Портрет

— Третий брат, третий брат! — А ну вернись, негодная птица! В этом клане нет ни малейшего представления о почтительности к старшим! Чэн Цянь, спокойно тренировавшийся во дворе павильона Цинъань, тяжело вздохнул и облокотился на меч. Тут же в воротах показалась его довольная младшая сестра. Её рыжие волосы растрепались от быстрого бега, перья запутались в прядях, и теперь вся прическа напоминала разрушенное гнездо. Девушка заливисто хохотала и размахивала немного помятым листом бумаги. Вслед за сестрой во двор влетел Янь Чженмин, с совершенно неприсующей главе клана яростью. Его аура меча опасно пульсировала и, казалось, вот-вот разнесет всю гору на камушки. — ХАНЬ ТАНЬ! — взревел Янь Чженмин. — ВЕРНИ МНЕ ЛИСТ! — А вот и не верну! — девушка, откровенно забавляясь, подбежала к третьему брату и спрятавшись за его спиной, заголосила: — Третий брат, наш глава окончательно сошел с ума! Клан Фуяо обречён! — Старший брат, в чем дело? — как всегда бесстрастно поинтересовался Чэн Цянь. — Я расскажу, я расскажу тебе! — Лужа аж подпрыгивала от предвкушения собственной проделки, и несчастный лист в её руках трепетал, грозясь порваться. — Дело в том, что наш глава влюбился! — Что? — Чэн Цянь замер, точно скованный холодом Ледяного озера, и устремил свой взгляд на старшего брата, отчаянно краснеющего и прячущего взгляд. — Да-да, влюбился в прекрасную заклинательницу! — театрально продолжала Лужа, нарочито вздыхая. — Ах, её волосы нежнее шелка, кожа белей нефрита, а глаза — точно два бездонных омута. Её холодность и расчетливый ум способны свести с ума любого, а по силе она не уступает старшему брату! Чэн Цянь, как ни силился, никак не мог вспомнить ни одну заклинательницу, что подходила бы под подобные характеристики. Возможно, причина была в том, что он вообще не знал никаких заклинательниц из их кругов. — Хань Тань, отдай мне лист и прекрати молоть чепуху! — процедил сквозь зубы Янь Чженмин, старательно избегая взгляд своего младшего брата. Чэн Цяню показалось, что он вновь тонет в море Беймин, и надежды выплыть уже нет. — Почему же чепуху? Я сама слышала, как старший брат говорил все эти слова, сладко вздыхая! Ах, он так влюблен, что даже нарисовал её портрет! — Дай посмотреть, — третий брат совершенно бесцеремонно выхватил из рук младшей сестры многострадальный лист, мельком отметив, что она словно ждала этого. Рисунок с легкостью выскользнул из ее рук под нервное «Нет!» старшего брата и оказался перед лицом Чэн Цяня. С листа на юношу смотрело прекрасное и утонченное лицо, в совершенстве выполненное тушью. Его собственное лицо. В цветочном венке. С мягкой улыбкой на губах. Чэн Цянь снова замер. Какое-то время он тупо пялился на рисунок, пытаясь осознать происходящее, затем перевел взгляд на уже почти загоревшегося от смущения старшего брата. Еще несколько раз он переводил взгляд туда-сюда, ничего не говоря, а его холодное лицо по-прежнему ничего не выражало. Неудержимый хохот Лужи доносился до него словно через толщу воды и казался чем-то далеким и совершенно несущественным. В конце концов, он сумел взять себя в руки и невозмутимо спросил: — Старший брат, так эта заклинательница… это я? Глава Янь смог лишь сдержанно кивнуть. — Но, если мне не изменяет память, я никогда не носил цветочных венков, — Чэн Цянь окончательно запутался. — Так почему… — О Небо, медная монетка, ты совершенно невыносим! — все еще пылающий Янь Чженмин подошел к любимому и взял его ладони в свои, чуть смяв