Haven't I given enough?

Так было не всегда. Все начиналось так красиво, даже банально. Тот самый беззаботный мальчик Леонардо на первом курсе, довольный всем и любимый всеми, наверное, он навсегда останется тем самым светлым воспоминанием, которое будет греть душу до того момента, когда больше не сможет быть последним якорем, сдерживающим весь тот негатив, что скопился за эти несколько лет. Как оказывается легко потерять все это. Жизнь не щадит никого, да? Прохладный утренний ветер мягко обволакивает уставшее тело. Было холодно; но так спокойно. Лео полюбил холод — он помогает очистить голову от ненужных мыслей, на какое-то время забыть обо всем и просто существовать в этом мире, не чувствуя всю ту тяжесть, что стала такой родной. Тело мелко дрожит, напоминает, что он всё же живой человек, которому необходимо тепло. Но где взять его? Холод отрезвляет — помогает сохранять сознание хоть в каком-то приемлемом состоянии, а не засыпать на ходу каждую секунду. Лео ненавидел это. Но каждый раз продолжал насиловать собственное тело — спать около двадцати часов в неделю стало для него привычным делом. Ночью приходило вдохновение, то самое, чего не хватало днем. И негативные мысли вместе с ним. Они уже казались Лео влюбленной парочкой, которую невозможно разлучить, двумя частями одного целого, совершенно неделимыми. Но почему-то ему даже нравится. Леон давно перестал обманывать себя тем, что в порядке, поэтому понимал, что это ненормально — наслаждаться моментами, когда вдохновение мешается с болью. Но хочет ли он что-то сделать с этим, попытаться исправить, обратиться наконец за помощью? Нет Лео выделяется в толпе. Выделяется своей тягой к ярким вещам, лучезарной улыбкой и звонким, полным самых разных эмоций голосом. Он всегда окружен друзьями, у него полно фанатов как среди девушек, так среди парней. На любой тусовке Лео — самый желанный гость. Таким люди привыкли его видеть. Таким Лео хотел, чтобы его видели люди. Тем самым безумным гением, который вызывает головную боль у преподавателей только одним своим видом. Тем самым человеком, что может выкинуть любую шалость ради смеха. Тем самым Леонардо, запоминающимся с первого взгляда, чья улыбка озаряла других своим бесконечным позитивом. Как бы глупо это не прозвучало, но он даже хотел, чтобы его считали безумцем. Какой гений не безумен? Многие звали его этим словом. Сам он не был согласен. А ведь людям и правда проще назвать человека гением, чем увидеть, сколько усилий он прикладывает ради достижения поставленной цели, сколько крови, пота и слез было пролито бессонными ночами, заполненными бесконечным желанием слепить из себя хоть что-то похожее на этого самого «гения». Ни у кого ничего не получается идеально с первого раза. Никто не замечает той пустоты, что уже давно поселилась в его васильковых глазах. И не нужно. С ним все хорошо. Для всех остальных он в порядке. Холодно ******* — Как необычно видеть тебя на первой паре — Донни обращается к соседу так, как будто недавнего случая и не существовало в их жизни — И это первые слова, которые я услышу от тебя за сегодня, серьезно? — с мученическим видом промычал лежащий на собственных руках Леон, поворачивая голову к собеседнику — Выглядишь еще хуже, чем обычно — голос Донни как всегда был абсолютно лишен каких-либо эмоций — Ну спасибо, а ты все такой же мерзкий — Лео очевидно был раздражен — Я так надеялся не увидеть твою самодовольную рожу еще хотя бы пару минут — Никто не заставляет смотреть Больше никто из них ничего не сказал друг другу. Лео отвернулся от неприятного собеседника и снова уткнулся лицом в сложенные на парте руки. Дон ушел на свое излюбленное место на первой парте, оставляя соседа в одиночестве — О, господин Леонардо, не ожидал увидеть вас на своей лекции — из прострации парня вывел неожиданно громкий голос преподавателя — Здравствуйте, профессор — Лео дернулся от неожиданности, но поприветствовал преподавателя со своей обычной улыбкой — И вам доброе утро, надеюсь, вы не собираетесь спать? — по аудитории послышались негромкие смешки однокурсников; Леон надулся от возмущения. «И вовсе не собирался я спать» ******* — Это была самая скучная пара в моей жизни, Анджело, лучше бы я и правда отсыпался дома — Лео идет по коридору, сонно потягиваясь –Тебя тогда точно отчислят — со скептическим видом говорит Майки — Да знаю я, поэтому и пришел. Я всю ночь делал этот чертов проект по литературе, если мне не поставят высший балл… — То ты принесешь на пары кота, на которых у профессора аллергия. Я это уже слышал — Микки резко останавливается и смотрит прямо в глаза собеседнику — Ты же все равно это не сделаешь — Возьму и сделаю, вот увидишь — Леон активно жестикулирует, чтобы придать словам как можно больше уверенности — Тогда действительно не останется другого выбора, кроме как отчислить тебя — из-за спины Лео неожиданно слышится твердый и полный уверенности голос Кейси — Да вы вдвоем сговорились против меня.! — полным возмущения голосом выдает будущий литератор — Вы