***
Солнце только взошло, начиная освещать Мондштадт, сменяя своим светом тени, лежащие по всему городу. На небе, которое постепенно становилось светло-голубым, плыли перистые облака, незначительно украшая ландшафт. Таверна ещё не открылась, поэтому и посетителей не было, но тем не менее, когда Дилюк вошел в Долю ангелов, там уже находился один человек. — Мастер, вы просили передать вам все новости связанные с сэром Кэйей, — говорит Чарльз, готовясь к приближающейся смене, расставляя приборы и проверяя наличие продуктов для приготовления. Верно, Рагнвиндр просил. В последнее время он занимался бизнесом на винокурне, поэтому слушать сплетни и разговоры и трезвых, и пьяных жителей и рыцарей не доводилось возможным. Но ситуация кажется слишком странной. Он пытался убедить себя, что ему все равно, но это не так. Ему по-прежнему важна жизнь одного капитана кавалерии. После всего произошедшего он и сам не знает почему. Возможно, это на каком-то эмоциональном уровне нежелания терять последнего близкого — хоть это уже и не так — человека. Он прочистил горло. — Слушаю, — монотонным голосом бросил магнат, проходя вглубь здания. — Единицы людей, кто видели его вообще. Тех, кто с ним разговаривали и вовсе нет. Говорят, что он неважно выглядит. В общем-то это все за исключением вчерашнего инцидента, — бармен сделал небольшую паузу перед тем, как продолжить. — Вчера вечером на жизнь сэра Кэйи было совершено покушение. Дилюк нахмурился, а взгляд его потемнел. — Я понял, благодарю.***
На следующий день Джинн с Лизой так и не удалось поговорить с Кэйей. Сейчас была уже почти ночь и Альберих впервые за все это время вернулся домой. Темнота, озарявшая помещение, приносила покой. Привычные вещи, мебель и стены. Все веяло уютом и теплотой. Появилось ощущение, будто его здесь кто-то ждал. Приятно. И ужасно ложно. Не став заморачиваться, чтобы переодеться, парень сразу в той же одежде лег на заправленную кровать. Ноги уже еле ходили, глаза кое-как открывались, так и грозя сомкнуться в последний раз, а руки и вовсе не держали уже меч, даже несмотря на то, что капитан пользуется одноручным. Он готов был уснуть на ходу. Ему нужен сон. Жизненно необходим. Кажется, даже кислород уже ушел на второй план. Только коснувшись телом мягких простыней, организм погрузился в сон.***
Кошмар. Снова. За что?.. Он просыпается в холодном поту, стараясь уже не обращать внимание на это. Дыхание сбивается, но Альберих зацикливается не на этом. Голова адски кружится. Из-за этого он запускает ладони в волосы, сжимая их, словно это может чем-то помочь. Вставая со светлых тканей, оставляя кровать позади, Кэйа на носочках, будто не один дома и не хочет кого-то разбудить, неспешным шагом, шатаясь из стороны в сторону и постоянно облокачиваясь на предметы под рукой или стены, доходит до ванной. В темноте на ощупь он пытается зажечь огонь, несколько раз терпя поражение. Справляясь, перед глазами становится слишком ярко, отчего парень резко зажмуривается. Он решает оставить только одну свечу. Канделябр капитан кавалерии ставит на ближайшую тумбу, но руки подрагивают, из-за чего тот с грохотом падает на пол. Ладно, неважно. Тусклый свет, отдающийся от языков пламени, разливается по комнате, создавая новую атмосферу и раскидывая повсюду огромные тени, но больше не заставляет прищуриваться. Он подходит к раковине и почти полностью опирается на нее руками, смотря на множество своих отражений. Мешки под глазами, растрепанные волосы, бледный — на смуглой коже — вид, сильно вздымающаяся с каждым вздохом грудь и тишина, давящая в сознание. Дерьмово выглядит. — Какой же ты жалкий, — с отвращением говорит Альберих сам себе, скривляясь от собственного отражения. — И как же сильно я тебя ненавижу… Ну почему ты не можешь спокойно сдохнуть? — он опускает взгляд на нож, до сих пор лежавший на полу, но сразу возвращает обратно. У него нет сил ни на что. Не сейчас. Желая придать организму хоть какой-то бодрости, он решает принять холодный душ. Выйдя из ванной комнаты