Помните мир когда он был юн

В Доле Ангелов было шумно. Вечером пятницы всегда было оживлённо, но сегодня что-то пошло не так, как обычно. Венти принялся спорить с заезжим рассказчиком историй о том, что люди любят больше: истории рассказанные профессионалом или спетые в песнях. Рассказчик был высокомерен и до смешного самоуверен. На предложение Венти устроить соревнование он лишь сморщился. С одной стороны предложение Венти было логичным: он сказал, что рассказчик должен спеть историческую балладу в мондштадтском стиле, а сам Венти рассказать историю, подобно рассказчикам Лиюэ и слушатели выберут победителя. Но глупости в этом предложении было столько же, сколько логики, ведь велика вероятность, что мужчина лет пятидесяти, всю жизнь рассказывающий истории, не умел петь. — Хорошо! — звонко воскликнул Венти и хлопнул ладонью по столу, наклоняясь к рассказчику, от чего тот вновь сморщился: — Ладно! Тогда я и спою и расскажу! И тогда пусть слушатели решат, что им нравится больше! — Неужели? — рассказчик хмыкнул и презрительно скривился: — Ты, певчий мальчишка, думаешь, что сможешь сравниться со мной в искусстве говорить? — Певчий мальчишка? — ядовито расхохотался Кэйа и рассказчик, кажется, съёжился. — Никогда не слышал, чтобы кто-то осмелился его так звать! — Ох, капитан, — Венти трагически прижал ладони к груди и, легко и изящно, сел на колени Кэйи, печально хныча: — он меня обидел. — Не расстраивайся, соловей, — Кэйа легко забрал свой бокал из рук Венти и тот грустно надулся. — Уверен, ты порвёшь его, как Волк Севера грелку. — Что ж! — Венти вскочил, широко улыбнулся и хлопнул себя по бёдрам: — Тогда готовьте разбавленное пиво, эту историю вы должны слушать трезвыми! — А как же песня? — растерянно спросил рассказчик. — Эта певчая птичка чирикает тут с пятницы по воскресения и по средам! — Венти расхохотался: — Раз ты не слышал моего голоса, то это твои проблемы, сладкий! Кэйа расхохотался, Розария, только севшая рядом с ним, криво ухмыльнулась и сказала что-то, от чего рассказчик сморщился ещё сильнее. — Слушайте, слушайте, — Венти раскинул руки в стороны и вдохновлённо и звонко продолжил: — Эту историю не слышали долгие годы, — Венти плавно взмахнул рукой и смешно сжал кулак. — Странно, обычно у меня в руках лира, а сейчас пусто. Он хитро посмотрел на рассказчика и тот поспешно прижал свой веер к груди. — Одолжи-ка веер! — Венти потянулся к вееру рассказчика и тот побледнел, больно ударил Венти по рукам и обругал. — Пожалуйста! — Уважаемый, — ласково оскалился Кэйа. — Веер, — сурово и хрипло продолжила Розария и закурила. — Одолжи ему, — закончил Кэйа и рассказчик побледнел ещё сильнее. Розария выдохнула дым Кэйе в лицо, тот тихо обругал её и достал свою тонкую, длинную трубку, набил её и тоже закурил. — Благодарю, милейший! — Венти забрал протянутый ему дрожащими руками веер и ловким, изящным движением раскрыл его. — Так вот! Тогда наш мир был юн и свеж, как господин Дилюк по понедельникам, пересчитывая выручку за выходные! — зал взорвался смехом, а Кэйа подбросил в воздух монетку, ловко её поймал и кинул лукавый взгляд на украдкой улыбающегося Дилюка. — Тогда небесами правили драконы. Тогда только окончилось восстание барда и Барбатоса против Декарабиана. Тогда могучий Андриус, подобный буйному северному ветру, носился по стране, радуясь её новообретённой свободе и оберегая границы. Тогда великий Двалин летал за ним следом, рассекая могучими крыльями синеву небес. Тогда они любили и были любимы. Тогда на земле Рангвиндров зрели первые гроздья винограда. Тогда первый из их рода, вместе с бардом восставший против бога, уже седой, рассказывал своему внуку о восстании. Тогда его внук слушал с восторгом и клялся, что веками будет беречь свободу этих земель! Тогда он поклялся, что их алые волосы будут символом отваги и чести! Тогда род Гуннхлидров был юн и прекрасен так же, как наша Джинн. Тогда известнейшая рыцарша того времени, заложившая первый камень их великого поместья, была властна, свободна и горда. Тогда над нею не висел дамоклов меч чужих приказов и ожиданий! Её портрет первое, что вы увидите, когда войдёте через парадные двери их поместья. Тогда она поклялась, что она и её златокудрые потомки будут оберегать свободу Мондштадта. Тогда Лоуренсы были смиренны и самоотверженны. Тогда они клялись беречь Мондштадт и быть ему опорой. И, пусть, спустя много веков, они нарушили свою клятву и сейчас их потомки, подобно Эоле, стараются восстановить имя семьи, но тогда, тогда мир был юн и прекрасен, а печали казались смешными и далёкими. Тогда скорбь по погибшим в восстании