А я говорил, что это будет девочка!
Лунный свет, пробиваясь в маленькое окошко под самой крышей и освещал ночной коридор. Под босыми ногами Чун Юня поскрипывали половицы. Юноша крался, прижимая руку к груди, пытаясь успокоить бурное сердцебиение. Внутренний жар выжигал его изнутри и никакой лёд не мог его остудить. Всё сознание Чун Юня заполонила его тётя — Шэнь Хэ. Именно к её спальне он с такой осторожностью крался. Он часто задавал себе вопрос, да и сейчас он проигрывался в его голове: «Правильно-ли то, как я люблю Шэнь Хэ? Ведь племянник не должен так любить родную тётю, как люблю её я!» — но он ничего не мог с собой поделать и тихо крался к заветной спальне, подавляя рокотавшую в груди похоть. И вот он приоткрывает нужную дверь, на корточках проникает внутрь и с едва слышным щелчком закрывает её за собой. Чун Юнь пробрался в спальню Шэнь Хэ. Лунный свет играл на скромной мебели, являвшей убранство этой комнаты. Шэнь Хэ не привередлива ни в чём: ни в еде, ни в одежде, ни в том, где она живёт. Её комната была маленькой, чистой, но не более: вещей было мало, да и за те, что были глаз не цеплялся. Шэнь Хэ спала одна на широкой кровати — единственное, что могло восхитить посетителя её спальни. Чун Юнь с трепетом посмотрел на её закутанную в тонкую простыню фигуру и подполз на четвереньках, как щенок. Ещё немного и он бы заскулил — настолько сильно он был рад видеть свою любимую! Рука Шэнь Хэ недвижимо свисала с кровати, чуть не касаясь пола. Чун Юнь лёг ничком и приблизился лицом к этой мраморной руке, желая обласкать её поцелуями, но боялся, что разбудит Шэнь Хэ. Тем не менее его горячее дыхание, обожгло холодную кожу девушки, и рука шевельнулась. Послышался скрип кровати и шелест простыни. Шэнь Хэ проснулась. Чун Юнь не вздрогнул, не бросился бежать и не притаился. Он поднялся так, чтобы его тётя могла посмотреть на него и сел возле кровати, глядя в её милое сонное лицо. — Чун Юнь? Что ты здесь делаешь? — П-простите, я не смог уснуть и…и пришёл. Простыня соскользнула с плеч Шэнь Хэ, и её пышная грудь обнажилась на виду у юноши. Он затрепетал при виде этих красивых грудей и сделал невольное движение к кровати. Шэнь Хэ не спешила прикрыть наготу, впрочем, она её ничуть не стыдилась. Шэнь Хэ села на кровати, и простыня скользнула ещё ниже, обнажив её до бёдер, и Чун Юню представился во всей красе пополневший стан тёти. Шэнь Хэ была на пятом месяце беременности. Но от кого она ждала ребёнка? Будущий отец сидел у кровати! Тело Шэнь Хэ было опутано красными шнурками, на манер инадзумской техники «шибари», но в отличии от неё, шнуры не душили Шэнь Хэ, а сдерживали запечатанными в глубоко в душе её тёмное alter ego и подавляло почти все внешние эмоции. Чун Юнь посмотрел на беременный живот Шэнь Хэ, как Эдмон Дантес смотрел на несметные сокровища острова Монте-Кристо. Это было его сокровище! Это будет его ребёнок! Он осторожно забрался на кровать. Тут же его овеял запах чистых простыней и аромат тела Шэнь Хэ. Девушка ничуть не противилась устремлённости племянника, а даже наоборот — подвинулась, чтобы он свободно лёг возле неё. Ворот пижамы сжимался, словно петля и душил Чун Юня, по его спине струился пот, а лёгким не хватало воздуха от волнения. Парню не терпелось сорвать с себя одежду и взять Шэнь Хэ, как любовницу…нет! — как жену! Он хотел, чтобы эта девушка была не только его тётей и матерью его ребёнка, но и его женой. Он не знал, как осуществит эту мечту, но глядя на её грудь и беременный живот говорил себе: «Она будет моей!». И вот жар Чун Юня остудил холодок, который белым туманом овеял ложе нашей семейной пары. Это Шэнь Хэ силой своего Глаза Бога