Исправление генерала

      Дорога обратно в поместье оказалась для Лю Бинмо самой ужасной частью — когда он всем своим нутром осознал, как устал. К полудню следующего дня, ведя под боком Шайбэя, всё ещё пребывающего в странном трансе, он вошёл в поместье. Первым делом захотелось швырнуть подальше обувь. Ван Ци, вышедший их встретить, вытянулся в лице. Что Лю дае, что сяоцзы будто протащили несколько миль вдоль дороги. Не в таком виде он отвозил их в Юньцунь вчера, совсем не в таком.       Лю Бинмо махнул ему рукой, не желая ничего больше, чем скинуть с себя изодранное одеяние, сжечь его и прикурить от пламени высококачественное благовоние. А потом устроиться в тёплой ванне и после, спокойным вечером, дочитать наконец писанину Ху Сянь. Ближайшее время — он знал — будет забито подготовкой отряда и поиском подходящих кандидатов на роль шпионов, потому мгновениями отдыха желал насладиться по полной.       Шайбэя он растряс и заставил пойти в банную первым. Тот ушёл, не сказав ни слова. Это молчание было так непривычно, что Лю Бинмо начал всерьёз думать, что тому повредили голову. На мгновение даже задумался о душевном целителе, но сразу отвлёкся: стоило скользнуть за угол — появился Гэнь Хуань.       «Неужели,» — выдохнул Лю дае, который всё прошлое утро не мог найти управителя. Кого бы ни спрашивал — все как один пожимали плечами.       Было в поместье Чуйлю простое правило: если уходишь куда-то, то обязательно должен доложить, куда и насколько. И все, зная, как серьёзно к этому правилу относится их господин, ни разу не пропадали без вести. Потому Лю Бинмо был очень недоволен, когда увидел мужчину.       Гэнь Хуань стоял в коридоре, скрестив жилистые руки, и, глядя сверху вниз на юного поварёнка, отчитывал того, не стесняясь скверных слов. Стоило, однако, увидеть, как плавным шагом направляется к ним господин Лю, язык его в ту же минуту стал послушен и мягок. С полуулыбкой Гэнь Хуань и Цай Мяо поклонились господину.       — Что происходит? — спросил Лю Бинмо. Управитель поспешил ответить прямо в поклоне.       — Господин, этот управитель лишь делает свою работу. Бездарь Мяо решил, что раз уж вы пускаете за стол вашего раба, то нужно готовить на двоих.       — И в чём я не прав? — спросил юноша от силы лет двадцати, поправив фартук. Он был только рад лишний раз повозиться на кухне, даже зная, что вступать в перепалку с управителем — дело опасное. Уже два раза его пытались вышвырнуть на улицу, но каждый раз возвращали, стоило Лю дае проголодаться.       На его возражение Гэнь Хуань едва не цыкнул.       — Только послушайте его, господин. Желает переводить продукты на никчёмного раба…       — И в чём он не прав? — повторил за Цай Мяо Лю Бинмо. Гэнь Хуань потерял дар речи. Он ожидал, честно говоря, совсем иной реакции: был уверен, что Лю дае, как обычно, прислушается к нему, назначит выговор или окончательно вышвырнет вон, но никак не согласится. Управитель почувствовал острый укол по своему самолюбию.       В глазах Гэнь Хуаня он, был авторитетом, даже для господина. В конце-концов, это место он набивал себе десятилетиями, старательно заливая Лю дае в уши мёд и ни разу за все годы службы не сделал ничего непростительного… В глазах самого Лю Бинмо всё было чуть иначе: кто-то должен был следить за поместьем. Кто же это будет он выбрал лучшим методом, которым мог — тыкнул пальцем в первого попавшегося. Так уж повезло, что им оказался лао Гэнь.       Однако теперь, когда в Чуйлю генерал Лю бывал куда чаще, то и жизнь в его стенах стала волновать его куда больше.       — Господин, что произошло? — нахмурился в непонимании управитель. — Разве не так вы требовали обращаться с этим рабом? Разве заслуживает этот дракон всего, что вы ему даёте?       Лю Бинмо смолчал. Он медленно прикрыл глаза и проникся приятным запахом баоцзы, доносящимся с кухни. Думая о предстоящем обеде, он понял, что стоит поскорее всё прояснить и приступать к обеду. Он развернулся, взмахнув длинным порванным рукавом.       — Иди за мной. Нас ждёт неотложная беседа.       У Гэнь Хуаня не было выбора, потому он в лёгком смятении пошёл следом за Лю дае. Он и не помнил, когда последний раз его вызывали на такие разговоры, а всё потому, что делалось это лишь в одном случае: нужно сообщить всем слугам важную информацию. Но никогда бы бедный Гэнь Хуань не подумал, что его позовут, чтобы объявить такое.       Когда оба они уселись за невысокий стол, подмяв под себя ноги и разлив по двум чашам холодного сливочного сока, господин Лю вдруг заявил без обиняков:       — С этого дня Шайбэй — такой же слуга, как и каждый в этом поместье.       Гэнь Хуань едва не поперхнулся.       — Тебе следует передать это остальным. Помимо этого, отношение к нему должно быть не хуже, чем ко мне…       — Лю дае, к-как это… С чего вы вдруг так передумали?! — вмешался управитель, перебивая, морщин на его лице стало вдвое больше. — Да где же это видано, чтоб к рабу относились как к господину?!       Лю Бинмо с лёгким, но твердым стуком поставил чашку обратно на стол, и тёмные капли внутри заплескались в хаотичном танце. Гэнь Хуань быстро поубавил свой тон.       — Г-господин, этот никчёмный Гэнь не в коем случае не подвергает сомнению ваше решение. Он лишь просит вас подумать, сколько это принесёт проблем… Прошу, поделитесь, по крайней мере, что всё это значит? Зачем это всё?       — Зачем — дело моё, — кратко ответил генерал, отпивая чай. — Твоё дело — выполнять. Без лишних расспросов.       Гэнь Хуань почувствовал себя глубоко оскорблённым.       — И всё же, разве этот управитель не служит я вам верой и правдой столько лет? Разве не достоин он знать причины таких кардинальных переворотов?       Лю Бинмо промолчал. Как бы он не был строг, но с близкими оставался терпелив, и таковым считал и лао Гэня. Потому часто спускал ему и умалчивания, и привирания, и нарушения, которые замечал. Однако… Он понимал, что что-то не так и сейчас, потому с ответом повременил. И не зря.       — Чуть позже мы поговорим об этом вновь. Пока, будь добр передать остальным мои слова, — всмотревшись в чайную гущу на дне, добавил. — Не забудь также вернуть моему новому слуге очки, которые я подарил. И извиниться перед ним как пристало.       И тут Гэнь Хуань, что уже собирался встать, вдруг замер. Взгляд Лю Бинмо скользнули по нему и сосредоточились на подёргивающим виске, на котором в одночасье скопились капельки пота. Управитель взглянул не мог не заметить, как вечно бесстрастное лицо его господина начало стремительно темнеть. От Бинлэн Дэ Нинши он тут же в панике отвёл взгляд. В комнате стало трудно дышать. Казалось, если срочно он не объяснится…       — Г-господин, по-понимаете… Этот никчёмный Гэнь бы с радостью вернул их, но…       Лю Бинмо внимательно слушал, как мужчина перед ним пытался сформулировать предложение, запинаясь через слово и борясь с наступающим страхом. Врать Лю чжужэню в лицо было подобно смерти. Но что ещё мог сделать бедный напуганный Гэнь Хуань?       — Он подумал, они бесполезны, и… и выкинул их ещё в-вчера…       Тем самым он глубже вырыл себе же могилу, не придумав за считанные мгновения ничего стоящего. Конечно, в то, что очки, одни из самых дорогих, которые ему с таким трудом впихнули, лао Гэнь с его намётанным глазом посчитает бесполезными, Лю Бинмо никак не мог. Стало даже обидно, что его умственные способности ставят на один уровень с ребёнком… Нет, даже с собакой. Ребёнок тоже поймёт, что тут что-то нечисто. Лю Бинмо осознал, что именно, когда взглянул под задравшийся рукав Гэнь Хуаня, из-под которого выглядывал, поблескивая, браслет панцирного плетения, украшенный золотыми камнями. На вид недешёвый, его хозяину явно не соответствующий.       Момент был для Лю Бинмо редкий. И так раздражённый после тяжёлой ночи, он чувствовал, как всё сильнее тонкой стрункой стараются натянуть его нервы. Злость тихо нарастала.       — Причина, по которой ты пропал утром…       У Гэнь Хуаня скрутило живот. От сухого голоса по телу прошёлся мандраж. Ледяные глаза Лю дае врезались глубоко в душу.       — Ты посмел отнести его очки в ломбард.       Тишина в покоях генерала стала сравнима с кладбищенской. Длилась она целую вечность.       — Господин! — раздался вдруг звонкий голос, и дверь распахнулась. — Г-господин, а сменная одежда…       Шайбэй вытаращил глаза. Он, хорошенько отпарившись и смыв с себя всю грязь, стоял в дверях, всё ещё влажный, в одном длинном полотенце. Двое мужчин уставились на него без единого слова. У бедного дракона заалели уши.       — М-мне зайти попозже?..       Лю Бинмо вздохнул. Гнев чудесным образом поутих, однако лжец не ушёл безнаказанным, а получил справедливый выбор: либо выкупить отнятое обратно и вернуть, либо лишиться всего, на что мог бы надеть украшения. Лишь распрощавшись с мужчиной и сменив одеяния на чистые — и себе, и Шайбэю — господин Лю с лёгким сердцем вывел того и самостоятельно устроил собрание, где чётко, слово в слово, пересказал свои же слова.       — Это всё, что я хотел бы вам сказать. Поприветствуйте вашего тунши, — он подтолкнул смущённого дракона вперёд. — Знакомство будет лишним. Помимо этого… Сегодня мы прощаемся с нашим управителем. Более семье Лю он не служит и поместью не принадлежит. В скором времени я найду ему замену.       Никто из маленькой толпы не смел показать и грамма радости, но все дружно подумали: «Наконец-то!» Им не придётся больше терпеть ни придирок, ни препираний, и не придётся больше прислуживаться перед заносчивым стариканом, возомнившим себя самим хозяином. А приятнее всего на душе стало Ху Сянь, к которой наконец перестанут проявлять неприятное и излишнее внимание.       — Господин! — Ван Ци задрал повыше руку и подал голос, услышав от Лю дае про свободное рабочее место. — А можно этому слуге? Хотя бы временно!       Лю Бинмо оглядел юношу, глаза у которого светились нескончаемым энтузиазмом. Ни у кого в Чуйлю не было уверенности, а отдыхает ли когда-нибудь этот молодой человек, но винить (и тем более отговаривать) его не смели.       — А-Ци. Слышал, твоя матушка наконец родила пятого?       — Пятую, господин. Снова девочку.       — Хорошо, — он похлопал слугу по плечу и вновь обратился к остальным. — С этого дня А-Ци — временный управитель поместья. Это всё, что ваш господин хотел сказать.       И все, поклонившись, приняли указ. С новым распорядком все в Чуйлю смирились куда быстрее, чем Лю Бинмо предполагал. Он, привыкший к устоявшемуся распорядку, и подумать не мог, что, избавившись от одного человека, сможет так оживить дом: слуги стали приветствовать его чаще и охотнее, и могли преспокойно перекинуться с ним словом-другим, будто чудом за прошедшую неделю исчез их страх перед Лю дае. Лю Бинмо готов был поспорить — в этом замешан его новоиспечённый рогатый слуга. Но также готов был признать… новое отношение к себе ему даже нравилось.       