Hunter's prey

Фурихата смывает тональный крем с кожи, прижимая пальцами зелёный круг. Он выдыхает, рассматривая злосчастную метку. Не стоит ожидать, что в семье добычи родится охотник. Не то что бы Фурихата и хотел родиться охотником — вовсе нет. Просто бояться он тоже устал. Мысль о том, сколько раз ему грозила опасность из-за неосторожности, из-за проглядывающей сквозь тональный крем нежной, невинной зелёной метки, заставляет вздрагивать. И этот мир, в котором он живёт — норма. Его родители прожили так сорок лет. Они счастливы, и, кажется, совсем не боятся, не смотря на то, что они на порядок слабее любого охотника. Совсем не боятся того хрупкого покоя, готового треснуть в любой момент. Всё хорошо, говорит себе Фурихата. Глубоко дышит, задерживает дыхание на две секунды и выдыхает. Затем снова. Психотерапевт говорит, что у него невротическое расстройство из-за стресса. Жаль, что этот стресс Фурихату преследует с детства. Глупый, доверчивый. Типичная жертва. Раз, два. Выдох. Им с Качирой было по шесть. Качира был задорным, весёлым парнем, часто вызывающим у Фурихаты смех. Будучи единственными сверстниками во всем дворе, они всегда играли вместе, плечом к плечу росли почти все детство. Фурихата любил Качиру. Любил правильно, как друга: восхищался, готов был проводить все время вместе, соглашался на любой способ проведения досуга, будь то футбольный кружок, будь то айкидо. Фурихата доверял Кичире, делился всеми секретами, которые хранил в детском дневничке под кроватью. Будь то разбитая кружка, будь то влюблённость в Атори-чан, новенькую девочку в школе. Раз, два. Тогда Фурихата не боялся и не видел. Не видел мира жертв и охотников, который ждал его в углу подъезда второго этажа. До того ужасного дня оставался целый год, а пока. Пока они с Качирой играли в съедобное-несъедобное, кидая друг другу мяч. Качира улыбался, когда Фурихата поймал мяч, услышав кактус. Улыбался как самый обычный ребёнок. А после, им исполнилось по одиннадцать. Качира сильно вытянулся, набрал неплохую мышечную массу. Фурихата шутя щипал его каждый раз, когда тот хвастался своим телом перед девушками. И даже тогда. Даже тогда всё было в порядке. Раз, два. Выдох, вдох, раз два. В тот день на улице стояла невыносимая жара. На мороженое не осталось денег, идти от остановки до дома нужно было около двадцати минут. Дабы совсем не скиснуть, Качира предложил пойти до дома на перегонки: Фурихата, чьё физическое состояние оставляло желать лучшего, всё же согласился, истратив последние силы. — Чёрт! Лифт не работает! — возмутился Качира. — На перегонки я с тобой больше никуда не пойду. — фыркнул Фурихата. — Ну, подниматься до пятнадцатого всё равно придётся. — показал ему язык Качира, быстро рванув на лестницу. Тем не менее, скоро иссяк и его энтузиазм: Фурихата нагнал его на пятом, пока Качира пытался отдышаться. — Ты очень вкусно пахнешь, Фури, ты знаешь? — улыбается Качира, вытирая пот со лба. Фурихата хлопает глазами, не совсем понимая, что друг хочет ему сказать. — Не смотри на меня так! — смеётся он, — Я устал и хочу есть, — он о чём-то задумывается, после чего с детской хитростью снова обращается к Фурихате, — Может, мне тебя съесть? — Я не вкусный! — принимает вызов Фурихата, показывая язык и резко вскакивая на лестницу. Качира смеётся и начинает догонять. Ловит он уставшего Фурихату на лестничной клетке восьмого этажа. Теперь Фурихата жадно хватает ртом воздух. — Поймал! — смеётся Качира и быстро, несильно кусает Фурихату в шею. — Фу, дурак! — ворчит Фурихата, слабо пихая друга локтем в живот. Однако Качира не отпускает, продолжая фиксировать руки на плечах. Фурихата снова пихает локтем, слегка сильнее. Качира на это лишь усиливает хватку. — Качира, не смешно. Нам нужно идти… Фурихата вскрикивает от резкой боли в шее: Качира вцепился зубами, зажав кожу. — Хватит, Качира, мне больно! Только Качира, казалось, не слышал. Фурихата почувствовал, как его кожу начинают разжёвывать. Он дёрнулся, со всей силы пахнув друг в грудь. Качира ослабил хватку, позволив Фурихате освободиться. Но, повернувшись к Качире лицом, Фурихата лишь испугался сильнее. Полный голода взгляд выглядел раздражённым: Фурихата сразу пустился на лестницу, но Качира перехватил его, повалив на пол. Он врезался зубами в запястье, чем снова вызвал у Фурихаты крик. Качиру, кажется, волновала только кожа Фурихаты, которая отказывалась поддаваться зубам. Качира давил зубами сильнее. Фурихата заплакал, закричав во весь голос. Несколько капель крови всё же прокатились по коже. Раз, два. Раз, два. Старшеклассники, возвращавшиеся