***
Петало, в облике матери, а не феи-хранительницы, рассказывала поверье, что базовой трансформации достигают с гармонией с природой. В Линфее, как и на других мирных планетах, только слившись с ветром, вдохнув жизнь и голоса растений, приняв свою сущность, обретаешь крылья и могущество всего сущего. «Что ж», — ветви Fágus помечают кожу царапинами, с издевкой оценивают походку «начинающей» и ударяют взрывными плодами по крыльям — из них стекает сок, отчего скопление костей слипаются и трепыхание за спиной замедляется. — «Мама в очередной раз ошиблась на мой счет». Петало тренировала ее с упорством: учила основам ботаники и дендрологии, летала с ней на божьих коровках и вырабатывала стойкость к резким пируэтам ввысь, показывала «лекции по этикету» и приветственный танец с пчелами, погружала в медитацию и в шептания ветвей, давала наставления по маскировке и слиянию волшебными красками из сока цветков, от оттенков мха до стволов, в качестве экзамена назначив ей испытание на краю Хлорофиллиса. «Слейся с ними на данном пятачке, стань их союзником, милая». Деревья не слушались ее просьб утихомирить пыл, а только заводились, выли проклятиями в адрес жителей и отыгрывались на третьем лице. На Присцилле, теперь уже «своей» среди чужих. Тогда от гнева природы, от истерик всего сущего и плача кленов ее спасли пять священных, удивительно вредных, дриад. Они окружили ее полукругом, вливали свою силу и скашивали от нетерпения глаза, сотрясая пучками. Присцилла смеялась про себя с их реакции: вынуждены оказывать поддержку, потому что она их слышит и может слушать или по приказу матери? Додумать не успевает: ярчайшая фигура феи-хранительницы, от всплеска света которой слепит глаза, потирает ушибы пыльцой, отгоняет дриад подальше и прижимает голову дочери к груди, невесомо целуя макушку. Присцилла любит родителей, но с гиперопекой они порой перебарщивают. После инцидента в лесу, мать отводит ее к водопадам, берет за руки и кружит по воздушным массам, напоминая «расслабиться и отдаться мгновению». Получается с натяжкой: крылья мертвым грузом каменеют, от тряски в плечах судорога достигает всех мышц, ветер тычет в щеки иголками и не думает останавливаться, и только хватка Петало спасает от падения и превращения в кровавую лепешку, чьи брызги каплями жемчужин покроют цепкие лозы. Три года уходит на освоение крыльев, и к шестнадцати Присцилла ловко уворачивается от маминых ловушек, перешептывается с Дзельквами и отсалютывает Говении, смеясь с шуток Ziziphus mucronata. Для деревьев она уже, как член семьи, и пусть некоторые относятся к ней с подозрением, множество других в Линфее с благоговением называют ее своим «вещателем». Она передает их жалобы отцу, выступает на местных акциях в поддержку «братьев больших» и искрами осыпает шапки зелени у Frangula californica и многих других во время Праздника. Присцилла сдает экзамены на «отлично», подается в Колледж, по просьбе матери «на всякий случай» отправляет документы в Алфею — знаменитую школу для фей. С возрастом ей интереснее активно продвигать права деревьев на планете, чем прерогатива «стремиться далее, к Энчантиксу и званию феи-хранительницы». Природе можно помогать различными способами, брать же ответственность за сохранность всей планеты — все равно что добровольно плясать под дудку ВВВС. Разочарование подступает комом в горле с отказной из Колледжа по причине «несанкционированных митингов» и «неподобающего поведения по решению ВВВС». Присцилла нервно смеется, теряется в словах, стрелами-листьями разбрасывает комнату, но под материнское «все будет хорошо, прорвешься в Алфее, они еще локти будут кусать» остывает. Грудь по-прежнему вздымается, дрожь не стихает, вторая «могила желаний» приглашающе тащит мешок с надписью «Колледж», лопата, мокрая от слез, стряхивает с себя комочки