the thing outside the window

Было существо, которое смотрело, как Монома спит. У существа был неподвижный силуэт, освещенный луной и звездами. Существо так и не сдвинулось со своего места на скалах, даже когда волны прилива бились и разбивались о фигуру. Монома почти мог убедиться себя, что это просто еще одна часть береговой линии, просто скала странной формы. Но утром силуэта там не было, только плоский валун, на котором оно сидело. Нейто было семь, когда он впервые увидел это. Он и его мать только что переехали в странный дом на берегу, и мальчик понял, что не может заснуть. Поэтому вместо этого он сел на свою кровать и уставился в окно на противоположной стене. Он смотрел прямо на океан, темную пенящуюся воду и каменистый пляж. Ветер снаружи выл и визжал, всегда агрессивно стремясь не дать Мономе уснуть. Когда его взгляд в энный раз окинул береговую линию, он увидел это; фигура. Оно было ровным и неподвижным; просто силуэт, на самом деле. Бессмысленная форма на фоне пустой пустоты и умирающих звезд. Это не должно было его напугать, фигура, вообще не должна была волновать. Но это произошло. Инстинктивное ощущение того, что за тобой наблюдают, проникло под кожу Мономы в его разум. Фигура не двигалась, но наблюдала за ним, об этом говорила ему каждая клеточка Мономы. Неестественный озноб пробежал по его спине, волосы встали дыбом, а тело сотрясала ужасная дрожь. Мономе хотелось оглядеть комнату, встать и уйти, схватить одеяло и спрятаться под ним, пока не пройдет страх. Он хотел, чтобы нарастающая паника прекратилась, но не мог пошевелиться. Что-то в этой фигуре заставило его замереть в страхе, застряв в сидячем положении лицом к окну. Мономе хотелось закричать, заплакать, позвать мать, но он не мог открыть рот, не мог заставить свои легкие и голосовые связки издать какой-либо звук. Ему оставалось только с ужасом смотреть на фигуру на берегу за окном и ждать утра. Монома не помнил, как заснул той ночью, но помнил, как проснулся. Он все еще сидел в той же позе, скрестив ноги и глядя в окно. Он не двигался всю ночь, даже в бессознательном состоянии. Мгновенное облегчение охватило его, когда он посмотрел на восходящее над берегом солнце. Там ничего не было, ничего не сидело на камне, чтобы наблюдать и пугать его. Что бы это ни было, оно исчезло. Монома продолжал свой день и никому ничего не сказал. В семилетнем возрасте маленький Монома попытался забыть о скалах. Было существо, которое смотрело, как Монома спит. Пропорции существа были неправильными. Мономе было девять, когда он заметил, насколько неправильной была эта штука. Оно не приходило каждую ночь, только иногда, но каждый раз, когда оно приходило, Монома всю ночь застывал в холодном страхе. Однако он впервые действительно разглядел фигуру, и она выглядела неправильно, чем бы она ни была. Это была первая ночь, когда Монома смог различить какие-то черты. Обычно форма сливалась с собственным силуэтом, едва различимой черной массой. На этот раз он был расположен иначе, поэтому форма существа была более заметной. Нейто не нашел утешения в этой новой информации. Руки, по крайней мере, Монома думал что это они, были слишком длинными. Они простирались далеко за пределы того, что должны были, заканчиваясь, предположительно, в области колена. Плечи были слишком широкими, слишком широкими, чтобы быть пропорциональными. Это были плечи чего-то, что использовалось для перевозки тяжелых грузов. Возможно оно возило вещи, задумался Монома. Ноги тоже были странными. Как и руки, они были неестественно длинными. Монома не мог разглядеть всех подробностей, только то, что фигура никогда не разделяла их, и что они становились все тоньше, чем дальше спускались. Ноги ушли под воду, и Монома не мог разглядеть ступней. Еще страннее была голова. Как он ни старался, Нейто не мог различить черт лица, но голова имела странную форму. Там, где у человека были бы волосы, виднелась