напустила в спальне морозный туман. В белых облаках мелькал яркий силуэт её Духа талисмана, которая была похожа на привидение. Но привидение это было добрым и пролетая мимо Чун Юня, приостанавливалось и её белое лицо игриво улыбалось, а ледяные руки оставляли на его щеках холодные ожоги. Чун Юнь остыл, ему стало хорошо. Одежда словно сама сорвалась с него, и он остался полностью голым. Шэнь Хэ пустила племянника в свои объятия, и он прильнул к ней в жадном поцелуе. Девушка ответила на поцелуй и обвила руками шею Чун Юня. Тотчас же она почувствовала, как его член скользнул по её голени. — Шэнь Хэ~…я хочу тебя~ — прошептал парень, прижимаясь лицом к ароматной шее любовницы. Он надавил руками ей на колени, желая раздвинуть её ноги, но Шэнь Хэ воспротивилась, — Нет, Чун Юнь. — сухо ответила она. — Ты ведь не хочешь его побеспокоить? — Шэнь Хэ погладила свой округлый живот. — Его? — Да, его! Я чувствую, что это будет именно мальчик. — Это было бы прекрасно… Но всё же я думаю, что это будет девочка. — Нет, мальчик. — холодно настояла Шэнь Хэ, — Нет, девочка. — Чун Юнь! — А я говорю, что это будет девочка! Каким милым был любовный спор этих влюблённых! Они ещё долгих десять минут так отговаривались. Ими и в самом деле можно было умилиться, если закрыть глаза на всю вопиющую кровосмесительность их связи. А ведь из неё и выкован страшный меч, что в эту минуту был занесён над их несбыточным счастьем. Чун Юнь мечтал, что из материнского чрева Шэнь Хэ родится дочь. Прижимаясь губами к груди любовницы он представлял, как несмотря на страх и волнение будет принимать роды у Шэнь Хэ… И ему действительно было суждено их принять. И дитя, вышедшее из чрева Шэнь Хэ, действительно будет девочкой. Но новорожденной не суждено будет закричать, зашевелить ручками и присосаться к материнской груди. Она родится мёртвой. Это будет жестокой расплатой за те ласки, которые сейчас вкушают наши влюблённые. Но в эту ночь они ни о чём не догадывались (влюблённые вообще смотрят в будущее сквозь несколько пар розовых очков) и вместе строили воображаемый розовый замок своего будущего счастья, не подозревая о том, что это счастье родится холодным и недвижимым. — Так. Всё. У нас будет сын! — Ну ладно-ладно, посмотрим. — смирился Чун Юнь и приласкался к лицу тёти. — Этот спор так меня разогрел~ не могу себя контролировать, Шэнь Хэ. Тёплое дыхание обожгло ему лицо: в этом дуновении выразилась вся похоть Шэнь Хэ, которая невидимо таилась под её холодной непреклонностью. Она так же хотела племянника, как и он её. И вот Чун Юнь, закинув руки вверх, цепляется за спинку кровати. Шэнь Хэ делает ему минет, упруго обхватывая его член губами. Поправляя волосы, она пытается казаться спокойной и делать всё аккуратно. Но постепенно вливается в процесс и забывает о скромности: пускает слюнки, жадно всасывает воздух и заглатывает член племянника целяком, до самой гортани. — О-о-ох~ Шэнь Хэ! Да-а! Это~ это~ это так приятно~ — Чун Юнь положил руку на затылок тёти, — не останавливайся, пожалуйста~ Свободной рукой Шэнь Хэ обхватывает гладкие яички юноши и время от времени отрывается от его члена, чтобы присосаться к ним и поцеловать. Из этих яичек вышло семя, обременившее её женской ношей, и пробудило в ней доселе непознанное предвкушение материнства. Она с наслаждением вжимается в них лицом, наслаждаясь приятным развратным ароматом. Присасываясь к яичкам племянника, Шэнь Хэ не прекращала ублажать его член, мастурбируя ему рукой. И в этот момент у Чун Юня произошёл оргазм. — О!~ Шэнь Хэ! О!