Исправление генерала

      Страницы тонкой дорогой бумаги шелестели в изящных мужских руках. Три служанки сидели в библиотеке в компании своего господина. И если уж одна вынуждена была выслушивать его бесконечные замечания, то две другие служили лишь поддержкой… и надеялись, что Лю дае не отправит их работать. С тех пор, как господин дома Лю увлёкся чтением, прошло больше месяца, и девы стали смотреть на него совершенно по-иному. Словно аура вокруг него начала светлеть. Даже придирки и ругательства его теперь воспринимались совершенно без страха. Сам Лю Бинмо, закончив свой краткий монолог, закрыл рукопись и вновь обратился к Ху Сянь.       — Более добавить мне нечего. Разве что, напомню, что половой орган длиною по локоть будет внутри ощущаться далеко не как… — он снова приоткрыл на нужной странице. — …"воспарение к небесам».       Верно — Третий Генерал, только-только вернувшись из Цветочного Сада, где обсуждал важнейший план действий, первым делом решил отчитать свою горничную за криво написанный пошлый романчик. Изначально, конечно, планировал первым делом найти своего слугу, но тот, как оказалось, всё ещё отсутствовал. Сразу же представил, как тот вернётся, довольный, с сахарным запахом изо рта, и едва двинул уголком губ.       Так уж вышло, что у него появился свободный момент, и Лю Бинмо решил сделать то, чего так давно желал — указать начинающей писательнице на её недостатки. За это он надеялся услышать, по крайней мере, три «спасибо», ибо никогда ещё не исправлял столько ошибок в текстах. Но Ху Сянь была совсем недовольна таким раскладом. И не только потому, что посмели её отчитать за свободное творчество, но и потому, что совсем не поняли её намерений!       — Не слишком ли придирчив Лю дае к этой простой слуге? — горничная присела на подлокотник кресла, рядом со своим господином. — Не напишу же я, в самом деле, что у такого жеребца там… ну, обычный заурядный орган: висит, туда-сюда болтается… Одной этой фразой я убью в читателях — в будущих, разумеется, — всю пробудившуюся страсть.       — У этой слуги есть большой потенциал… Но и в крайности входить не надо, А-Сянь, — парировал Лю Бимно. Тихо сглотнул, вспомнив, как проснулся недавно в холодном поту, увидев во сне такое орудие для «воспарения к небесам». Старшая горничная растянулась в кривой улыбке.       — Учту ваши пожелания, Лю дае, — кивнула она, пометив про себя, что делать этого, конечно, не будет. Ша Наньи и Ци Наньи сидели поодаль, на софе, прижавшись друг к другу вплотную, и с интересом слушали обсуждение. Глаза у обеих были широко распахнуты, уши развешены, а лица краснее киновари. В самом начале они и сами намеревались участвовать в дискуссии, однако, чем дольше текло время, тем сильнее стихали голоса, приглушённые скромностью и силой их господина и цзецзе. С тихим восхищением они слушали, как открыто Ху Сянь говорила о подобных непристойностях с мужчиной — с собственным господином! — и как тот без стеснения отвечает ей, при том умудряясь выглядеть не извращенцем, а благодетелем.       И, только стоило подумать, что внеплановая лекция по анатомии закончена, как Лю дае достал ещё одну записную книгу, где выписал все несостыковки текста.       — Теперь о сюжете…       У Ху Сянь дёрнулся глаз. Спасение пришло внезапно — рука у господина резко дёрнулась к двери, так сильно, что кисточка из руки вылетела на пол. Лю Бинмо будто током прошибло.       «Снова?» — подумал он, глядя на кольцо хуцзю, что отчаянно пыталось сдвинуть его с места. Пока, однако, слишком слабо: лишь неприятная тяга ощущалась в ладони, тяга ко второму украшению. Лёгкое волнение заполнило голову, но, вспоминая, как кончилось всё в последний раз, Лю Бинмо решил не торопиться, пока ему снова потихоньку не начнёт отрывать палец.       