может быть, ты поверишь в это
убаюканный музыкой слов
и в мир неизведанный, новый
осторожно сделаешь шаг
♫ Fleur — Искупление
После замужества жизнь Луны практически не изменилась, с той лишь разницей, что теперь она спала в одной постели с Леголасом. Иногда они не только спали, иногда просто засыпали в обнимку, и это было не менее приятно. Жить так оказалось невероятно интересно — с пониманием, что она любима и любит. Любить тоже оказалось интересно; то, что Луна испытывала раньше к отцу и к друзьям, было совсем иным. Это чувство, что охватывало ее пламенем, не походило ни на что. Ее стали называть королевой, но королевой она себя не чувствовала — представить не могла, что однажды с ней может такое произойти. Диадема на волосах была лишь красивым украшением, не более. К власти Луна никогда не стремилась, не умела руководить, но все равно ей было приятно, что к ней относятся с уважением. Она закончила свои книги заклинаний, разослав по образцу в Лориэн, в Имладрис, в Гондор, в Итилиэн, в Шир и в Мориа. В Эрин Ласгален тоже осталась рукопись. Все было, словно волшебная сказка, ожившая и сошедшая с книжных страниц. Все было невероятно прекрасным. Кроме… Орков становилось все больше, и с каждым днем они плотнее обтягивали кольцом их лесное королевство. Синдар уничтожали их, сколько могли, но орков было много — словно все твари Моргота, Саурона и Сарумана вылезли из своих нор. К ним присоединялись харадрим и прочие народы людей, которые продолжали служить злу.***
— Нам нужно готовиться к осаде, — сказала Тауриэль. Леголас сдвинул брови. Все было именно так. Еще немного, и они окружат, зажав в тиски — завеса помогала, но и через завесу они могли проломиться. Трандуил удержал бы защиту, но Леголасу не хватало силы отца — сила пришла бы со временем, но он жил намного меньше, и его магия развеялась бы легче. Он послал гонца к Галадриэли и Арагорну, прося помощи, решив, что достаточно их поддержки, но все равно боялся, что подведет — свой народ, свою жену… особенно ее. — Мы готовы? — спросил он. Тауриэль не успела ответить. — Готовы! — в дверь зала просунулась светлая макушка Луны. Ее не приглашали на совещание; Леголас счел, что эти обсуждения не для ее очаровательных ушек, но не учел, что Луна с ее непосредственностью может забыть о таких мелочах, как чужие секреты. Впрочем, секретов от нее он иметь как раз и не должен был — его королева обладала теми же правами, что и он. — Готовы? — удивилась Тауриэль. — Ну да, — Луна продемонстрировала свой рюкзак, смотрящийся очень чужеродно в руках эллет в длинном изящном шелковом платье с пышной юбкой в пол. — Здесь есть очень много еды и воды. И лекарства, и зелья. — Ах да, — вспомнил Леголас, — эта волшебная котомка. — Можно назвать и так, — Луна опустила рюкзак на пол. — Что мы будем делать? — Тебе не о чем беспокоиться, mell, — Леголас тепло ей улыбнулся. — Все в порядке. Мы справимся. — Ты врешь мне, потому что не хочешь пугать? Леголас вздрогнул — как же она умела одной фразой вскрыть все нутро. Покосился на Тауриэль: при ней, наверное, было неприлично уличать короля во лжи… но Тау сама понимала, что он лжет. — Я не хочу тебя беспокоить, — нашелся Леголас. — Я не беспокоюсь, — Луна задумчиво покусала нижнюю губу. — Наверное. Орки не пугали ее. Они были омерзительными, но не ужасающими. Они были похожи на созданий из кунсткамеры — уродцев, покалеченных и заспиртованных в колбах, на неумело вылепленных из глины големов, они были жестокими, грубыми и тупыми, но не страшными. Они были опасными, в чем Луна уже однажды убедилась, но даже так — с ними можно было справиться. Договариваться же с ними было изначально провальным решением. Луна загорелась желанием понять их, поговорить на их языке, докопаться до их внутреннего мира — и погасла. Не все эксперименты бывают