~ О-о-о~ — сперма сильным толчком выплеснулось из члена, испачкала волосы девушки-экзорцистки и брызнула ей на спину до самой поясницы. Остатки мягко вытекли ей на лицо. — Ам~ — Шэнь Хэ слизала семя с пальцев и губ, смотря Чун Юнь прямо в глаза. От этого взгляда у него задрожало внутри. Трепет и любовь, смешиваясь, порождают страсть. Чун Юнь снова осмелился проявить инициативу: он надавил Шэнь Хэ на плечи, подталкивая её лечь; она легла; затем парень взял её под коленями и подняв ей ноги, развёл их. Из промежности Шэнь Хэ излучалось какое-то серебристо-голубое свечение. Девушка заперла своё женское место экзорцистской печатью, чтобы её ребёнка нельзя было потревожить. Несмотря на это Шэнь Хэ продолжала смотреть на племянника, покусывая палец, как бы ожидая от него какого-то выхода из сложившегося положения. Изобретательный Чун Юнь действительно нашёл выход: потянув тётю за локоть он вынудил её встать в позу «собачки», и когда Шэнь Хэ повиновалась, парню предоставилось её анальное отверстие. — М-м-мф~ — протянула девушка, покусывая уголок подушки, когда племянник нанёс прохладную смазку ей между ягодиц. Она совсем не противилась такой альтернативе вагинальному сексу, возможно всё дело в том, что она более чувствительна при анальной близости. Средний палец Чун Юня мягко проскользнул сквозь анальное колечко Шэнь Хэ. Возбуждение парня подогрелось, когда он почувствовал, как сфинктер сжимает его палец. Плавно двигая кистью руки, юноша заботливо подготовил свою возлюбленную к анальной близости. Вместе с тем свободной рукой он поглаживал упругие (можно даже сказать — мускулистые) округлости Шэнь Хэ. Её талия, не имея «осиного» изгиба, сразу переходила в бёдра, а бёдра переходили в массивные ляжки. «Как же я хочу, чтобы тётя сдавила мою голову этими прекрасными бёдрами… Но нет, это потом! А сейчас~…» Чун Юнь вытащил палец из анального отверстия Шэнь Хэ и приподнялся, направив член куда нужно. Пальцы Шэнь Хэ вонзились в подушку. Стоны наших героев гармонично сливались друг с другом. Чун Юнь вошёл до упора. Ягодицы Шэнь Хэ упёрлись ему в бёдра. — О-о! Ох! Шэнь Хэ~ тебе не больно? — Мг… Просто делай то, что начал и не останавливайся~ — холодный голосок Шэнь Хэ едва заметно дрогнул от похоти. Чун Юнь не видел пылающего похотью взгляда своей тёти. Шэнь Хэ вкушала наслаждение от каждого импульса члена своего племянника. От потолка спальни начали отражаться увесистые хлопки, словно какой-то толстяк хлопал своими жирными широкими ладонями. Но это были хлопки бёдер Чун Юня о ягодицы Шэнь Хэ. Несмотря на недавний оргазм, парень отнюдь не сбавил в пылкости и усиленно двигал бёдрами, хватаясь руками за талию любовницы. Чун Юнь налёг грудью на мускулистую спину Шэнь Хэ, вкушая обонянием аромат её волос и кожи, на которой оставлял поцелуи. Девушка-экзорцистка почти не стонала, а только шумно втягивала воздух носом, уткнувшись нижней частью лица в подушку. Несмотря на кажущуюся холодную покорность, Шэнь Хэ игриво выгибала спину, как это делала бы развратная любовница или похотливая студентка в общежитии. Стоит ли говорить о том, что Чун Юнь находился в описываемый момент на вершине блаженства? — Я люблю тебя Шэнь Хэ~ мгхах~ как же я тебя люблю~ Сгорая от похотливой лихорадки, Чун Юнь опускал руку вниз и гладил упругий беременный живот Шэнь Хэ. Парню казалось, будто он чувствует сквозь его стенки толчки маленьких ножек, несмотря на то что на столь раннем сроке это невозможно. Шэнь Хэ не отвечала на пылкие признания племянника в любви, несмотря на то что тоже нежно любила его. Заведя руку между ног, она быстро массировала клитор, наслаждаясь каждым толчком члена Чун Юня. Капли пота падали на спину Шэнь Хэ с подбородка и груди её родственного любовника. Парень начал терять силы, но