Крыши города так манят...
28 октября, 23:45. Пятница. Одесса, Таирово.
Температура +9°С.
Нависший вечерний каскад. Глубокий «эклипс» навис над вечерней панорамой Одесы - города новых потерь и познаний. Да, Одесы. Именно с одной буквой «с». Сам уже давно воспринимаю название нашей «жемчужины у моря отнюдь» в таком, нерусифицированном, виде.
Лёгкая прохлада...
Ох! Какое блаженство, — говорил он про себя. И действительно. Не было ничего, что могло бы заставить мою душу сегодня грустить и унывать. Мягкая, как лепесток, и глубокая, как с холодильника йогурт, прохлада осеннего городишка. Первая мысль, после открытия тёмной ржавой двери на крышу девятиэтажки... Давно не курил... Так охота. Эх! Телефон сел. Сфоткать бы эту красоту и хоть что-то для «инсты» будет выложить. За этот тяжёлый милитаристично-демонтажный год особо на улицу и не выйдешь, — думал сам про себя. А ведь в Одесе, как некогда в моём старом доме, спокойно. Здесь даже неслышно сверчков. Настолько мне здесь по-одинокому легко жить, а солёный бриз расслабляет каждую клетку, утомленного работой, тела. Грех тут работать. Нужно здесь быть. Находится. Существовать. Но не работать. Работа — это дело святых. А я к святым не одним боком и не другим, — инфантильно думал одинокий герой. Пройдя по плоской асфальтированной поверхности крыши, он неспешно пошагал от одного края дома к другому. Если сравнивать в подъездах, то я прошёл их примерно четыре. А их то всего ШЕСТЬ! Мысли были, как всегда, наедине. Максимально чисты и пусты. Все те девушки, что мелькали за день в моём «телеграмме» совершенно не отпечатались в сознании. Вот тебе идеальный баланс. Ни лжи, ни суеты, ни похоти. Уставшими за день шагами мой путь закончился на выступе одного из краёв крыши. Всё. Здесь на сегодня мой путь окончен, — сказал одиночка и застыл. Для него это дело... Лазанье по крышам, не было чем-то особенным. Всю свою жизнь ему хотелось устремиться к вершине, а, возможно, и к самому Богу. И прекрасно зная судьбу тех, кто строил Вавилон, тем не менее, высота его призывала всегда. Вот люблю эти вечерние виды с высоты птичьего полёта! Все эти панельные дома, эстетика совка и руин. Ну вот что с этого?! Такой уж уродился. Плавной комбинацией рук и ног, БАХ! И уже стою на вершине этого сорокаметрового панельного дома.Эх! Как в те самые школьные времена...
Однажды, гуляя с другом по "заброшкам", он залез на выступ крыши разрушенного трёхэтажного дома, с двух концов которого была пропасть до самой земли. Страхи не мучили его. Он просто взял и лёг на этот выступ свесив ноги с разных концов этого выступа. По его совету после него я сделал то же самое. Это чувство головокружения. Ветер обдувает с двух сторон. Ноги, повисшие над пропастью пульсируют от состояния невесомости. Дух переполнял адреналин и вместе с ним я чувствовал себя по настоящему, истинно живым. Как же я давно так не лежал... Присев на краю выступа, он краем глаза обратил свой взор на ужасную пропасть. Его колени на миг затряслись, равновесие пошатнулось, но, к счастью он успел его сбалансировать. Ф-ух! Старость не радость, — с облегчением подумал парень, будучи рад выжить. Но была эта радость не долгой. Его руки уже сжимали два края кирпичной перегородки между пропастью и крышей, а в голове случайным образом мутнело сознание. Чувство, что в этот момент он испытывал было похоже на предобморочное состояние. В последний момент оно стало преследовать меня слишком часто. Порывистый ветер как бы усугублял ситуацию, раскачивая нелепое тело в согнутых коленях как банный лист. Адреналин ударил в голову, сердце бились как сумасшедшее, ладони неистово стали потеть. Почему сейчас? Почему со мной?! — думал он, осознавая неизменность моего состояния. Ведь ещё совсем так молод... В этой жизни его ничего не держало. Ни работа, ни учёба, ни мир вокруг. Парень был лишь пустой оболочкой, обшитой плотью, и риск погибнуть вряд-ли его бы подавил. Но как у каждого в мире человека, страх есть даже у самого отчаянного. Судорожная животная агония. Тупое тело завернуло на сторону пропасти, ступня сорвалась и подвернула мою лодыжку, и под массой тела разломило кусок старого кирпича. Дело шло к верной гибели. На мгновенье закрыв глаза, он оказался висячим на одной, растёртой об камень, руке над густой тёмной пропастью, а сознание стало обретать плоть. А-а-а-а-а. А-а-ай! А-А-А-А-А-А-А-АЙ!Кровь, сочившейся из его неспешной руки медленно покрывала камень под ней размазанным влажным сгустком. Рука ещё держала больной балласт, но с каждой секундой это давалось всё труднее. Решая сделать отчаянный шаг, раскачавшись на ветру, он сделал свой последний рывок. Вторая рука, немая от лихорадочного приступа сделала оборот... Первый неудачный... Есть! Зацепился палец. Пропасть под ним не становится меньше. С каждым взором он будто провалился в неё всё дальше и больше. Боль. Кр-р-т! Хруст. Размякшая от крови рука извернулась. Вторая немая рука не успев создать упору, поддалась давлению и рухнула за ним в пропасть...
В последние кадры его мозговой плёнки впечатался этот влажный тихий одеский вечер. Он закончился для него навсегда.
Капилляры глаз сгустились
и налились пустотой...
.
.
.
Конец.