Сад земных наслаждений

— Доктор Кашин, доктор Кашин! Во вторую операционную! — разносилось по всему этажу. Доктор Кашин залипала в телефоне, то проваливаясь в дрему, то упираясь глазами в экран. Она вздрогнула, села в неудобной кушетке. «Аврал?! Блять, кто орет?» — В динамике так искажается звук. — «Если это Ирма, то получит по жопе после своего дежурства! Сучка, она знает, что я ненавижу это, но все равно всегда так делает, скотина, чтоб разозлить меня. Как будто позвонить нельзя и ведь знает… " — Кашин, доктор Кашин во вторую операционную! — Надрывался динамик. «Чего??? Там же свет не работает, проклятое мес… Ирма!!! Это точно Ирма. Специально меня выводит из себя.» Кашина быстро взглянула на телефон, послала ей в вотсапе средний палец, Ирма тут же отреагировала ехидно ржущим смайлом и тоже средним пальцем. «Дай только, вот доберусь до тебя!» Сдернув халат, почти вбежала во вторую, а эта скотина стоит там в полумраке экстренного освещения, улыбается во весь рот, в зеленоватом свете ее белоснежные зубы кажутся тоже зелеными, глаза ехидно блестят: — Что? Уже взбесилась? — Ты меня задолбала… Вот правда! У меня инфаркт когда-нибудь будет из-за тебя. Кашина подошла к ней впритык, за ягодицы прижала к себе, лицом попала куда-то в грудь или между — Ирма была выше ее на голову. — Ну же, давай, я так хочу, сделай это, — тихо сказала Ирма — Кашина послушно нырнула рукой за резинку штанов, потрогала ткань трусов между ног. -Ух ты, — у Кашиной захватило дух, — уже мокро! Вот как приперло! — Ирма вся такая постанывала, Кашина потерлась лицом об ее грудь, но вдруг резко передумала: «Хер ей, а не сладко поебаться!» Она вытащила пальцы из Ирминых штанов, отошла на шаг и приказала: — Вечером придешь. Ирма неверяще в полумраке смотрела на Кашину, зная, что та малодушна и легко поддается на такие выверты, к тому же и возбуждающие. Но Анне Кашиной надоело плясать под ее дудку: — Вечером, Ирмочка, или не приходи вообще. У меня до семи клиника, потом спортзал, придешь в 11, красота моя! — Ласково сказала она, приблизилась к Ирме и опять слегка погладила ее между ног: — И трахнешь меня как следует, а не вот эти вот твои слезы, сопли, слюни. Ткнулась в грудь и, пробормотав "чао", вышла из операционной. Ирмино изумление так и осталось висеть в воздухе… В тот вечер, после того как Ирма выкинула свой дурацкий финт в операционной, Кашина приехала в клинику — специалист по общей хирургии, она принимала пациентов элективно. Ничего романтического — обычно камни в желчном пузыре, грыжи, направления на узи или колоноскопии, но чаще всего, конечно, геморрой, фиссуры, пролапсы прямой кишки и, до кучи, нарывы и вросшие ногти. Обычно Кашина и Ирма занимались сексом до первого оргазма той или другой (если не дома, конечно), но Кашину вывел из себя истошный крик динамика, поэтому Ирме было отказано в допуске к телу до 11ти вечера. Посмотрим, вдруг сдуется. Кашина удовлетворенно усмехнулась — пусть попробует с ней потягаться. Так, кто следующий в списке? Таль Маром, 46 лет, зашла в историю болезни — нет данных — первый раз у хирурга. Нахмурилась, нет терпения брать анамнез, но в анамнезе сила. Ладно, пусть заходит. Зашел. Чувачок такой невысоконький, с приличным пузиком, но очень деловой. Жена рядом. Кашина провела карточку в компьютере, подняла глаза на делового чувачка: — Здравствуйте, на что жалуетесь? — Здравствуйте доктор, да ни на что, ерунда какая-то, вот жена пристала сходи и сходи, доктор Кашин лучшая, сразу разберется. Она перевела взгляд на жену, сфокусировалась, что-то мелькнуло знакомое, надела очки