удачными. У них не было внутреннего мира, не было чувств, не было ничего, кроме зачатков разума и, что самое главное — злобы и ненависти. Они жили жаждой уничтожать и потому были такими примитивными. Но их было много. В этом и состояла главная проблема — когда на тебя прет тупая масса, нужно просто отбиваться, иную стратегию придумать сложно. — И, хотя у меня нет опыта в обороне замка, я видела, как его обороняли другие, — сказала Луна. В разуме Леголаса возникла картинка: весенняя ночь, уже знакомый ему замок, разноцветные вспышки в темном небе. Парящие над землей фигуры в черных плащах и капюшонах, два огромных уродливых великана, и люди с волшебными палочками. Немолодая женщина взмахивает руками, произносит: «Пиертотум Локомотор!» Другие люди взмахивают палочками, запуская в небо заклинания, создавая защитную завесу, от чего небо переливается разноцветным сиянием. Внутри замка нарастает гул — это оживают рыцарские латы, статуи, ранее бывшие там ради украшения, но на самом деле все время являясь скрытым оружием… — Это не совсем тот вариант, — сказала Луна, возвращая его в реальность. — Разве что у нас есть такие же статуи, зачарованные ради защиты. Также я, конечно, могу создать и Протего Максима, и Фианто Дури, и Репелло Иминикум, но нынешние защитные чары даже сильнее, чем те, что мне известны… Заклинания, подумал Леголас. Точно. Заклинания. Он запомнил их все, и это стало бы могущественным подспорьем в борьбе с орками, но по сути действенным для убийства было только Сектумсемра — Бомбарда вредила лесу, а использовать Авада Кедавра Леголасу претило так же, как разговаривать на Черном Наречии или брать в руки Единое Кольцо. Он мог бы, но не ручался за то, что это не изменило бы его. Сектумсемпра же мало отличалась от меча. Но важнее было другое. — Тау, — Леголас посмотрел на подругу. — Осада еще не сомкнулась? Она покачала головой. — Пока есть возможность, нужно эвакуировать Исильмэ, — сказал он. — Что? — Луна возмущенно ахнула, будто Леголас предложил что-то крайне непристойное. — Эвакуировать? Меня? — В Имладрис, а лучше в Лориэн, — Леголас будто не слышал ее. Тауриэль растерянно глянула на Луну. — Я никуда не поеду, — заявила та. — Луна, — Леголас перевел взгляд на нее. — Ты же понимаешь, что для меня важна твоя безопасность, — он бы сказал более витиевато и завуалированно, но когда Луна говорила о своих чувствах прямо, было сложно маскировать собственные. — Я никуда не поеду, — повторила она. — Я тоже за тебя боюсь, и… и я королева, — вырвалось у нее само по себе. — Как я могу звать себя королевой, если оставлю свое королевство? Да, оно не совсем мое, — смущенно поправилась Луна. — Точнее, совсем не мое. Я не выросла здесь, я знаю эльфов Лихолесья только по именам, но я ношу титул и это, — она дотронулась до диадемы в волосах. — А это уже накладывает некоторые… обязанности. И я не хочу сбегать. Не хочу сидеть в неведении. Доказательством в разуме Леголаса вспыхнула новая картинка: подвал, темнота, но глаза фейри способны видеть в темноте. Старик на импровизированной кровати, он стонет, ему больно, его пытали. Рядом — странное создание, не похожее ни на гнома, ни на орка, но он, несомненно, разумен, и страдает не меньше старика-человека. Темнокожий парень, чем-то отдаленно похожий на харадца, пытается чем-то помочь старику. Луна говорит, что пригодилась бы настойка растопырника, да только где ее взять… но думает не столько о больных, сколько о том, что происходит снаружи, вне ее заточения. Что с ее папой? Что с Гарри? С Роном? С Гермионой? Невиллом? Джинни? Со всей Армией Дамблдора? С их школой? С их миром? Она же ничего не знает, ничего, совсем ничего… Леголаса передернуло от этого яркого отчаяния. Он никогда бы не позволил Луне снова пережить это, а здесь, в Эрин Ласгален, она по крайней мере