Но самое удивительное — Шайбэй тоже быстро приспособился. За это, конечно, стоило благодарить трех болтливых горничных: если уж раньше, имея косвенный запрет, они не стеснялись втихушку звать сяоцзы на ночные посиделки, то теперь, имея полное право, болтали с ним неустанно. То и дело разлетались по коридорам девичьи хохотки и мелодичный гомон. А вслед за девами подтянулись и остальные.       «Приятно, наверное, больше не ощущать себя одиноким,» — подумал Лю Бинмо.       Единственная проблема, которая оставалась — его очки. Их, к счастью, бывший управитель вернул в тот же день, ещё и извинился на коленях, беспокоясь, что иначе генерал Лю снесёт ему голову. От такого отношения у бедного сяоцзы всю ночь пламенем горело лицо. Вот только… Очки всё норовили сползти, и пару раз даже чуть не упали! Ох, этот никчёмный слуга не простил бы себя, испортив такой подарок! Он даже пытался пару раз приклеить их на нос. К сожалению, когда тот не смог снять их перед сном, повторять такой фокус Лю дае запретил.       А ведь спать с господином приходилось целую неделю: в комнате Шайбэя (ранее Гэнь Хуаня) серьёзная переделка. Какая именно не знал даже сам генерал. Не разбираясь от слова совсем ни в отделке, ни в декоре, он поручил это знающим своё дело мастерам, и следить за ходом работы не собирался, желая оценить лишь конечный результат. Никаких неудобств от деления постели он по-прежнему не испытывал. Помимо него, на такой широкой кровати вместе с ним уместились бы преспокойно остальные великие генералы. Быть может, даже чжуцзы втиснулся бы в уголок у стенки.       Шайбэй и сам быстро привык к подобным ночам, и даже к невероятной близости господина — знал ли он сам, что во сне неустанно лезет обжиматься? — в моменты особо тесного контакта, когда разгорячённая рукоять господина начинала сквозь сон требовать внимания, сяоцзы научился ложиться под таким углом, что неудобство и вовсе пропадало. И то, что в него сзади что-то упирается, больше не волновало.       Говоря откровенно, Шайбэя больше заботила безделица. Раньше он и мечтать не мог об отпуске, а теперь только и мечтал о его конце. Хотелось скорее чем-нибудь занять свои руки. Приходилось бродить по Чуйлю и предлагать свою помощь направо-налево, а его добрые товарищи ещё и отказывались через раз, жалея мальчишку. Они даже не догадывались, что их отказ от помощи ему был хуже плети.       У Лю Бинмо же неделя прошла совершенно наоборот — ни минуты спокойствия. Без Гэнь Хуана было непривычно. Даже немного тоскливо. Но и тосковать долго не вышло: помимо дел в поместье, что не заняли и трети его времени, Третий Генерал на пару с Канарейкой собрали наконец небольшой спецотряд, девушки в котором были все как одна обворожительно красивы. Как так получилось — не понимал даже сам Бинмо. Первыми участницами, конечно, стали те самые дамы, что пережили с ним битву при цзиди. Отказать они бы не смогли. Не только потому что желали высокого положения и выбраться поскорее из глухой деревни, но и из чувства долга.       Простыми средствами Дун Мэй излечить было невозможно, а на излюбленные средства богачей, что в мгновение могли затянуть любые раны, денег не хватило бы и у всего их поселения. К счастью, у генерала Лю сердце оказалось весьма добрым, и он поделился запасами своих. На девушках не осталось ни шрама.       С выбором любимиц, впрочем, он не прогадал: У Нянь была хитра и гибка, как гадюка, а Дун Мэй даже без рук оставалась в лучшей тройке отряда. Лишь Вань Ян кидал на генерала недовольный взгляд порой, когда тот слишком уж долго засматривался на усердно тренирующихся в поту лица девиц. Он не мог поверить, что у Лю Бинмо на самом деле не водилось пошлых мыслей… Но так и было.       