двое просто ужасны… — Мы просто реалисты, Ли — делает заключение Майки — За что мне все это… ******* — …вот и все, что я хотел рассказать про мой проект — Лео завершает рассказ со своей обычной улыбкой под громкие аплодисменты однокурсников — Ну что, господин Леонардо, ваша работа определенно заслуживает высший балл, что и ожидалось от такого гения — с очевидно довольным лицом произносит профессор — Прошу, присаживайтесь. Следующий… Лео ничего не слышит. В ушах стоит только какой-то фоновый шум, все остальные звуки как будто специально огибают его тело. Он даже не доходит до своего места — срывается на бег и вылетает из аудитории под всеобщее удивление. Лео даже не знает, куда бежит — ноги сами несут его куда-то в неизвестность, куда-то подальше от всего этого, от места, где его зовут этим словом — «гений». Он оказывается на заднем дворе университета, когда наконец-то приходит в себя. После продолжительного бега остается легкая одышка, поэтому он прислоняется спиной к ближайшему дереву. Лео медленно сползает вниз, утыкаясь лицом в согнутые колени. Здесь, сидя в полном одиночестве, он наконец-то может расслабиться, почувствовать себя свободным от бесконечных взглядов и чужого внимания, свободным от ответственности. Руки снова дрожат. Он вспоминает недавний случай в общежитии, когда он чувствовал себя точно так же, но сейчас он совершенно один, сидит на холодной траве, сжимаясь, словно маленький напуганный котенок. Ему не нужна помощь, он в порядке, с ним все хорошо, ничего не происходит. Лео продолжает повторять это у себя в голове, стараясь заглушить внутренний голос, который все продолжает твердить ему, что он последнее ничтожество, что он не достоин называться «гением». Это так мерзко, осознавать то, что от тебя ждут идеального результата и никак иначе. Одна небольшая ошибка, маленькая осечка и все — ты разочарование, ты недостоин, ты недостаточно стараешься. Даже если проводишь бессонные ночи за работой. Никто никогда не узнает этого. Никто никогда не узнает, какие мысли крутятся у Леона в голове. Никто не должен узнать, насколько он на самом деле слаб. Лео ненавидит, когда его называют гением, но он до смерти боится потерять этот статус, боится познать это самое разочарование, боится не оправдать ожидания, которые огромным тяжелым камнем лежат на его плечах, наверное, еще с момента его рождения, с каждым годом становясь все больше, боится разочаровать тех, кого действительно любит. Тот Леонардо, которого знают все — должен оставаться гением, тот Леонардо, которого не знает никто — никогда им и не был

***

Лео стоит на балконе их общей с Доном комнаты в общежитии. Ночной прохладный воздух обволакивает уставшее тело, помогая немного расслабиться и очистить голову от совсем ненужных сейчас мыслей. За последние дни на него свалилось слишком много проблем, поэтому Лео эти минуты покоя были необходимы, как воздух. Его моральное истощение стало приближаться к пику; он уже не мог банально сосредоточиться на работе, что окончательно добивало его и так нестабильное эмоциональное состояние. Леон, наверное, даже не вспомнит, когда нормально ел в последний раз, не говоря о здоровом сне. Тело ломит от постоянной работы в течение нескольких дней; ноги, уже почти не способные удерживать вес тела, подкашиваются; пальцы стучат по перилам, то ли от холода, то ли от нервов; голова нещадно болит, дополняя и так внушительный букет проблем. Сказать, что Лео чувствует себя отвратительно — ничего не сказать. Ко всему дерьму, что происходило с ним в последнее время, добавилась, уже давно ставшая его лучшей подружкой, бессонница. Шумный вздох разбавил давящую ночную тишину. Лео подносит к губам сигарету и затягивается, ощущая, как дым приятно обжигает легкие. Он чувствует легкое головокружение, тело кажется таким невесомым, что парень почти теряет равновесие, но ему все же удается удержаться на ногах. В голове звенящая пустота, пожалуй, впервые за последние несколько дней. Его «правильный-душнила» сосед сейчас осудил бы Лео за такие мысли, но курение для него действительно стало неотъемлемой частью жизни. В такие моменты только оно помогало хоть немного расслабиться и ощутить некое чувство облегчения, свободы и легкости, забыться и отпустить свои проблемы. Алкоголь не мог дать ему эти ощущения так быстро, да и чего греха таить, Лео не мог позволить себе постоянно пить, да и не хотел. Больше не хотел. Он стоит так довольно долго, пока не замерзает настолько, что тело начинает бить крупной дрожью, а пальцы он и вовсе больше не чувствует. Но такие моменты стоили этих жертв, Лео действительно чувствует себя хоть немного, но лучше, во всяком случае — морально. Он уже и не помнил, но, наверное, последние года два, почти каждая его ночь проходила именно так — на балконе с пачкой вишнёвых сигарет и мешком проблем за душой. Зайдя в комнату, Лео мельком глянул на уже давно спящего Донни и мысленно ухмыльнулся собственным мыслям. «Как человек вообще может столько работать и не уставать? Ну, если это