будет под его присмотром. — Ладно, — коротко сказал он. — Оставайся, — спросить хотелось о многом — обо всем. Кто тот старик, к которому у Луны в ее воспоминании была такая яркая жалость, кто другой, принадлежащий к неизвестной Леголасу расе, почему они там — странная компания для совместного плена… Но при Тауриэли обсуждать это было не лучшей идеей. — Мой король, — сказала Тау, будто догадалась, что он подумал о ней, — прикажете собираться на стенах? — Да, — Леголас думал всего мгновение. — Всем подняться на стены. Тауриэль вышла из зала, оставив его наедине с Луной. Леголас повернулся к ней, с горечью подумал: она так много пережила в своем мире, он видел лишь два отрывка, но и это выглядело ужасно, особенно для такой нежной хрупкой девушки. — Это из-за меня, — вдруг сказала Луна. — Орки же собрались здесь из-за меня, верно? — Почему ты так думаешь? — насторожился Леголас. — Я сопоставляю факты. Хотя это всего лишь гипотеза, но… сначала они приняли меня за своего повелителя, потом их стало больше, и ты попросил меня научить тебя боевой магии. Появились, к тому же, не только орки. Олог-хай, варги, народы людей… и все они хотели бы вернуть Темного Властелина, а по их мнению, он здесь. И они могут думать, что его — меня — держат здесь силой. Иногда преданность некоторых существ доходит до абсурда, особенно когда их разум порабощен. Очередная картинка в разуме Леголаса продемонстрировала ему забавное создание с острыми ушами и большими глазами, одетое в грязный кусок ткани. Создание сказало «мой хозяин — не очень хороший волшебник», и тут же, взвыв, принялось биться головой о тумбочку, приговаривая «Добби плохой, Добби очень плохой эльф!» — Эльф? — у Леголаса дернулся глаз. Представить подобного уродца эльфом он не смог бы даже в кошмарном сне. — Домовой эльф, — безмятежно пояснила Луна. — В нашем мире множество разновидностей фейри. Есть и такие. Некогда они были порабощены магами и стали их слугами. Точнее будет сказать — рабами. Некоторые волшебники обращались с ними хорошо, некоторые — очень плохо. Но все они считали своим долгом слушаться хозяина, что бы тот ни приказал им. — Ужасно, — Леголаса передернуло. — Но орки не такие… наверное, — он не видел их рядом с Темным Властелином и не мог судить. Он и Темного Властелина не видел. — Но они хотят либо освободить повелителя, либо увидеть его. Иначе зачем им окружать именно Эрин Ласгален? Не Имладрис, не Лориэн, не любое королевство людей? — Ты права, — признал Леголас. — Скорее всего поэтому. Но это ни в коем случае не твоя вина. — Неважно, чья вина, — отмахнулась Луна. — Нужно думать, что делать. — А что делать? — он усмехнулся краем рта. — Сражаться. Но догадка шевельнулась в мыслях, смутная, как сон, пришедший поутру перед самым пробуждением. Такие сны можно вспомнить, можно поймать за хвост и разгадать, они создают целый круговорот образов… Повелитель… подчинение… порабощение… орки… магия… — Кем был тот странный человечек из твоих воспоминаний? — спросил Леголас. — Гоблин. Здесь их нет. В моем мире они одни из фейри. Искусные ювелиры; в Лондоне гоблины управляют собственным банком. Многие артефакты, которые принадлежат волшебникам, созданы гоблинами, — охотно отозвалась Луна. — А тот старик? — Мистер Олливандер, мастер волшебных палочек. И он, и Крюкохват — гоблин — были нужны Волдеморту как источники информации. Думаю, о Бузинной Палочке. — Бузинной Палочке? — Ее считали вымыслом, но на самом деле это не так. Бузинная Палочка — артефакт, делающий мага непобедимым. О ней ходило много разных слухов, а потом слухи даже сложились в сказку. Бузинная Палочка… непобедимость… подчинение… Леголас нахмурил брови, сосредоточенно мысля. — Как сделать эту палочку? — наконец спросил он. — Нужна бузина, — ничуть не удивилась вопросу Луна. — Для сердцевины — волос