дикая, торчащая вверх каша чего-то; Монома решил назвать его Длинным человеком, потому что другого подходящего имени у него не было. Иногда он говорил о длинном человеке с другими детьми в школе. Другим детям не очень нравился Монома, и они высмеивали его за то, что он видел длинного человека. Его называли сумасшедшим и лжецом, с ним никто не сидел за обедом. Монома не возражал, он знал, что говорит правду. Учителям тоже не нравилось слышать о длинном человеке, они с беспокойством смотрели, как Нейто говорил о фигуре, которая смотрела, как он спит. Они сказали, что у него было слишком активное воображение, и они ничего не сделал, чтобы остановить насмешки со стороны сверстников Мономы. Однажды школа устроила вечеринку на общественном пляже, всего в нескольких минутах езды от дома Мономы. Другие дети были тогда особенно жестоки к Мономе. Они стали громко издеваться, спрашивая о длинном человеке и обзывая его. Два мальчика схватили Нейто и очень долго держали его под водой, смеясь и предлагали ему присоединиться к длинному человеку в мире фантазий. Учителям пришлось оттаскивать двух мальчиков от него, когда Монома начал кашлять соленой водой. После этого Монома не видел длинного человека две недели, и он был почти что грустным. Не потому, что он скучал за шоком от страха и паралича, а потому, что не хотел, чтобы подлые мальчишки были правы. Однако по прошествии этих двух недель хулиганы сказали Мономе, что они тоже видели длинного человека и что теперь они ему верят. Злые мальчишки никогда не рассказывали взрослым о длинном человеке, в отличие от Мономы. Возможно, им нужно было это сделать. Тех мальчиков, объявили пропавшими без вести на следующий день после того, как они признались Мономе в том, что видели длинного человека. Их окна были оставлены открытыми, а на песке виднелись следы, ведущие к берегу. Монома уже не так боялся, когда на следующую ночь появился длинный мужчина. Может быть, подумал он, длинный человек защищает его. Было существо, которое смотрело, как Монома спит. Существо было неподвижно, у него была слишком длинная фигура, Монома называл его длинным человеком. У длинного человека были фиолетовые глаза. Мономе было тринадцать, когда он посмотрел длинному человеку в глаза. Он все еще сидел в своей постели, глядя в окно, не в силах пошевелиться или вырваться из хватки длинного мужчины. Больше не было страшно наблюдать за этим длинным мужчиной. Монома не боялся с тех пор, как пропали те мальчики, он знал, что длинный человек сделал это для него. Теперь Монома проводил ночи, наблюдая за окном, надеясь увидеть длинного человека там. У длинного мужчины глаза светились сиреневым. Нейто увидел их только на долю секунды, когда лунный свет попал прямо на фигуру длинного человека, но он их увидел. Они светились, как глаза животного, смотрящего в фары; неестественно и пронзительно. Они были бледно-серо-фиолетовые, слабо светящиеся в отраженном свете луны. Затем они сузились, и свет исчез. Длинный человек, должно быть, моргнул, но свет не вернулся. Тем не менее, у длинного человека были сиреневые глаза, и они смотрели прямо на Моному. Нейто теперь обучался дома, его исключили из государственной системы образования вскоре после исчезновения его мучителей. Вместо классных комнат и учителей у него был доктор Кинг. Крупный, коренастый, седой мужчина лет сорока с отвисшей челюстью, напоминавшей Мономе бульдога. Доктор Кинг сказал Мономе называть его Владом, что он и сделал. Влад научил его многому, математике, английскому языку, естественным наукам, но любимым делом Мономы были короткие беседы о психологии. Влад любил говорить о человеческом разуме и о болезнях, которые тот сам в себе создал. Монома, в свою очередь, рассказал о длинном человеке. Влад был первым взрослым, с которым Нейто заговорил о длинном мужчине впервые с девяти лет. Большинство людей странно смотрели на него, когда он упоминал