с мокрыми темными волосами, что так неприятно липли к коже лица, и завязанным вокруг торса полотенцем, парень проходит в спальную, одеваясь в свежую и чистую одежду, но после возвращается обратно. Взгляд снова приковал к себе нож. С каждым днем на теле появлялось все больше порезов, что не давало зажить старым. На запястьях не осталось живых мест. Лишь кое-где можно было увидеть белесые толстые шрамы, выбивающиеся из виду. Сколько можно так жить? До конца? Кэйа не знает и не хочет знать. Он просто не хочет чувствовать что-либо. Теперь это кажется определенно верным решением. Жить без эмоций легче, хоть он подсознательно и понимает, что все внутри него громко кричит. Садясь на ледяную плитку, он поднимает лезвие и проводит им по предплечью. Он режет в том же месте, что и вчера. Одна секунда и кровь начинает быстро вытекать, открывая прошлую рану. Каждый раз приходится приносить все больше физической боли, иначе оно перестает работать. Альберих знает, что боль есть, но он ее не ощущает, так что ему все равно. Новые порезы приносят только чувства резко пронзающего холода в том месте, где они были совершены. После еще одной проведенной полосы рядом и двух на другой руке, все заливается красным. Крови слишком много. Она стекает на пол, образуя целую лужицу, но останавливаться, кажется, и не собирается. Черт. Внезапно белая меховая накидка спадает с плеч и обретает алые цвета и железный запах. На это капитан лишь вздыхает и, даже не думая поднять ее, оставляет мех там. Парень спешно достает бинт и обматывает оба предплечья. Хоть повязки больше не помогают, полностью пропитываясь кровью, он все равно выходит на улицу в желании получить большую свежесть, чем от холодной воды в душе. Стоит глубокая ночь. Солнце встанет еще не скоро. Он идет по безлюдным темным улицам, пока легкие порывы ветра постепенно сушат его волос. Неожиданно сзади на плечо опускается чужая тяжелая ладонь. Кэйа поворачивается с удивленным взглядом, замечая Рагнвиндра. — Какого чурла с тобой творится?! — с хмурым взглядом произносит Дилюк. Он весь вчерашний день раздумывал над словами Джинн, Чарльза и своими мыслями. Все и правда весьма странно. Ему это… не нравится. — Это не твое дело, — парень чувствует глухое раздражение. Это единственное, что выбивается из состояния полного равнодушия. — Что с тобой? — не обращая внимания на предыдущий ответ, спрашивает винодел. — Тебя это не касается, — с тяжелым вздохом отвечает капитан, всем своим видом показывая, что не рад этому разговору и встрече. Архонты, да пусть бы это был, кто угодно, но только не Рагнвиндр. Говорить с ним сейчас хочется меньше всего на свете. — Неужели? В мои интересы входит безопасность Мондштадта, так что… Но не успевает он сказать, как его перебивают. — Причем здесь я? — обладатель Крио Глаза Бога недоверчиво посмотрел на названного брата. — А-а-а, — Кэйа хмыкнул и, натянув до ужаса фальшивую улыбку, произнес, — Ты об этом? — он указал на свой ярко-желтый глаз — повязка осталась где-то в квартире. — Каэнри’ах. Пф, ну да. Ты же всегда считал меня предателем. — Прекрати, — нахмурившись, оборвал мастер. — А разве это не так? — он бросил скептичный взгляд на другого. — Ты думаешь, что это я угроза региону. Верно? Дилюк молчит. Он так не думает. Он просто… переживает за последнего близкого человека, но сказать вслух язык не поворачивается. — Если это все, что ты хотел, то свали с дороги, — рыцарь шагнул в его сторону, намереваясь вернуться домой. Раз даже посреди ночи покоя не дают, так и быть, он побудет в помещении. — Придурок. Но не успел Альберих пройти дальше, как Рагнвиндр хватает его за запястье… Боль… Что?.. Он уже так долго ее не чувствовал… Почему сейчас?.. Он нервно глотает, отчего дергается кадык, но не успевает более ни о чем подумать. Взгляд полностью стекленеет, а зрачки закатываются вверх. Веки нехотя смыкаются. Тело бы его упало, если бы рядом не было Дилюка. Магнат медленно опускает парня на дорожку, присаживаясь к нему. — Кэйа? Кэйа! Рагнвиндр потянулся к