Паучок попался в сети

—Вы знали, что изобрели новую шляпу, которая лечит бессонницу? Называется Сонбреро. «Сонбреро? А когда она стала лечить от бессонницы?» — под тихое удовлетворительное хмыканье Анджелины, безразличный ко всему, кроме, на удивление весьма современного телефона, взгляд Доминика и шумное «ХА!» от Уоррена Паркер сел за стол, умоляя стул не скрипеть по полу так сильно и не привлекать к нему внимание, продолжая размышлять о смысле шутки. Джарвис, видимо успевший немного изучить не слишком социального в прошлом Питера, словно невзначай выдал статью про шляпу соМбреро. — «Оу, теперь понятно…» — Смеяться с, вроде своей шутки, да еще и чуть запоздало казалось верхом неловкости. Само окружение, казалось отдаленным от замкнутого многие годы в себе ботана: светлая, средних размеров гостиная с лавандовыми в полосочку обоями, приятно потеплевшими на солнечном свету, темный, практически черный с оранжевыми прожилками кухонный гарнитур в несколько старинном стиле, воздушные, поднимаемые легким ветром занавеси, почти что сверкающие, обласканные щедрым светилом и открытый выход на веранду, откуда тонкий нюх улавливает терпкие, душные ароматы яблока, корицы и чего-то вроде, а может и являющимся им жасмином. Всё это невероятно контрастировало с дорогущим арт-деко в башне Старка, его обилием металла, блеска, холодного сияния множества голограмм и навороченных систем слежения. В обители гения безучастную прохладу не могли скрасить яркие, кричащие постеры, бордовая обивка мебели и медовые с золотым вставки из кирпичей и декоративных балок. Паркер как никогда ощутил, насколько высоко расположено помещение, где отдыхают Мстители — дорогое во всех смыслах, с видом на весь Нью-Йорк, с невероятными технологиями. Множество вещей, в том числе и мелких деталей, по кирпичику отдаляли обитель героев от земли. «Может это и причина того, о чём говорил Вильям?» — размышлял Паркер, с самой приветливой и учтивой улыбкой из своего небогатого арсенала принимая тарелку с персиковым пирогом, — «Мистер Старк, работающий на правительство, Капитан Америка — солдат, защищающий гражданский, но не являющийся одним из них, Халк, который в моменты гнева почти не похож на человека, Сокол, тоже из правительства, король Т`Чалла… Он просто король, на этом всё сказано! Соколиный Глаз со своими взрывными стрелами, вроде Вильям рассказывал что-то про его промахи…» Произведение кулинарного искусства, сошедшее с картинок кулинарных журналов с умопомрачительным ароматом и идеальным внешним видом не лез в горло, особенно после того, как беседа перетекла в его сторону. —Родной, ты не познакомишь нас? —Это следовало сделать еще на входе. — кинул Доминик, своим видом показывая, что за одну эту фразу его должны благодарить так, словно он каждому по миллиону раздал. —Никогда не поздно начинать, — сгладил угол Вильям, под строгий, но вскоре сменившийся одобрительным взгляд Анжелики, — это — Питер Паркер, мой прекрасный, добрый друг. Не обращайте внимание, когда он чуть застенчив, это все от того, что его мысли заняты новыми разработками, кстати, он еще и отличный механик и программист! Разбирается в любой технике, усердно и непрерывно занимается новыми разработками, вот сегодня он как раз ездил со своей командой на проходящую сегодня выставку в Старк Индастриз. —Ну, примерно после неё мы и познакомились, — довольно хмыкнул Майер, словно десерт казался ему важнее какого-то там программиста Паркера, — мм, Анжелика, твой пирог всё-так же хорош, скажи честно, ты его в магазине покупаешь? —Ну что вы, — легко улыбнулась миссис Коллеман, прикрывая глаза в два полумесяца, — какой магазин? Так, просто готовлю по рецептам, знаете как говорят — любовь, лучший ингредиент. Анжелика накрыла пол-ладони Доминика, кинувшего больше дежурный приличный