это существо, поэтому он научился не упоминать об этом. Но не рядом с Владом. Владу нравилось слышать о длинном человеке. Он внимательно слушал и кивал, иногда даже делал заметки. Влад тоже задавал вопросы, он не критиковал и не презирал Моному, только слушал и задавал вопросы. Монома решил, что Влад был его другом, возможно, единственным его другом, кроме длинного человека. Он так и сказал Владу. Однажды Влад принес Мономе пузырек с таблетками вместо книг и домашнего задания. Он сказал Мономе принять таблетки, что это лекарство и что мозг Мономы болен. Монома не думал, что болен, но Влад был хорошим, а Монома хотел сделать своего друга счастливым, поэтому принял таблетки. Они продолжали урок, пока Монома не почувствовал головокружение. Комната кружилась, и у него болела голова, он чувствовал слабость и усталость. Влад сказал, что это означает, что лекарство работает, и что его мозг становится менее больным, пока они говорят. У Мономы слишком сильно болела голова, чтобы он мог протестовать. После этого он мало что помнил, просто потерял сознание, а затем проснулся от крика матери. Что-то касалось его, но его зрение было слишком расплывчатым, чтобы понять что. Когда он снова проснулся, он был в белой комнате, и его мать рыдала на краю кровати. Монома не понимал, он не помнил, что так огорчило его мать. Она не сказала ему, что произошло, просто сказала, что доктор Кинг больше не будет его учить и что теперь он будет ходить в чартерную онлайн-школу. Мономе было немного грустно слышать, что он больше не сможет видеть Влада, но какая-то часть его теперь отшатнулась от имени. Влад больше не чувствовался как друг, так что, наверное, это было нормально, что он ушел. Чувство беспокойства преследовало Моному даже после того, как он вернулся домой из больницы. Что-то было не так, он не чувствовал себя в безопасности в своей комнате. Единственным утешением был длинный мужчина. Он приходил чаще, появляясь на своем месте чуть ли не каждую ночь. Мономе нравилось наблюдать за ним, это заставляло его чувствовать себя в безопасности, защищенным. Монома приветствовал длинного человека. Несколько месяцев спустя мать Нейто начала спать с ним в его комнате. Она никогда не объясняла, почему, но Монома не задавала вопросов. Он просто ждал, пока его мать заснет, прежде чем сесть и попытаться найти длинного человека. Длинный мужчина посещал меньше, когда с ним оставалась мать Мономы, а когда он приходил, его было труднее увидеть, он находился дальше от обычного места. То что длинный человек был далеко огорчило Моному, но он не просил свою мать уйти, она бы не хотела слышать о длинном человеке. Однажды ночью Монома проснулся от необычайной жажды. Ему нужна была вода, что-нибудь, чтобы утолить пересохший язык. Его мать все еще была с ним в комнате, крепко спала в темноте ночи, Монома не пытался ее разбудить. Бросив взгляд в окно, он был разочарован, обнаружив, что длинного человека нет, берег снова был пуст. Но даже при отсутствии фигуры Монома все еще чувствовал что тот здесь, длинный человек все еще наблюдал, просто не показывался. Удовлетворенный, Монома прокрался на кухню за стаканом воды. Чего он действительно хотел, так это выйти на улицу и лечь на пляж, но это было иррационально, Монома не любил плавать, он не умел. К тому же мать рассердится на него за то, что он ушел ночью без ее разрешения. Монома глотнул воды и подавил желание уйти. Потом крик. Леденящая кровь и пронзающая уши. Это была мать, она была в спальне, кричала. Не напугал ли ее длинный человек случайно? Монома уронил стакан и не обратил внимания на то, что тот разбился об пол, вместо этого он побежал обратно в свою спальню, обратно к своей испуганной матери. Она стояла у края кровати, трясясь и дрожа, крича и ужасаясь и умоляя кого-нибудь вызвать полицию. Пробираясь мимо трясущейся матери, Монома выглянул в окно, ожидая увидеть знакомый силуэт высокого