прибавлял интенсивность, чувствуя приятное тепло в члене и простате. Он приближался ко второму оргазму. И вот девушка-экзорцистка закусила губу, чувствуя внутри себя пульсирующий член и обжигающее тепло спермы. Ладони Чун Юня скользнули по её потной талии. У бедолаги всё мутилось перед глазами, он был на грани обморока. Но несмотря на изнеможение и подымающуюся температуру, он пребывал в сладостной дымкой счастья. Сквозь шторы, как через сито, просеивался приятный градиент лунного света и ярких огней ночного Ли Юэ. Шуршали простыни и слышалось ласковое мычание, похожее на воркование котов. Шэнь Хэ, разгорячённая похотью, повалила Чун Юня на спину и ублажала его поцелуями. Её большая грудь скользила по его животу и груди. Парню казалось, что из неё уже сочится молоко, которым она будет кормить их ребёнка. — Шэнь Хэ, я весь горю~ мне плохо~…но…но как же хорошо~ — Ты в бреду, Чун Юнь~ — девушка подтянулась и приложила руку ко лбу парня. Он был горячий. — Погоди, сейчас тебе полегчает~ Девушка поднялась с постели, открыла настежь окно и вытащила племянника из постели. Тот зашатался на ногах как новорожденный телёнок, но Шэнь Хэ не дала ему упасть. Чун Юнь упёрся руками в подоконник и солёный воздух Ли Юэ остудил ему лицо. Тут же, на подоконнике, стоял чайничек с водой. Чун Юнь присосался к его носику и выпил почти до дна, затем вплеснул остатки воды на лицо. Температура быстро спала. — Хорошо-о~ — с облегчением протянул Чун Юнь, чувствуя, как всё его тело охладилось и расслабилось. Это-то Шэнь Хэ и было нужно! Она села не корточки позади племянника и уверенно раздвинула ему ягодицы. Чун Юнь тотчас поёжился. — Йгх?! Шэнь Хэ?! Оах~ …о-о-о~ Шэнь Хе впилась губами в анальное колечко Чун Юня и, жадно чавкая языком, начала вылизывать его. Она вкручивала язык прямо внутрь и чавучила белые ягодицы любимого, как мячики-антистресс. — О-о-ох~ какой разврат~ ох~ разврат~ — Только не говори, что тебе такое не нравится~ — ответила Шэнь Хэ и снова прильнула к заду племянника, — Я боюсь, что нас увидят~ — Чун Юнь несколько раз вяло дёрнул штору, но это ни к чему не привело, — Ну и пускай смотрят~ мф-ф~ Видишь окна, горящие тусклым фиолетовым светом? — девушка вставила средний палец в попу Чун Юня и начала массировать ему простату. Вместе с тем, она выглянула из-под подоконника в окно, — Д-да~ — Чун Юнь всмотрелся в ночной пейзаж Ли Юэ и насчитал десятка два таких окон, — Вот и знай, что за каждым таким окном проститутка ублажает своего клиента…или клиентку~ Это мне Е Лань рассказала~ — Ох~ П-правда?~ — Ага~ видишь мелькающие тени в этих окнах? Эти тени принимают развратные позы… и ведь не боятся, что какой-то одинокий мальчишка, сгорая от подростковой похоти дрочит, глядя на их силуэты. — Шэнь Хэ?! — Чун Юнь поднялся на носочках, когда тётя завела руку ему между ног и начала мастурбировать его член. — Ох-хо-о-о~ прекрати~ — Ничего не хочу слышать! Шэнь Хэ вытащила палец из попы племянника и продолжила прерванный римминг, а Чун Юнь густо краснел, пересчитывая фиолетовые окна. Девушка-экзорцистка умело совмещала анальное ублажение с мастурбацией. Её слюна чавкала на губах и в ладони, которой Шэнь Хэ ласкала член Чун Юня. Последнему только и оставалось, что вкушать наслаждение от происходящего и подавлять дрожь в коленях. — Ай!