Голодные предзнаменования

      Вернувшись с интервью Цезаря Фликермана, Кристалл ощущала себя ужасно подавлено и растеряно. Сейчас она особенно сильно почувствовала, что подготовка к жертвенной процессии, в числе которой ей предстоит занять одно из почётных мест, выдвинулась к полыхающей пасти действующего вулкана, имя которому Голодные игры.       Само интервью прошло быстро и как-то скомкано, как ни странно. Ведущий и зрители были намного больше заинтересованы в Кроули, нежели в ней. На просмотре спонсоров она едва-едва набрала 6 баллов, кое-как переняв мастерство маскировки у своего ментора, а что до милого личика… для любви Капитолия этого было недостаточно. Скандальность, сила, вспыльчивость, неординарность - ей требовалось что-то совсем иное. Чтобы завоевать внимание зажравшейся элиты, перед которой они должны стелиться и унижаться, нужно было быть одарённым или, по меньшей мере, самовлюбленным, как её напарник.       Она выступала перед Энтони и чувствовала кожей, что её подгоняют, чтобы скорее освободить место для настоящей звезды. Семя гнева и зависти, порождённое одним нахождением рядом с демоном, давало плоды. Однако, глядя на себя в зеркало в тихой комнатке их номера, Кристалл как никогда в жизни чувствовала себя беспомощной и жалкой. Она смотрела в глаза своему кареглазому отражению, осматривала непослушные волосы и узкие, ни на что не способные плечи с худыми, повисшими точно плети, бледными руками. Все эти дни она днём и ночью думала лишь об одном: есть ли шанс, есть ли у неё хотя бы крохотный шанс выжить? Что ей нужно сделать для этого? Нужна ли ей помощь Кроули, Астрид или Френсиса для того, чтобы дожить до финала? А если ей это удастся, сможет ли она убить каждого из них голыми руками?       Или хотя бы сможет ли она убить Кроули, если тот, в чём она ни капли не сомневалась, ни моргнув и глазом не расправится с ней раньше. Иногда ей казалось, что она видит парня насквозь: его лживость, бахвальство, какое-то смердящее нутро. Но в следующий момент он говорил или делал вещи, которые никто от него не ожидал, и тогда, пусть даже на мгновение, казался самым добрым и сострадательным из всех людей, которых она знала ранее.       Кристалл казалось, что тот хочет казаться намного злее, чем есть на самом деле. И это роднило её с завтрашним врагом, ведь, как загнанная крыса, она хотела бы быть опаснее и страшнее любого из 24 участников этих Голодных игр. Быть вероломнее, лживее, выносливее и обаятельнее.       Но разве это имеет значение, если они оба завтра умрут?       Размышляя над завтрашним днем и сидя в кресле в своей комнате, девочка услышала, как из-за стены донёсся голос Кроули и ещё один, отдаленно знакомый. Речь становилась всё более активной, и пусть Кристалл не могла разобрать слов, но идея того, чтобы лишиться сна (который и так, вероятно, не посетит её сегодня) из-за воплей напарника в ссоре с какой-то из передач на ТВ, была и вовсе безрадостной.       Вздохнув и приготовившись к очередной головомойке, девушка направилась к комнате парня, но, распахнув дверь, сначала увидела совершенно неожиданную парочку, вжавшуюся в стену, а затем, ощутив ни с чем не сравнимую сонливость, рухнула на пол.       Кроули и Азирафаэль молча смотрели на спящее тело, рухнувшее в проходе тёмной комнаты змея, и раздумывали: от одного или двойного чуда упала несчастная и что они будут делать с ней позже.       «Это начинает надоедать» - единовременно пронеслось в головах эфемерных личностей.       - Неужели за столько тысяч лет так сложно научиться стучаться? – проворчал демон.       - Не думаю… что они делают это нарочно.       В конце концов, в отличие от них смертные разделяли этот многотысячилетний опыт один на несколько миллиардов разбросанных во времени и пространстве божьих созданий. Довольно сложно рассказать каждому из своих потомков, что врываться в разговор ангела и демона довольно невежливо.       - Дорогой, я хотел бы предложить тебе ещё одно соглашение, - начал ангел, улыбнувшись и первым переведя взгляд на возлюбленного, - Если такое ещё раз произойдёт...       - Ты хочешь бросить меня ещё раз?       