человека. Его там не было. Там было изуродованное, окровавленное тело доктора Влада Кинга. Он лежал там, на участке пляжа семьи Мономы, прямо под камнем длинного человека. Вмятины были глубокими и все еще кровоточили, а конечности Влада были согнуты в странных направлениях, в которых суставы не должны были сгибаться. Тело было промокшим, все еще блестящим от того, что Монома принял за соленую воду. Зрелище было шоком, потрясением, как и всякое неожиданное, но Монома был напуган меньше, чем должен был. Вместо этого было тупое чувство облегчения, вид мертвого тела Влада ослабил затянувшийся от ночи в больнице страх. Это была работа длинного человека; Монома чувствовал это. Остаток ночи превратился в пятно красных и синих огней и вопросов, на которые Нейто не мог ответить. Полиция заверила трясущуюся мать Мономы, что это было нападение акулы, не более того, и что Влад мертв и не может причинить проблем. Полиция, конечно, ошибалась, но Монома не мог рассказать правоохранительным органам о длинном мужчине; они бы все равно ему не поверили. Мать Мономы больше не спала в его комнате после этого, довольная тем, чего она добилась. Таким образом, длинный человек чаще появлялся на виду, и Монома никогда не чувствовал себя в большей безопасности. Было существо, которое смотрело, как Монома спит. Длинный мужчина плавал в воде, и его кожа светилась яркими узорами. После Влада жизнь пошла без происшествий. Монома завел друзей, готовился к поступлению в колледж и находил утешение в мысли, что длинный человек защищает его. Иногда люди в городе пропадали без вести. В этом не было ничего нового или необычного, океан был опасен, а люди глупы. Иногда пропадали дети, иногда взрослые. Никто не знал, куда они пошли. Никто, кроме Нейто. Нейто знал, где они, он знал, что с ними случилось. Длинный человек забрал их. Или они пошли к длинному человеку. Не важно, были ли они взяты или ушли добровольно, они все еще были у длинного человека, и Монома был счастлив хранить молчание по этому поводу. Длинный человек брал только плохих людей, в конце концов, он никогда не причинял вреда Мономе. Так что, если несколько человек пропали без вести тут и там, Нейто не возражал, пока длинный человек все еще был рядом с ним ночью. Однако вскоре его не станет. Мономе придется уйти в колледж. Он не хотел, не хотел расставаться с комфортом побережья и своим фиолетовоглазым чудовищем, но мать выбрала и оплатила для него колледж. У него не было выбора, кроме как уйти. Это будет последний год с длинным человеком. Нейто теперь почти не спал, вместо этого он пытался не уснуть, чтобы попытаться увидеть своего старого друга. Каждую ночь он был там, неподвижный и молчаливый, как всегда. Удлиненные конечности больше не беспокоили его, странные сросшиеся ноги больше не вызывали у него мурашек по спине, неизбежный паралич, когда длинный человек смотрел на него, был желанным утешением, ностальгическим и долгожданным. Мономе не хотелось уходить, но он должен уйти. Мать вывезла его ночью. Нейто медлил и медлил, пока солнце не село, отчаянно желая в последний раз взглянуть на длинного человека, но он не был на своей скале. Вместо этого Монома молча дулся, пока мать везла его вдоль побережья. Он был там. Длинный мужчина, элегантный и двигающийся вдоль береговой линии. Он плыл, по крайней мере, так предполагал Монома, следуя за фургоном, который двигался вдоль побережья. Тело длинного мужчины нежно светилось, таким же фиолетово-лиловым, как глаза, которые Монома видел так давно. Длинный человек не хотел, чтобы Нейто уходил, он хотел, чтобы он остался. Внезапно ему пришлось бороться с желанием выпрыгнуть из машины и перепрыгнуть через край утеса в океан внизу. Он хотел пойти к длинному человеку, хотел последовать за ним, хотел прыгнуть. Машина свернула вглубь суши, и вдруг Монома больше не мог видеть ни океана, ни длинного человека. Желание следовать за ним