо. И ты чувствуешь эти самые глубокие и жëсткие толчки. Слышишь, как он негромко стонет. Он опять сдерживает голос. Не нужно. Слышать его стоны и чувствовать, как нутро наполняется его семенем так приятно. Ты молодец. Сгодился хоть для чего-то. Ты кончил ещë до этого. Когда почувствовал, что он грубеет. Ты всегда срываешься на этом моменте. И потом твой заторможенный сладкой эйфорией мозг пытается обработать происходящее. Когда он осторожно выскальзывает из тебя, ты рефлекторно сжимаешь мышцы, не желая прекращать. Хоть ты уже полностью удовлетворëн. Хотя ощущение, когда его вязкое семя вытекает из тебя, тебе тоже нравится. Тебе нравится всë, что он с тобой делает, как бы это ни было пошло и грязно. Пока ты беззвучно шевелишь губами, безмолвно произнося его имя, и неслышно нашëптываешь, как ты его любишь, он успевает вытереть вас обоих полотенцем и лечь рядом, крепко обняв тебя и накрывшись одеялом. – Хвостик, – тихо зовëт он тебя. – А?.. – его голос будто выводит тебя из транса. – От тебя пахнет моим адеколоном, – он усмехается. Ты лишь улыбаешься, глядя в его изумрудные очи. – Пусть этот подонок только попробует ещë раз подойти к моему лисëнку, я его на кол посажу и к чëрту на рога пинком отправлю! – зло рычит он. – Соник, я люблю тебя, – тихо шепчешь ты, уткнувшись ему в шею. После очередной такой ночи про тебя снова можно спокойно забыть на время, вновь сделав просто другом. Напарником. Кем угодно, только не тем самым единственным, кого он так же сильно любит в ответ. Любит до безумия. До зависимости. Ты часто начинаешь загоняться по этому поводу. Неоднозначность пугает. Ты начинаешь думать, что недостаточно хорош для него, что недостаточно проявляешь свою любовь, что ему надоедает, насколько ты жалок. Но потом ты снова приходишь в себя дома, пока он нежно шепчет тебе ласковые слова и подносит ко рту ложку куриного бульона если ты долго не ел или ложечку твоего любимого мятного чая, если тебя всë ещë трясëт. Но с каждым разом неоднозначность пугает всë сильнее. Страх перерастает в ужас. Ты уже не можешь спокойно спать. Ты думаешь о нëм, о ваших отношениях, о том, что между вами происходит. Ведь ты просто хочешь, что бы тебя любили. Он любил... Любил всем сердцем, искренне и трепетно. Как ты его любишь. – Тейлз, нужно сбегать в город, на почту. Там твои новые инструменты пришли. Жди, скоро буду, – говорит он, надевая обувь. – Без меня? – тихо, дрожащим голосом спрашиваешь ты, когда он уже собирается открыть дверь. Он вздыхает, поворачивается и жестом просит подойти. Потом обнимает крепко-крепко и целует нежно-нежно, будто никакой бездонной пропасти между вами и нет. Целует в лоб, в нос, в щëки, ушки, оттягивает лëгкую домашнюю футболку и впивается клычками в ключицы, оставляя красные следы. Сливается с тобой в страстном поцелуе, прижимая обеими руками к себе, потом утыкается в твою макушку. – Не хочу снова казаться слабаком в твоих глазах... И уходит, оставив тебя так и стоять в растерянности. Слабаком? Нет, напротив, ты всегда ставил его себе в пример, тыкал себя носом в то, какой он смелый и сильный, коря себя за слабость. Тебе всегда казалось, что ты жалок, что ты лишь прячешься в его тени. Через пол часа он прибегает домой с инструментами. Ты налетаешь на него с объятьями, в слезах, тихо нашëптывая: – Я жалок, жалок, жалок... – Тише, тише! Что произошло?! – поднимает на себя твои заплаканные глаза. И ты всë-всë ему рассказываешь. А он сидит рядом на диване и молча слушает. Когда ты умолкаешь, он встаëт и уходит к себе. У тебя начинается истерика. Он не заметно для тебя спускается с тëплым пледом, накидывает на тебя его сзади и, закутав как маленького, поднимает на руки и снова начинает осыпать поцелуями. Успокаиваешься ты уже в его тëплых объятьях под мягким одеялом, когда он нежно смотрит тебе в глаза, притворно улыбаясь, сдерживая слëзы. Он сам вырыл эту пропасть, он сам должен построить мост через неë. И каждое утро ты теперь просыпаешься в его кровати. Даже, если засыпаешь у себя, он переносит тебя в свою комнату. Часто его самого уже нет в постели, когда ты открываешь глаза, но ты находишь его в гостиной перед телевизором и он предлагает вместе готовить завтрак. Он обязательно много тебя обнимает, обязательно держится ближе к тебе. В душу закрадывается приятное чувство. Будто от взаимной любви. В один вечер, когда у тебя снова возникла "проблемка", ты рискнул заикнуться об этом. Тебя сразу же нежно обняли, поцеловав, говоря, что всë хорошо, и тебе незачем его бояться. И ты не лежал тогда со слезами, уставившись в потолок, растекаясь по простыне белой лужицей, а крепко обнимал его, пока он гладил тебя по оголëнному телу, по хвостам, ушкам, тихо, шëпотом спрашивая, доволен ли ты им, на что твоë тело отвечало приятными мурашками, а сам ты лишь сдавленно, с наслаждением мычал. Даже такие незамысловатые манипуляции заставляют закрыть глаза, испытывая невероятное удовольствие. Его мягкость и нежность заставляют постепенно забыть