земли. «Хорошо», — вспыльчиво утешает себя Присцилла. — «Получу статус феи, корочку, буду защищать деревья легально и посылать ВВВС в Фениксовы Угодья. А там, глядишь, и мечту детства исполню частично — поеду в Залтур, заживу там счастливо, под пальмами и среди морской пены. Красивый берег, шум моря, маяки, бесконечный пляж и отдых. Можно, если не понравится, смотаться в другие курортные планеты. Лишь бы поближе к ним, к кокосам и пальмам». Позитив меркнет, наполову затухает. Присцилла цепляется за оставшиеся пятьдесят процентов — от упорства в ногтях застревает грязь.***
В школе, залитой розовым пигментом, вечно что-то происходит. Новые ученицы, проблемы на Драконьи Усы, учителя с подвохом, странные загадки и, конечно, враги. Без темных сил никуда, тут уж предначертано. В Алфее Присцилла знакомится с Флорой — всезнайкой с Виллы Калла, любительницей творить и обогащать природу нездоровыми, на современный взгляд феи деревьев, способами, как и экспериментировать над чувствительными созданиями фауны. После недели пар и разговоров с данной милейшей на вид особой, она решает для себя прекратить общение и переключиться на дружбу с руммейтами. Или обделенными вниманием. И так помирает со скуки от пар — хочется какого-то понимая несправедливости. Не верит в свою «уникальность обреченности». В соседках Присцилла находит точки соприкосновения: Кимми затирает, как фигово на Релаксе и какая там неразбериха творится ежемесячно, как там дурачат людей на меджикпоинты, — на вопросительное «а что это? У нас просто листья дуба валюта, а у вас такая, да?» выпучивает глаза, — и как хотела быть амбассадором морских коньков, а теперь слушает вопли моллюсков; Хайди упрощает короткими фактами о «шумной Мелодии» и как хотела бы тишины, но что в силе, что здесь натыкается на звуковые всплески. Напротив них комната Кайе, Лесты и Кадиджи, и их истории схожи местами. Кайе дарит пачку сигарет для отвлечения от мух — Присцилла терпеть не может насекомых и ползучих тварей, только, считай, свыклась с широколиственными и их особенностями строить из себя недотрогу, а как назревает опасность — горланят не хуже Гризельды. Кадиджа пошагово демонстрирует «танец призыва»: на ритмы соберутся тучи и пойдет мелкий дождь, но на фею деревьев почему-то громыхает ливень. Леста дает пару настоек с бара и с шоком пялится на вялость Присциллы с третьего стакана под высоким градусом — она ни пить, ни разбираться в конкретных травах не умела. Амарил берет ее вместе с Франсин в свою группу во время экзамена по Черному Грязевому Болоту, под ручку ведет растеряху и злится с просчета: Присцилла в данной локации абсолютно бесполезна, когда за горизонтом нет деревьев. Чуть позже просит прощение за поспешность в высказывании: фея широколиственных находит клены по краям и поляну с редчайшими Ас Пу, посаженными некогда родственниками их сокурсницы. Франсин по вибрации глади вод отыскивает Озеро Роккалуче, и с успешной миссии они возвращаются проигравшими, потому что феи из Винкс, совместно со специалистами и «помощью от местности», вышли из Болота. Палладиум закрывает глаза на мнение Амарил и их честно «не проваленное» задание; у Присциллы устало слипаются веки: хочется домой, в объятия родителей и в бурные обсуждения деревьев «перемен климата», а не погружаться в тонкости предметные. Рутинные будни иногда сменяются веселыми приколами от преподов: превращение голов в тыквы, метаморфсимбиоз в бабочек-кристаллов, смена имиджа у lookов, сплетни и совместные ночные посиделки при попытке вскрыть конверт от Уизгиса и получить взрывом-кляксами мазки на щеках. Забавно, конечно, но… Плохого тоже хватало. Хайди сломала ноги во время Мисс Магикс и осталась в итоге инвалидом — от заражения темного импульса ей «рубцой» ампутировали конечности, ровно до коленей — как результат, наличие ПТСР