домой. Слёзы, кровь, боль. Страх. Уязвимость. Стены, стуки, мама с папой, прижимавшие его к себе. Мать Качиры, умолявшая не писать заявление. Страх, слёзы боль. Мать одиночка, мечтающая о лучшем будущем для сына. Фурихата выдохнул. Он бы тоже хотел лучшее будущее, в котором ему не нужно боятся. *** Куроко обещает Фурихате поговорить после игры с Ракузан. Обещает сделать это в людном месте. Фурихата выдыхает, сжимая ладонями коленки. В желудке сворачивается тревога, умоляющая бежать. Фурихата напрочь забывает про игру. Перед глазами Качира и его виноватый взгляд, слёзы, коробки и машина, в которой он навсегда покидает его жизнь. А потом полчащи Качир, с которыми Фурихата был вежлив, но не подпускал ближе. Полчащи Качир, в чьих глазах и не было вины, когда они преследовали его в переулках, приставали на улицах. Полчащи людей с поганым красным крестиком на шее. Фурихата сжимается. Фурихата просит себя не заплакать. Фурихата просит себя не бояться Куроко. Куроко, который за показательным зелёным кружочком прятал красный крестик. — Фурихата! — тренер, с тщательно замаскированной меткой кидает на баскетбольную площадку. Фурихата оглядывается. Раз, два. Выдох. У Фурихаты по телу проходит дрожь. Вдох, выдох. У Акаши на шее красный крестик. И, судя по этой отвратительной ауре вокруг, это вовсе не подделка. Куроко находит его взглядом и кивает, подбадривая. Не то что бы, Фурихате лучше. Ему совсем не лучше. Но если он убежит, лучше не будет. Совсем не будет. Вдох, раз два. Всё в порядке. Это — норма. Выдох. Норма, в которой ему приходится жить. Игра для него заканчивается быстро. Фурихата благодарен судьбе за то, что Акаши не волнует ничего, кроме победы, потому, он прорывается сквозь соперника, едва ли обращая на него внимание. Едва ли. Фурихата садится на скамейку, хватая ослабевшие ноги. *** Куроко всё ещё рад их с командой победой. Это чувствуется в его слегка рассеянном взгляде, в глубине которого — удовлетворение. И какая-то часть Фурихаты хочет радоваться также, только не может. — Ты хотел поговорить, Фурихата-кун? — прерывает тишину Куроко. — Да… — отвечает жертва, но начать оказывается сложнее, чем кажется. Потому что Фурихата доверял Куроко. Доверял, искренне верил в то, что они — одинаковы, ведь ничего не выдавало в Куроко охотника, начиная внешним видом и заканчивая характером. — Ты хотел поговорить о метках, верно? Фурихата смущается такой прямоте, но кивает. Куроко делает глоток милкшейка. — Мне не нравится быть охотником, — Куроко, закончив с напитком, сминает трубочку, — Люди очень предвзято относятся к нам и… сторонятся, — он поднял взгляд на Фурихату, который смутился сильнее, — Я верю в то, что у всех на то есть свои причины, потому, пошёл по простому пути — подделал метку. Фурихата заставляет себя снова посмотреть на Куроко. Это тот же человек, с которым он состоит в читальном клубе. Это тот же человек, с которым он ходит на тренировки, возвращается домой и порою часами общается в соцсетях. Это тот же Куроко. Просто он — охотник. Фурихата вздрагивает, касаясь шеи. Голодный взгляд Качиры снова всплывает в воспоминании, а крапинки шрамов начинают неприятно колоть. — Прости, Куроко… Мне сложно это принять. Охотник продолжает смотреть на Фурихату в упор. Жертва же хочет сбежать, запереться в комнате и… заплакать. Ком подходит к горлу сразу же. — Ты имеешь полное право на свои чувства, Фурихата-кун, — произносит Куроко голосом, полным заботы, — Если ты хочешь прекратить общаться со мной, я пойму это, хотя мне и будет тоскливо от потери такого друга. Несколько слезинок проходят по щеке Фурихаты. Он быстро вытирает их, но появляются новые, а за ними и другие. — Почему… почему ты охотник? — Я не выбирал это, Фурихата-кун. Фурихата заплакал сильнее. Куроко протянул ему салфетки, после чего встал. — Напиши, когда примешь какое-то решение. — Куроко… — всхлипнув, Фурихата глубоко вздохнул. Раз, два. Выдох. — Я-я тоже не выбирал быть жертвой. — он вытер оставшиеся мокрые дорожки. Куроко кивнул. Фурихата слегка улыбнулся. — П-прости меня. Ты ведь… всё ещё Куроко, верно? Пусть и охотник… Куроко улыбнулся и снова кивнул. — Пойдём до нашего любимого книжного? — вздрагивая спросил Фурихата. — Конечно. Фурихата тихо смеётся, и ком в горле растворяется сам собой. *** Фурихата снимает пиджак, но жара всё равно застаёт его в расплох. Он пересчитывает мелочь в кармане, но этого не хватает на рожок мороженого. — Вот же чёрт. — Фурихата-кун. Жертва вздрагивает от знакомого голоса. Он резко разворачивается, обнаруживая Акаши с двумя пакетами фруктового льда. Акаши не должно быть здесь, он учится в Киото. — А-Акаши?.. — Сегодня