Кроули снова начал закипать, отчего ладони на плечах Азирафаэля сжались сильнее.       - "Если " такое произойдёт, выражай свои чувства более... по-человечески.       - Пфф, мне думается, именно по-человечески я их и выразил, Ангел.       - В чём-то ты определенно прав.       Он снова посмотрел на Кристалл и всё же решил уточнить.       - Дорогой, ты же не применял к ней ничего особенно…действенного?       - Она просто спит, Ангел. Если, конечно, этого не сделал ты.       Наутро юная участница Голодных игр решит, что: первое – у неё ужасно болит голова, второе – что в завершении её короткой и не очень интересной жизни ей приснился странный сон, в котором двое её соперников проводят вечер перед Играми в объятиях друг друга. Девушка никогда не думала о подобных вещах, и потратить свой последний сладкий сон или кошмар на подобное было особенно обидно.       Но в эти мгновения ангел и демон, склонившись над ней в комнате Кроули, решали, привычно бросив монетку, кто понесёт её тело до кровати. И было вовсе не удивительно, что проигрыш выпал на Ангела Восточных Врат, который, точно любящая мать, укрыл её одеялом и под вздохи и закатывание глаз рядом стоящего демона чудом переодел в костюм для сна.       - Не вижу никакой необходимости во всём этом. Оставили бы, как есть!       - Дорогой, нельзя оставлять юную девушку лежать на полу в проходе комнаты.       - С ней бы ничего не случилось! Разве что кто-то из нас на неё нечаянно наступил бы. Но в сравнении с завтрашним днем это можно было счесть тренировкой!       Это был определенно самый странный сон в её жизни, ведь позже девушка была готова поклясться, что видела, как у обоих её знакомых за спинами была пара огромных крыльев.       - Дорогой, ты не понимаешь, как это важно! Все эти революции, терроры, все уже от них устали. Всё только-только устаканилось. А я… только собрал свою прежнюю коллекцию после разгрома последней войны. И сейчас совсем не время, и будет намного лучше, если этот кошмар отодвинется на сотню-другую лет. После третьей мировой людей и так почти не осталось. Эта кучка, космическая станция на Марсе, несколько общин в Тибете…ну и Австралия. К слову, Австралия меньше всего участвовала в различных бесчинствах! Почему бы не взять с них пример?       - С бесчинствами там и без людей отлично справляются местные членистоногие, подаренные Вашими и Богиней.       - А разве они не Ваши?       - С чего бы?       - Не знаю… Они странно выглядят и довольно опасны.       - Как и люди. И тем не менее, они - любимцы Богини.       Пришлось согласиться, пусть желания посетить пустынные прерии отдалённого континента и не прибавилось. Впрочем, как и все последние тысячелетия.       Они спорили уже больше четырёх часов, закончив с вином и перейдя на кофе, а затем на чай, и почти подошли к моменту, когда цикл должен вот-вот замкнуться.       - Мне же думается, что как раз долгое ожидание и угнетение приведёт к ещё большим потерям среди мирного населения, Ангел. А мне бы этого не хотелось. Кроме того, ты снова уходишь в софистику, пытаясь подтянуть логику к своей… задаче. Когда Ваших вообще в последний раз волновали человеческие жизни? Чем БОЛЬШЕ людские страдания, тем вероятнее очищение и покаяние, разве не так?       - Ты не совсем прав, Дорогой… Одно дело, когда кара - это часть великого замысла…       - Как уничтожение городов и народов?       - И совсем другое, когда смертные уничтожают себя сами. Это… уже больше похоже на Ваши происки.       - И всё же, Армагеддон был всеобщей вечеринкой.       - И мы тогда решили не пойти.       Ангел улыбнулся и обновил бокал вина сидящего напротив демона. Они снова сидели как раньше, точно ничего за стенами этой комнаты не было, оставаясь на своей собственной стороне.       - И всё же. Ещё скажи, что с тобой не проводили беседу на тему уменьшения числа верующих среди выживших кучек человечества? Не это ли главная причина твоего сопротивления?       И Кроули был прав. Человечество развивалось и всё более забывало о религии, окунаясь в опиумные пары науки и уверенности в собственные силы. Но если угнетение и бессилие дойдёт до определенного порога, они снова будут искать помощи у мистического и нематериального.       - И что же ты в таком случае предлагаешь?       - То же, что и всегда. Вариант, при котором мы оба окажемся в выигрыше, Ангел.       Энтони Дж. Кроули хитро улыбнулся, хотя и сознавал, что собранный в его голове план был шит самым белыми нитками на свете.       Демон и ангел разошлись по своим комнатам на рассвете, решив, что наиболее верным вариантом в этом случае станет самая распространенная тактика Небес – невмешательство. Они посмотрят, что да как, стараясь не привлекать к себе особенное внимание с началом Игр. А что делать каждому из них - решат ближе к завершению кровавого мероприятия.       Платформы поднимались со дна оборудованной арены. И первое, что почувствовал каждый из 24 трибутов, был тёплый, но не обжигающий ветер, свежий аромат цветов и росы. А затем, стоило их глазам привыкнуть к мягким, точно рассветным лучам, искусственного солнца, как перед ними предстал сад Эдема.       Сад идентичный тому, что видели Азирафаэль и Кроули в начале Начал, пестреющий ярким цветением и благоухающий магией тысяч соцветий, окружающий звуками журчащих ручьёв и трелями птиц. Настолько совершенный, что каждый, в ком есть хотя бы искра прекрасного, замер, как вкопанный, позабыв о своём предназначении.        Посреди широкой поляны стояла античная беседка без крыши, построенная на манер моноптероса: высокая, выточенная из мрамора цвета слоновой кости. На вершине одной из колонн беспечно восседала длиннохвостая голубая птица, перебирающая тёмно-синим клювом свои сверкающие на свету пёрышки. Среди высокой изумрудной травы прямо под ногами трибутов были разбросаны ягоды и фрукты. Но самое ценное, как золотое руно, блестящее и жаждущее крови оружие, висело на щитах, прогибая под своей тяжестью мощные ветви огромной яблони, водруженной в центр беседки.       «Однако признай, слишком уж всё это смахивает на клоунаду. Ну представь, прямо среди сцены торчит Древо, а на нём табличка аршинными буквами: «НЕ ТРОГАТЬ».       - Пфф…не плагиат, а дань уважения неподражаемому оригиналу, - рассматривая до боли знакомый пейзаж, пробормотал себе под нос Кроули. – Классика.       Особенное очарование ситуации доставляло то, что в отличие от сада Богини смертные, попавшие в него, могли вкушать только то, что было на этом ужасном Древе.       Как и на всех предыдущих Голодных играх, нельзя было сказать наверняка, какие из сладких и невероятно притягательных ароматных плодов у их ног или наклонённых до зелёной травы ветвей деревьев, посаженных вокруг поляны, не были ядом. И прозрачная вода в водопадах, ручьях и озёрах, щедро украшающих этот рай, - не были ядом. И каждая из приведённых сюда тварей, совсем не божиих, не были их злейшими врагами.       И эта ужасающая в своей иронии картина поражала не столько неприкрытой вероломностью и циничностью, сколько деталями, с такой любовью созданными смертными.       Найдя взглядом ошеломлённого Азирафаэля, Кроули кивнул ангелу, давая понять, что их план всё ещё в силе. Он почти слышал громкое и надорванное дыхание Кристалл, находящейся по правую руку от него. Утром он сказал ей держаться их небольшой компании и вместе с новыми знакомыми бежать со всех ног дальше от Рога изобилия. Она дрожала, как и большая часть трибутов, и только обделённые искрой прекрасного участники от первого и второго дистриктов победно улыбались, привлечённые кровавым оскалом оружия.       Послышался выстрел из пушки, и всего за несколько мгновений райская поляна окрасилась первыми мазками жертвенной крови.       Азирафаэль, следуя выбранному плану, побежал с Астрид и с присоединившейся к ним Кристалл в сторону цветущего леса. Но когда рыжая девушка добежала до них и проскочила вперёд, ангел обернулся и увидел, что нарушив их договорённость, демон устремился в самое пекло, точно влекомый знакомым силуэтом Древа.       Сколько ангелов могут станцевать на булавочной головке нам доподлинно известно. Но сколько из них станцует на острие ножа?       