для дали: " Пиздец, — быстро подумала, стало трудно дышать, она почувствовала, как жар поднялся из груди вверх, тут же запылали уши. С трудом улыбнулась: — Здравствуйте, а вы от кого про меня слышали? На нее смотрели улыбающиеся Женькины глаза, такие же шоколадные, в незаметных ресницах, но на незнакомой женщине — щечки, большая грудь, мощный корпус. «Господи, Женька!» — Захотелось выкрикнуть и броситься к ней со слезами, но усилием воли удержала себя на крутящемся стуле, корректно проговорив: — О, Женя! Сколько зим, сколько лет… — Да, Аня Кашина, это вот мы. Кашина улыбнулась вежливо, перевела взгляд на мужчину: — Так что беспокоит? — профессионально-заинтересованно спросила еще раз. — Доктор, все было нормально, но вот последнее время мучают то запоры, то поносы. — Анализы крови когда делали? На глаз отметила про себя ожирение. — Курите? Оглядка на жену: — Только иногда, каннабис. — Почему? Есть боли какие-то? — Ннннет, чтоб расслабиться, — опять оглядка на жену. — В семье, у родителей был ли заболевания, рак, например? — Не знаю, нет. — Ясно. К врачу обращались? — К участковому. Вот он послал на анализы крови и кала. Кашина скользнула глазами по анализам. — Анализы месяц назад сдавали, почему только счас пришли? — Некогда было. — Слабость, головокружение ощущаете? Оглядка на жену. — Вы хотите, чтоб она вышла? — Нет. Да, слабость, головокружения нет, но иногда в глазах темнеет. — Конечно, неужели ваш врач вам не сказал, что срочно? — Сказал, но я не мог, на работу надо было. — А есть какое-то ухудшение? Почему все равно решили прийти? — Плохо себя чувствую, врач сказал, пока не сделаю колоноскопию, чтоб к нему не приходил. Кашина мысленно похвалила врача. — Где результат колоноскопии? — Я не принес. — Где делали, может в системе есть данные? — Когда ты делал? Ты не сказал ничего! — Вступила Женька. -Тебя не было дома — сквозь зубы процедил муж. — Тебя никогда нет дома. Женька ничего не ответила. Кашина открывала окна в компьютере. А вот и она. Колоноскопия… «Срочно МРТ. — увидев результат, подумала Кашина. — Срочно! Резекция. Нет, не резекция, консультация онколога! Срочно!» Она набрала кому-то, поставила на громкую связь. Ответил мужской голос: — Кашина, уже соскучилась? С Мариком они напились в субботу по поводу пропащей молодой жизни. — Маричек, срочно очередь на МРТ. — Счас 5 вечера. Насколько срочно? — Очень. Если есть на 5:30. — Кашина, я рентгенолог, а не волшебник. Погоди. Я включаю мьют. Женька и ее муж смотрели на Кашину во все глаза: — Что? — Счас, очередь забью на МРТ и скажу все. Пока набрала по офисному телефону куда-то и начала сюсюкать и флиртовать с какой-то Михаль. — Хаюш, моя сладкая, моя милая, любовь моей жизни. По другую сторону что-то ответили — Кашина коротко хохотнула в ответ: — А как же. Михали, а кто у нас в онкологах подвизается нынче? А ты можешь завтра очередь… — Да, да… — Напиши мне, моя куколка, и договоримся. В трубке опять что-то ответили. — Чао, дорогая, — нежно сказала Кашина и положила трубку. Серьезным взглядом посмотрела на Таля. — Таль, слушайте — без прикрас и преуменьшений. В биопсии — злокачественное образование. Очень важно сделать МРТ, чтобы выяснить, не распространились ли метастазы. Есть ли у тумора четкие границы. — Я завтра не могу — быстро сказал муж. Кашина подумала: «бедный мужик» - и прочувствованно сказала, глядя ему в глаза: — Злокачественное — это значит рак. Но неизвестна степень его распространения. МРТ поможет выяснить это. МРТ сделают сегодня ночью. Марик пришлет мне результаты. Михаль назначила назавтра очередь