фестрала. — Фестрала? — Здесь их тоже нет. Это лошади… особенные. В моем мире их считали дурными предвестниками, а здесь они бы походили на слуг Тьмы — из-за их специфической внешности… лучше покажу. В разуме Леголаса возник образ крылатой лошади — точнее, скелета крылатой лошади, но кости были обтянуты гладкой шелковистой кожей. Белые светящиеся глаза без зрачков, острые клыки, длинная черная грива, длинный хвост, крылья, как у нетопыря… и еще совсем юная Луна в мантии с синеватым отливом. Чудовищный конь ел беличью тушку у нее с рук. — Они не опасные, — лицо Луны осветила нежная улыбка. — Хотя Министерство и приписало их к классу опасных, наверное, из-за зубов… но я не помню случая, чтобы они нападали на людей. В Хогвартсе они везли кареты к замку первого сентября. — Это они? — вспомнил Леголас другую картинку, где над Луной смеялись из-за того, что она утверждала, что кареты не едут сами. — Но их не видели… — А, да, их видят только те, кто видел смерть. Леголасу ужасно захотелось ее обнять — она слишком много пережила, эта милая нежная эллет. Слишком много, и ничего из пережитого не сломило ее, не заставило тосковать и от тоски желать уйти за Море… — Но их здесь нет, — он сдержался от объятий, напомнив себе, что сейчас не время. — Тогда Бузинную Палочку сделать невозможно? — Для сердцевины палочки нужен волос, а не целая особь, а волосы у меня с собой, — Луна указала на рюкзак. — Кроме прочего, они могут быть полезным ингредиентом для зелий, и, конечно, я их захватила. В ворота ударил таран, замок содрогнулся. Луна вздрогнула. — Я должен подняться на стены, — сказал Леголас. — И я… — Нет, — он остановил ее, взяв за плечи. — Ты сделаешь другое, еще более важное. Ты сделаешь Бузинную Палочку. — Я? — она широко распахнула глаза. — Во внутреннем дворе Эрин Ласгален растет бузина. Волосы фестрала с тобой. Ты знаешь, где лаборатория и библиотека. Или это слишком сложно? Или опасно? — Нет, не опасно, и хотя сложно, но теоретически я знаю… Леголас не дал ей договорить — не смог сдержать порыв, резко наклонившись и припав к губам. Луна ответила на поцелуй с тем же отчаянием, но долго целоваться не было времени. — Удачи, моя королева, — шепнул Леголас, разомкнув губы и прижавшись лбом к ее лбу. — Удачи, мой король, — эхом отозвалась Луна. — Иди!***
Работать в спешке было нельзя. Любая работа, в особенности магическая, требует, чтобы на ней сосредоточились, чтобы она стала главным приоритетом; Луна изо всех сил постаралась забыть, что прямо сейчас войско жутких тварей ломится в стены замка, уже ставшего ей почти родным, что Леголас рискует собой, как и Тауриэль, и все синдар, что от ее работы зависит так много… Просто забыть и отдаться вдохновению. Новый удар тараном снова заставил вздрогнуть; плохо, если ее так тряхнет, когда в руках будет что-то важное — она выронит… Луна коснулась уха ладонью. — Муффлиато! Слух заполнил белый шум. Довольно кивнув самой себе, Луна поспешила во внутренний двор, где уже давно заметила бузину. Чтобы сорвать ветку, следовало попросить разрешения и прощения; выбрав подходящую, Луна взяла ее так, как держала бы руку дорогой подруги, и зашептала что-то просительное-успокаивающее, пока другой рукой вынимала ножик. Бузина понимала, не возражала, она была доброй, пусть и своенравной. Она чувствовала врага на пороге и хотела защитить Лихолесье. Подходящая ветка словно бы грела ладонь. Далее — лаборатория. Белый шум в ушах не давал вздрагивать, а мысли выключились сами собой, стоило лишь начать работу. Раньше Луна ни разу не создавала волшебных палочек, но много читала об этом, и в теории знала все, потому и на практике оказалось несложно, главное было верить и вкладывать в древесину и сердцевину всю свою магию, всю душу, всю себя — это вовсе не истощило бы ее, наоборот, это доброе