Оглядев господина, Ху Сянь поняла — не будет момента лучше, чтобы отвести внимание от бедной рукописи.       — Лю дае стал так близком с А-Бэем. Скажи мне кто-нибудь раньше, что однажды наш достопочтенный господин станет держать принца Южного Моря под стеклянным колпаком, я бы рассмеялась этому человеку в лицо!       Лю Бинмо неспеша перевёл на неё взгляд, высказывая немое недовольство.       — Шайбэй — слуга. Я отношусь к нему ровно как и к вам.       Ху Сянь едва не рассмеялась. Краем глаза она поймала лица своих сестричек, что, наоборот, не скрывали самодовольных улыбок, уверенные, что господин их не видит. Она, сложив руки на сердце, мечтательно вздохнула и со всей своей показушностью прощебетала:       — Ах, если бы наш достопочтенный господин тоже волновался, что эта слуга ест всего тысячу рисинок в день вместо тысячи одной, то я, наверное, воспарила бы от счастья!       — У этой слуги великая любовь к преувеличениям, — Лю Бинмо отмахнулся, отвернувшись к младшим горничным, что смотрели на него без намёка на улыбку, согласно кивая.       «Даже оправдываться не стану, — подумал он, вздыхая. — Эти три девицы любой мой ответ вывернут наизнанку.»       Однако, даже задумавшись и затихнув, он уже навлёк на себя женское любопытство. С хитроватой улыбкой Ху Сянь подхватила со стола новую кисть и начала торопливо записывать пришедшую идею, попутно рассуждая:       — Как считаете, генерал, насколько известен и любим станет роман о человеке и драконе?       Из размышлений своих Лю Бинмо тот час вылетел, а сердце его от удивления кольнуло. Слова девушки громом прогремели в голове, напоминая о недавних событиях.       — Насколько скандальным, хотела ты сказать? Какой извращенец захочет читать про такое? — несмотря на всё своё возмущение, он сохранял ровный тон. А Ху Сянь невзначай дразнить господина было лишь в радость. Закончив свою пометку, кончиком кисти она указала его в сторону.       — Тема запретной любви — нестареющая классика!       — Быть может, раз нравится тебе такая «запретная любовь», напишешь роман про человека и корову? — продолжил Лю Бинмо, чувствуя, как что-то вьётся узлом, желая вырваться наружу, а был ли то гнев или нечто иное — разбираться он сейчас не желал.       — А может ли Лю дае судить? — набравшись смелости, вмешалась Ци Наньи. Она терпела, терпела и ещё раз терпела… Но больше молчать не могла. Да не сносите бедной головы за длинный язык этой слуги! — Господин так возмущается, а по ночам, за стенами поместья…!       Резкий взгляд, ледяной, почти убийственный, заставил служанку онеметь. Ци Наньи тихо пикнула, сев на место и прижавшись к Ши-мэй — к своему единственному спасению. Лицо у Лю Бинмо стало мрачнее тучи, когда он погрузился в размышления. Она видела? Или Шайбэй проболтался? Или, быть может, уже давно все знают, и смотрят на него, как на извращенца и дурака, играя в молчанку? Насколько низко уже пала его репутация?..       Ху Сянь, однако, совсем не пугаясь, невесомо коснулась крепкого мужского плеча.       — Почему Лю дае так взволновался? Вы ведь знаете что эти бедные горничные родом из маленькой нищей деревушки. Стали бы мы осуждать вас за такое? Знает ли Лю дае, сколько эти служанки повидали таких союзов?       — Дело совсем не в том, — Лю Бинмо с превеликим нежеланием решил ей ответить. — Тем более, что эти горничные теперь далеко не в деревне, а в богатой бывшей столице.       