к онкологу, доктор Адар. Поедете к ней больницу. Кашина мельком взглянула в шоколадные глазища — в них стояли слезы. Женька, уловив кашинский взгляд, слабо улыбнулась: — Спасибо, Аня. А операция? — Операция только после МРТ и консультации онколога. Иногда, перед операцией применяют химиотерапию, чтобы сократить опухоль. — А ты будешь делать операцию? — Я не знаю еще. Надо проверить, можно ли… Но все решится окончательно только после МРТ и консультации онколога. Аня, выматерившись про себя, грустно улыбнулась Талю: — Не впадайте в панику. Важнее всего сделать сейчас анализы, выяснить все про это новообразование. Постарайтесь не волноваться раньше времени. — Я и не волнуюсь, все будет нормально, — ответил Кашиной Таль. « Конечно, ты просто пропускаешь мимо ушей то, что я говорю, а волнуется Женька… Дура!» — мысленно выговорила себе Кашина.- «Какая она тебе Женька. Пошла она…» Странная парочка вышла из кабинета. Кашина еще пыталась успокоить свое разбушевавшееся сердце и по привычке набрала Вайнштейн. Взглянула на часы. У них ночь! Хер с ним. — Алло, Кашина, ты в порядке? — проговорил за тысячи километров сонный голос. — Нет, Вайнштейн. Знаешь, кого видела? Вайнштейн вдруг проснулась: — Ты заболела? Почему ночью? — Нет, все нормально. Помнишь Женьку? — Какую Жень… А, Женьку. 20 лет прошло, у тебя приступ ностальгии, мелодраматическое настроение? — Я видела ее. — Ну и как она? — Расслабленно спросила Вайнштейн, видно, снова улеглась. — Не знаю. Потолстела. — Ну, она ж не девочка, старше тебя на 2 года, если я правильно помню. — Не прибедняйся, ты все помнишь. — Где ты ее видела? — Кашина услышала, как Вайнштейн подавила зевок. — С мужем приходила, у мужа рак! — Пипец. Ты будешь лечить? — Нет, надо будет оперировать, но не возьмусь — личный интерес. — Боишься прикончить сгоряча? — Хихикнула Вайнштейн. — Нетушки. Мне моя репутация дороже, чем какая-то Женька! — Серьезно она тебя… — Да, Ленка, серьезно. Я чуть не сдохла тогда. — Я помню. Но ты Кашина, профессионал до мозга костей! — Знаешь как угодить мне, Вайнштейн! — Ну, насколько я понимаю, это самое главное! — 100%! — Значит, рука твоя тверда? — Тверда! — Вот верная черта! — О, да! — рассмеялась Кашина. — Кашина, и ты ведь знаешь, что лучше тебя никто не сделает. — Нет. — И забей на Женьку. 20 лет прошло, неужели все еще обижаешься? — Ленк, не обижаюсь… Но ты же знаешь, что я тогда… — Я помню Кашина, как ты маялась, я никогда не забывала. — Ведь я правда любила ее. — Знаю, Кашина, знаю, но, пожалуйста, давай, вылезай из мелодрамы. Счас муж, рак и вообще… Как она выглядит? — Не очень, честно, Ленка. Такая… Мощная дамочка. — Ну, тогда можно быть спокойным. Не в твоем вкусе. — Совсем нет, скорее даже наоборот. Ты правильно подметила. Вайнштейн, когда на побывку? — Май–июнь, если все срастётся. Замерзаю тут. — Давай, Вайнштейн, я неделю отпуска возьму — ох, и загудим! — Томер и так ржет надо мной — синдром отвыкания называет. Все, Анька, мне завтра рано вставать, у меня лекции. Пока! Они ни о чем не договорились, но Кашиной важно было знать, что Вайнштейн на проводе, как и 20 лет назад. Аня закончила рабочий день, вышла во влажный воздух Тель- Авива, перешла дорогу и вошла в фитнес-центр. Переоделась в легинсы и спортивную майку, попереключала каналы — не было никакого интересного фильма. Порылась в телефоне, на ютьюб мьюзик включила РХЧП и понеслась. Через пять километров бега она перешла на шаг, пульс стучал в щеках, лился пот, Кашина чувствовала себя прекрасно — нет животу. Ей было лень принимать душ здесь же, хотелось домой. И