Третьего Генерала больше волновал вопрос лазутчиков на стороне — и никак он не мог подобрать кого-то, кто мог бы подойти на эту роль. Идея ведь хороша, очень хороша, а вот то, что в окружении его драконов кот наплакал, Лю Бинмо что-то совсем не учёл. А брать на такую важную роль кого-то незнакомого, пусть даже и южного — дело опасное.       Перебирая в голове варианты, первый он отмёл сразу: лицедей, плут и предатель. О сяоцзы даже думать не стоило. Остальных драконов, которых Третий Генерал знал, ему не позволил использовать для подобных целей благочестивый господин Лю Дэмин. Свои «цветочки» он охранял мечом и сердцем.       Погружённый в мысли Лю Бинмо глубже погрузился в размышления, ковыряя кусок мяса на тарелке. Шайбэй, давно уже перепробовавший половину стола, устал на это смотреть. Вновь поправил сползшие очки, попросил:       — Господин, ваш смиренный слуга просит вас поесть.       «И вот опять…» — Лю Бинмо чуть не скривился. С одного раздражающего фактора его переключили на другой. Новая привычка Шайбэя начала резать слух ещё на третий день. Как ребёнок, узнавший новое ругательство, он в каждое своё слово стал впихивать «этот слуга».       В протесте Лю Бинмо отодвинул тарелку и отвернулся.       Шайбэя понял это по-своему. Он забрал тарелку у господина и наложил с каждого по немногу каждого из блюд. Все самые вкусные он специально оставлял для Лю дае, поэтому выбирать самые лакомые даже не пришлось — только они и остались. Закончив, сяоцзы придвинул тарелку обратно. Он совсем не скрывал, как гордится собой.       Лю Бинмо молча окинул его взглядом… Ничего не сказав, он начал есть.       Ху Сянь, проходящая мимо — и вовсе не специально! — хитро покосилась на сцену за столом, прикрывая многозначительную улыбку тёмным рукавом. Завидев горничную, Лю Бинмо нахмурился. Взгляд её пронзительных глаз предвещал ему нежеланную авантюру. Быстро отмахнувшись от чужого внимания, он поднял чашу вина.       — Выпей со мной.       Всё самодовольство Шайбэя сдуло прочь. Голова вжалась в тонкие плечи.       — Г-господин, э-этот слуга не м-может… В-вашему слуге запрещено п-пить алкоголь… — пробормотал он, терзая пальцами подолы лёгкого летнего халатика. Лю Бинмо едва заметно сузил взгляд.       — Я разрешаю. Выпей со мной.       — …Н-ну, если того хочет г-го-господин…       Голос Шайбэя сделался совсем уж тихим, а голова вжалась в плечи. С неохотой он потянулся к винной чаше. Мальчишка вдохнул поглубже. Тонкое стекло мягко коснулось его дрожащих губ…       — И зачем ты пьёшь, если не хочешь? — спросил господин Лю. Сяоцзы поник ещё сильнее, когда понял, что его отчитывают. Заметив это, Лю Бинмо смягчил тон и забрал у него алкоголь.       — Не заставляй себя.       — Р-разве хороший слуга не должен б-беспрекословно выполнять все п-приказы? — пролепетал Шайбэй. Господин Лю залпом выпил содержимое бокала и убрал тот в сторону. Чёрным сатиновым рукавом он обтёр уголки губ.       — Это была просьба, а не приказ, — тремя малыми глотками Лю Бинмо отпил из чаши.       Шайбэй сидел в ступоре, прикованный взглядом к господину… И всё понял. В порыве чувств он не смог смолчать.       — Г-господин, этот слуга должен вас отблагодарить!       Лю Бинмо поперхнулся.       — За что?!       Пытаясь усмирить желание прокашляться, он скорее потянулся ко второму бокалу…       — За вашу доброту, к-конечно!       …и поперхнулся снова. Встрепенувшись, мальчишка поспешил похлопать хозяина по спине.       — За мою… доброту? — Лю Бинмо мизинцем стёр выступившие капельки слёз. Горло перестало першить, но он этого даже не заметил.       «Да что у этого дракона в голове?!» — думал Бинмо. Отблагодарить его за доброту… С таким же успехом он мог предложить использовать кошку приманкой для мыши! Перебирая в памяти все пытки, которым успел подвергнуть пленного мальчишку, генерал Лю никогда не думал — даже не пытался — что тот станет восхвалять его доброту.       Шайбэй озадаченно склонил голову в бок.       — Почему г-господин так удивлён? Разве не г-господин пообещали этому ничтожному с-слуге больше его не мучать? Разве не г-господин с-сохранили ему жизнь и п-попросили к нему д-достойного отношения, о коем ни один дракон более м-мечтать не может?       — Не этот ли господин однажды изрезал всё твоё тело ругательствами и кинул изрезанного в бочку яблочного уксуса? — саркастично добавил Лю Бинмо. Ему и самому от такой картины прошлого сердце как игольницу проткнуло, а Шайбэй только пожал плечами и улыбнулся, будто тот случай совсем ничего не значил.       Лю Бинмо стало неспокойно. Всерьёз он начал думать о том, чтобы пригласить в поместье врачевателя, что сможет вправить сяоцзы мозги на нужное место.       «Я вот придушил бы себя в одну из ночей,» — заключил Лю Бинмо и снова сделал бесстрастный вид. Лениво взмахнул ладонью.       — Хорошо. Разрешаю отблагодарить. И не переборщи. Мне вполне хватит небольшого одолжения или безделушки.       Получив добро, Шайбэй расцвёл и погрузился в неудержимый поток идей… Однако, быстро понял, что ни одна из них не подходит. Он старательно думал до самого вечера и, занятый мыслями, сам не заметил, как начал убираться.       «Может, курица нищего? — подумал он, входя в комнату генерала с тряпкой, и, встав на колени, начал старательно тереть пол. Идея была хороша, но и её пришлось отмести, как только сяоцзы вспомнил, что заходить на кухню ему строго запрещено. С тучами над головой он продолжал старательно тереть половицы. — Вот был бы у меня хотя бы лян, я бы тоже купил ему что-нибудь… А что? Что я могу купить, чего нет у господина?!»       В порыве негодования сяоцзы не заметил, как бедром толкнул в тумбу, и что-то шлёпнулось прямо ему на голову. Глядя на упавшую тонкую книгу, он преисполнился любопытства. Нет, это не просто книга… Рукопись. Элегантные иероглифы показались Шайбэю знакомыми, но никак не приходило в голову, чей же это почерк. Пролистнув бегло несколько страниц, он заметил, что на некоторых присутствуют самодельные закладки.       «Неужели господин отмечает любимые моменты?» — первая мысль, его посетившая. Соблазн узнать, что же такого мог отметить Лю дае, был необычайно велик. Без задней мысли Шайбэй посмотрел на первую оставленную закладку.       «Он врезался в его хризантему так глубоко, что доставал до желудка…»       Шайбэй окаменел. Полуулыбка застыла на его лице маской ужаса, а сердце замерло в груди. В неверии он перечитал предложение. Тогда, в ещё большем неверии стал судорожно проверять остальные.       «Ю Тао вошёл так резко, что лёгкие Бань Хуана издали протяжный сладкий стон…»       «Головка члена проникла глубже в его горло, по самое сердце…»       «Ю Тао отпустил его шею только когда кончил глубоко внутрь, и на нём остались чёрные отметины синяков…»       Шайбэй не мог больше терпеть. Он захлопнул пошлую книжонку и, крепко сжимая её в руках, выбежал прочь из комнаты, чувствуя, как горит ярким пламенем всё тело.       Непристойные картины не желали покидать голову до самого захода солнца, а природа особой ночной активности господина стала ему как никогда ясна. И, когда луна начала свой восход, сяоцзы специально отодвинулся на самый край, вытянувшись стрункой, не смея пошевелиться. К господину он лежал спиной, предпочитая рассматривать привычный глазу интерьер, чем лицо Лю дае.       