Три сестрички могли только с грустью вздохнуть, принимая истину. Генерал Лю теперь и сам бы хотел оказаться никем иным, как простым деревенским мальчишкой. Из деревни такой бедной, что драконы там жили ничуть не хуже людей. Никаких тебе забот, никаких тебе проблем, и спутывайся с кем хочешь. Главное не попадайся. А попадёшься — получишь нагоняй, и всё тут. О нет, проживая среди высших слоёв, делать так было нельзя. Тем более ему — человеку, что так близко стоял у ступеней к дворцу императора. Потеряет лицо — потеряет безграничные возможности к спасению неба и земли.       «Как было бы чудесно, если бы удалось поскорее всем внушить такое хорошее отношение к драконам, — подумал Лю Бинмо, и тут же поник в своих мыслях. — И как это сделать? Свести страну к нищете? Хотя…»       Не желая развивать подобную абсурдную идею, генерал ограничился лишь яркой фантазией того, как кричит над потерянными богатствами его взбешённый тангэ. Но и эти сладкие фантазии продлились недолго: второй раз за день голову пронзила болезненная вспышка, и он приготовился было расспрашивать Шайбэя, почему тот так задерживается, не случилось ли чего-то непредвиденного… Но громкий крик прямо в голове выбил из неё все мысли.       «Насилуют! Меня насилуют!!!»       Сердце застряло в горле. Лицо у Лю Бинмо стало одновременно белым, красным и синим. Как по волшебству он в мгновение оказался на улице. Кольцо — теперь он наконец обратил на него должное внимание — по-прежнему тянуло руку в нужном направлении, и он надеялся скорее добраться до пропавшего.       «Где ты?» — попутно спрашивал он, ощущая, как голову заполняют оглушающие всхлипы слуги.       «Я н-не знаю! Здесь темно и-и сыро… И-и в-в-воняет!»       Темно, сыро, воняет… Таких мест по пальцам сосчитать, что облегчило задачу в разы. Но вот загвоздка — кольцо не вело ни к одному из них, а встало, будто застряло, на мосту в Цветущем Павильоне. Более не двигалось, не тянуло, будто к цели пришло… Что это значит, он, к своему страху, понял.       «Где твоё кольцо?» — спросил он, заранее зная ответ.       «Е-его… Его н-н-нет…»       Выкинули. Видимо, случайно задели и от греха подальше избавились. И если бы не Хуан И с его артефактами, если бы не сяншо… Третий Генерал впервые за долгое время ощутил, как пробежался по спине холодок. Пришлось перейти к запасному плану.       «Чем воняет?»       «Н-не знаю… — Шайбэй сглотнул. — Чем-то кислым… не могу п-п-понять…»       Осознание щёлкнуло пламенной искрой. Во рту загорчило благовониями.       «Отвлеки его. Я скоро буду.»       Сказав это, генерал Лю направился вихрем к нужному месту, и лишь надеялся, что ему хватит времени прежде, чем его слугу… Прежде, чем мысль окончилась, он полетел вперёд ветром.              Шайбэй выдохнул, вверяясь своему господину. Он, как бывший принц и бывший раб, пережил на своей шкуре немало, однако никогда ещё не подвергался похищению, тем более — другим драконом. И, тем более, драконом собственного Моря.       Юноша водного типа, что осмелился напасть на него средь бела дня, присел рядом и схватил за маленький рог, заставляя пикнуть. У него самого рога были подобны двум длинным красивым кораллам. Как и волосы, цвета киновари. Шайбэй бы с радостью их похвалил, если бы только глаза у похитителя не блестели такой жестокостью. Сорванная с обнажённого принца одежда валялась тряпками на сыром ледяном полу. Бедный слуга не знал, от чего ему хуже — от холода или от излишней наготы. Благо хвост не заставили показывать…       — И чего притих, а? Уже смирился? — вновь заговорил похититель, ещё сильнее сжимая бедный рог. Резкая боль пронзила голову, и Шайбэй едва не скорчил