и отказы встречаться с «родителями». Кимми проваливается попеременно в депрессию-апатию, моллюскам скармливая муравьев от Армии Тьмы. Амарил запирается в комнате чаще и замыкается в себе, создает светодиодные гранаты и пикчает их взрывоопасными смесями с Солярии, Кайе дымит не хуже паровозного жука — у нее теперь трансформация и нервный тик у глаза, Леста реабилитируется после черепно-мозговой травмы и укусов колорадских монстров, Франсин и Кадиджа поочередно дежурят в комнатах и создают водяной щит конвергенцией. Что до Присциллы — ее морозило. В буквальном смысле. От бесконтрольного роя, по кругу нарастающего, от стонов деревьев со стороны Сумрачного Леса и их мольб уничтожить кусачих тварей, от прибытия новых союзников и объединения с тремя, — иронично, однако, — сестрами-ведьмами с Линфеи, с их перебранками за качество зелий и искрящиеся потоки лучей, пропадающие за горизонтом щита, от опасений упасть в гору поджидающих у газона монстров, Присцилла пишет матери записку и просит создать успокоительные таблетки. Нервы не выдерживают давления. Присущий позитив рушится куполом, листья засыхают, и от долгожданной победы над Трикс она просит Лесту только об одном одолжении: — Налей мне так, чтоб до беспамятства.***
Второй год — новые возможности, но Присцилла, с теперь присущим ей скептицизмом от отца, смотрит на все с подозрением. Новый преподаватель доверия не вызывает: Луна оценивает его вычурность и заносчивость, Лавин накрывает от приступа тревоги, Хайди ненавидит ходить с протезами и под его надзором к нему на пары, Несса отшучивается «скоро от фанаток Авалона не будет отбоя, и останется лишь кладбище животных-фей». Францис с Миртой шутку оценивают, остальным не до смеха. Еще и новенькая свалилась с обрыва какого-то. Поговаривают, Принцесса с Андроса, но Присцилле не до того. Гуляя по Сумеречному Лесу из-за наказа Палладиума «отыскать образцы растений для дополнительных пар и практических работ», средь кронов низко опущенных деревьев, средь густых ветвей и кустов Рододе́ндроны, она находит хрупкую сопящую фигуру Флёр — пикси цветов. Ее, теперь уже ее, пикси — второй сущности. Пикси шепчет ей свое настоящее имя , дотрагивается до запястья и их жизненные энергии, силовые потоки, сливаются воедино. В миг соединения Присцилла ревет от прилива эмоций, срывая оболочку уверенности в себе. Флёр, как мама, нарочито медленно гладит по голове и что-то насвистывает, призывает подойти ближе, озаряет собой часть леса. Флёр и внешне смахивает на Петало: светлые локоны, вдумчивый взгляд, мягкий вкрадчивый голос и аромат черники с пыльцой сирени на тонких пальцах. Сразу бросает в детство: в славные времена безмятежности и ласки, в ворчания отца о политике, в занятия с мамой и легкие перекусы — после, в прыжках на ветвях, прогулках в Дендрариях и заливистом смехе; в напоминании о пиратских начинаниях и борьбе за права деревьев «возмущаться на непутевых людей». Присцилле не хватает смелости на экзаменах, знаний для создания микстур и определения конкретных растений, с чем ей активно помогает теперь Флёр. Под ее руководством, она выращивает мелкие кустарники и забивает на мошек, прислушивается к природе чаще и больше, каждодневно уходит в лес и слушает обитателей, принося им на следующий день особые вкусности из Линфеи. На День Рождение отца, отлучившись с Алфеи домой, она узнает к вечеру о пропаже кодекса в поселении Пикси и пострадавших кронах Álnus. Неосознанное чувство вины после, во время разговора с Палладиумом, не оставляет ее: приходится признаться учителю в опасениях, в боязни сдать его предмет за недостатком багажа знаний и, поборов страх быть осмеянной, в временами брезгливости к собственной силе — любит, конечно, привыкла со временем, а убедить себя, сказать «ничо, прорвемся» не выходит от несбывшийся глупой мечты и незакрытого гештальта. Теплый мокрый бутон лилии расплывается в груди пенкой. Сумка из трав и мха скреплена у пояса шелестящей от листьев юбки. Присцилла не понимает, стоит ли радоваться Чармиксу. Палладиум протягивает чашку чая из лепестков ромашки, подбадривает: «конечно, стоит. И мечты претворять в жизнь, а не закапывать — тоже стоит. Не сомневайтесь в себе, Мисс Присцилла». Со вздохом становится легче. Позитив вновь восстает, как Кайе поговаривает, «Фениксом из Пепла».***