Неладное Лю Бинмо заметил сразу. Нет, даже не заметил — уже знал, что будет неладно, ещё с вечера когда вернулся в свои покои и не нашёл оставленные рукописи, зато нашёл мокрую тряпку на полу. Плакали его надежды спокойно дочитать последнюю главу.       Решив, что сяоцзы не собирается признаваться в своей шалости, Лю Бинмо открыл было рот, но Шайбэй всё же опередил его:       — Г-господин, может этот ж-жалкий слуга кое-что с-спросить? — заикаясь и запинаясь пролепетал Шайбэй, так, что едва можно было разобрать слова. Лю Бинмо почуял, насколько высок его страх и лишь согласно промычал.       Сяоцзы помялся мгновение, прежде, чем решиться.       — Э-этот слуга только желает знать, тянуло ли г-господина к-когда-нибудь к… к югу?..       Сердце у Шайбэя зарылось под половое покрытие, и он понял, что совсем не готов услышать ответ, но было уже поздно, и он надеялся только, что вопрос его поймут неправильно. Тихие шорохи послышались позади, и он почувствовал, как прогибается под телом господина мягкая перина. Лю Бинмо подполз ближе.       — Шайбэй…       Шайбэй забыл, как дышать. Горячее дыхание господина коснулось его побагровевшего уха, а тихий шёпот заставил задрожать всем телом. Из-за тишины вокруг казалось, что каждый в Чуйлю услышал, как громко он сейчас сглотнул слюну. Лю Бинмо наклонился ещё ниже, едва ли не касаясь губами заострённого кончика, и, выдержав паузу, закончил:       — …Это ты стащил мою книгу?       «…А?..»       Встревоженный до кончиков рогов, он повернулся к Лю Бинмо лицом, и едва не коснулся его носа своим. Осознание окатило ведром ледяной воды.       — Э-этот презренный слуга и-извиняется! О-он только одним глазком хотел п-прочитать, и-и… Этому глупому слуге очень жаль!       — Как тебе? Понравилось? — игнорируя торопливые извинения, Лю Бинмо устроился поудобнее на боку. Вопрос его застал сяоцзы врасплох, настолько, что он забыл сменить тон.       — О-очень от-от-откровенно!..       — Мгм.       И вновь тишина. Спокойствие господина — совершенна не та реакция, которую ожидал сяоцзы. Осознав, что тот даже ругаться не планирует, он немного успокоился и тоже лёг рядом. Сглотнув, снова задал вопрос.       — Г-господин, т-так всё-таки, почему вы читаете п-подобную литературу? Южное п-поветрие вас не отталкивает?..       — Я рос среди мужчин, к тому же, среди солдат, что годами не видели женщин. Мой бофу не стеснялся при мне высказывать любовь к своим наложникам, а мой тангэ пошёл по его стопам. С детства я был окружён южными ветрами и научен быть к ним терпимым.       Лю Бинмо говорил так, будто это было что-то само собой разумеющиеся, хотя и знал, будь на месте сяоцзы кто-то из гунов, быть может, дафу, или даже ши, тут же осудили бы, если не словом, то взглядом. Шайбэй, выслушав господина, захлопал глазами.       — Т-так, стало быть, г-господин совсем н-не п-против обрезанных рукавов?       — Мгм.       — А те з-закладки в книге, в-выходит ваши любимые моменты?       — …       Лю Бинмо решил тактично промолчать. Пока пытался понять, как объяснить, что он специально отметил моменты «волшебной анатомии», за которые позже хотел дать Ху Сянь запоминающееся наставление, то момент для ответа уже был упущен. Он просто перевернулся на спину и уставился в потолок.       