очень жарко. Может, присядем на скамейку и поедим мороженого? Нет, нет. — Н-н… — Фурихату бросает в холод. Неожиданное появление Акаши, никак не скрывающего свою метку, сбивает с толку и… пугает. — Брось, это просто мороженое. — он проходит вперёд, ожидая, что Фурихата последует за ним. И он идёт. Нет, нет, нет. Они садятся на скамейку в гуще деревьев: вокруг никого нет, и Фурихату снова бросает в дрожь. — М-может сядем в другом месте? — Брось, мороженое сейчас растает. Акаши первым садится на скамейку, открывая свой лёд. Фурихата, видя его расслабленность, садится рядом, но не слишком близко, чтобы хоть как-то соприкоснуться. Фурихата благодарит за мороженое и обнаруживает, что оно действительно немного подтаяло. Он начинает есть его быстрее, цепляясь за каждую уходящую каплю, и теперь понимает, как ему было жарко. Погрузившись в поедание мороженого, Фурихата не сразу замечает пристальный взгляд Акаши. Сердце пускает новую волну страха. Всё нормально. Да, это Акаши, но это друг Куроко, а Куроко это Куроко, всё хорошо. Всё в порядке. — М-м… Акаши-к-кун, что ты делаешь в Токио?.. Вопрос вышел слишком прямым. Фурихата смутился, однако Акаши никак не отреагировал на формулировку. — У меня свои дела в Токио. — Я-ясно. — Ты закончил со своим льдом? Фурихата смотрит на свою палочку, с которой стекают только капли и кивает. Ему всё ещё жарко. — Можешь взять моё, если хочешь. Фурихата краснеет, качая головой. Акаши же, который, казалось бы, ел также, встаёт с почти не тронутым фруктовым льдом. — Тебе ведь всё ещё жарко. Он не решается смотреть прямо на Акаши, однако тот подходит ближе, почти в плотную, соприкасаясь с его коленками. — Ну же. Ты ведь хочешь этого. Акаши берёт его подбородок, мягко поворачивая лицом к себе. Фурихата дрожит, но, кажется, ничего не может сделать. Охотник надавливает большим пальцем на губу, бьётся в зубы. Фурихата пускает, после чего сильно кусает, надеясь, что получится вывести Акаши из равновесия. Однако он лишь улыбается, кладёт в рот Фурихаты ещё и указательный палец, раскрывая его шире. После же медленно проталктвает фруктовый лёд, капли которого приземляются на коленки Фурихаты. — Глубже. Он толкает почти не растаявший лёд сильнее, вызывая у Фурихаты резкое желание сплюнуть. Но, так как вытащить изо рта лёд Фурихата не мог, он лишь принял его глубже, почувствовав, как в уголках глаз скопилась влага. Фурихата, упиравшийся ладонями в скамейку, подумал толкнуть Акаши, но понимал, что, скорее всего, его сил не только не хватит, но и он сам потеряет равновесие, сделав себе хуже. Он закрыл глаза, чтобы не видеть проклятую метку. Акаши потянул мороженое в свою сторону, а затем с новой силой толкнул в горло. Фурихата вздрогнул, и слезинка всё же покатилась по щеке. Кончик льда продолжал касаться гортани, скользить по языку и вызывать всё новые слезинки. Когда Фурихате показалось, что мороженое стало меньше, Акаши вытащил его изо рта. Он всё ещё стоял близко, прижимаясь своей коленкой между его ног. Фурихата вытер мокрые дорожки и опустил взгляд, ссутулив плечи. Капли мороженого продолжали падать на его коленки. Фурихата услышал, как Акаши взял мороженое в рот. Закончив, Акаши кинул палочку в ближайшую урну, не отходя от Фурихаты. Фурихата не поднимал головы, сжимая кулаки. Нужно лишь вскочить, ударить и бежать, но Фурихате страшно. Фурихате всегда страшно. Подавив ком в горле, он сжался, убеждая себя сопротивляться при следующих действиях Акаши. Но охотник, ничего не сказав, отошёл. Фурихата всё ещё не осмелился поднять голову: он лишь прислушивался к отдаляющимся шагам и решил поднять голову только тогда, когда замерло абсолютно всё вокруг. Фурихата глубоко вздохнул, обнаружив, что вокруг никого нет. Ещё один вдох, без задержки дыхания, а после слёзы. Воздух приходится ловить ртом, так как его вокруг становится невыносимо мало. *** — Ты просто знал, что это опасно. Потому и решил не сопротивляться. Все те слёзы, что было страшно показать раньше, вырываются наружу. Фурихата сжимается, обнимает себя и прячет голову в коленки. — Я ведь чувствовал, что стоит бежать. Почему я этого не сделал?.. — Потому что ты доверился человеку, который является другом твоего друга. Это нормально. — Это не нормально после всего случившегося. — сильнее всхлипнул Фурихата. — Почему же? В твоей жизни появился друг-охотник, который искренен с тобой и которого ты не боишься. В твоей жизни появился охотник, которому ты можешь доверять. Потому, нет ничего странного довериться тому, кто с ним близко общался. — З-значит, Куроко м-может обмануть меня? — А ты как думаешь? Фурихата уткнулся