покинуло его тело, как и вся энергия и желание бодрствовать. Нейто заснул под гул машины, без длинного человека, который за ним присматривал. Раньше было существо, которое смотрело, как Монома спит. Он был одинок в колледже, так мучительно одинок. Он был слишком далеко от берега, чтобы слышать или даже видеть грохот волн. Не было чаек, которые могли бы пикировать и нырять днем, не было песка, скользящего по дому или между его пальцами ног, не было вечного запаха соли, мертвой рыбы и водорослей в воздухе, не было бодрящего ветра, дующего издалека с берега, ничего из этого. Океан был далеко-далеко, как и те удобства, которые он приносил. Колледж находился в городе, не имеющем выхода к морю. Гул уличных фонарей и машин не давал Нейто спать круглосуточно. На каждом шагу его окружали люди, но никто из них не приносил ему утешения. Преступления было много, воровство и вандализм преследовали этот район. Никто никогда не был пойман, и никто никогда не пропадал. Не было длинного человека, чтобы вершить правосудие над злыми людьми мира, не было длинного человека, который заставил бы преступников уйти. Монома не мог спать, некому было присматривать за ним, пока он это делал. Стресс, паранойя и тоска по дому поглотили Нейто и изменили его внетренное «я». Он бубнил на уроках, погружаясь в учебу, чтобы уйти и получить высшее образование как можно скорее. Ему нужно было вернуться домой, ему нужно было вернуться к длинному человеку. Мать посылала ему письма из дома. Сначала они были добры и полны надежд, говорили о вечеринках, милых детях и светлом будущем Мономы в морской биологии, но со временем стали мрачными. Пропадало все больше людей, казалось, каждую неделю по одному человеку, и море теперь всегда было бурным и неспокойным, вода и небо темными и зловещими, как будто буря постоянно на горизонте. В какой-то момент письма перестали приходить, и Нейто потерял все новости о родном городе. Его мать ни разу не упомянула о длинном человеке. Монома начал верить, что он все выдумал. Неужели он все выдумал? Насколько его детство было фальшивым? Сколько вещей были реальными? Ему казалось, что он сходит с ума, дни смешивались с отчаянным желанием выбраться. Ему нужно было выбраться, ему нужно было добраться до океана. Есть существо, которое наблюдает, как Монома спит. Длинный человек поет ему, он может услышать это за много миль. Колледж закончился, смутное воспоминание уже исчезает из его сознания. Теперь Монома едет вдоль побережья и возвращается в свой родной город. Он чувствует соль в воздухе, практически слышит, как длинный мужчина зовет его. Город пуст, когда он проезжает по нему, здания ветхи и закрыты, дома оставлены пустыми с распахнутыми настежь дверями. Выглядит так, как будто все место было заброшено и брошено в спешке. Нейто игнорирует странность и подъезжает к дому своего детства, взволнованный тем, что наконец-то вернулся. Краем глаза Монома видит женщину, лежащую лицом вниз на песке у камня длинного человека. Он подходит к ней, этой лежащей женщине, и переворачивает ее на спину. Она полуразложилась, гниющая плоть местами прилипла к кости, местами отпала, кожа обесцвечена, где-то между бледно-зеленым и желтым. Остальная ее часть покрыта запекшейся кровью и глубокими царапинами. Некоторые разрывы представляют собой глубокие следы от когтей, другие - ужасные следы от укусов, колотые раны с тысячами маленьких насечек от зубов. Эта женщина - его мать, и, судя по всему, она мертва уже почти год. Из-за обильных ран трудно сказать что-либо, но в каждой морщинке ее когда-то доброго лица читается отвратительный ужас. Монома оставляет ее на пляже и направляется внутрь. Он знает, что здесь произошло, длинный мужчина забрал ее так же, как и Влада. Это было прекрасно, длинный человек забирал только плохих людей, город, должно быть, был полон плохих людей. Как мило со стороны длинного человека дать Нейто время дистанцироваться