Шайбэй кивнул сам себе, поняв ответ господина по-своему. В тот же момент его посетила вдруг идея. Заняв место рядом с Лю дае, он подпёр рукой голову и начал разглядывать смольные пряди. Очки лежали поодаль, на сундуке, но сяоцзы не спешил их надевать — без чёткой картины перед глазами он чувствовал себя спокойнее. Захотелось вновь испытать удачу.       — Знаете, г-господин… Когда этот с-слуга остался с солдатами… Он хорошо п-повеселился и-и научили играть в кости… В-вы играли в кости?       — В детстве бывало. Я всегда выигрывал у Дай-гэ.       — Э-этот тоже всегда п-побеждал, — Шайбэй не мог сдержать улыбки. Лю Бинмо посмотрел прямо в его фосфорические глаза.       — …Мухлевал?       — А-а вы?       — Конечно.       — И я.       Лю Бинмо прыснул. Он наблюдал как сяоцзы пытается сдержать улыбку.       — Я специально его отвлекал и быстро переворачивал все кости.       — А-а я использовал м-мою ци!       Он быстро перестал улыбаться.       — На такую ерунду?       — Мой господин так хорошо стал обо мне з-заботиться, что моё тело уже почти восстановилось, и-и м-мне больше н-не надо тратить силы на в-восстановление! — Шайбэй спешил успокоить господина, но тот всё равно ущипнул того за щёку.       — Будешь говорить такое когда твоё лицо станет настолько круглым, что я не смогу тебя щипать.       Шайбэю стало даже как-то обидно. Он ведь действительно теперь был здоров и полон сил, совсем не используя свою ци… Но переубеждать господина не стал — смирился. Немного помолчав намотал золотую прядку на палец и начал бормотать:       — Г-господин уже и так столько сделали для этого г-глупого слуги, а он даже ничем отплатить в-вам не может за такую б-благодетель, н-но… Е-если это н-не слишком затруднительно… Не мог бы г-господин достать для этого слуги ещё и… м-магический экстракт?       — Магический экстракт? — Лю Бинмо коснулся подбородка ледяными пальцами. — Хочешь поскорее увеличить духовные запасы?       Шайбэй кивнул, смущённый. Каждый день, когда сяоцзы что-то просил сам, можно было записывать в праздники, и Лю Бинмо не думая кивнул.       — Хорошо, достану.       У Шайбэя дёрнулись уши, а перед глазами стали приноситься картины близящегося будущего, от которых ему хотелось одновременно воспарить до небес и провалиться глубоко под землю. Лю Бинмо о согласии не пожалел. Грелась где-то глубоко внутри него надежда, что однажды сяоцзы перестанет перед своими просьбами вываливать повозку ненужных прелюдий, и перестанет смотреть на него, как преданный пёс.       В аньши повисло молчание, но сон совсем не шёл, ни одному, ни второму. Лунный свет струился через окно, достаточно яркий, чтобы разглядеть, как бледно было лицо господина. В этот раз Шайбэй прервал тишину без страха.       — Г-господин… Когда ваш слуга был с солдатами, там был один человек. Он был ко мне очень добр. А я ведь совсем его не знал.       — Что этот слуга пытается сказать?       Сяоцзы почувствовал, как его уши снова начали нагреваться.       — Э-этот слуга столько лет живёт вместе с г-господином, но так редко с ним разговаривает…       Лю Бинмо лениво моргнул. Какое-то время молча наблюдал, как чужие пальцы играются с волосами. Кончики рогов сияли ярко, отражая бледные лучи, и будто светились. Зрелище завораживало. Его ладонь легла на светлую макушку, которая теперь была мягка и нежна.       — О чём хочешь поболтать?       Мурашки пробежались по телу Шайбэя, но в этот раз он сам прильнул к чужой ладони.       — П-почему господин никогда не поёт?       — …Доводилось ли тебе когда-нибудь болеть вопящим эхом?       Третий Генерал и Его Высочество Принц Южного Моря заговорили как настоящие друзья. И так, перепрыгивая с темы на тему, переплетая между собой всё, что только приходило на ум, они не заметили, как наступила глубокая ночь.