носом в колени и задумался. После того разговора, они с Куроко начали общаться даже ближе, говорить на более личные темы. Куроко узнал о той ситуации с Качирой и посочувствовал, сказав, что, на самом деле, каждый охотник проходит через этот период, буквально воспитывая себя. Если рядом нет людей, способных научить тебя, это сильно осложняет ситуацию, хотя сам Куроко довольно многому научился читая литературу. И Куроко не оправдывал Качиру, лишь просил понять. Куроко сочувствовал, понимал, и, главное, всегда делал всё для комфорта Фурихаты. — Н-не знаю. М-мне хочется верить, что нет. — Мы живём в сложном мире, Коки. Мы не всегда знаем, где охотник, а где жертва, не всегда знаем о мыслях, скрываемых за чужими лицами. И это нормально, что мы не знаем этот мир. Нормально учиться на своих ошибках и бояться ошибиться снова, но мы не должны позволять ошибкам вставать на нашем пути, — женщина слегка наклонилась голову, чтобы поймать взгляд Фурихаты, — Мы ведь это понимаем, верно? Фурихата кивает. — Мы никогда не сможем изъять из себя этот страх — так мы устроены. Страх призван защищать нас. Но мы не должны позволить страху определять нашу жизнь, — она слабо улыбнулась, — Заяц думает о волке только когда видит его. Давай и мы будем думать об угрозе только тогда, когда она появляется? — Д-да… н-но… я ничего не могу с собой поделать… — Не правда. Ты бы никогда не был здесь, никогда бы не решился играть в баскетбол и познавать мир дальше. Страх тормозит тебя, но ты идёшь — и это самое главное. Фурихата слабо улыбнулся. — Я-я… я так устал бояться. Я т-так устал не доверять, думать о плохом, но как только мне кажется, что у меня получается, снова происходит что-то ужасное… — Поэтому тебе и сложно. Ты учишься жить по новому после каждой травмы, и после каждого раза это сложнее. Фурихата вытер слёзы и кивнул. — Ты большой молодец. Ты двигаешься дальше, когда можешь сдаться. Никогда не прекращай бороться за свою жизнь. — она улыбнулась, протянув ему кулак. Он протянул кулак в ответ. *** — Мне очень жаль. — сказал Куроко, отведя взгляд в сторону. Казалось, что в произошедшем он винит себя. — В этом нет твоей вины. — сразу произнёс Фурихата, выдавив улыбку. — Акаши никогда не казался мне человеком способным на такое. О нём никогда не было даже каких-то слухов, которые могли бы раскрыть его в другом свете. Тем не менее, я должен был хоть что-то увидеть или как-то предупредить тебя. — Всё в порядке, Куроко. Теперь всё в порядке. Фурихата глубоко вздохнул. Раз, два. Выдох. — Я испугался, но куда больше меня напугало то, что я не мог ничего сделать. Ни оттолкнуть, ни закричать. Словно… я уже сдался. Куроко снова посмотрел на него, внимательно изучая его лицо. — Мой психотерапевт считает, что это был механизм моей защиты: я боялся разозлить охотника. Но мне кажется… что я просто устал… точнее, моё тело устало. Даже не знаю, как правильно объяснить… — Я понимаю. Но, может, твой психотерапевт тоже в чём-то прав: поняв, что не стоит сопротивляться, ты не решился рисковать. — Я… я уже и не знаю, — усмехнулся Фурихата, — Я уже не знаю что делать, что думать и как жить. — Фурихата-кун, пожалуйста, не думай об этом. Главное, что сейчас ты в порядке, пусть и напуган. Дай себе отдохнуть от этих мыслей, дай себе отдохнуть от всего. Ты только изведёшь себя сильнее этими мыслями. — Да, ты прав, я это понимаю… — Всё хорошо. Давай прогуляемся, может, так хоть чуть-чуть развеемся. Фурихата кивнул. Они взяли по милкшейку и решили пройтись по ближайшему парку. — Кстати, Фурихата-кун, мы никогда не говорили на эту тему, но мне интересно, — Куроко сделал несколько глотков, — Какой у тебя типаж? Фурихата подавился, вызвав у Куроко лёгкую улыбку. — К-Куроко, — смутился Фурихата, — Н-ну… если честно, я крайне редко думал об этом… А тебе? Куроко сжал губами трубочку, задумавшись. — Мне нравятся высокие парни с сильной мускулатурой… — П-парни?.. — И красным цветом волос. — Э?.. Такие как Кагами? Куроко слегка улыбнулся, блеснув хитринкой в глазах. — Н-неожиданно… А Момои-сан? — Она просто хороший друг, который продолжает дурачиться. — Здорово… — Фурихата слегка улыбнулся, задумавшись, — В детстве мне нравилась одна девочка, это ещё было в младшей школе… — он слегка покраснел, — Она была чуть ниже меня, с короткой стрижкой, немного высокомерной, но такой умной! Иногда казалось, что она знает ответ на любой вопрос. Она ни с кем не общалась, только со мной, и то иногда… — Может, ты ей тоже нравился? — Не знаю… она скрывала свою метку, а когда я узнал, что она охотник… — Фурихата потупил взгляд. — Понимаю. Они на какое-то время