ту боль, которая раньше рвала твою душу на мелкие кусочки. Когда вы идëте по городу, и к нему снова начинают приставать девушки, а их друзья уже готовы тащить тебя в переулок, он успевает осторожно схватить тебя за руку, извиняется перед ними и говорит, что у вас дела, и спокойно уходит, забирая тебя с собой. Он холоден со всеми, кто пытается с ним заигрывать и готов разорвать любого, кто хоть пальцем пытается тебя коснуться. А таких теперь немало. Может, ты и жалок, но ему плевать. Он рад тебя защищать и любит таким, какой ты есть. Лишь теперь ты понимаешь, как тебе на самом деле повезло с ним. Иногда, когда к вам подходит только одна его фанатка, он тихо смеëтся в ответ на еë заигрывания, обнимает тебя одной рукой за плечи, извиняется перед девушкой и идëт дальше, плавно смещая руку на твою талию. Девушка лишь презрительно фыркает, разворачивается и уходит, пока твой разум кричит ей в след «Да, чертовка, я принадлежу ему! И ты никогда не займëшь моë место!» Вы в очередной раз приходите после такой ситуации домой, ты толкаешь его на диван, усаживаясь на колени сверху, кладя ладони на его щëки, мило улыбаясь. Он закрывает глаза, трëтся об одну из них носом, потом лбом, издавая звуки, напоминающие чем-то кошачье мурлыканье, пока ты осторожно, что бы не уколоться, поглаживаешь второй рукой его иглы. Когда он медленно останавливается, он приподнимает веки, берëт твои ладошки, снимет с них перчатки и целует тыльную сторону каждой. В такие моменты время будто замирает. Так тихо, что кажется, будто кроме вас в этом мире никого нет. Глядя на то, как он нежится, чувствуя поглаживания твоих будто детских ладошек, ты невольно начинаешь тихо смеяться. Этот смех ему кажется самым прекрасным звуком на свете, и ты это знаешь. Он замирает, глядя на тебя зачарованно, навостряя уши, вслушиваясь в тихое, живое звучание твоего голоса, как в мелодию. Раньше ты так не смеялся. Ты вообще раньше не смеялся после того, как это всë началось. А теперь... Он готов свернуть из себя узел, только бы видеть твою улыбку. Он снова кладëт твои ладони на свои щëки, плавно смещяя их на плечи. Ты целуешь его в лоб, слезаешь с его колен и садишься рядом, положив голову на его плечо. Глаза слипаются. Он садит тебя прямо, синяя лента, мгновение, и он возвращается, перекидывая через твои плечи руку, накрыв вас тëплым пледом, возвращая тебя в прежнее положение. Так теплее. – Знаешь, я подумал... – тихо говорит он. Ты поднимаешь на него глаза. – Ты говорил, что ты жалок, – ты слегка отодвигаешься, непонимающе глядя на него. Его лицо принимает слегка напуганный вид. – Тейлз? Я не хотел обидеть... – он грустно смотрит на тебя, чуть приподнимая руку, которая лежала на твоих плечах, как бы прося тебя вернуться обратно. – Что ты хочешь сказать?... – ты медленно отползаешь ещë немного назад. – Может, ты и жалок, – он нежно улыбается, – но я твой герой. – В смысле...? Он пододвигается к тебе, всë таки обняв, положив твою голову на своë плечо. – Только твой, – тихо, еле слышно шепчет он. Ты заливаешься краской, на что он улыбается. – Только мой... – ты уткнулся носом ему в шею. – Мой герой вполне может заявить на меня права, – задумчиво протягиваешь ты. – Так скажи это, – он ласково целует тебя в лоб, с теперь привычной осторожностью прижимая к себе, нежно поглаживая. – Этот жалкий, пугливый лисëнок принадлежит тебе душой и телом, – ты крепко обнимаешь его. – У меня есть кое-что для тебя, – он улыбнулся. Тепло. Очень тепло в его объятьях. Он достëт из-под подушки небольшую коробочку. – Я весь день боялся, что ты найдëшь их, – он снова повернулся к тебе, всматриваясь своими изумрудно-зелëными глазами в твои, небесно-голубые, на которые уже навернулись мелкие слëзки. Ты зажимаешь рот ладонью, что бы не начать всхлипывать. – Майлз Прауэр, согласишься ли ты прожить эту жизнь со мной? – он сглатывает, нервно глядя на тебя, поднося открытую коробочку чуть ближе. Ты даже не смотришь на предмет, лишь на него. По щекам текут слëзы, руки опускаются сами собой, позволяя начать всхлипывать. Он молча, в ожидании смотрит на то, как ты пытаешься совладать с собой, что бы ком в горле не мешал, и можно было дать ответ. – Я... – тихо-тихо, почти неслышно звучит в напряжëнной тишине твой голос. – Можно просто Тейлз, – с лëгкой улыбкой ты наконец смотришь на два ровных, аккуратных золотых кольца. Со внутренней стороны выгравирована дата... Дата вашего знакомства. Ты берëшь одно, надевая, потом падаешь головой обратно на его плечо, слегка потеревшись носом о шею. – Это да?... – неуверенно спрашивает он. – Это "надевай и пошли спать", – фырчишь ты. – Соник, не тупи. Или мне лучше сказать «Любимый»? С усмешкой он тоже надевает кольцо, кладëт коробочку на стол, поднимает тебя на руки и несëт в комнату. Там, под тëплым одеялом, в его объятьях ты засыпаешь с мыслью, что теперь всë будет хорошо. Что вы неразлучны. Что вы принадлежите друг другу, и теперь справитесь с любыми препятствиями на вашем общем пути.