находящийся в них рисунок. — Я люблю тебя, очень люблю! Каждая мелочь на этой горе постоянно напоминает мне о тебе! Даже цветы, которые совсем недавно распустились на склоне горы. И мне ужасно, слышишь? ужасно захотелось увидеть тебя в цветочном венке. Я знаю, что ты вряд ли на это согласишься, это ведь не имеет никакого смысла, верно? Полное ребячество! Поэтому я решил нарисовать то, что не могу увидеть вживую. Что плохого в том, что я потворствую своим мелким прихотям? — Старший брат, у тебя этих прихотей, как звезд на небе, — задыхаясь от хохота, простонала Лужа. — И они совсем, совсем не мелкие! Глава клана задохнулся от возмущения и, покраснев еще сильнее, вырвал листок из рук все еще неподвижного Чэн Цяня, в задумчивости сверлящего взглядом землю. Казалось, он даже не заметил пропажу рисунка. — Не думай, что я закрою глаза на этот проступок, младшая сестренка, — коварно улыбнулся он, повернувшись на каблуках. — Перепишешь правила клана десять раз, а пока не закончишь, не сможешь покидать территорию клана. И да, никаких превращений! Смех Лужи прекратился так же внезапно, как и начался. — Старший брат, глава клана, ты не можешь быть таким жестоким! Я ведь помру от скуки, пока перепишу их хотя бы раз! И насколько же затянется это наказание? Я не покину клан до самой смерти! — Не преувеличивай, — холодно отозвался глава Янь. — Начни прямо сейчас, и тогда закончишь меньше, чем за месяц. Девушка издала скорбный стон и решла воспользоваться своим секретным оружием. — Третий брат, ах, третий брат, глава клана стал таким жестоким! Боюсь, я никак не справлюсь с таким суровым наказанием! — Старший брат, подожди, — наконец заговорил Чэн Цянь, устремив немигающий взгляд на возлюбленного. Тот, остановившись, обернулся и устремил на младшего холодный взгляд. В его груди сейчас кипели стыд, обида и смущение, и все, что ему хотелось — закрыться в своем павильоне и уйти в уединение, чтобы больше никогда не видеть этих неблагодарных детей. — Чего тебе? — с неприкрытой злостью бросил он, снова отвернувшись. Чэн Цянь не ответил, лишь подошел к брату и аккуратно обнял того со спины, вызвав у старшего сдавленный вздох. Тот, замерев на мгновение, ловко вывернулся из кольца рук и обнял брата в ответ. — Моя глупая медная монетка, — пробормотал он, уткнувшись брату в плечо. — Я так люблю тебя, пусть ты и абсолютно ничего не смыслишь в отношениях. Чэн Цянь неопределённо хмыкнул и нежно коснулся губ возлюбленного своими. Янь Чженмин мягко и по-весеннему солнечно улыбнулся. Его персиковые глаза блестели миллионами солнечных бликов, и для Чэн Цяня во всем мире не было ничего дороже этих хрупких моментов; не было никого важнее этого капризного, заносчивого, но такого самоотверженного и сильного человека. Воспользовавшись чередой поцелуев старших братьев, Лужа, поминутно краснея, унеслась переписывать правила. Поэтому ей не удалось застать то, как Ли Юнь с громкими ругательствами и словами о примере подрастающему поколению растолкал незадачливых любовников. — Весь клан вынужден наблюдать за вашими воссоединениями после ссор и трехсекундных разлук! — возмущался второй брат. — Не клан, а сборище идиотов, честное слово! Что я вообще тут делаю? Янь Чженмин под предлогом оскорбления тонких чувств ранимого главы утащил посмеивающегося Чэн Цяня в павильон, чтобы продолжить то, на чем их так бесцеремонно прервали. К счастью, торопиться им было некуда. Впереди их ждала целая вечность. Целая вечность в объятиях друг друга.