волшебство, лишь приумножающее силу. Магия пропитывала бузину, незримо сочась с ладоней. Последний шаг — кровь; ибо жертва нужна, а нет ничего могущественнее, чем кровь. Луна провела ножиком по ладони, алая капля из пореза упала на вырезанный бузиновый жезл, и тот преобразился, покрываясь темно-коричневым цветом, блестящим, как лак. Получилось. Луна медленно взяла палочку, неверяще осматривая ее — действительно получилось? На самом деле? Это правда тот самый непобедимый артефакт, как у Антиоха Певерелла? Взмахом ладони она сняла с себя Муффлиато, белый шум исчез, и сразу же загремел новый удар тарана. Не было времени сомневаться; сжав палочку крепче, Луна метнулась прочь из лаборатории — на стены.***
Небо чернело от стрел, столько их летело в орков, и орки падали, сраженные меткими выстрелами, но меньше их все равно будто не становилось. Истерлинги и харадрим не шли в лобовую, прячась за спинами созданий Моргота, почему — оставалось догадываться. Тауриэль удачным выстрелом сразила предводителя олог-хай, и, утратив вождя, тролли сразу же растерялись, но орки все еще держались более-менее организованно. — Стрелы наложить! — в который раз скомандовал Леголас, сам поступая так же и вскидывая лук. Очередной меткий выстрел попал прямо в глаз орку, и тварь свалилась замертво под ноги своих сородичей. Они тоже стреляли, все они, и орки, и люди, но их стрелы не долетали до эльдар, сталкиваясь с незримым щитом — Леголас наложил Импервиус; Луна называла это заклинание защитой в основном от дождя, но добавила, что если произнести его с ударением не на второй слог, а на третий, то щит сработает и от предметов вроде стрел. Смертельные заклинания Леголас пока не применял. Никто из синдар их не применял, то ли не решаясь, то ли приберегая на будущее, когда стрелы закончатся. Они закончатся, и что тогда?.. — Леголас! Когда Луна выбежала на стены, по волнам нападающих прокатились возгласы восхищения и ужаса. Луна в нерешительности остановилась, вспомнив, кем они ее считают, и даже количество их не ужаснуло ее. Не успел Леголас что-то сказать ей, как Луна заговорила сама, повысив громкость голоса невербальной магией: — Уходите! Уходите, как я вам велел! …и орки послушались. Орки, тролли, варги… Харадрим и истерлинги уходили неохотно, но уходили. Луна обернулась на Леголаса, сияя от счастья. — Это временно, — сказал он. — Уверен, утром они вернутся. Им нужно зализать раны, а твой приказ, к тому же, можно расценивать как «уходите и вернитесь»… они хотят вернуть повелителя. Улыбка медленно сползла с губ Луны. Леголас спрятал лук за спину. — Не волнуйся, tari. Мы сможем встретить их достойно. Ты сделала Бузинную палочку? — А… да, — об артефакте в своих руках Луна на миг даже забыла. — Mae, — Леголас повернулся к ней, и вдруг медленно преклонил колено, как рыцарь, дающий клятву. Протянул руки — Луна сразу поняла, для чего, и не с меньшей торжественностью вложила в его ладонь непревзойденное магическое оружие. — Egleriale, aran nin, — произнесла она. — Hannado, ris nin, — Леголас приник губами к палочке — так рыцари целовали лезвие меча. — Erio. Леголас поднялся, поклонившись еще раз. Все синдар хором воскликнули: — Egleriale, ris min! Даже если они не понимали смысла действия, все равно не сомневались в своем короле; это Луна поняла сразу. Если Тауриэли дозволялись вольности, как почти сестре, то другие эльфы даже не помыслили бы о том, чтобы как либо оскорбить короля, и доверяли ему безусловно, а значит — и королеве.***