замолчали. Куроко быстро перевёл тему на книги, в основном на фэнтези, чтобы в сюжете не было хоть чего-то, намекающего на охотников и жертв. Фурихата отвечал слабо и поверхностно, и только спустя полчаса включился в диалог, рассказав о том, что он наконец-то посмотрел Гарри Поттера и решился начать «Философский камень» на английском. Куроко показал ему пару мемов, которые недавно нашёл, и Фурихата даже посмеялся. Однако на выходе из парка, на доске объявлений, Фурихата заметил среди тысячи листовок, наклееных друг на друга, объявление о пропаже маленькой девочки-жертвы. За ними — ещё несколько жертв разных полов и возрастов. Фурихата снова почувствовал необъяснимую тревогу, а также подкативший к горлу ком. Куроко с грустью выдохнул, оглядев доску. — Пойдём, Фурихата-кун, — он мягко взял его за локоть. Фурихата кивнул, вытерев подступившие слёзы. — Я провожу тебя до дома, хорошо? Он снова кивнул, всхлипнув. *** — Как ты себя чувствуешь, Фурихата-кун? Куроко открыл коробку, вытащил из неё книги. На некоторые он немного отвлёкся, в основном, на научно-популярную психологию. Фурихата же расстилал постель, доставая из пакетов подушки. — Я думал, мне будет тяжелее, но мне словно… всё равно, — признался Фурихата, оглядывая небольшую квартирку, больше напоминающую комнату, — Возможно, я не осознаю всего до конца. Куроко кивнул, наблюдая за Фурихатой. Тот спокойно распоковывал коробки, доставал книги и одежду. На лице не было ни одной эмоции, словно ему действительно всё равно, хотя решение о переезде было очень спонтанным, необдуманным и… странным. Тем не менее, Фурихата держался, ни разу не высказав и доли сомнения. — Мне кажется, ты пытаешься заглушить свои чувства… — осторожно начал Куроко, но Фурихата сразу перебил его. — Мне уже ничего не кажется, — раздражённо ответил Фурихата, — Единственный человек, который бы мог сказать это, сейчас лежит в морге с перегрызаным горлом. — его голос слегка вздрогнул. Куроко с грустью выдохнул. — Я понимаю, но… есть другие специалисты… — Мне не нужны другие специалисты, — снова прервал его жертва, — Она была со мной с детства, с самого того момента, как на меня напал Качира. Это была её работа, да, и справлялась она с ней шикарно. Она помогала всем жертвам, порою работала бесплатно, понимая, что жертва не сможет оплатить сеанс. Она видела суть моей проблемы и разделяла её со мной. Она не просто работала, она и сочувствовала. — Фурихата сжал губы, пытаясь сдержать слёзы, — Но для кого-то это не было столь важно. И я не хочу искать других специалистов — я хочу жить, а не трястись в страхе, ожидая, когда и меня настигнет подобная судьба. Куроко замолчал. Фурихата продолжал складывать вещи в шкаф, после чего взялся за книги. — Если тебе нужно поговорить… — Нет. Всё в порядке. Фурихата выдохнул, ссутулив плечи. Он сидел к Куроко спиной, из-за чего тот не видел его лица. — Давай сходим куда-нибудь. Умираю от голода. — Хорошо. Ближайшее кафе оказалось в пяти минутах. Фурихата заказал омлет, Куроко, в виду отсутствия в меню милкшейка, пришлось взять чай и небольшую порцию моти. — Хочу познакомиться с кем-нибудь, — неожиданно начал Фурихата, чем вызвал у Куроко недоумение, — Но, если честно, даже не знаю как и с кем. Я до этого вообще не контактировал с девушками. — Это сейчас нормально, — слегка улыбнулся Куроко, однако Фурихата вздрогнул, — Есть много сайтов знакомств, кстати, отдельные для жертв. — Прекрасно, — улыбнулся Фурихата, — Хочу прямо сейчас зарегистрироваться. Куроко пожал плечами и предложил свою помощь. Двадцать минут выбора фотографии и не слишком простой, но и не слишком пафосной анкеты привели Фурихату на сайт знакомств. — Ты уверен? Это всё равно довольно опасно… — Неважно. Сходить на свидание с девушкой я хочу сильнее. Фурихата заказал на десерт моти. — Фурихата-кун, а если… а если откликнется не девушка? Он пожал плечами. — Я думал об этом… не имеет значения. Мне бы был интересен и этот опыт, — он слегка улыбнулся. Куроко улыбнулся в ответ. — Кстати, как у вас с Кагами? Куроко пожал плечами. — Он всё ещё думает над отъездом Америку. Мне бы не хотелось, чтобы он оставил свою мечту, но… мне и не хочется его отъезда. Фурихата кивнул. — Понимаю… вы говорили об этом? — Мне кажется, он думает о том же. Скорее всего, мы расстанемся, когда он поймёт, что никак не удастся сохранить отношения на расстоянии. — Мне жаль. — На самом деле, я чувствовал, что всё закончится так. Наверное, поэтому я готов к этому тяжёлому разговору. Фурихата взял его руку. — Если тебе понадобится помощь, можешь в любой момент звонить мне и приходить ко мне. Куроко