Третий год Присцилла хотела бы пропустить из своей жизни, забыть в Чешуе Великого Дракона и затолкнуть в ступку, измельчив и выкинув в космическое пространство. Ей поручила Гризельда, как самой ответственной после Луны, присматривать за Кариной — феей из Линфеи, — девушка поступила еще в прошлом году, отличается умом, смекалкой, и не влезает в неприятности, — приглядывать краем глаза за первокурсницами, и все бы ничего, она бы потерпела — один ее энтузиазмом со слов Мирты об открытом портале в Залтур чего стоит — если бы Валтор не засунул директрису Фарагонду в Фениксов дуб вида Quércus róbur. Узнали об этом с первых уст Ливи — почтальонши-пикси. Обеспокоенная заместитель, с разрешения ВВВС, коллег и собственного, поручает именно Присцилле заняться поиском Фарагонды и ее возвращению. По дороге вручает ампулу с Слезами Черной Ивы, благословит «во имя Великого Дракона» и дает совет не паниковать, с холодным рассудком следовать за Флёр и Ливи и попытаться сделать все возможное для восстановления директрисы. Потому что… Присцилла не вдупляла, зачем такая спешка. Все обязанности директрисы, как ей казалось, всегда исполняет Гризельда, а Верховная Фея следит за всем со своего кабинета и гоняет чаи. Против нее, конечно, фея деревьев ничего не имела, но кое-чего не понимала — например, почему та на втором году обучения держала Кодекс в Алфее, ставя под угрозу учениц, или почему вообще отправила Винкс на бой с Темным, если они — неопытные второкурсницы? Потому что они на первом остановили Трикс и Армию Тьмы? Так совместными усилиями усмирили. Искаженное лицо, запечатанное в крике, покрытое корой, отбрасывает мысли на дальний план. Спасение директрисы важнее упреков и причинно-следственной связи. Quércus róburу компания женщины претила: он извивался по-черепашьи неуклюже и заторможенно, выплескивал гнев и свирепый нрав, ветвями пару раз чуть не стукнув юную фею. Флёр мычит известный только в Средневековье Магикса мотив. Могучий дуб затихает: его дыхание спадает, вой замолкает, стебли опухают. Под его храп Присцилла по кругу льет Слезы Черной Ивы, обращая заклятие вспять, на несколько часов. «Вирена бы здесь пригодилась», — с тоской отмечает, достав из кармана пыльцу серебряной лилии и прикоснувшись к руке Фарагонды. Кора чешуйками застывает на пальцах, ногтях, ползет по локтю, достигает шеи и губ. Присцилла, растерявшись, не в силах оборвать магический эффект: от воздействия двух сильнейших элементов волшебство обращается против того, кто владеет им. «И вот так все закончится? В дупле дуба?» — ноги деревенеют, в кровь дерево вгоняет споры, обрывая жизнь. Она не успевает пробормотать фразу матери, — сказ про бабочку, что безмятежно умирает, уверенная в перерождении, — но прочно крутит ее в голове, в надежде встретить родителей в любой форме в последний раз: «Che la natura si risvegli e trionfi!» Крупицы дыма окружают Quércus róburа, освобождая из оков двух фей: Старшую и юную фею-хранительницу. — Та, что вечно сомневается, спасла жизнь человека со своей планеты, — Фарагонда осторожно придерживает за плечо едва пришедшую в себя фею деревьев. «Разве с-?», — Присцилла замирает, разглядывая с ужасом расширенные крылья в форме листьев и более укрепленный наряд из цветов, кустарников, сукон, ветвей и наколенников из коры. — «Но почему вы тогда не- Вас нет в