Спираль молчания

Глаза цвета шепота смотрят, вперились со стороны кафедры прямо в илисто-зелёные. — Шастун! — низкий тембр, бархатный баритон. — Расскажешь мне про теорию спирали молчания? Не смотри на меня так. Не смотри на меня не смотри на меня не смотри на меня! — Не знаю. — недовольное бурчание, нервный перебор узловатых пальцев. Парень посмотрел на преподавателя раздраженным скучающим взглядом. Поправил вишнёвую ветровку, которую отказывается снимать даже в помещении, подкатал рукава, обнажив молочно-белую кожу запястий, перемотанных линиями цвета вайды. Перезвон медных браслетов и серебряных колец. Не знает. — Останешься после лекции. — В голосе преподавателя ни намека на улыбку, но и раздражения ни тени. Голый факт. — А пока перейдем к новому концепту, герой нашей сегодняшней лекции — Маршалл Маклюэн. Аудитория затихла, зашуршали ручки по листам, затрепетали уставшие пальцы по клавиатурам ноутбуков. — Маршалл Маклюэн это икона в области медиа, его имя на устах у каждого уважающего себя журналиста и вы сто процентов видели отсылки к нему в новейших исследованиях популярной культуры. — Начал было Арсений Сергеевич новую тему, но спустя пятнадцать минут объяснения идей великого ученого, со стороны аудитории послышались недовольные шепотки о том, что лекция должна была закончиться уже целых две минуты назад. Арсений Сергеевич вздохнул, вспоминая, что и сам был студентом буквально пару лет назад, и положил маркер на стол. — На сегодня всё. И помните, что медиа — это послание. Просто помните, поговорим об этом на следующей лекции. — Все повскакивали со своих мест. — А ты, Шастун, останься. Высокий юноша, закатив глаза, проследовал к первому ряду длинных парт и бросил сумку под ноги, скрестив руки на груди. Последний человек вышел из лекционного зала. Мягкий шорох шагов, клацанье ключей, закрытая дверь. — Антон, расскажешь мне о концепте спирали молчания? — мужчина облокотился о кафедру, сбросил черный пиджак и вопросительно уставился на парня напротив. — Я помогу тебе. Преподаватель смерил взглядом студента: на высоких скулах россыпь мягких бледных веснушек, нос чуть вздернутый, уши чуть оттопырены. Какой же ты, чёрт возьми, милый. — Ну я же сказал, что не знаю, — стушевался молодой человек, присев в конце-концов на первую парту, облокотившись на выставленные за спиной руки. Кучерявые волосы в привычном беспорядке. С вызовом смотрит на молодого преподавателя перед собой. Перестань раздевать меня глазами. — Ну давай же, спираль молчания это концепт Элизабет Ноэль-Нойман, — медленно подходит, крадучесь, как дикая кошка. — Назови мне какое-нибудь непопулярное мнение, которое ты разделяешь. Преподаватель встал прямо промеж разведенных ног парня, вглядываясь в оттенки зеленого в его раскрывшихся глазах. — Я думаю, что вы гей. — Первое, что вырвалось, захотелось подавиться своими же словами. Арсений усмехнулся, положив горячие ладони на коленки парня. — И вероятнее всего ты его не озвучиваешь, потому что останешься в меньшинстве, я прав? — парень коротко кивнул. — И затем ты молчишь, сливаясь с большинством. Соответственно, с их мнением, что я не гей. Щёки Антона покрылись пунцом, стало безумно жарко. Видеть его так близко, ощущать аромат его парфюма, видеть каждую родинку на покрытых щетиной щеках. — А я прав? — на выдохе, тише шепота, спросил парень, не в силах отвести взгляд от огня, горящего напротив. Арсений коротко усмехнулся, медленно поднял правую руку, взял парня за подбородок и пододвинул ближе. Он чувствовал прерывистое горячее дыхание молодого человека, нервную дрожь, пробежавшую по его скуле. Затем тот облизнул губы кончиком языка. Ты это зря. Арсений Сергеевич мягко захватил верхнюю губу Антона своими. Рваный выдох прямо в рот. И руки. Теперь руки Арсения были везде — он очерчивал большими пальцами эти блядские острые скулы, делая мысленную заметку чтобы перецеловать каждую блядскую веснушку. Резким движением вобрал в себя нижнюю губу, подвигая его за задницу ближе к краю парты, затем правую руку смыкая на шее. Чувствует, как под пальцами бьется пульс — урывками. Антон растерялся, зажмурил глаза, боясь прогнать видение, потому что это точно должно быть сном, мокрыми ладошками притянул преподавателя ближе, ближе еще ближе. Наконец коснулся его шершавых от щетины щек, мягкой кожи за ушами, сильной шеи. Как же блядски долго он мечтал об этом. Дыхания становилось мало, меньше и меньше. Мужчины оторвались друг от друга, восстанавливая дыхание, но не ослабляя хватки. Силковый цвет на цвет патины. Небо против зелени. — Нет, не прав. — Прошептал Арсений, прижимая ладонь Антона к выпуклости на штанах. — Не гей, но к тебе у меня слабость. Парень засмеялся, подавшись вперёд, захватывая так, блять, долго соблазнявшие его губы, не опуская ладони с жаркого места, начал медленно гладить, чувствуя, как в воздухе просто трещит