Истории из жизни благородных заклинателей

После собрания в Башне Золотого карпа Цзян Чэн отправился домой. Первый порыв сразу лететь на Луаньцзан прошел, стоило встать на меч: он устал и вести еще один не самый приятный разговор был не готов. Вэй Усянь подождет. Если на то пошло, он совсем не заслужил таких хороших новостей. Так что Цзян Чэн летел домой и собирался выспаться, поесть и только после этого лететь на Луаньцзан и думать, куда деть толпу Вэней, потому что оставить их там Вэй Усянь наверняка не согласится. Он приземлился у самого входа в главное здание Пристани Лотоса, задержался только для того, чтобы сходить к сестре и порадовать ее — в отличие от Вэй Усяня она заслуживала хороших новостей как можно скорее. Во влажном воздухе родного дома даже дышалось легче, настроение становилось все лучше. Цзян Чэн приказал, чтобы его не беспокоили, и направился в спальню. Обычно это гарантировало хороший сон и отсутствие нежелательных посетителей; к сожалению, встречались люди, которых проще были впустить и выслушать, чем отправить обратно. — Глава, там прилетел второй господин Не, говорит, что у него срочные новости. Гостей он не ждал, но Не Хуайсан всегда вторгался без приглашения. Слуга выглядел достаточно напуганным тем, что нарушил приказ не будить, так что Цзян Чэн даже ругать его не стал, пусть и хотелось: справиться с Не Хуайсаном было мало кому под силу. Тот ждал его в небольшой гостиной для частных визитов, с удобством устроившись на подушках. Чуть покачивались за спиной серые пернатые крылья, похлопывал по столу веер. Судя по чаше в его руке и расставленных тарелочках с закусками, слуги сделали все, чтобы он не скучал. Цзян Чэн сел напротив, и слуга, поставив на невысокий столик чашу и для него, бесшумно скрылся за дверью. — И что у тебя за новости, ради которых ты меня разбудил? Не Хуайсан тут же налил ему вина и поднял свою чашу. Цзян Чэн был не против: возможно, перед этими новостями и правда стоило выпить. Вино обожгло горло, отдалось теплом в жабры. — А теперь новости, — напомнил он, когда Не Хуайсан по-прежнему молча снова потянулся за кувшином. — Я думал, от тебя их услышу. Дагэ мне совсем ничего не рассказывает! Гаденыш. Цзян Чэн в нем даже не сомневался. — И я не буду. — Ну, Цзян-сюн, мне же интересно. — Крылья за его спиной дрогнули. — Вэй-сюн согласился переделать Печать в талисманы? Не Хуайсан смотрел совершенно невинным взглядом. Несмотря на жалобы, похоже, из Не Минцзюэ он уже выжал все, что тот знал, и только после этого прилетел к нему. — Не знаю. — Взгляд стал жалобным. — Правда, не знаю. Еще не говорил с ним. А ты надеялся, что я уже слетал и все тебе расскажу? — На самом деле, да. — Вот и зря. Надо было прилететь завтра. — Цзян Чэн налил вина себе и выпил, не дожидаясь Не Хуайсана, несмотря на его возмущение. — Как думаешь, у него получится? — Что, так хочешь избавиться от своих крыльев? — Наверное, дело было в выпитом на пустой желудок вине: рука будто сама потянулась к крылу, осторожно потрогала пальцами. Перья были жесткие, как у обычной птицы. Цзян Чэн заставил себя убрать руку медленно, а не отдернуть, и потянулся за миской с озерной рыбой. Надо было попросить, чтобы принесли сырую. — Не уверен. Они красивые и мне не мешают. Да и остальное… Ну, знаешь, наше семейное. — Знаю. Значит, ты не особо расстроишься, если у Вэй Усяня ничего не получится? Не Хуайсан развел руками. Широкие рукава тоже напоминали крылья. Приятно было знать, что хоть кто-то кроме него не жаждал избавиться от причудливых творений ци как можно скорее и не считал Вэй Усяня всемогущим. Просто на всякий случай. На этот раз Цзян Чэн наполнил и чашу Не