улыбнулся. — Хорошо, Фурихата-кун. Пожалуйста, обращайся и ты ко мне за помощью, когда она нужна тебе. Фурихата улыбнулся и кивнул. — Давай ещё немного прогуляемся. Сегодня очень хорошая погода. *** Фурихата просыпается и сразу берёт телефон, с досадой глядя на учебники на полу. Сегодняшний день он планировал потратить на учёбу, но слишком яркое, весёлое солнце всячески сбивало тягу что-либо делать. Ответив на несколько сообщений от родителей, Фурихата для начала решил сделать завтрак, обрадовавшись, что Куроко вчера решил сходить с ним в магазин. На телефон приходит уведомление с сердечком. Фурихата обнаружил, что кто-то лайкнул его анкету и улыбнулся: некто с именем Бокуши хотел бы начать общение. Просмотрев его анкету (фотографий в профиле, однако, не было), Фурихата заколебался. У них во многом совпадали вкусы, но мало ли, вдруг человек внешне не привлекателен? Немного подумав и решив, что внешность это не главное, Фурихата всё же нажал на кнопку «начать общение». Б: Здравствуй. Ф: Привет. Фурихату охватил лёгкий мандраж. В конце концов, не имея подобного опыта, он был слишком окрылён тем, что кому-то понравился. Б: Мне понравился твой литературный вкус. Ф: А мне твой) Б: Я тоже никогда не находил английскую литературу скучной. Ф: Как вообще такое обилие и интенсивность чувств можно называть скучным? Б: Согласен. Фурихата задумался, не совсем понимая, что писать дальше. Он вышел из приложения, забил в интернете «о чем поговорить с парнем», однако ему сразу же пришло новое сообщение от Бокуши. Б: Ты красивый. Он вспыхнул. Внешность, конечно, не главное, но приятно, когда кто-то находит твою красивой. Ф: Спасибо. Хотелось бы мне тоже сказать о тебе) Немного подумав, Фурихата всё же отправил сообщение. Грубовато — возможно, но раз уж Бокуши увидел его лицо, хотелось бы и ему посмотреть на него. Б: Тебе хотелось бы увидеть меня? Ф: Было бы неплохо. Несколько минут он ничего не писал. Фурихата подумал, что тот уже и не ответит, однако ещё через несколько минут ему всё же пришло уведомление. Б: Мы могли бы встретиться. Фурихата усмехнулся. Ф: Так сразу? Мне бы хватило и фото. Б: Не люблю онлайн общение. Хотелось бы увидеть тебя в живую. Ф: Это приглашение на свидание? Б: Да. Ф: Вау, так сразу. Ну ладно. Где встречаемся? Б: Можно у меня дома. Я довольно неплохо готовлю. Ф: Дома? Не слишком-то романтично. Б: Ты просто не видел мой дом. Ф: Скинь геолокацию, чтобы я хотя бы знал, куда ехать. Бокуши отправил точку на карте, однако Фурихата всё равно ничего не понял. На карте был дом, находящийся чуть ли не за пределами города, в какой-то сельской местности. Ф: Я всё равно не понял, где это. Б: Я могу отправить за тобой такси. Ф: Мне ехать до тебя в любом случае долго. Может, встретимся в другом месте? Б: Не хотелось бы, чтобы нас кто-то беспокоил. Фурихата задумался, сделав глоток воды. Ф: Ладно, так уж и быть. Мне обязательно наряжаться?) Б: Мне кажется, что ты прелестен в любой одежде. Ф: Как мило) Спасибо. Б: Жду тебя в вечер четверга. Тебе будет удобно к восьми? Ф: Да. Б: Тебе вызвать такси? Ф: Не стоит, сам как-нибудь разберусь. Б: Хорошо. Тогда жду тебя. Фурихата слабо улыбнулся, выключив телефон. *** — Фурихата-кун, ты же представляешь, насколько это опасно? Голос Куроко непривычно взволнованный. Фурихата слегка улыбается, смотря на себя в зеркало. Скинни джинсы хорошо сидят на нём. — Понимаю. — Может, стоит отказаться? Фурихата пожимает плечами. — Может и стоит, но ему необязательно об этом знать. — улыбается он, на что Куроко улыбается в ответ. — Прости. Просто… мне кажется, что ты насильно хочешь избавить себя от страха. Фурихата надевает белую укороченную толстовку. Выглядит на нём довольно неплохо. — Я не хочу избавляться от страха. Я хочу жить, и жить так, как до этого боялся. Я хочу отношений, но в данном случае я понимаю, что это развод на секс, если не хуже… Он не закончил, задёрнув занавески. Куроко выдохнул. — Я рад, что ты это понимаешь. — У тебя есть планы на выходные? — Да… Я хотел поговорить с тобой об этом. За занавеской замерло всякое движение. Куроко, собравшись с силами, начал: — Тайга принял решение, и он уезжает… — Мне очень жаль, Куроко… — …Но я уезжаю вместе с ним. После долгой тишины, Куроко аккуратно задёрнул занавеску. Фурихата, опустив голову, сидел на табурете для одежды. — Фурихата-кун… — Всё в порядке, Куроко. Я рад, что всё закончилось именно так. Вы заслужили своё счастье, — Куроко хотел что сказать, но Фурихата его сразу прервал, — Получается, вы будете собираться? — Да… Нужно побегать с кое-какими документами. — Я могу чем-то помочь? — Нет, мы сами