электричество. Арсений гортанно застонал сквозь поцелуй, прижимаясь к парню всем телом, нащупывая правой рукой каменный стояк Антона. Горячо, блять, горячо. — Не так быстро, дорогой, — прошептал преподаватель, резко отодвинувшись и проследовав к кафедре. Антон смотрел на него в недоумении. Мужчина вернулся с увесистой книгой, открыл её на определенной странице и дал парню в руки. — Читай, что бы ни случилось. Антон вопросительно повел бровью, но спорить не стал. — Спираль молчания, — начал парень хриплым от возбуждения голосом, — это концепция в политологии и массовых коммуникациях, предложенная немецким политологом Элизабет Ноэль-Нойман... Горячая рука преподавателя снова опустилась на его пах, мягко сжимая. Антон выдохнул и поднял глаза от книги. — Читай-читай, дорогой. — Элизабет Ноэль-Нойман считает «спираль молчания» атрибутом проявления общественного мнения... — пряжка ремня расстегнута, рука Арсения Сергеевича нащупала его член через ткань трусов, парень подавился выдохом, голос задрожал. — Цитирую, все проявления общественного мнения объединяет их связь с угрозой изоляции для индивида... Внезапный низкий стон, когда рука преподавателя опустилась на разгоряченный член. Мужчина потянул штаны вниз вместе с трусами. Член парня стоял колом. Гладкий, бордовая головка сочилась смазкой, на лобке видны рыжеватые кудряшки. Арсений ухмыльнулся. — Читай! — голос властный, стальной. — Там, где индивид не может свободно высказываться или поступать по собственному усмотрению, а должен учитывать воззрения своего окружения, — мягкие губы опустились на головку, парень сжал зубы и рвано выдохнул, но наткнулся на вопросительный взгляд голубых глаз и смиренно продолжил читать, — чтобы не оказаться в изоляции, мы всегда имеем дело с проявлениями общественного мнения. — Хороший мальчик, — промурчал Арсений Сергеевич, проведя языком по стволу, вызывая у Антона низкий гортанный стон. — Продолжай. — Аналогия со спиралью в описании теории используется, чтобы визуально её обозначить. — илисто-зелёную радужку глаз рыжеволосого парня совсем не было видно из-за расширившихся зрачков, как только преподаватель взял член в рот, втянув щеки. Черт возьми. Блять. Сука. — На конце спирали находятся люди, которые не выражают своё мнение публично из-за страха изоляции. Чем больше мнение человека не совпадает с общепринятым, тем ниже в спирали этот человек располагается. Преподаватель начал ритмично двигаться вверх и вниз, по стволу стекала струйка слюны. Он прошелся языком по яичкам, поцеловал каждый сантиметр багровой головки и снова вобрал член в рот. Парень сжал книгу в руках до белых костяшек, зажмурил глаза и откинул голову. Слишком хорошо. Мужчина остановился, поднялся на ноги и щелкнул парня по лбу. Тот как будто очнулся, обеспокоенно посмотрел по сторонам, затем сфокусировал свой взгляд на голубых глазах напротив. — Если хочешь чтобы я продолжил, не переставай читать. — прошептал преподаватель, медленно приблизившись, страстно целуя парня, затем снова опускаясь на колени. — Да, Арсений Сергеевич. — Прошипел Антон, снова открывая книгу на нужной странице. — Страх оказаться в изоляции служит начальной точкой вращения спирали, которая, при каждом новом витке увеличивает свой диаметр, воздействуя при этом на мнения большинства. Преподаватель начал двигаться быстрее, вбирая в себя член всё глубже, чем заслужил рваные выдохи со стороны парня, который отчаянно пытался продолжить чтение, но глаза предательски закатывались, руки дрожали. — Исследование Ноэль-Нойман показало... что каждый человек формирует своё представление об общественном мнении, — голос становился всё тише, переходя практически на шепот, книга в руках была явно лишней, но он так старался —но самоограничивает себя в высказываниях, опасаясь вступать в конфликт с доминирующим в обществе мнением, поскольку это может вызвать неодобрение его окружения и, как следствие, изоляцию. Парень не выдержал, бросил книгу куда-то вперед и вплел свои длинные пальцы в мягкие волосы преподавателя, насаживая того всё глубже, вызывая у того хриплые довольные стоны. Он был уже близко, дыхание срывалось, хотелось больше, быстрее, черт возьми! Антон кончил Арсению прямо в рот, мягкие колени еле держали, дрожали. Мужчина поднялся с колен, сглатывая и довольно вытирая рот. В глазах нахальная усмешка, искорки, веселье. — Усвоил урок, Шастун? — тихо спросил он, чуть посмеиваясь. Антон всё не мог отдышаться, затем медленно натянул штаны и застегнул ремень. — Я готов завалить каждый опрос, если дополнительные занятия будут такими. — Усмехнулся парень, протягивая руки к мужчине, мягко обнимая. — Я подумаю, Шастун. Могу заняться твоим репетиторством. У себя дома. — Ну Арсений Сергеевич! Мужчина мягко посмеялся, в последний раз целуя парня и опуская руки с его плеч. Всё-таки гей. А спираль молчания — не такая уж и скучная тема.