Хуайсана. — Не то чтобы я сомневался, но ты уверен, что у Вэй-сюна и правда ничего не изменилось? — спросил вдруг тот, и снова пришлось отвлечься от еды. — В конце концов, не так мало заклинателей, у которых признаки не очевидны на первый взгляд. — Как твой секрет? — Или как секрет девы Цзян. Этого Цзян Чэн ему не рассказывал, но тоже ведь откуда-то узнал. Не Хуайсан всегда был хитрее, чем пытался казаться. — Нет. Вэй Усянь выглядит так же, как выглядел всегда. — Везде? Что бы помешало ему скрыть это так же, как скрываем мы с девой Цзян? — Я не делил постель со своей сестрой и с тобой. Не Хуайсан прикрылся внезапно оказавшимся у него в руках веером, но глаза смотрели скорее с любопытством, чем с удивлением, которое он пытался изобразить. Наверняка и разговор начал не просто так. — А с ним, значит, да? — Время от времени. — Не Хуайсан продолжал смотреть из-за веера, будто был приличным молодым господином, которого такое могло шокировать. Это начинало раздражать. — Что тебя удивляет? Сам же подсовывал нам в Облачных Глубинах те книжки и рассказывал, как прекрасна мужская любовь между братьями по ордену. Как ты там говорил? «Все так делают»? — И ты поверил? — Конечно, нет. В такую ерунду Цзян Чэн и в юности не верил, каким бы наивным тогда ни был, но началось все именно тогда и из-за тех книжек. В любом случае, он не жалел, что так сложилось. Но благодарить за это Не Хуайсана точно не собирался. — А! Я сегодня видел у девы Цзян такую красивую заколку с павлиньим пером, — протянул Не Хуайсан, будто просто случайно вспомнил и к слову пришлось, а сам уставился на Цзян Чэна, ожидая реакции. Цзян Чэн равнодушно посмотрел на него в ответ, будто не понимая, на что тот намекает. После того, как он убедился, что Цзинь Цзысюань на этот раз настроен серьезно и сестру не обидит, в их отношения он больше не вмешивался. И все же от мысли, что совсем скоро сестра навсегда покинет Пристань Лотоса, становилось грустно. Цзян Чэн снова взялся за кувшин и обнаружил, что он уже пуст. Можно было приказать принести еще один, но напиваться сегодня Цзян Чэн не собирался. Может, потом, после того, как вернет Вэй Усяня обратно домой. — Ладно. Новостей ни у тебя, ни у меня нет, прилетай в другой раз. — Юньмэнское вино слишком крепкое, куда же я теперь полечу? — На взгляд Цзян Чэна, Не Хуайсан выглядел даже более трезвым, чем он сам. Но иногда он действительно оставался ночевать: гостевых покоев в Пристани Лотоса хватало. — Неужели хочешь полететь со мной завтра на Луаньцзан? — Цзян Чэн ухмыльнулся, демонстративно показывая острые зубы, Не Хуайсан показал свои — менее острые, но тоже уже не вполне человеческие. — Я на Луаньцзан? Как тебе только в голову пришло. Просто отдохну здесь, а утром полечу обратно. — Он пересел поближе, кажется, намекая, где именно собирается отдохнуть. — Кстати, насчет прекрасной любви между братьями по ордену… — Ты мне не брат по ордену. — Ну, Цзян-сюн, зачем же так грубо? Мы же учились вместе, это почти одно и то же. Не Хуайсан придвинулся вплотную, видимо, чтобы не оставлять никаких сомнений в твердости своих намерений. И вдруг подумалось: а почему бы нет? После того, как вопрос с Вэй Усянем и его Вэнями удачно разрешился, Цзян Чэн тоже хотел отпраздновать и расслабиться, и не только с помощью вина. Он положил ладонь на затылок Не Хуайсана, привлек к себе и поцеловал. Тот только охнул от неожиданности, но быстро подключился, начиная с удовольствием сплетаться языками, ловко обходя его острые клыки. Он оказался опытным и изобретательным, Цзян Чэну уже нравилось. — Пойдем в спальню, или тебе хочется здесь? — уточнил Не Хуайсан, едва оторвавшись от