его запястью, чтобы проверить пульс, но из-за темноты вокруг только сейчас заметил красные повязки на предплечьях того, поэтому приложил два пальца к шее. Бьется. Рвано выдохнув, парень подхватывает Альбериха под спину и колени и поднимает, отчего голова того безвольно опрокидывается назад, а рука повисает вниз. В таком положении он относит его домой, на удивление там оказалось не закрыто, кладет на кровать и… остается. С помощью своего Глаза Бога Дилюк зажигает небольшой огонек для тусклого освещения, снимает перчатку и едва касается лба капитана кавалерии, проверяя температуру тела. Кэйа холодный. Парень старается ни о чем не думать, оглядывается и молча выходит из комнаты, проходя по квартире. Выглядит, точно здесь не жили месяц. Пыль, нетронутые предметы, одежда и явно давно уже не свежий кофе в кружке не подвергают это сомнению. Наверное, неправильно осматривать чужие апартаменты, но. В последнюю очередь он заходит в ванную. Брови сводятся к переносице, когда ему предстает увидеть разбитое на множество осколков зеркало, лужу крови на полу, в которой испачкана меховая накидка, упавший канделябр и грязный нож неподалеку… Это зрелище каких-либо хороших мыслей не навевает, и он сразу же закрывает дверь, не желая слишком лезть в чужую жизнь, но все же надеется, что тот здесь никого не пытал… Рагнвиндр возвращается в спальню, подходя к кровати, вставая рядом с Кэйей, и тихо смотрит на него. Осунувшиеся черты лица и заметно вытянутые скулы того указывали на приобретенную за последнее время худобу. Сильные мешки под глазами и замедленные движения указывали на нехватку сна для организма. Сухие губы с кровавой корочкой, несвойственный для нормального состояния цвет кожи, нерасчесанные волосы и ярко проступившие на ключице паутинки вен… Что с ним происходит?.. Внутри образуется неприятно ноющее чувство, которое парень даже не может никак охарактеризовать. Взгляд вновь зацепляется за слои бинтов на предплечьях, пропитавшиеся кровью от и до. Винодел нахмуривается. Вряд-ли бы Гуннхильдр отправила того на сложную миссию в таком состоянии. И что за реакция? Колеблясь несколько секунд, Дилюк проводит ладонью по бордовой повязке на запястье и распускает один конец… Взгляду открывается отвращающая картина… Все предплечье поперек покрыто глубокими алыми, темно-красными, а местами и черными порезами, вокруг которых рубино-фиолетовые отеки, большим количеством запекшейся крови, рваной кожей и парой шрамов… Некоторые из полос определенно свежие, нанесенные совсем недавно… Кровь, раны, нож — все это складывается в одну полную композицию… Рагнвиндр падает на колени перед кроватью. Он сжимает руки в кулаки, дышать становится в разы тяжелее, сердцебиение сильно учащается, а взгляд метается с одного предмета на другой, не задерживаясь ни на чем. Неприятно больное чувство в груди растет, зашкаливая до предела, а в сердце жутко колит. Казалось, что стены начинают сужаться, а потолок опускаться вниз, сжимая всего Дилюка, раздавливая органы и ломая кости на мельчайшие куски. Он рвано дышит, не в силах полноценно набрать воздух в легкие. Тело подрагивает, а глаза останавливаются, и парень смотрит перед собой, не видя ничего вокруг, уходя в себя… Образ образом, но он увлекся… Взаправду не замечать этого дерьмового состояния некогда самого близкого человека на протяжении… Сколько вообще это уже длится?! Даже когда магистр ордена просила о помощи, потому что сама не справляется, тот списал это на какой-то бред. Серьезно? Хотя бы это уже должно было о чем-то сказать… Неожиданно губы капитана шевелятся, тихо произнося: — Ты ведь обещал не отворачиваться от меня… Сердце Рагнвиндра бьется в бешеном темпе, а душа сжимается в маленький комок, но он уже не слышит этих слов. Не слышит ничего... Проходит неизвестное количество времени, перед тем как ресницы Кэйи начинают трепыхаться. Спустя пару секунд он разлепляет тяжелые веки и видит свою пустую спальню перед собой, открытое нараспашку окно и качающиеся из стороны в сторону занавески.