от всех плохих людей, прежде чем он избавится от них. Дом именно такой, каким его помнит Монома, утопающий в серой морской пене и декорациях из ракушек, как и должно быть в каждом пляжном домике. Он замечает, что уже поздно, закат красиво отражается в спокойных океанских волнах. Нейро готовит себе ужин, ест, а затем ждет в своей комнате, пристально глядя в открытое окно. Он засыпает, как всегда, когда длинный человек наблюдает, но просыпается от красивой песни и знакомого силуэта на скале. Голос глубокий и звонкий, захватывающий душу, что заставляет его думать о Марианской впадине. Красивый голос длинного человека втягивает Нейто, как леска груз. На этот раз он может двигаться, больше не парализован, как раньше, он может следовать за голосом. Монома вылезает в окно и позволяет песне длинного человека утащить его в море, как водоворот. Это не похоже ни на одну музыку, которую он когда-либо слышал, бесчеловечная и совершенная, тональная, недостижимая для человеческих легких. Нейто никогда не перестанет слушать, нет ничего лучше за эту песню. Он приближается к длинному человеку, вбирая в себя все черты, которых никогда раньше не видел. Длинный человек, действительно, длинный. Его плечи по-прежнему необычайно широки, а руки простираются намного ниже, чем могли бы быть у людей, но вдоль рук и кистей есть плавники и перепонки; бледно-фиолетового цвета. Его туловище вылеплено из необработанных мышц, вырезанных из лучшего мрамора, а мускулистая грудь существа слегка поднимается, когда он поет. Его лицо, в основном, человеческое. Его сильная и точеная челюсть обрамляет лицо лучше, чем Монома когда-либо видел у кого-либо из людей. На шее трепещут жабры, окрашенные в сиреневый цвет по краям. Те же сияющие сиреневые глаза, что были так давно, смотрят прямо на Нейто, без зрачков, большие и немигающие. У длинного человека нет носа, скорее это похоже на хрящевой гребень, который был бы у человека, но он был хорошо сформирован. Грязная корона, направленная вверх в небо, которую Монома мог видеть только по силуэту, оказывается фиолетовыми волосами, торчащими в неопрятном беспорядке. Ноги, которые так долго сбивали с толку Нейто, были вовсе не ногами, а скорее впечатляющим хвостом, сверкающим темно-фиолетовым, полностью вызывающим благоговение. Длинный человек продолжает смотреть на него и поет, улыбаясь, открывая рот, полный рядов острых как иглы зубов. Монома не отшатывается ни на секунду, позволяя сладкой мелодии уносить его подальше от берега. Когда он наконец подходит, топчется на месте, чтобы остаться на плаву рядом со скалой, существо улыбается шире и протягивает руку. Нейто колеблется всего секунду, прежде чем схватить его и позволить длинному человеку вытащить себя на скалу. Песня становится сладкой, почти любовной, когда длинный человек обвивает своим хвостом все тело Мономы. Хватка крепкая, его руки прижаты, но Нейто не чувствует ничего, кроме комфорта. Непреодолимое желание произнести его имя мгновенно охватывает Нейто, и он это делает. Глаза существа щурятся и загораются от радости, когда низкий голос проникает в разум Мономы. Существо зовут Хитоши, и Монома думает, что никогда не слышал более красивого имени, чем это. Он шепчет это снова и снова, благоговейно, словно воспевает титул бога. Возможно, это и есть бог. Длинный человек, не- Хитоши, мог бы стать его богом, если бы захотел. Хитоши протягивает когтистую перепончатую руку, чтобы обхватить лицо Нейто сбоку, и чуть крепче сжимает хвост вокруг теплого тела. Он откидывается назад и скользит в океанские волны, продолжая петь и увлекая за собой Нейто. Когда они погружаются в волны, тело Хитоши загорается красивыми узорами, сияя фиолетовым, более прекрасным, чем любой закат или Бореалис. Нейто все еще связан хвостом Хитоши, и впервые он чувствует себя здесь счастливым, в безопасности, в объятиях прекрасного существа, которое наблюдает за его сном.