него. — Или где-то еще? Подумалось, что было бы неплохо свести его с Вэй Усянем, у того были всякие фантазии, а самому посмотреть — наверняка зрелище было бы занимательное. — В спальню. — Цзян Чэн собирался расслабиться, а потом выспаться; спальня для этого подходила как нельзя лучше. В отличие от Вэй Усяня, Не Хуайсан хотя бы не стал жаловаться, что он скучный, а тут же поднялся с места, взмахнув крыльями для равновесия, отряхнул одежду и пошел следом за ним. Едва оказавшись в спальне, Не Хуайсан, огляделся вокруг и, обнаружив небольшое кресло, отошел и принялся раздеваться, аккуратно складывая на него одну вещь за другой. Он всегда носил на себе больше одежды и безделушек, чем кто-либо из знакомых Цзян Чэну людей — и сейчас это полностью подтверждалось наблюдениями. Цзян Чэн даже засмотрелся, так увлекательно это смотрелось. — А ты раздеваться не будешь? — уточнил вдруг Не Хуайсан, оглянувшись через крыло, и Цзян Чэн вспомнил, зачем вообще сюда его привел. Закончили с одеждой они одновременно, несмотря на то, что начал Цзян Чэн позже и продолжал то и дело посматривать краем глаза за Не Хуайсаном. Для человека, гордящегося тем, что пропускает тренировки, и то и дело жаловавшегося на собственную слабость, у него было на удивление неплохо развитые мышцы и хорошее тело. Не как у его брата, конечно, и даже не как у Вэй Усяня, но все же. Закончив с одеждой, Цзян Чэн распустил ленту, и волосы рассыпались по плечам, защекотали талию. Не Хуайсан за его спиной восторженно охнул. — Что? — Цзян Чэн оглянулся. — Я после собираюсь сразу спать, мне, в отличие от тебя, утром на Луаньцзан лететь. — Он с удовольствием почесал макушку, уставшую за день от тугого пучка, потянулся. — Тогда нам не стоит откладывать то, чем мы собирались заняться. — Не Хуайсан прижался сзади, обхватив руками и крыльями, потянул к постели. Цзян Чэн ожидал привычных капризов и жалоб, что вести придется ему. Но Не Хуайсан оказался неожиданно самостоятельным и деятельным: касался тела ласково, удачно выбирая самые подходящие для этого места, целовал и несильно прикусывал кожу, постепенно спускаясь все ниже. Такого Не Хуайсана он еще не знал, и нравился он ему определенно больше. Он ничего не сказал по поводу шрама на груди и не беспокоил жабры на шее, будто догадываясь, что это ему будет скорее неприятно. Не Хуайсан явно рассчитывал оказаться сверху, и то, как он справлялся до сих пор, подсказывало, что ему можно довериться. Цзян Чэну было интересно. Сосал Не Хуайсан тоже умело, вбирая член глубоко, делал горлом что-то потрясающее, от чего по телу пробегала жаркая дрожь. Такого Цзян Чэн не испытывал даже в борделях. Лежа расслабленно на своей постели и прислушиваясь к шороху перьев и дыханию Не Хуайсана, он почувствовал, как в зад пробираются пальцы — пока не настойчиво, скорее поглаживая снаружи, чем растягивая внутри, — и шире раздвинул согнутые ноги, чуть подался бедрами навстречу, показывая, что ему нравится и хочется продолжения. В том, что он не продержится даже до тех пор, пока Не Хуайсан вставит в него член, он даже не сомневался; поэтому можно было и не пытаться — наверняка тот что-нибудь придумает и на этот случай. В первый раз за вечер Цзян Чэн кончил в рот Не Хуайсана, пока тот насаживал его до упора на свои пальцы, уже понимая, что приезд Не Хуайсана в Пристань Лотоса — лучшее, что могло с ним случиться в этот день. Не убирая пальцев, Не Хуайсан вылизал его чувствительный член, прикусил кожу у пупка. Оказалось неожиданно приятно. Масло у него, видимо, тоже было с собой: Цзян Чэн не заметил, когда тот успел его достать, но внутри уже было скользко и влажно, и готово для продолжения. Не