лицо. Но даже это было не так ужасно, как-то чувство, с которым он очнулся совсем недавно. Поутихшая боль в животе казалась такой невыносимой, будто его отпинали со всей злостью мира. Теперь же он, связанный по рукам и ногам так, что конечности затекали и саднили, сидел беспомощный у стены, продолжая терпеть унижения. Готов был даже поблагодарить, что не додумались стянуть штаны окончательно — те болтыхались на ногах, скрывая под собой плотно примотанное к лодыжке сяншо. Идею спрятать получше тонкую плитку слуга больше не считал идиотской.       — С-сяньшэн… М-может этот слуга узнать, г-где мы? — Шайбэй решился спросить, желая скорее помочь господину с поисками, но ответа не дождался: похититель схватил его за копну волос и, двигая чужой головой из стороны в сторону, улыбался. Будто довольствовался страданиями Его Высочества.       — Тебе, жалкому червяку, этого знать не надо. Всё равно скоро сдохнешь.       Шайбэй впал в ещё больший ступор. Сколько раз его жизни угрожали люди? Сколько раз говорил господин, что убьёт его? Однако, чтобы его сородич, дракон его крови, его подданный… Ван Цайхун не мог проглотить этот факт просто так.       — П-почему? Почему вы делаете это, сяньшэн? Кто вас заставляет? — спросил он с надеждой, но юноша лишь рассмеялся ему в лицо.       — Зачем же меня заставлять если я сам хочу лично срубить тебе голову? Нет, сначала рога, конечности, а потом уже голову…       — Ты не можешь хотеть т-т-такого! — Шайбэй всхлипнул, едва повысив голос, и тут же жалящей болью отразился удар по щеке. Скула засаднила, как и челюсть, но боль его совсем не волновала, в отличие от осознания, кто её причиняет.       — Что, думаешь, раз уж принцем родился, так тебя не смотря ни на что будут любить и почитать? — шикнул он, сильнее схватив Его Высочество за волосы, едва не вырывая золотистую копну. Ненависти в его голосе хватило бы на все пять континентов. — Думаешь, в самом деле нет того, кто желал бы смерти Сапфировому Посмешищу, который стал человеческой подстилкой?!       Будто вымещая на Шайбэй обиду за каждого дракона Южного Моря, он ударил принца вновь, по другой щеке, и со всем презрением харкнул в лицо. Вязкая слюна смешалась с текущей из носа кровью. Посмотри сейчас кто на это месиво — никогда бы не узнали в нём Его Высочество принца Южного Моря. А если бы и узнали — порадовались, что тот наконец получил по заслугам.       Шайбэй и не думал припираться, тихо снося унижения. Он знал, конечно он знал, что виноват, и знал, что его бывшие подданные предпочли бы называть его отребьем, чем Его Высочеством, и придумать ещё сотню прозвищ, одно обиднее другого… Но никогда он и подумать не мог, что ненависть их к своему юному правителю зашла бы так далеко, что они стали бы походить на жестоких людей.       Похититель лишь фыркнул, отпустив принца из плена рук, и всё же пощадил его волосы. На то, как этот кусок мусора терпел такие измывательства, даже смотреть было противно. И вот это отребье называли когда-то Его Высочеством принцем Южного Моря… Драгоценным Сапфиром…       — Был позором, им и остался, — выплюнул он, как змея — свой яд. — Человеческая подстилка это ещё мягко сказано. А ведь я сначала правда подумал, что тебя убили… Так расстроился. Знал бы ты, какую сумму мне предложили просто за то, чтобы надругаться над тобой. На эти деньги я бы смог несколько лет жить не хуже любого гуна. А потом — пожалуйста! «Достопочтенный Третий Генерал наконец казнил Его Высочество!» И сорвалась моя сделка!       