~ Больно! — Чун Юнь вывернул плечи назад, когда Шэнь Хэ укусила его за ягодицу и присосалась к ней, оставив розовый засос. — Твоя дырочка так возбудилась~ — дрожащим от возбуждения голосом проговорила девушка-экзорцистка, массируя подушечкой пальца набухшее анальное колечко Чун Юня. Шэнь Хэ казалась всё такой же мрачной и холодной, что совсем не вязалось с тем, что она говорит и делает. Она присосалась к свисающим яичкам племянника и сплюнула на ладонь, чтобы мастурбация не казалась её любимому слишком сухой. — Ну правда, эта дырка совсем как у пассивного гея~ Так мило сжимается и пульсирует…~ — Охо-о-о~ стыдоба! — Чун Юнь упёрся локтями в подоконник и спрятал красное от стыда лицо. От части Шэнь Хэ была права. Она и не подозревала о том, как её любовник развлекался с его приятелем Син Цю у того дома или под водопадом в деревне Цинцэ, или в одноместной палатке в долине Гуйли. Короче говоря, попка Чун Юня скрывает десятки анальных близостей, о которых легко догадаться человеку менее увлечённому риммингом чем Шэнь Хэ. Ли Юэ гумно гудел и в его гомоне растворился влажный стон наслаждения, который издал Чун Юнь, когда Шэнь Хэ в третий раз довела его до высшей точки блаженства. Остатки его семени тонким выстрелом плеснули на стену под подоконником. Шэнь Хэ, просунув голову между ногами Чун Юня, собрала его сперму пальцем и облизала. Не пропадать же добру! — Всё…я больше не могу~ — у бедолаги подкосились колени, но Шэнь Хэ подхватила вялящегося с ног племянника и взяла на руки. Беременным вроде бы нельзя носить тяжести? Но Шэнь Хэ подхватила Чун Юня, как листочек рисовой бумаги и понесла на кровать, будто и не была на пятом месяце беременности. «Он похож на новорожденного котёнка.» — подумала девушка-экзорцистка, глядя на то, как её любимый вяло путается в простынях. Она схватила его за ноги и развела их. У Чун Юня не было сил сопротивляться. Шэнь Хэ развратно присосалась к его обмякающему члену, на котором ещё оставалось немного семени. Где-то на той стороне моря, над Инадзумой, сверкнули разноцветными огнями фейерверки, хлопки которых не донеслись до гавани Ли Юэ. Наши любовники не смотрели на эти крохотные огоньки в синеве горизонта. Шэнь Хэ прижала к себе Чун Юня, как большую подушку-обнимашку. Сознание парня полностью растворилось в густом тумане сновидений. От похоти, которая сжигала его в начале нашего рассказа не осталось и следа. Послушав сонное сопение и стук сердца Чун Юня, Шэнь Хэ тоже погрузилась в сон…***
А что было потом? Автор этого рассказа уже поведал, что семейному счастью наших героев не суждено состояться. Но всё же не могу оставить без подробностей тех читателей, которые дочитали до этого момента. Чун Юню не удалось долго скрывать от своего клана то, что Шэнь Хэ беременна. Намекнув об этом одному из родственников, эта новость разлетелась по ушам всего семейства. И тут же на влюблённых посыпались ругательства и проклятия: дескать, как так можно вообще?! Но Шэнь Хэ заступилась за Чун Юня и непоколебимо отстояла своё право на материнство и будущий брак с племянником. — Я буду его женой и матерью нашего ребёнка, и никто не посмеет раскрыть рта в нашу сторону! — презрительно отвечала она в лица седовласых нравоучительниц. Одна часть клана уже готова была примириться со сложившимися обстоятельствами, но своевольная Шэнь Хэ увела Чун Юня в горы Заоблачного Предела. Без предупреждения, на заре они ушли ни с кем не попрощавшись. Так как к тому времени Шэнь Хэ была уже на достаточно большом сроке беременности, путь в горы оказался не таким лёгким, как представлялся. Хранитель Облаков хорошо приняла Шэнь Хэ и Чун Юня (несмотря на то, что она его открыто недолюбливала и порицала легковерность юноши). — Ты прекрасно знал о том, как Шэнь Хэ наивна в мире смертных! — ругала его эта божественная цапля, когда они остались одни. — Как тебе в голову пришло осеменить бедняжку при первой близости! Вы, жалкие смертные, так подвержены похоти, что на вас тошно смотреть! Как животное какое-то, в самом