Ирма, наверное, придет. Они, конечно, займутся любовью, но надо будет Ирму выпроводить под каким-нибудь предлогом. На хрена она вообще сказала ей прийти? Счас думай, как сказать, чтоб не обидеть… Дома Кашина постояла под горячими струями, тщетно стараясь думать об Ирме, так как где-то, в самом далеком уголке сознания, трепыхался образ темных глаз в светлых ресницах. Глаза не изменились. Совсем не изменились. И все так же хотелось, чтобы эти глаза смотрели, радовались, чтобы были рядом. Конечно, время и возраст с Женькой сыграли злую шутку — такая большая грудь, борцовские плечи — совершенно не привлекали, но… Ирма, скоро придет Ирма. Ее ловкое и подтянутое тело сплетется с кашинским, как это иногда бывает. И Кашина будет с удовольствием смотреть на свои и Ирмины ноги и зажигаться по новой. Ирма была выше Кашиной и Кашина лежала на ней, растекаясь — кашинская голова между Ирминых грудей, животы соприкасаются, ноги переплетены. Кашина не знала, что думает Ирма, но ей самой было приятно. Нет, все-таки это хорошая идея. Пусть придет. За такими размышлениями Кашина заснула в гостиной на диване, прямо как была, в полотенце. Проснулась посреди ночи — замерзла. Взглянула на часы — 2 ночи. Ирма не пришла — прислала сообщение, что сын заболел. Кашина переползла в спальню, укрылась одеялом, удобно устроилась, но сон не шел. Она вспомнила… Да она и не забывала никогда их последний разговор. Женька резала, колола, рубила по живому, трепещущему мясу, которое раньше было Кашиной. Не может быть, что она сама позабыла и приперлась со своим мужем… Идиоты. Клинические. Феерические. Сказочные. Ну, этот ладно, не знает, наверное, а Женька должна соображать и помнить, что Кашина — это не Кашина, а живое мясо, которое уничтожили тремя фразами. Репликами. Метнули нож четко в цель, целых три раза. Счас, в 2 часа ночи, Кашина медленно расковыривала некрасиво зарубцевавшуюся рану маникюрными ножницами, опять поддаваясь тогдашнему отчаянию и слезам. Ковырять было больно, но только в одном месте, а не как тогда, когда Кашина превратилась в выболевший кусок плоти. Вайнштейн была на проводе из своих Чили или Колумбии. Вайнштейновские слова, как куски пластыря, неравномерно прикрывали кровоточащие, исколотые куски души. Благодаря Вайнштейн, она поднималась утром с кровати, шла на лекции, на работу, оплачивала счета, покупала еду, притворялась человеком, а не мясом. Сейчас Кашина дрожала под одеялом в ознобе. За что ей это? Лучше б Ирма пришла, чем такое. Но ничего.Она справится, надо только отдаться дрожи, истерике и начать думать про завтрашний день. Операций нет, только клиника… Блин… Может, если с кем-нибудь поменяться… Хотя… Похуй на все! Кашина написала своей секретарше: «Бат Хен, отменяй все операции, не смогу. Ярив будет за меня. И договорись с клиникой.» Написала Яриву: «Ярив, мне нужно срочно уехать. Вернусь через две недели. Постарайся все разрулить без моего участия. Послезавтра Итах — желчный, лапароскопия. Плиз, сделай. Верну сторицей.» Симхе она скажет все сама — к Симхе должно быть особое внимание: уважение и почтительность. Кашина сама была профессионалом и ценила профессионалов своего дела. Зашла в интернет. Куда бы полететь? Буду бездельничать, сколько захочу! Сказать родителям? Когда уеду — скажу, что вызвали на консультацию, срочно. Пусть гордятся. Хрен с ними со всеми. Отъебитесь. Меня нет. Кашина схватилась за телефон, полистала аппликации… Калгари. Там Вайнштейн. Единственное, что там плохо — холодно. Сколько счас времени? Да она уже не спит. — Вайнштейн. — Да, Кашина, че-то ты