Дон, то в этом, наверное, нет ничего удивительного…?» И он действительно не понимает, не понимает, как его сосед совершенно спокойно выполняет все задания, занимается дополнительно и совершенно не жалуется на жизнь. Кажется, его все устраивает? Лео уже давно посещала та самая мысль, которая все больше загоняла его в ту пучину негатива, в которой он погряз уже как несколько лет. «Почему я не могу быть как он?» И ведь правда, чем он, «гениальный студент литературного», хуже? Отсутствием такой сильной выдержки? Может… человечностью? Иногда Лео действительно казалось, что его сосед — не человек. Он действительно завидовал Донни, завидовал его стойкости и ментальной стабильности. В такие ночи ему было особенно тяжело бороться с такими мыслями. Они как огромный тяжелый камень давили на его плечи, заставляя все больше и больше ненавидеть себя и собственную слабость. В такие моменты он хотел просто исчезнуть. Лео подходит к своему столу и берет маленькую баночку, достает оттуда таблетку и проглатывает, жадно запивая водой. Это было снотворное. Он уже давно не мог нормально спать, но почти не прибегал к помощи таблеток, и только в такие, самые тяжелые для него ночи, он вспоминал о маленькой баночке, стоящей в углу его стола. Это было крайней мерой. Умывшись, Лео ложится в кровать, с головой укутываясь в одеяло и прижимая колени к груди. Уже начавшая действовать таблетка снотворного позволяет ему уснуть почти мгновенно. Одинокая слезинка скатилась из уголка его глаза, впитываясь в подушку. ******* — Я же просил хотя бы элементарно мыть за собой посуду То были первые слова, которые Лео услышал этим утром — Я тебя умоляю, отстань от меня со своей посудой — злобным голосом отвечает студент литературного — Мы живем в одной комнате, поэтому имей совесть и делай хотя бы элементарные вещи — спокойным голосом говорит Донателло — Я еще не попросил поменять соседа только потому, что мне жалко того, кому придется жить с тобой — О, значит вот как ты заговорил, альтруизм в жопе заиграл? Как только я закончу этот проект и смогу закрыть долги — сразу начну искать, куда съехать; тебе наконец-то не придется переживать за свою посуду — сквозь зубы цедит Лео — Жду с нетерпением, а до тех пор соизволь убирать за собой. Я не хочу жить в свинарнике — договорил Донни, направляясь в ванну. Глухой звук удара разносится по комнате. Дон мелко дергается от неожиданности. Лео со всей силы ударил кулаком о стену. В этот раз его самоконтроль окончательно дал сбой. Сложившаяся ситуация оказалась последним гвоздем в крышку его гроба, поэтому он, не думая, хватает книгу, лежащую перед ним, и со всей силы кидает в заходящего в ванну Донни. Лео даже не смотрит куда прилетит брошенный предмет, а сразу разворачивается и выходит из комнаты, громко хлопнув дверью. Дон остается стоять посередине ванной, успев закрыть дверь прежде, чем книга, брошенная Лео аккурат в него, долетела. Он делает шаг назад, прижимаясь спиной к кафельной стене общажной ванны, и закрывает лицо ладонями, громко выдыхая. Чувство холода отрезвляет. «Я еще не попросил поменять соседа только потому, что мне жалко того, кому придется жить с тобой.» Это была ложь. Он так не думает. Он действительно так не думает. Да, Лео мог периодически раздражать, а может и не периодически, но за все эти года совместной жизни, Донни успел давно привыкнуть ко всем привычкам и особенностям характера соседа. Он успел привыкнуть ко всему… Ко всему, кроме этого. Донни совершенно не разбирается в психологии, поэтому допущенная им ошибка и привела к этой ссоре. Он банально… забыл? Не учел? Парень сам не хотел этого признавать, но если бы он элементарно сложил в уме ситуации, да просто вспомнил поведение Лео в последние дни, то понял бы, что с таким нестабильным эмоциональным состоянием, его сосед в последнюю очередь хочет слышать от него такие «нелепые», по мнению самого соседа, но не Дона, придирки. Он понял, что… Он никогда не ощущал ничего подобного. Не то чтобы он не знал этого раньше, но впервые серьезно задумался. Лео часто любил говорить ему что-то из разряда того, что Донни «не человек», «бессердечный» и всякое такое, но он всегда пропускал эту информацию мимо ушей, ссылаясь на то, что его сосед в очередной раз несет всякий бред. Да и что Лео вообще хотел сказать этими словами? Он считает, что если человек в первую очередь думает о себе и своем собственном комфорте, то он плохой? Донни понимал, что это кажется очень эгоистичным другим людям, но в то же время не понимал, почему он должен жертвовать своим комфортом ради комфорта других? Для него все это являлось банально правильно расставленными приоритетами, но другие его за это могли даже ненавидеть. Он пару раз слышал что-то подобное, проходя мимо группы студентов. Это казалось ему еще более странным, но он впервые сожалеет о поступке, который совершил по отношению к другому человеку. Видимо, за все эти годы Лео действительно стал неотъемлемой частью его жизни. Донни, наверное, впервые мог назвать кого-то другом?