деле! В ответ Чун Юнь только краснел и отворачивался, как провинившийся мальчишка, которым он и был, если так посмотреть. Ухаживая за беременной Шэнь Хэ, Хранитель Облаков даже приняла человеческий облик. В таком виде она уже не подпускала Чун Юня к своей воспитаннице, что очень того обижало. И вот наступил день, когда Шэнь Хэ готова была родить на свет ребёнка. Хранитель Облаков поила её отварами, которые должны были помочь ей разродиться, но ребёнок всё никак не желал выходить на белый свет, изводя свою маму мучительной агонией тяжёлых родов. Хранителю Облаков пришлось подозвать на помощь горе-папашу и призвать Гань Юй из Ли Юэ. Чун Юнь помогал принимать роды в перерывах между обмороками. Мучительные роды тянулись от раннего утра до глубокой ночи. И как уже говорилось выше: у Шэнь Хэ родилась девочка, но она вышла на свет мёртвой. Новорожденную бедняжку удавило пуповиной, обвившейся вокруг маленькой шейки. В ту ночь Заоблачный Предел затянулся пасмурными облаками и всё Ли Юэ видело этот страшный траур, окутавший священную обитель. Магия адептов не помогла оживить мертворожденную девочку, она так и не вдохнула. Последнее, что доносилось из груди Шэнь Хэ — родовые стоны. Как только на её грудь положили холодную малышку с фиолетовым лицом, девушка-экзорцистка будто онемела и не произнесла больше ни слова. Гань Юй, глубоко проникнутая горечью случившейся трагедии написала обо всём Яэ Мико и последняя ответила письмом в котором предложила Шэнь Хэ вступить в ряды её жриц в Священном храме Наруками. Равнодушная ко всему, Шэнь Хэ всё же показала медленным движением ресниц, что заточение в храме будет для неё лучшей альтернативой пожизненному прозябанию в Заоблачном Пределе, который стал для неё удушливее самого тесного гроба. И вот однажды утром жители Ли Юэ могли видеть, как в сторону Инадзумы удаляется маленький корабль, на корме которого стояла высокая девушка, закутанная в белый плащ с кроваво красными лентами, развивавшимися на ветру. А ещё погодя к обществу жриц Священного храма Наруками присоединилась мрачная безмолвная девушка. Она могла часами стоять под священной сакурой и не отрываться от глубокого мрачного раздумья, которому постоянно придавалась. Несмотря на свою немоту и мрачность, лицо этой беловласой жрицы озарялось едва заметной улыбкой, когда в храм Наруками приходила молодая мать с ребёнком на руках. Но эта улыбка скрывала горькую боль, которую жрица запечатала в своём сердце сильнейшими экзорцистскими заклинаниями. Спустя несколько лет почти все дети Инадзумы знали высокую немую жрицу с длинными белыми волосами, как одну из самых добрых и ласковых во всём храме Наруками. Она очень любила детей, заходивших в храм, и часто угощала их сладостями, которые всегда прятала для них в широких рукавах своих одеяний. А что же Чун Юнь? Как только ему вручили бездыханное дитя, в нём что-то надломилось. Он засмеялся как сумасшедший, глядя в фиолетовое пухлое лицо и побежал вниз, унося дочь с собой. — Аха-ха! А я говорил, что это будет девочка! Говорил! Аха-ха-ха-ха-ха!!! Лицо его исказилось страшной улыбкой умалишённого. Жестокая судьба, издевательски смеясь с ним в унисон, растворила в себе его сознание, как кипяток растворяет сахар и проглотила своим зубатым ртом самого Чун Юня вместе с дочерью. С тех пор паломники, наведывающиеся в Заоблачный Предел, иногда могут увидеть у подножия исхудавшего седого старика с мумией младенца в руках. Старик этот выползает из глубоких нор под скалами и бегает, надрывисто смеясь и показывает всем попадающимся людям свою страшную ношу, говоря: — А я говорил, что это будет девочка! Говорил! Аха-ха-ха-ха-ха!!!Конец