Легендах!» — Когда-то я занимала позицию союзников, — с усмешкой отзывается директриса, — Фея-Хранительница не может предстать как «перебежчица». Потому и пришедшая с Торренуволы Мирта не станет Хранительницей в чистом виде своей планеты, но обретет более темное воплощение. Она на миг останавливает шаг, прислушиваясь. — А теперь вас две. Линфея может быть спокойна: их феи-хранительницы точно не оставят без защиты. Присцилла глухо матерится, обращается к Великому Дракону с просьбой объяснить, какого Эмбриона он так распорядился, обещая себе зайти к Лесте в комнату и напиться до отруба. Есть и с кем закурить в компании: Кайе только позавчера обрела свой «Энчантикс», в не самом удачном месте — прямо во дворе Алфеи. Позитив уплывает кувшинкой и тонет в колодце Алфеи. Присцилла мысленно копает яму с пометкой «Свобода от ВВВС», кидает обреченно мешок и оборачивается. Несмотря на патовость ситуации, предчувствие, что она поменяет все в лучшую сторону, не уходит.***
Корилус с Петало, в честь уникального события — церемонии для сразу двух Фей-Хранительниц, событие века! — вручают дочери лучшую стрекозу во всей Линфее, одаривают букетами, приносят ее личного скарабея в горшке, из которого вылупляется мини-фея с лазурным блеском волос, в одеянии лавандовых цветов: вместе с Флёр они создают тандем цветочниц и помогают с приготовлениями. За всей суматохой к предстоящему торжеству, Присцилла и забывает, что все будут крутиться только вокруг Флоры, — на пять минут раньше получила трансформацию и расположение ВВВС к себе из-за отсутствия жалоб с Администрации, — во время рассылки писем спохватывается и чувствует долгожданное облегчение. Приезжают все сокурсницы, в спешке и на радостях подкидывая ее, как провернули с Блум на первом курсе в честь закрытого на ремонт кабинета симуляции. — Теперь ты — важная персона, — Францис отшучивается, оглядывая с головы до ног «венчание» феи деревьев, приподнося ожерелье из бубенцов — с Кадиджой смастерили: Несса поправляет белый пиджак на плечах Прис; Кайли с Амарил и Луной вручают ей драгоценности из Солярии и Залтора в качестве подарков — разновидности камней в форме деревьев, от совместного подарка Мирты и Сицилии теряет дар речи — пальма, покрытая хрусталем, в центре выгровирована надпись кварцем — ее имя; Хайди фотает «невесту» с улыбкой на устах, уже не пугаясь своих протезов на ногах; Кимми и Микки дарят ей «огненного моллюска», со стороны напоминающего Красную Жемчужину; Леста с Франсин и Виреной гордо протягивают бутылку, заполненную до края речной водой, внутри которой — модель пиратского корабля с тикающими часами; Лолина с Лин Пу и Эмили представляют Электронный Рог Изобилия, с тончайшей резьбой, по форме схожий с пальмами; Лавин и Анастэйша помогают накрыть на огромный стол и выступают в форме «лакеев»; Ариадна с Одри опускают на голову корону из перьев лебедей и ваты, придавая воздушность образу; Олеана с Пиа и Милеей осыпают ее звездным сиянием с Тенесы, Магикса и Сталакса, Кайе «призвала» рептилий к тишине, остальные же или разбрелись кто куда, в восторге изучая дом Присциллы, или расспрашивали родителей о фотоальбомах. Ей неловко с внимания гостей к своей персоне, торжества в свою честь и трепета в груди от предвкушения чего-то нового. Мысли омрачают образы детства: после трехдневного торжества предстоит множество обязанностей, переговоров с Советом, экспедиций в Дикие Земли и Хлорофиллею, вечные собрания и поручения, попытки вразумить население прислушиваться к мнению древнейших деревьев, подписывать кипу договоров… Политическая сторона удручает, но мама заверяет: в первые годы будет непросто, но они с отцом помогут, чем смогут — благо, они в Совете гораздо больше и опытнее, есть с кем посоветоваться. Они плывут по дороге из листьев, в каретах, запряженных лебедями, в сторону