зачастила. — Я приеду. Я счас купила билет и сниму домик. Где-нибудь в лесу. — Я тебя встречу. — Не надо, я буду на машине. — Это не обсуждается — Я возьму машину в прокате. — Возьмешь, конечно. Но только на завтра или послезавтра. Но можно узнать, что случилось? — Можно, остопиздело все. — Ого. — Я тебя встречу. И текилу тоже куплю. — Купи. Как хорошо, что есть вещи, которые никогда не меняются. Кашина опять зашла в Эйр Канада, заказала билет Тель-Авив Калгари. Зашла в букинг. Забронировала домик в лесном массиве на 2 недели. Ранка, расковыриваемая ножницами, вдруг начала затягиваться… Это уже было неважно. Она уснула. Утром телефон разрывался от звонков, постоянно приходили сообщения. Кашина глядела на телефон, как на врага. 7 неотвеченных звонков от Бат Хен. Ладно. — Бат Хен, мотэк, я ж четко и ясно тебе написала. — Анна, все хорошо с тобой? — Да, Бат Хен. Все отлично. Просто мне нужен отдых. Вчера сложный случай в клинике был. Ты знаешь, бывает. — Да, да, Анна, хорошо. Я просто удивилась. Ярив уже сто раз позвонил сюда, что ты ему написала? Он не знает, то ли радоваться, то ли волосы на себе рвать. Кашина усмехнулась — ее зам давно метил на ее место, но боялся ответственности: — Да он д..., не обращай внимания, он так хочет заведовать, вот пусть и заведует. Я счас с ним поговорю. Но помоги ему, Бат Хен, чем можешь, окей, моя сладкая? -Нет проблем, Анна. Только ты там не задерживайся. — Ярив, привет. — Привет. — Мне надо уехать. — Ок. Поезжай, не волнуйся. — Я рада, что ты воспринял именно так. Я буду с интернетом и телефоном, так что звони. — Ага, разберемся. — Не разберемся, а звони. Чтоб не было никаких косяков. И обрати внимание. Диабет! Пусть приходит Рина и назначает им инсулин. Не вздумай финтить и ссориться с медсестрами. Понял? Кашина дружила со всеми медсестрами, включая Симху — главную медсестру отделения — иногда очень стервозную дамочку, но очень хорошо знающую свое дело — на первом месте у нее было уважение к своей персоне, потом уважение ко всем медсестрам без исключения, а потом все остальное. При ином раскладе Кашина уже бы или выгнала бы Симху или бы подчинила себе, но Симха в хирургическом отделении была абсолютной величиной — матерью Терезой, санитаркой, сиделкой и Господом Богом одновременно. В отделении, в этой Симхиной вотчине, царило только одно солнце — сама Симха — Кашиной было уютно в лучах этого солнца. Всегда подставят плечо, погладят и поддержат. А Симха, если и не приняла ее старшинства, но хотя бы относилась к ней на равных. А Ярив идиот, не понимает, что поссориться с медсестрой равно поссориться с Симхой — себе дороже. Если медсестра виновата — Симха сама с нее три шкуры спустит, а если нет — Кашина не завидовала участи Ярива. Долбоеб, он не напортачит в операциях, но налажает с Симхой. Итак, Симха. Кашина позвонила Симхе: — Симха, доброе утро. Как дела? Как сама? — Доктор Кашин, здравствуйте, что-то случилось? — тон заинтересованный, но не настолько, чтоб та подумала, что ею и вправду интересуются. — Слава богу, ничего плохого, Симха. Мне уехать надо… По личным делам. — Сказала Кашина, придавая весомый оттенок своему голосу. — А кто вместо вас? — Ярив. Я ему сообщила, у него Итах с желчным, пожалуйста, за Итахом проследите особо. Молчание. Конечно, ерунду сказала — у Симхи медсестры за всеми ходят так, что комар носа не подточит. Наплевав себе в бороду, Кашина сказала почти умоляюще и как бы смеясь над собой: — Симха, я имею в виду, что вы там Яриву подмогните, если понадобится. — Конечно, доктор Кашин. Мы всегда тут, — серьезно ответила