справимся. — М… Хорошо, — он поднял голову, улыбнувшись, — Мне очень понравились джинсы с толстовкой. Пожалуй, возьму их. Куроко кивнул, выйдя из кабинки. Фурихата посмотрел в зеркало и криво улыбнулся. *** Фурихата надел новые вещи, взял телефон, кошелёк и ключи, и, ненадолго задумавшись, подумал, брать ли электрошокер — подарок Кавахары перед отъездом — и вышел из дома без него. Он заказал такси, узнав, что дорога займёт почти полтора часа. Прислонившись лбом к стеклу, начал пролистывать новости в ленте, после чего ему написал Куроко. Фурихата соврал, что сидит за гистологией. Куроко попросил прощение за то, что ему пришлось узнать об отъезде так. Для самого Куроко это тоже было неожиданностью, но он, конечно, не мог отказаться. Фурихата согласился, ответив, что все в порядке, и он рад, так как его лучший друг заслуживает быть счастливым рядом с любимым человеком. На этом повисла тишина, после которой Фурихата написал, что ему нужно заниматься, и они попрощались. Он решил послушать музыку, прикрыв глаза. В голове возник образ Качиры, и впервые за все время Фурихата задумался над тем, где он и что могло с ним произойти. Возможно, он уже и не в Японии, возможно, притворяется жертвой, возможно, также посещает психолога, чтобы научиться жить в этом мире. А возможно ничего из этого. Фурихата открывает глаза, видя шею водителя. За неаккуратным слоем тотального крема прячется красная метка охотника. Он мысленно усмехнулся и посмотрел в окно, где уже не было привычных многоэтажек. — Извините, нам ещё долго? — Нет, ещё минут пятнадцать. Если я правильно понял, то мы едем к фамильному поместью. — Поместью? — Да. Я редко бываю в этой части города, но, насколько знаю, раньше в этих домах жили только знатные роды. — Ого. «Вот это сюрприз» — снова усмехнулся про себя Фурихата. — Приехали. — Спасибо. Я перевёл вам. — Спасибо. Хорошего вечера. Фурихата закрывает машину, слыша, как она сразу же начинает отъезжать. Небольшая дверь в огромных воротах открывается, впуская его. Краем сознания он думает, что сейчас последняя возможность уйти. Недолго думая, он всё же заходит. Дверь за ним закрывается. Старое деревянное здание, давящее своей мрачной громоздкостью. Фурихата фыркает. Идеальный дом для того, чтобы снимать какие-нибудь фильмы ужасов. Он не сразу находит крыльцо и не сразу решается постучать. Глубоко вздохнув, он всё же стучит, после чего обнаруживает, что дверь открыта. Преступая порог, он оглядывает длинный коридор, в конце которого слабо мерцает свет. На полу уже лежат тапочки. Фурихата разувается и отмечает, что тапочки идеально соответствуют его размеру ноги, который колеблется между 26-27. Фурихата обнаруживает огромный стол, накрытый разными блюдами, в том числе европейскими. На столе также стоят свечи, которые и создают слабое свещение. Бутылка вина и два бокала в середине стола. — Тебе нравится? Голос кажется знакомым, и мурашки, пробежавшие по спине, тоже. Фурихата не оборачивается, пытаясь догадаться, вспомнить, чей же это он, но его обладатель не выдерживает и сам проходит дальше, поворачиваясь к жертве лицом. — Акаши? Фурихата усмехается, приподнимая уголок губ. Он садится на ближайший стул, наблюдая за тем, как хозяин дома тянется к бутылке. — Чего-то такого я примерно и ожидал. — произносит Фурихата. Акаши открывает бутылку, разливая им вино. — Не хочешь бежать? — Я пришёл на свидание, — криво улыбнулся Фурихата, — Хотелось бы его провести. Акаши внимательно наблюдает, как Фурихата делает глоток. Он откладывает бокал. — Чего бы тебе хотелось? — Положи на свой вкус. Акаши кладёт стейк и салат. Фурихата с интересом смотрит на это блюдо, тыкая в него палочками. — Его лучше есть вилкой и ножом. Он подходит за его стул, вкладывает нож и вилку ему в руки, учит правильно держать их. — Ого, — улыбается Фурихата, — Ты часто был в Европе, верно? Охотник кивает и садиться на место. Фурихата улыбается как ребёнок и говорит, что это очень вкусно, запивая вином. — Тебе поэтому нравится английская литература? — Отчасти. Фурихата продолжает спокойно есть, думая, что ещё можно было бы попробовать. Акаши наблюдает за ним, что жертва и замечает. — Я почти два часа сюда добирался. Я сильно проголодался. Акаши отвёл взгляд, подлив ему вина. — Расскажи что-нибудь об Англии, или где ты был. Это интересно. — Отец с детства брал меня в свои командировки и обучал тонкостям бизнеса. Его главный партнёр находится в Англии, где я и провёл часть детства. — Ого. Здорово. Что тебе больше всего нравилось? — Ярче всего я помню свои уроки по охоте. Он замолчал, подлив Фурихате ещё вина. Ковыряя вилкой остаток мяса в