Хуайсан вытащил пальцы, навис над ним, облизывая покрасневшие влажные губы, по-птичьи глядя хитрыми темными глазами. Цзян Чэн раньше не замечал, какие у него длинные ресницы. Он обнял Не Хуайсана пониже крыльев, прижимая к себе, поцеловал, благодаря за доставленное удовольствие. За вкусом собственного семени до сих пор ощущался едва заметный отзвук вина и юньмэнских специй. А переложив руки пониже, он с удивлением ощупал ткань нижних штанов, обтянувших приятно округлый зад. — Неужели все настолько плохо, что ты решил не раздеваться? В любом случае, при таком удачном начале от продолжения Цзян Чэн бы отказался только если там было что-то опасное для жизни. Но все же хотелось знать заранее, чего ожидать. — Наоборот: настолько хорошо. — Не Хуайсан загадочно подмигнул и потянулся к штанам, потом устроился над ним, широко расставив ноги и упираясь коленями по обе стороны от его бедер. Цзян Чэн приподнялся, чтобы посмотреть поближе, что же там у него такое. Между мошонкой и аккуратным крепко стоящим членом был еще один, заметно длиннее и толще. Он тоже стоял, но из-за первого не столько вверх, сколько вперед. — Неплохо, — согласился Цзян Чэн. — Кстати, мой настоящий — тот, что больше, — самодовольно похвалился Не Хуайсан. Цзян Чэн закашлялся. — А пользоваться сегодня будешь новым. — С членами такого размера Цзян Чэн еще дел не имел и не был уверен, что готов начать. — Как скажешь, Цзян-сюн. Согласился Не Хуайсан слишком покорно, в этом явно был какой-то подвох, но Цзян Чэн собирался разобраться с этим позже, при первом же подозрении. А пока Не Хуайсан и правда вел себя прилично: щедро смазал меньший член, коснулся между ягодиц, проверяя, и входить в его тело начал медленно и осторожно. Убедившись, что в нем оказался правильный член, Цзян Чэн снова лег на постель, попытался расслабиться: даже так, входило все равно туго, слишком давно не был снизу. Он попытался вспомнить, когда последний раз делил ложе с Вэй Усянем, но Не Хуайсан толкнулся чуть резче, явно пытаясь привлечь его внимание, и Цзян Чэн перестал думать о постороннем. Над ними хлопали крылья. В сложенном виде они казались небольшими, но снизу казалось, будто над ним нависает большая птица. — Чувствую себя так же, как когда мы в детстве забрались с Вэй Усянем в курятник, — сообщил Цзян Чэн. Не Хуайсан обиженно засопел. — Цзян-сюн, как люди тебя еще терпят. Особенно в постели. Цзян Чэн даже не стал отвечать. И когда Не Хуайсан вошел в него до упора одним рывком, не жаловался — и правда, заслужил. Привыкая к заполненности и растянутости, Цзян Чэн поднял руку, и Не Хуайсан понятливо опустил крыло чуть ниже, позволяя потрогать перья — более мелкие и мягкие внутри, крупные, отливающие темным, сверху. Внутри, под перьями и кожей чувствовались тонкие кости и пульсация крови по сосудам. — Они красивые, — сказал Цзян Чэн. Лежащий на нем Не Хуайсан удивленно моргнул, но явно был рад похвале. Почувствовав, что привык уже достаточно, Цзян Чэн сжался на пробу вокруг члена и одобрительно кивнул: — Давай. Тело осваивалось быстро: спустя пару мучительных толчков уже хотелось прогибаться навстречу, насаживаться быстрее и стонать громче. Последнее он старался не делать: мимо открытого окна вполне мог кто-нибудь проходить, — а в остальном себе не отказывал. Не Хуайсан брал его глубоко и увлеченно — тренировался бы с такой самоотдачей, глядишь бы стал сильным заклинателем. Этого Цзян Чэн, конечно, ему говорить не стал, говорить вообще уже не хотелось. Рука на его члене то принималась ласкать, то сжимала у основания, удерживая и не давая кончить. Но Цзян Чэну и самому пока не хотелось: после того, как первое желание