— Ты не ложишься? Орков ждали утром. Леголас привалился спиной к дереву во дворе — под звездами он чувствовал себя лучше, как и в окружении природы. Лунный свет серебрил волосы Луны, отражаясь в ее глазах. — Ты же не ранен? — забеспокоилась она. — Нет, не ранен. Луна опустилась на траву рядом с ним. Леголас приобнял ее так, чтобы она устроила голову у него на груди. — Расскажи мне что-то, — попросил он. — Мои думы слишком тяжкие… расскажи про эту палочку. Ты говорила, про нее сложили сказку. — Не только про нее, — с готовностью откликнулась Луна. — Еще про Воскрешающий Камень и про Мантию-невидимку… слушай. Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать. Шли они в полночь дальней дорогой и пришли к реке… Прикрыв глаза, Леголас представил это: бурные речные воды; три мага в дорожных плащах, все трое взмахивают палочками, создавая мост через реку, а на середине моста появилась черная, закутанная в плащ фигура… и Смерть заговорила с ними. — Смерть? — изумился Леголас. — В нашем мире ее часто представляют похожей на человека. Или его; пол Смерти в некоторых произведениях разнится, например, у Терри Пратчетта это мужчина… но это не кто-то вроде Намо. И не кто-то вроде Моргота. Просто сущность, забирающая жизни, не добрая и не злая, и не судящая их после. Так вот, с ними заговорила Смерть… Леголас продолжил слушать о том, как старший брат попросил в награду палочку, которая всегда будет приносить своему владельцу победу в бою. Средний брат пожелал себе силу возвращать умерших, и получил камень, способный воскрешать мертвых. Младший же разгадал в предложении Смерти хитрость, и своим подарком выбрал то, что позволило бы ему уйти от нее, так, чтобы Смерть его не догнала. Других она отыскала. Старший победил своего врага в поединке, а после похвалялся, каким ценным оружием обладает, и поэтому ночью, пока он спал, вор перерезал ему горло и забрал палочку. Средний брат вернулся домой и призвал из мертвых девушку, которую любил и на которой хотел жениться, но та рано умерла, однако воскрешенная была печальна и холодна, и горько страдала, ибо не было ей места в подлунном мире, и тогда второй из братьев от отчаяния убил себя, чтобы хоть так воссоединиться с ней. Младшего же брата Смерть искала, но не нашла, и только когда он состарился, сам открылся ей и ушел с ней вместе. Это была красивая история. Леголас еще минуту сидел молча, завороженный и убаюканный музыкой слов. — И это действительно правда? — наконец спросил он. — Не думаю. На самом деле у этих троих братьев есть имена, они жили примерно в тринадцатом веке… это за семьсот лет до моего рождения… они были выдающимися магами, и не получили Дары Смерти, а сами создали могущественные артефакты. Старшего звали Антиох Певерелл, среднего — Кадм, младшего — Игнотус. — И артефакты — правда? Воскрешающий камень — тоже? — Да, он тоже, но он утерян. А вот мантия-невидимка до сих пор принадлежит моему другу, я тебе рассказывала — Гарри. Он потомок Игнотуса. Когда-то я очень хотела иметь Воскрешающий камень, — поделилась Луна. — Чтобы вернуть маму. Хотя она мучилась бы в подлунном мире, так что, наверное, это жестоко, но с другой стороны, неизвестно, что именно произошло с Кадмом и его женой. Сказки всегда приукрашивают. Возможно, он просто воскресил ее, и они жили счастливо, и никто не кончал с собой, но так было бы совсем не интересно. — Мне чужд страх смерти, — признался Леголас. — Эльдар не умирают. Однажды все мы предстанем пред Владыкой Судеб, но и после этого не исчезнем. — Да, ибо век эльфа длится столько, сколько век Арды, — кивнула Луна. — Не знаю, так ли с фейри… в детстве папа рассказывал мне, что мама на самом деле ушла на Авалон. Но я думала, он меня утешает, а сейчас начинаю задумываться о другом — вдруг правда, и Авалон не выдумка, а нечто вроде Амана в нашем мире? — Кто знает, — протянул Леголас. — Тебе надо поспать, — Луна подвинулась так, чтобы он опустил голову ей на колени, и принялась поглаживать по волосам. Это так успокаивало, что уставший Леголас заснул почти сразу. Луна закрыла глаза, опираясь спиной на дерево, и мягкая темнота окутала ее.