Улыбка заиграла на устах похитителя, когда он представил, сколько же ему дадут за целую голову… Её отдаст заказчику, а остальное — по частям и на чёрный рынок… И цену обязательно заломить, всё-таки, тело самого принца… От одних лишь представленных гор золота текли слюни, а сердце билось чаще. Ох, с такой огромной суммой он из ветхого приюта на окраине построит неподражаемый дворец! Все люди будут завидовать им!       — Вот счастья-то было, когда я решил устроить Третьему Генералу подлянку. Разве твой господин не дурак, а? Охраны не имеет ни при себе, ни при поместье! Вот я и выжидал момент, когда его не будет, собирался поджечь дом… И кого же увидел? Сам Его Высочество, своей живой персоной, вышел наружу, думая, будто сквозь духи и глупую вуаль его совсем не узнать! Жалко! Глупо и жалко!       — К-как же… Как же ты тогда узнал меня? — Шайбэй нахмурился, озадаченный, не понимая, что могло его выдать. Ответ же стоял перед носом.       — Как жаль, что господин Его Высочество не помнит. Но этот слуга не удивлён, — юноша опустился на корточки, рядом со своей жертвой, и аккурат приподнял сзади одежду, выпуская наружу хвост. Вернее сказать, его короткий обрубок. Глаза у Шайбэя вылезли на лоб. Глядя на ужасную картину, он не мог отвести глаз. В горле застрял ком, мешавший вымолвить хоть слово. В немом крике приоткрылись губы. С горечью, переходя на крик, похититель продолжал:       — Этот принц-ублюдок ведь не помнит, как посетил однажды мою деревню? И как приказали, уезжая, отрубить в ней каждому хвосты? Лишь за то, что посмел вам дорогу преградить бедный ребёнок! Я вот никогда этого не забуду… Что ваш взгляд, что ваш приказ, я запомнил навечно!        В самом деле, такого он не помнил, но не помнил совсем по иной причине, нежели думает его похититель.       «Никогда я такого не приказывал!» — слезы в одночасье хлынули ручьём. Глаза горели жалостью к несчастному мученику, который выглядел лишь на десяток лет его старше. Всего-ничего. И таким молодым уже испытал на себе столько ужасов, и таким молодым уже вынужден идти по худшему из путей. Но и на этот безмолвный взгляд, полный шока слёз, Шайбэй получил удар, причём куда сильнее: в этот раз его лбом впечатали в бетонный пол.       — Не делай теперь вид, что сожалеешь! Или ты правда забыл?! Настолько ничтожными мы для тебя были, что и памяти не стоим?! — прошипел он, едва сдерживаясь, чтобы не расколоть благородную черепушку раньше времени. — Даже если бы тебя не заказали, я бы всё равно возжелал с тобой расправиться. Но перед этим, надо, всё-таки, выполнить поручение…       Не оттягивая больше момента, он рывком подтянул Шайбэя, нещадно царапая его кожу о неровный бетон. Уложив принца на живот, юноша раздвинул его ноги шире. По-прежнему край белья болтался на правой лодыжке. Шайбэй тихо всхлипнул, чувствуя, как его бёдра сжимают до синяков, но не двинулся ни на фынь.       «Господин, поторопитесь! Прошу, прошу!» — вымолвил Шайбэй про себя, но с того конца никакого ответа не последовало. Дракон позади, тем временем, добрался до его худощавой задницы и огрел её хлестким ударом. Глотая слёзы, Шайбэй попробовал, держа себя в руках, выполнить приказ господина:       — Чьё… Чьё это было п-поручение? — не выдержал бывший принц. — Кто пожелал мне такого? П-прошу… Прошу, скажи, что это человек!       На отчаянный вопрос похититель прыснул, в свой смешок вкладывая столько жалости и презрения к этому жалкому червю, сколько мог.       — Какая же Его Высочеству разница? В конце концов, будь то человек или дракон… Тебя ненавидят все!       