Симха. — Спасибо тебе, Симха. — Развлекись, постарайся отдохнуть, Анна. — Спасибо Симха. Береги себя. Только бы Ярив не надурил да не напортачил. Придурок. В Калгари было легко и привольно. Вайнштейн приехала за Кашиной в аэропорт — они пали друг другу в объятия и разрыдались. Томер тихо стоял в сторонке, ждал. Вайнштейн с Кашиной вполголоса разговаривали на огромной уютной вайнштейновской кухне. — Ну че, Кашина, зачем притащилась сюда? Неужели от Женьки сбежала? Вайнштейн всегда зрила в корень и это бесило. Тем более признать, что это правда. Кашина молчала. — Пиздец, Кашина. Ты взрослый, самодостаточный человек…- Начала Вайнштейн — Ленка, ты думаешь я не знаю? Глупо, конечно, что я так подорвалась, но, Ленка, у меня был приступ паники, а у меня никогда не бывает никаких приступов и уж, конечно, паники. Ты себе представить не можешь, как меня трясло. — Пиздец, Ань. — Опять сказала Вайнштейн, но уже задумчиво. — Может к психологу? -Может. — Пожала плечами Кашина. — Но это лишь единственный приступ паники. Знаешь, что точно помогает? — Сменить обстановку. Если там, — Кашина мотнула головой, — никто не накосячит, то можно будет отдохнуть тут. Может мне в Бритиш Коламбию поехать на недельку? Вайнштейн помолчала секунду, вспоминая события 20 летней давности, но ничего не сказала. — Обязательно. Только не поехать, а слетать. И пуховик какой-нибудь купи. — Зачем слетать? 200 км на машинке — я не собираюсь до Ванкувера ехать. Мне надо в избушку. Вайнштейн поудобнее устроилась в кресле: — Избушка, избушка, повернись ко мне задом… — Вайнштейн, не ехидничай, налей мне чаю лучше. — А текилу? — Завтра, Ленка, завтра. Ты ж говоришь, Томер завтра улетает. — Ага, у него рейс завтра и на два дня. А у меня завтра две лекции, а ты спи, пока не проснешься. — Ленка, а как Арюха? Насколько он уехал? Я его успею увидеть? — Должен через пять дней вернуться. — Совсем здоровый стал? А, Вайнштейн? — Не говори, выше Томера, прикинь. — У Женьки трое детей, прикинь? — Прикинула. Отцепись от нее. Тебе не 20. - Да. –Кашина зевнула — у нее закрывались глаза. Вайнштейн потрясла ее за плечо: — Ань, давай, не засыпай здесь, пойдем в гостевую. Я там постелила. — Ага, — сонно проговорила Кашина, — пойдем. Вайнштейн отвела Кашину в спальню для гостей, Кашина без сил рухнула на кровать и тут же уснула. Вайнштейн поднялась в свою спальню — Томер уже ждал ее. — Как она? — Уставшая, спит. Ты же знаешь, как она работает. — Да. Мои ее вспоминают с любовью, все время приглашают. Почему она не едет? — Том, ты же знаешь ее. — Да, но мама ее все время зовет. — Томи, ну, скажи ей завтра, если увидишь. Наверно до 12 проспит. — Ага, иди сюда, ко мне поближе, Ленка. Вайнштейн прижалась к его груди, вздохнула, посмотрела на него снизу вверх с интересом. — Да, Томи? -спросила невинно. — Лена. — Что? — Ленка потрогала напрягшийся орган. А Томер прихватил Ленкину грудь — Ленка выгнулась к нему навстречу, шепча: — Томер, ну, не томи. Второй рукой Томер провел между ног- мокро, Ленка наглаживала член. — Ленка, залезай на меня, — Ленка со стоном опустилась на его член. После они лежали, плечом к плечу, думая каждый о своем. Томер думал, что завтра будет в Торонто и два дня не увидится с Ленкой и будет писать ей глупые сообщения, а Ленка задумалась о Кашиной, о том, что жизнь выкидывает очередной фортель. И о том, что не ожидала, что Кашина так впечатлится от какой-то шлюхи, не годящийся Кашиной и в подметки, и что хорошо, что Анька прилетела, не так тоскливо будет без Томера. Часом позже, привычно обнявшись, они заснули под тонким одеялом. Кашина