Замка. Сто одиннадцать окон распахиваются навстречу, приглашая к теплому свету Главного Залла. Присцилла робко топчется по мраморному полу, скользя к матери. Ее представляют Ортензии — самой старшей Фее-Хранительнице, ощупывают глазами члены Совета, отчего заметно тушуется. Спасают подошедшая Флора и шуточки Старшей, напряжение в плечах спадает от кивков сокурсниц. Выступления артистов давят по нереализованной мечте — в сознании прочно стоит мысль ее воплощения в ближайшем будущем. Дриады кланяются своей фее, танцуют ради нее и не сводят с нее глаз. С внезапным сквозняком, прошедшим в помещении, приходит осознание: одна из танцовщиц-дриад пропала. И теперь, как Фее-Хранительнице, ей поручают первое ответственное задание, пока часть Винкс разбираются с природной аномалией, — никогда прежде не шел снег в Линфее, — отыскать похищенную дриаду и устранить угрозу в виде голомянных орков, отправив их обратно в земли Густых Темных Зарослей. Сокурсницы, за исключением Лавин, привыкшей к холодным условиям своей планеты, отправляются в срочном порядке в Алфею. Присцилла растеряна с внезапных поворотов, отправляется в Густые Темные Заросли, по дороге натыкаясь на пару голоморков в укрытиях и отдав указ Липам держать неугомонных великанов, в случае чего — хорошенько им накостылять. Ей, как фее-хранительнице и прежде всего, как человеку, чуждо проявлять насилие до полного «уничтожения». «Только если это не Армия Тьмы». По источнику следов монстров и ветровым потокам Лавин определяет место скопления орков — как именно не спрашивает, не сильна в «погодных условиях», а с отцом не посоветоваться — ВВВС отправили в Срочную Командировку. Петало настраивает светлячков на поиски дрожащей дриады, Присцилла навостряет уши: в нескольких километрах, сотрясаясь от холода, шепчет молитву пропавшая Дриада Вади. — В ту сторону! — крылья от метели сковывает, ноги, облаченные валенками, переставляет по снегу со скрипом, держится за шуструю в аномальных условиях Лавин, хватая под локоть. Петало согревает растертой корицей воздух вокруг, создает пузырь из копытня и сооружает щит из лепестков чабреца в ответ на атаки снежками голоморков. Хватают под ветви Вади, конвергенцией удушающей бури посылая спячку на орков. Телепортируются быстро, но работы предстоит много: согревают настойками, закутывают в одеяло из стойкого льна, отопляют комнату и сушат листья на кронах. Проверяют ежечасно самочувствие у Вади, ставят горячие ванночки и регулярно поливают у корней. Вади благодарит от всего сердца и именно в этот момент Присцилла понимает: весь, этот путь от школы до Алфеи, был пройден не зря. А потом слышит грохот у двери, вздрагивая всем телом. Биа — ее малышка-скарабей — верещит от ужаса и прячется за спиной у Пикси. Флёр, взглянув в глазок, юлит в беспокойстве и поворачивается: — Там… Миа… Миа, фей-скарабей Флоры, мертва… Присцилла напряженно молчит, ожидая продолжения. — Там Айси… Без сознания. С остатками от Мии в руках. Пока фея деревьев переваривает информацию, Лавин распахивает дверь, затягивая ведьму льда в дом. Возмущения Присциллы прерывает мать: — В Линфее принято оказывать помощь всем. Даже врагам Магического Измерения, — строго отвечает Петало, смягчив тон на вопрос дочери «Разве не проще оставить ее, как есть, с жалом в сердце?». — Мы не имеем права отнимать чужую жизнь, милая. Что-то подсказывает мне, ей не пришло бы в голову заморозить всю Линфею, накрыв слоями льда «Биолимфу». Слишком, как вы это называете, старомодный способ она избрала. — Говорили же про сбежавших с Обсидиана Трех Древних, вот, поди, одна из них и точила зуб на Линфею, — предполагает Лавин, с сомнением косясь на скрюченное тело. — Поможем ей и отправим в Крепость Света. Пусть там с ней и разбираются. — Из-за этой стервы погибло множество гражданских в Магиксе и столько