Каждое слово ранило сильнее предыдущего, будто точно этот юноша знал, где же в дырявом сердце Его Высочества находятся слабые места. Крепко схватив чужие ягодицы, он с силой развёл их в стороны и плюнул прямо на раскрывшийся перед ним бутон. От неприятного влажного холодка по спине у Шайбэя прошлись мурашки. Он всё же попробовал отстраниться.       — П-погоди, погоди!       — А-ну, не вертись! — мучитель сильнее прижал его к ледяному полу, рукой надавливая на затылок, пока второй торопливо освобождал свой полувставший орган. С неподатливыми подвязками пришлось помучаться. Тихий мат разлетался по тёмному помещению, но Шайбэй с трудом слышал его за своим оглушительным дрожащим дыханием. Подумав, он решился на крайность:       — Может, обойдёмся хотя бы минетом? У меня и-и опыт есть.       Он сказал так громко и уверенно, как мог себе позволить, и почувствовал, что копошения позади прекратились. К счастью, он смог шокировать похитителя… К несчастью — тем самым ещё сильнее его разозлил.       — Есть ли предел твоей убогости?! — крикнул юноша, и снова с силой ударил Шайбэя головой о пол. Глухой стоук отразился от стен эхом. Слуга почувствовал, как закружило голову. Что-то тёплое полилось по лицу, стекая на пол. Сил понять, что это кровь, уже не хватало. Похититель не рассчитал силы удара, одурманенный гневом и огромной, душераздирающей обидой.       — Любой бы на твоём месте вопил и молил остановиться… А ты предлагаешь отсос! Хуже любой шлюхи — лишь бы не убивали! А сам-то ты сколько жизней испортил?! И кому: не людям, а своему народу! И после этого ты ожидаешь, будто будут звать тебя принцем?! Уважения хочешь?! Пощады?! Давай я лучше напомню твой истинный титул — Позор Четырёх Морей!       Громом прогремели в голове последние слова, и градом воспоминаний пронеслись у Шайбэя картины прошлого, что осталось далеко позади. Зрение окончательно помутилось. Слёзы, стекающие по горячим щекам, ручьями оседали на ледяном бетоне.       «Наверное, я действительно это заслужил…» — подумал он, оставив попытки сопротивления. Отдал себя в чужие руки, едва понимая, что происходит. Пусть хоть на части порвут — заслуженно.       Продолжая с рычанием браниться, юноша позади пристроился к обмазанной слюной хризантеме. С трудом протиснул внутрь головку члена, и, стиснув зубы, сделал резкий толчок. Тугие и сухие стенки кишки до боли сжались вокруг органа. Едва вышел и с ещё большем усилием втолкнулся обратно. Что-то густое и плотное наполнило свободное пространство в отверстии, ниточками растягиваясь до члена… кровь.       Он замер. Выпученными глазами уставился на место, где соединился с Его Высочеством. От одного вида скручивало внутренности, а кровь шла в обратном направлении, но принц не проронил ни слова. Ни слова, ни писка, ни звука. Ни дрогнул ни мускулом. В тихом шоке похититель замер, забыв, как дышать…       БАХ!!!       Резкий грохот заставил обернуться. Прежде, чем он успел понять, что происходит — отлетел в сторону резким ударом ноги. Удар, удар, ещё удар… Лю Бинмо бил его ногами со всех сил, пока тот не отрубился, и ещё немного после. Превратив его в полумёртвую отбивную, ветром подлетел к своему слуге и разорвал веревки как нити шёлка. Шайбэй едва мог это почувствовать — он почти потерял сознание.       «Господин… Я-я…» — тихо сказал он. Вслух или нет — сам не знал. Даже лицо Лю дае стало тёмным размытым пятном пятном. Только яркие сапфировые глаза продолжали гореть в сознании чётко и ярко, а за ними вновь вернулся образ. Образ давно минувших лет, по которому Шайбэй ужасно скучал. Захотелось скорее заснуть.       Приглушённый голос донёсся до него на периферии сознания, точно исходил с необъятной глубины.       — Сейчас пойдём домой…       А дальше — блаженная чёрная пелена.