через три дня уехала от Вайнштейн, поклявшись на крови, что заедет на обратном пути не менее чем на два дня. Взяла машину в аренду. К счастью, Ярив прооперировал Итаха удачно — все прошло хорошо. Период восстановления прошел хорошо. Это было важно. Это не был блат, ни какая-то особая просьба — Итах, простой работяга, участник Шестидневной войны и так же войны Судного дня — у Кашиной к таким людям была какая-то иррациональная, нет, не любовь, а забота. Это казалось важным на фоне всего того балагана, который, как обычно, происходил в правительстве. Прошли четвертые выборы — народ сказал свое веское слово и в правительстве объявилась шайка горлопанов, грубо поправшая все экономические, политические и военные решения, разогнавшая все комитеты, созванные, чтобы принять оптимальные решение, касающихся всех слоев населения, и грозящаяся подчинить Кнессету Высший Суд Справедливости Пока она может, надо помочь тем, кто нуждается. А Женька, в жопу ее… Кашина поселилась на краю леса в благоустроенной избушке в Йохо Нэйшн парке. Спала до 12 ти, ходила подолгу, наслаждалась морозным, свежим воздухом, сидела и, прихлебывая чай из термоса, бездумно смотрела на гору и на изумрудное озеро, дышащие спокойствием и величием. Общалась лишь с лесничим, иногда проезжавшим верхом на лошади, и парой, содержащей домик. По вечерам они приглашали ее разделить с ними ужин, в качестве приправы, наверное, как иностранку. Кашина любовалась ими и представляла, что Вайнштейн с Томером через лет 30 будут такие же — она будет смеяться его шуткам, а он будет из кожи лезть, чтобы покрасоваться перед ней. Кашина встречала такие пары — ужаснее всего было, когда один из них умирал. В голове постоянно крутились планы операций, но хотелось бездельничать. Хотелось, чтобы мозг был не нагружен, но если не операции, то Женькины смеющиеся глаза — Боже ж ты мой. Долгие прогулки по морозному воздуху действовали успокаивающе, вдохновляли. Кашина ходила по нескольку часов кряду, приходила, сразу бежала к ноутбуку записать возникшие идеи. Она вернулась в домик после очередной длительной прогулки и долгого созерцания озера. Телефон, брошенный на кровати, мигал. Кашина взяла его в руки — сообщение от Бат Хен — 2 часа назад: «Срочно позвони. Какая-то Евгения Маром обрывает телефон — хочет поговорить с тобой, говорит ты обещала оперировать ее мужа, а сама уехала! " " Женька! Женька!» -Безотчетно мелькнуло в мозгу. «Бат Хен, дай ей мой номер, пусть мне позвонит. По Ватсаппу.» Женька позвонила через секунду: — Аня, здравствуй! Как дела? Что слышно? Все хорошо? — Да, спасибо. Женя, что-то случилось с Талем? — Нет. Ты уехала, а сама пообещала прооперировать его. — Женя, я не обещала. Я сказала сделать МРТ и консультацию онколога. — Онколог сказал, что рекомендует химию — это увеличит шансы на выживание на 2%. А Таль хочет операцию. Так как в МРТ все хорошо, — быстро сказала Женька. Анна хлопнула себя по лбу — что хорошо, когда рак в биопсии. Она обещала проверить результаты МРТ и забыла. — Женя, пришли мне заключение онколога и МРТ. У тебя есть? — Да. — Я жду. Телефон задрыгался через минуту — молодец Женька, все прислала в ПДФ. Кашина внимательно изучила все данные — метастаз не было, слава богу, лимфатические узлы в полном порядке — какое облегчение — осталось только вырезать тумор, но прежде надо поговорить с Талем с глазу на глаз — никогда больше он не будет, хм, какать по-прежнему. Еще и полгода придется походить со стомой. Ну, зато он выживет! Детей взрослеющих увидит, с Женькой… Нет уж, она их пошлет к Яриву, или Гильади