же могло погибнуть у нас, — холодно парирует Присцилла. — Многие деревья не переживут резкую смену климата, а мы просто поможем ей и отдадим в руки Совета? Нашего Совета, который вечно все сваливает на фей-хранительниц и трусит за спиной у королевы Рейчел? Лавин закусывает губу, с сожалением вспоминая Лже-Авалона и его приемы, мать кивнула понимающе: — Давай представим: мы оставим все как есть, или ускорим процесс. Вот только, милая, у нас есть как минимум четыре свидетеля: Флёр, твоя сокурсница, Биа и наша гостья — Вади. Когда найдут в нашем доме мертвую ведьму, начнутся вопросы и расследование, в ходе которого нам с тобой, как феям-хранительницам, предъявят обвинение в бездействии и не оказанной, хотя бы попытками, должной помощи. Нас отправят в Крепость Света на долгие семь лет без отягчающих. Поверь, При, я прекрасно понимаю твои чувства, но я не хочу, чтобы мы с тобой сидели в тюрьме из-за, как ты ее назвала, «стервы». Мы просто вытащим жало и напоим крепкими отварами с пыльцой Энчантикса. Остальное уже зависит от нее, — указывает ребром ладони на застывшую фигуру на диване. Присцилла недовольно мычит, соглашаясь, вытаскивая из шкафа засушенные и стертые в крошку травы и отмечая логичность доводов — ее мама никогда не ошибалась. — Так и поступим.***
С инцидента «стужи» протекает месяц. На школу, после демонстрационного урока Винкс, нападают какие-то мужики в кожанках. Через три месяца взбунтуется океан, а в следующем году ученица Торренуволы на год будет устраивать погромы во Вселенных под руководством Трикс. Будут еще какие-то, но их имена не запоминает. Присцилла узнает все со звонков Карины и бывших сокурсниц: сама она в Линфее, проходит курсы в Колледже, параллельно выполняя обязанности Феи-Хранительницы, раз Флоре некогда, слушает подолгу ворчания деревьев и записывает все претензии, с довольным лицом вручая огромный список ВВВС. Отец гордится выходками дочери, мама хитро потирает ручки и предлагает на выходных побродить по Дендрариям планеты. В один день, пока фея деревьев заканчивает последний курс, она натыкается на искусственно созданную локацию, неподалеку от сухих земель Лулии, с видом на островок, песчаным берегом, криво расставленными пальмами и миражом «бесконечного моря» с запахом морской пены. Три сестры-ведьмы творят собственный уголок на планете, оценивают критически: — Песка надо побольше добавить, — помечает в блокноте Эвфорбия, покусывая кончик резинки. — И пальм не ядовитых, — потирает нос Вербена. — Иначе клиенты разбегутся. — Может, поставить сооружение какое или аттракцион для детей? — предлагает Гербера. — Только вот чем удивлять нынешнее поколение Линфеи… Улыбка и детский трепет застилают разум: она не видит в них врагов, в конце концов, знакомы со времен нападения Армии Тьмы. — Поставьте пиратское судно недалеко от миража моря — не прогадаете. Сестры оборачиваются с испугом: инспектор-Фея-Хранительница — последний человек во всей Линфее, кого они ожидали бы увидеть. — Почему Пиратский? — у Герберы, заметив доброжелательный настрой и вовлеченность феи деревьев, в миг улетучивается стресс. — Таким, как я, точно зайдет. В унисон хохочут. Трио подолгу описывают идею: вдохновились ее мифом о потерянном острове, после выпуска и перед поиском нормальной работы захотели оставить «свой» след на планете, получили разрешение от ВВВС «восстановить репутацию Лулии» после вторжения Трикс, исправляют недочеты, откроют локацию к концу месяца. Присцилла берет инициативу помочь с реализацией корабля, прикидывая, как долго будет упрашивать деревья скинуть с себя по пару крупных веток, и впервые со времен поступления в началку загорается от счастья, мысленно раскапывает могилы и ямы, вытаскивает из мешков клады с горой идей, интуитивно превращаясь в фею от прилива позитивных эмоций, переполняющих нутро.