тарелке, Фурихата криво улыбнулся своим мыслям. — Почему ты не бежишь? Фурихата усмехается, залпом осушает бокал и полностью поворачивается к Акаши лицом, сохраняя усмешку на губах. — Зачем? Акаши смотрит, явно ожидая продолжения. — Изнасилуй меня, убей, сожри, — он взял бутылку, налив себе сам, — Если не ты, то кто-то другой. Он снова выпивает залпом, смеясь сильнее. — В конце концов, это смысл моей жизни — быть пойманым кем-то вроде тебя. Фурихата перестаёт выдавливать улыбку, безынтересно глядя в пол. Акаши продолжает смотреть на него, но, не дожидаясь зрительного контакта, продолжает: — Отец учил стрелять меня из лука, когда мне было восемь. В двенадцать я впервые отправился на самостоятельную охоту. Акаши смотрит в вино, слегка покручивая бокал в руке. — В Англии традиционным сезоном охоты на лань считается лето и весна. Я несколько недель искал их в лесу, иногда забираясь в самую глубь, но или не находил, или же они слишком быстро убегали, заметив меня ещё издалека. Акаши сделал небольшую паузу, оставив бокал с вином. — В один день мне всё же удалось найти её. Я спрятался в кустах, а она не заметила меня, продолжая спокойно пить воду из ручья. Он перевёл взгляд на Фурихату, который все ещё смотрел в пол. — Я приготовил стрелу, натянул тетеву, но так и не смог выстрелить. Фурихата поднял голову, встретившись с ним взглядом. — Она была абсолютно безмятежна и… — он слегка улыбнулся, — …прекрасна. Он сделал небольшую паузу, задумавшись. — Устав держать стрелу натянутой, я решил немного понаблюдать за ней. Она пощипала травы, затем выпила ещё немного воды и легла спать. Я смотрел на то, как мирно она дышала, спокойно, и это было невероятно. Я заставлял себя встать и убить её, но не мог, потому что мысль о том, что я прерву дыхание столь прекрасного существа, словно перечила моему телу, которое отказывалось натянуть тетеву и выстрелить. Акаши задумался, какое-то время продолжая смотреть в уставшие глаза Фурихаты. — Когда она проснулась, она увидела меня, но не убежала. Она продолжала лежать и глядеть прямо на меня, словно зная, что я не выстрелю. И я действительно так и не смог. Он отошёл, снова взяв бокал с вином и начав рассматривать блики в нём. — Сильный охотник не должен убивать слабую добычу. Но убить кого-то вроде той лани я тоже не могу. Акаши ставит бокал на стол и снова поворачивается к Фурихате, подходя ближе. — Ты для меня словно та лань, Коки, — произносит Акаши, мягко поднимая его подбородок на себя. По коже Фурихаты проходят мурашки, — Я понимаю, что должен убить тебя, но не могу этого сделать. Фурихата слабо усмехается. Акаши прижимается к его лбу своим и трепетно сжимает его ладонь. — И не хочу, чтобы это сделал кто-то другой. Фурихата закрывает глаза, чувствуя приближение чужих губ. Акаши нежно целует его, и он отвечает, робко поддаваясь в ответ. Акаши прерывает поцелуй, его руки обхватывают Фурихату, который не может открыть глаза и постепенно слабеет: последнее, что он помнит, это сильный запах чужого одекалона, шершавую ткань пиджака, в которую он утыкается носом, и нежное касание руки на затылке. *** Фурихата просыпается от сильного запаха аспирина. Он поварачивает голову и обнаруживает капельницу, сразу понимая, что находится в больнице. На руке — следы укусов, один на другом, один ярче другого, некоторые наверняка оставят шрамы. Он смотрит на другую руку, где примерно та же ситуация, и по неприятной реакции кожи на медицинскую ночнушку понимает, что в этих укусах всё его тело. — Ох, хорошо, что вы очнулись! — в палату забежала молодая медсестра, — Как вы себя чувствуете? Вы можете говорить? Жертва не сразу отвечает, находя в себе силы для ответа. — Что произошло? — игнорирует он её вопросы. — Пожалуйста, главное не пугайтесь, главное, что сейчас всё хорошо, — произнесла она быстро, едва разборчиво, — Нам привезли вас и оплатили ваше лечение. Скорее всего, на вас напали, так как тот, кто привёз вас, сказал, что нашёл вас в таком состоянии… Он и оплатил лечение… Как вы себя чувствуете, вы голодны? — Фурихата кивнул, на что медсестра засуетилась ещё больше, — Я сейчас всё принесу, только вытащим капельницу, ладно? У вас в организме был наркотик… слабый, очень слабый, не переживаете! Она быстро достала иголку из вены, быстро приклеив пластырь. — Ах, да, — на выходе она резко развернулась, — Тот человек попросил передать книги, — она указала головой на небольшую стопку. Но лучше сейчас не читать, ваш организм и без того слаб. — она мигом выскочила. Фурихата посмотрел на книги. Сверху лежала маленькая белая бумажка. «Выздоравливай. А. С.» Фурихата улыбнулся, засмеявшись.