пусть делает, или Важа. Доктор Кашина набрала Жене: — Женя. Мне неожиданно пришлось уехать. Лучше не ждать с операцией, я вас передам в лучшие и надежные руки. — Аня! Почему не ты? — Мне надо здесь задержаться. Важа мой учитель, он все сделает как надо, все объяснит, все подробно расскажет, не бойся, Жень. Я с ним поговорю. Женька молчала в трубку — она надеялась… А на что она надеялась в общем-то? Кашина в своем репертуаре — думает только о себе. Ей нужно уехать — пожалуйста, а остальные как хотите. — Женя, ты слышишь меня? Женя, еще сама не понимая, зачем, проникновенно сказала: — Да, Аня Кашина, слышу. Спасибо тебе большое. Я знала, что поможешь. Ты… — связь вдруг прервалась. От этого голоса, произнесшего: «Аня Кашина», вдруг разлилась слабость во всем теле, будто она не 42-летняя хирург и не зав отделением, а опять 20-летняя солдатка без гроша в кармане и без царя в голове, погибающая от любви… «Пошла она в жопу, » — привычно подумала Кашина, но не помогало. Хотелось знать про Женьку все. «В жопу…» После той встречи в поликлинике Кашину телепало не по-детски. Никто и никогда не смел бросить Кашину, никто и никогда не касался ее сердца и души, ни у кого никогда не было шанса. Кашина, жесткой рукой руководившая отделением, не менее жесткой рукой руководила и своей личной жизнью, в которой не было место эмоциям — слезам, раздумьям, мучениям. Ни одной девушке больше никогда не удалось разбередить душу и сердце Кашиной, как это сделала Женька. Воспоминания и чувства 20-летней давности были удачно и успешно запрятаны под слоями ответственности, четких планов, бесконечной учебы, честолюбивых желаний и амбиций, профессионального роста. Кашина очень-очень старалась поддерживать образ хладнокровной занятой карьеристки, чтобы никто и не подумал подобраться поближе, хотя с каждым годом это удавалось все хуже и хуже. Вон и Ирма нашла к ней подход, если, конечно, животный секс можно назвать подходом. Кашиной нравилась высокая, стройная докторица — карие глаза, длинные кудрявые светлые волосы, дочка богатых выходцев из Грузии, с отличием закончила Тель Авивский университет, умудрилась выйти замуж девственницей аж в 25 лет, тут же забеременела и прожив с мужем год — развелась. От семьи ее, было, отняли, но вскоре приняли обратно. Дни неумолимо проходили — Кашиной не хотелось уезжать, она могла бы прожить здесь и месяц, и два. Но в стране, где все спешили, где начинали сигналить уже на желтом свете, где каждую неделю шаббат вызывал панику, что вот-вот все закроется, где нещадно палило солнце и было так непросто жить — ждали именно ее. Пару раз переписывалась с Женькой — Важа сделал все как надо — Женька была в восторге от Важи, Симха сказала, что Таля выписали с подробными инструкциями и к нему на несколько дней приставлена медсестра, которая научит его пользоваться всеми калоприемниками, наклейками и пластырями. Надо было возвращаться. «Оставить, что ли, отделение.Эмигрировать в Канаду, жить на озере, длинными зимними вечерами смотреть в горящий камин и слушать, как засыпает снегом все вокруг», -лениво развлекалась идеей Кашина. Хотя отделение придется оставить когда-нибудь. Или раскаленный асфальт, расплавившаяся жвачка на тротуаре, ракеты, время от времени валящиеся на голову, религиозный диктат, нервное население — как так получается, что раз за разом она делает одну и ту же ошибку? Почему она не в состоянии оторваться от земли, вросла в нее как ноготь врастает в кожу: вырвать — болеть будет долго и жди рецидива, неровен час, а если оставить — то болит, болит, болит и не дает покоя…