улеглась и притупилась. Тогда в небесах Лиюэ правил великий, полудикий, грозный и властный дракон. Его громогласный рёв сотрясал горы и небеса. Его звали Моракс. Тогда он уже был богом и правил землями Лиюэ. Тогда великий Гео дракон, Аждаха, только был освобождён из-под земли. Он был юн, весел и любопытен. В нём не было ярости и обиды, он не познал горя и ужаса эрозии, медленно разъедающей рассудок. Тогда богиня пыли, Гуйчжун, юная и прекрасная, только-только познакомилась с Владыкой Песен и Скитаний и Хранительницей Облаков. Тогда их споры о механизмах и песнях, а, вместе с ними и дружба, только зарождались. Тогда милостивая и нежная Хеврия только начинала обживаться на своей земле и собирала вокруг себя свой народ. Тогда якс, гордых и отважных, был легион. Тогда лезвия их мечей и копий сверкали. Тогда блики солнца играли на их начищенных щитах. Тогда Великих Якс было четверо, а пятый, Анемо Якса Алатус, был героем другой истории. Тогда теми морями правил грозный и строптивый бог вихрей Осиал и его супруга, яростная и верная Бешт. Тогда две богини Инадзумы, две сестры, рождённые вместе, общими трудами ставили на ноги свою юную страну. Тогда кицунэ Сайгу была молода и неопытна, но старалась изо всех сил, налаживая связи с другими странами и богами. Тогда тенгу Сасаюри едва оперился, но, полный энтузиазма, помогал людям в земледелии и охоте. Тогда они Торатиё и две сестры-богини обучали свой народ владению мечом. Они вчетвером жили в одном доме, счастливые и дружные. На месте этого дома сейчас стоит величественное Тэнсюкаку - резиденция Сёгуна. Тогда знаменитое искусство Иссин лишь зарождалось. Тогда великий морской змей Оробаси только поднял народ Сангономии на поверхность и мудро, великодушно правил ими. Тогда на Цуруми властвовала гордая Громовая Птица, но вот она правительницей была жестокой и своенравной, но своим народом горячо любимой. Тогда в песках молодой пустыни грозный Алый Король и прекрасная богиня цветов танцевали вместе, рука в руке, молодые и влюблённые. Тогда богиня мудрости была молода и наивна. Тогда был рождён первый аранара. Тогда, в небольшом сарайчике, на месте которого сейчас стоит Академия, она, вместе с людьми, проводила первые исследования. Дружные, любопытные, они неустанно искали истину и стремились познать тайны мироздания. Тогда в Снежной крылья драконов заслоняли небеса. Тогда Крио Архонту служил могучий и отважный драконоборец, род которого до сих пор живёт в Снежной. Волосы его были цвета солнца и пламени, глаза его были цвета ясного зимнего неба, руки его были умелы и ловки, какое бы оружие он не использовал, а слова — самодовольны. То был великий человек. Тогда в Тейтвате уже жил гордый, непокорный и своенравный народ. То были предки каэнрийцев и правил ими строптивый и упрямый принц. Его волосы были, что тончайший шёлк цвета ночного летнего неба. Его глаза были цвета морской пучины, а взглядами он мог метать молнии и ставить на колени. В те времена, когда рыцари Мондштадта только учились владеть оружием, когда Моракс ещё не создал моры и был юн, когда богиня мудрости искала истину вместе с людьми, Глаза Бога встречались сильно реже, чем нынче. Тогда боги приглядывали за теми, кого наделили силой. За теми, кого признали. Тот юный Рангвиндр и та гордая Гуннхильдр, давшие клятву, которую их потомки соблюдали веками, та Лоуренс, тот драконоборец и тот своенравный принц гордого народа — все они были отмечены богами. — Отмечены так же, как наш прекрасный Кэйа, — Венти снова плюхнулся на колени Кэйи и обнял его за шею. — Как господин Дилюк и госпожа Джинн! — Тогда мир был юн, — звонко и весело, после короткой паузы, продолжил Венти, но в его взгляде мелькнула тупая и отчаянная тоска: — Тогда мир был юн, а печали казались нам далёкими и смешными. А когда они грянули, когда боги вступили в войну, когда грозные яксы обнажили свои клинки, когда Андриус выл, а Двалин ревел, ведя войска Барбатоса в первые битвы, боги оказались не готовы. Мир благоденствия и счастья рассыпался у них на глазах, песком и водой утекал меж пальцев, оставляя наедине с жестокой реальностью: война грянула. Барбатос более не мог петь в лесах и пить сладкое вино Рангвиндров. Андриус своими мощными, сильными лапами взрывал землю и оглушительно выл, отправляясь в битву, а Двалин ревел и рычал, обнажая клыки. Временам бесед меж прекрасной Гуйчжун и Владыкой Песен пришёл конец и им пришлось все свои силы кинуть на то, чтобы создавать оружие. Моракс и Аждаха, грозные и могучие драконы, бесстрашно схлестнулись в битвах с другими богами. Осиал и Бешт стали врагами тем, кто был