было удовлетворено, он мог держаться долго. Не Хуайсан вдруг напрягся всем телом, дернулся, простонал что-то в его шею и излился, не выходя из него. Цзян Чэн поморщился: ощущение от заполняющего его семени были гораздо менее приятны, — а потом потянулся к собственному члену, собираясь довести до конца то, что не доделал Не Хуайсан. Но тот вдруг завозился, поднял лежавшую у Цзян Чэна на груди голову и посмотрел грустно и жалобно. — Цзян-сюн… ну можно я вставлю и второй? Я осторожно. Он тоже нуждается в любви! В этом Цзян Чэн не сомневался: тот упирался в его бедро и меньше явно не стал. С настолько большими членами он никогда не имел дела, но ему не хватило, и теперь внутри нетерпеливо свербело и тянуло в паху. Ему хотелось еще, и затуманенному возбуждением разуму большой член казался уже чем-то далеким и не страшным. — Ладно. — Спасибо, Цзян-сюн, ты самый лучший почти брат по ордену, — сообщил он проникновенно, и тут же приставил к растянутому входу второй член. Видимо, чтобы Цзян Чэн не успел передумать. Цзян Чэн был уверен, что все предыдущее хорошо его растянуло и подготовило, но ошибался: шло трудно. Дыша короткими рывками, он пытался расслабить мышцы пресса, поджимавшиеся при каждой попытке Не Хуайсана войти глубже, не сводить ноги, и не представлять того, что сейчас, пусть и осторожно, входило в него. Наверняка Не Хуайсан врал, своего такого члена у людей не бывает. — Знаешь, у какой птицы такие же крылья? — спросил вдруг Не Хуайсан, а стоило отвлечься, толкнулся еще дальше. — Нет. — Цзян Чэн вообще плохо разбирался в птицах, а сейчас тем более. — Сорокопут. Не Хуайсан как раз насаживал его на свой большой член, так что Цзян Чэн был согласен: некоторое сходство имелось. От вырвавшегося смеха член вошел глубже, неожиданно приятно. Кажется, он привыкал. — Это из-за члена, — сказал Цзян Чэн. — И того, что ты делаешь им с людьми. Не Хуайсан вдруг смутился. Неужели его беспокоило то, что у него крылья как у сорокопута? Изменения тела, какими бы причудливыми ни были, имели мало отношения к характеру тех, кому они достались. И все-таки ему не показалось: дальше пошло легче и лучше. На большой член не хотелось насаживаться быстрее — в принципе, было как-то тревожно лишний раз пошевелиться; он давил на какие-то особые чувствительные места, о которых Цзян Чэн раньше не задумывался. Его заполняло, растягивало и места в голове для каких-либо мыслей уже не хватало. Оставалось только медленное движение сначала в него, потом обратно. Кажется, ему все-таки нравились большие члены. Пользоваться своим Не Хуайсан умел, не забывал ласкать член Цзян Чэна и неторопливо подводил к сияющему пику их обоих. Цзян Чэн не запомнил, как и когда он кончил, возможно, даже одновременно с Не Хуайсаном. Снова осознавать себя он начал с ощущения вытекающего из него семени, приятной усталости в мышцах, как после долгой тренировки, и нежелания думать о том, как он завтра будет ходить и сидеть. На меч встанет, и ладно. Не Хуайсан уже слез с него и уютно устроился под боком, как-то хитро сложив крылья, чтобы не мешали. Спать он явно собирался здесь, но Цзян Чэн был не против. — А я думал, тебя тогда не заинтересовали забавы южного ветра, — Не Хуайсан горестно вздохнул, и Цзян Чэн не сразу поняла, что это он вспоминает Облачные Глубины и свои книжки. — В любом случае, тогда у тебя еще был только один член. — Но больший из двух! — напомнил Не Хуайсан. Цзян Чэн только недоверчиво фыркнул. Из-за открытого окна в комнате к ночи станет прохладно, но Цзян Чэну не хотелось вставать, чтобы закрыть. Он развернулся, подгреб Не Хуайсана поближе, чтобы было теплее, и решил, что не замерзнут и так.