Впрочем, танцевать было необязательно. Кроули шёл, не слишком торопясь, мимо режущих, душащих, бросающихся друг на друга юных смертных, лишь изредка отклоняясь от ударов возле его оболочки. Время и пространство, в котором существуют эфемерные создания, несколько отличается от мира физического. И если он видел угрозы, которые могли повредить материальному воплощению, то более чем мог справиться с ними.       Демону не хотелось встревать во все эти дрязги, в буквальном смысле марать руки и быть напрямую причастным к чьей-то смерти. Но стоило увидеть, с какой неистовой яростью трибуты бросились убивать друг друга, а некоторые - и с превеликим удовольствием, смакуя каждый удар клинка, как огорчение, смешанное с каким-то грязным страхом сжали его сердце. За себя-то он не слишком волновался, в конце концов развоплотититься для демона не было такой страшной бюрократической волокитой, но вот боли, и тем более очередной потери давнего друга допускать не хотелось.       Он шёл, уклоняясь от ударов судьбы, и слышал, как знакомый голос за спиной окликнул его, но отступать было поздно - между ним и сверкающим сталью мечом оставалось каких-то 10-15 метров и высоченный мавр Кронос, сжимающий эфес клинка в грубой мозолистой руке. Этот меч был вершиной кровавого пьедестала и самым желанным, что было здесь. И разумеется, райская птица в этом адском саду перебирала своими когтистыми лапами совсем не из-за стремления украсить драматические декорации.       - Парень, ты бы не стоял там так долго, - подходя всё ближе, заметил демон, поднимая с земли красное, точно выпавшее из сказки про Белоснежку, яблоко,- Здесь очередь, если ты не заметил.       Мавр, чьё лицо и одежда была залиты кровью павших у его ног трибутов, которые как на картинах эпохи Ренессанса, протянули руки в агонии на белом холодном камне, поднял взгляд на нахала, чья тонкая высокая фигура источала уверенность, доступную только безумцам, и оттого заставляющая отступить на шаг.       Кронос смотрел на бойню с высоты своего роста и постамента из камней и трупов, и его тёмные глаза всё больше наливались кровью.       Иногда человек, обуреваемый яростью, становится настолько поглощен ею, что теряет всякое человеческое. И в такие моменты единственное, что может вырваться из его глотки, - это хриплый смех, напоминающий рёв дикого зверя. И Кронос взревел, поднимая клинок и направившись к стройной фигуре рыжего парня, стоявшего перед ним, и даже не заметил, как кончик меча задел голубые перья птицы, всё это время рассматривающей его с высоты колоннады.       Кроули откусил кусок сочного, уже на его клыках теряющего яд, яблока и наклонился, в то время как из-за его спины вылетело копьё, вероломно брошенное Авророй. Через мгновение острый металлический наконечник врезался в грудь титана-профи, а ещё через одно, когда, несмотря на рану, тот продолжил идти на Кроули, голубая прекрасная птица впилась когтями в его плечи, пронзая ткань и тугие мышцы насквозь, а ещё через секунду принялась за покрасневшие от боли и гнева глаза трибута.       - А я предупреждал, – заметил демон. И подойдя совсем близко к омерзительной картине агонии и торжества справедливости, поднял обронённый на траву меч.       Птица на мгновение подняла на него свой лишённый души взгляд мутанта, но чудом отвлекшись, покинула умирающего Кроноса. Громко вспорхнув, она устремилась дальше, откуда послышался истошный девичий визг.       Уже покидая поляну, на которой всё ещё продолжалось кровопролитие за мирские блага, демон захватил пару брошенных и никому не приглянувшихся рюкзаков, один из которых тут же был выхвачен подбежавшим ангелом.       - Мы же договорились, Кроули! Это было безумие! Что если бы тебя развоплотили?!       - Да брось, ничего бы они мне не сделали.       - Но, дорогой!       - Спасибо за птицу.       - Мх!...Не за что!       Они перекидывались фразами, пока бежали до леса и к ожидающей их на границе Астрид. Девушка заламывала руки и поправляла также подобранный где-то рюкзак, не веря своим глазам, что её спутники только что вернулись живыми.       - Привет… а вы…где девочка?       Стараясь не выражаться при Азирафаэле, Кроули мысленно проклял Кристалл до седьмого колена. Девушки рядом не было.