им добрыми соседями. Хеврия отступала под натиском врагов, желая сохранить хрупкий мир, но в итоге пала и погубила свой народ. Острова Инадзумы тоже постигли несчастья. Одна из сестёр вела войска, вместе с тенгу Сасаюри и они Торатиё, пока вторая сестра вместе с кицунэ Сайгу хранила мир внутри страны. Алый Король и богиня цветов более не могли танцевать и смеяться — они защищали свои народы и земли, и времени на любовь и счастье у них более не было. Богиня мудрости вела свои войска и не спала ночами, продумывая планы. Тогда по Тейтвату уже звенела мора. Тогда мир уже не был так юн. С тех пор боги не присматривают за теми, кого наградили силой. С тех пор в их и людских сердцах поселилась глубокая скорбь и печаль. Но, люди! Помните мир, когда он был юн! Помните то, что я вам рассказал! Помните, что когда-то мир был полон любви и счастья! И стремитесь к тому, чтобы вновь сделать его таким! Венти хлопнул в ладоши, завершая свой рассказ и широко улыбнулся. С минуту в таверне было тихо до ужаса, но, за тем, все взорвались аплодисментами. Венти расхохотался, раскланялся, разулыбался, а рассказчик из Лиюэ сморщился и скрестил руки на груди. — Бред, — сухо и авторитетно заявил он. — Что? — удивился Венти. — Повтори, — потребовала Розария. — Такого точно не было, — уверенный в себе, упрямый глупец замотал головой: — Про первых членов великих семей Мондштадта и начало отношений между Мораксом и Гуйчжун ничего не известно. — А ты откуда знаешь, что ничего не известно?! — возмутился Венти и скрестил руки на груди. — Я явно знаю больше, чем мальчишка, сидящий на коленях у мужчин, — ядовито протянул рассказчик. — В таком случае капитан кавалерии явно знает больше, чем рассказчик? — ласково спросил Кэйа. — Неуместное сравнение! — воскликнул рассказчик. — Я специализируюсь на истории! А ты кто такой? — Кэйа Альберих, — Кэйа пожал плечами и обворожительно улыбнулся: — будь вы специалистом в истории, то точно знали бы мою фамилию. Рассказчик фыркнул: — Знать не знаю никаких Альберихов. — Это лишний раз доказывает, что вы не специалист в области истории, — ровно и холодно сказал Дайнслейф и рассказчик вздрогнул. — Я вот живу пятьсот лет и Альберихов прекрасно знаю, — Дайн сморщился, глядя на Кэйю и Архонта, сидящего у него на коленях. — Хотя, порой, об этом жалею. — А вообще! Если не веришь мне, то пойди разыщи вашего Моракса и спроси у него правдивы ли мои слова! — Венти отмахнулся от рассказчика, а подошедший Дилюк одним взглядом согнал его с колен Кэйи. На колени Розарии. — Какое кощунство! — заорал рассказчик. — Как вы смеете! Наш Властелин Камня погиб! — Да ваша ящерица такая живучая, что не погибла ни в войне Архонтов, ни пятьсот лет назад, — Дайнслейф забрал у Кэйи его вино и выпил, не обращая внимания на ругань и возмущения. — Я видел как он разрушал мой дом и, поверье, если бы он умер, то я бы отмечал. Но, как видите, — Дайн указал на свою одежду, в полумраке таврены казавшейся абсолютно чёрной: — я в трауре. — А раз считаете, что Моракс мёртв, то расспросите Яксу, или Адептов или Владыку Песен, — Кэйа пожал плечами. — Пока не доказано — не ебёт, что сказано, — сурово припечатала Розария. — Вы докажите, что наш бард солгал. Или докажите, что только ваши слова — правда. А раз не можете ни того, ни другого, то молчите в тряпочку и оценивайте слог и стиль повествования Венти. — Кстати, ваш счёт, — Дилюк вежливо передал рассказчику счёт и дежурно улыбнулся. — Пятьдесят тысяч моры?! — закричал рассказчик. — Вы любезно согласились оплатить выпивку этих троих, — Дилюк кивнул на Кэйю, Розарию и Венти, сидящего у неё на коленях. Кэйа оскалился насмешливо, Розария — угрожающе, а Венти просто ласково и хитро улыбнулся. — Если ваших средств не хватает, то можете отработать, — вежливо и ровно предложил Дилюк. Кэйа, Розария и Венти, воспользовавшись тем, что рассказчик отвлёкся, выпрыгнули в окно и тут же залезли на крышу таверны. — Как один человек мог выпить пять литров вина?! — снова закричал рассказчик. — О, это он сегодня ещё сдерживался. Кстати, кто победил? Завсегдатаи таверны единодушно отдали победу Венти. Только пятеро из всех тех людей знали, что каждое слово той истории правда. И потому те слова, которыми Венти завершил свой рассказ, засели в их умах и сердцах надолго. «Помните, что когда-то мир был полон любви и счастья! И стремитесь к тому, чтобы вновь сделать его таким!». Юнный Рангвиндр, строптивый каэнрийский принц и гордая Гуннхильдр не смогут спасти весь мир и наполнить его любовью и счастьем. Но Мондштадт? Пока они живы Мондштадт будет свободен, горд, юн, строптив и счастлив.