взгляд в пару-тройку секунд на супругу, та, вовсе не расстроенная этим, спокойно её убрала, словно этот жест любви являлся лишь данью приличиям. Человеком простым, Паркер вряд ли смог распознать легкую фальш, но паучьи силы постоянно задерживали острый взгляд на напряженных мышцах, на твердость в тоне, не присущую эмоциональным всплескам, не необязательность в действиях, некую механичность движений. На подсознательном уровне эти двое были как богомолы: прекрасно маскирующиеся хищники. —А как ваши дела, мистер Уоррен? Я помню, вы рассказывали что-то про Флориду, планируете отпуск на солнечных пляжах с прохладным коктейлем в одной руке и прекрасной девушкой в другой? Лицо Анжелики заострилось в одно мгновение, женщина прикрыла расширившиеся от возмущения глаза и поджала губы, глотая так и норовящие вырваться слова. Доминик же спокойно осмотрел присутствующих, недовольный своим окружением, он вернулся к телефону. —Ха-ха! Ох, Вильям, кому как не такому же одинокому парню как я понять истинные желания своего собрата по несчастью! Эх, к сожалению, на девушек совсем нет времени, да и на пляж не съездишь, весь в разъездах по холодной и недружелюбной Канаде. —Эм, а что вы, в смысле, я не пытаюсь как-то задеть, просто… А расскажите как лучше перелетать! Просто я слышал столько историй о разбившихся самолётах и!.. —Ну, ха, с самолетами я тебе помочь вряд ли смогу, этим металлическим пташкам нужна такая же, просто размером поменьше и с миллиардным состоянием. — Уоррен разом закинул в себя тонко расписанную чашку чая, заслужив от хозяйки дома и её внука мимолётную, пока тот не видит, прохладу. Весьма ощутимую для паучьего чутья. Паркеру всё меньше и меньше нравился дом Колеманов. Светлый и воздушный, он казался приторным пироженным с обложки журнала, такой же ощущалась до приподнявшихся мурашек любовь друг к другу в семье — никак не могло это проявляемое тепло согреть от вечного холодка, направленного на незваных гостей. «Стоп. А о каком холоде я вообще думаю?» — замер Паучок, обсуждающие довольно изящную, разумеется для человека уровня Майера любая неплохая шутка будет таковой Колеманы в полном комплекте не заметили того. Парень силой отогнал неприязнь, прислушиваясь к своему телу, приятно обласканной солнцем коже лица и ладоней, довольного в меру густым, изящным ароматом выпечки, хорошо заваренного, в отличии от его бурды, после которой даже вечно терпимая тётя Мэй скривилась и пошла в ванную, чая обонянию. Питер чуть спешно отправил в рот кусочек расковырянного им пирога, удивляясь безумно мягкому песочному тесту и не слишком сладкому, с медовой отдушкой вкусу персикового джема. — «Судя по Вильяма, готовила она тоже сама.» — Паркер вспомнил, как для недавнего лимонного пирога сосед, мягко но без шанса на обсуждение, отказался от похода в магазин за баночкой джема. Друг самолично стоял где-то с час у плиты, с совершенно счастливым видом занимаясь, как показалось тогда Питеру, неблагодарным делом. Парень даже себе не хотел признаваться, что в итоге получилось даже лучше, чем в магазине, то ли его, не питающего слабость к шибко сладкому, подкупила приятная и ровная кислинка, то ли расслабленное, довольное и несколько гордое лицо Вильяма, после относительно положительной оценки его творения, то ли… «Соберись, Паучок! Ты здесь не пироги обсуждать!» — дав себе мысленную хлесткую пощечину, вернулся к раздумьям Паркер, — «Все органы чувств в норме, температура чуть выше комнатной, если при знакомстве Уоррена не признало врагом, то смысл здесь — в дружелюбной атмосфере? Так, надо по порядку, что мы сейчас обсуждаем: полёты в Канаду, холод этой страны, гнилая натура канадцев, Вильям, ты-то чего поддакиваешь? Вроде у тебя этой нелюбви к более северной стране не проявлялось?! Хм, может его как раз и спросить о чём-нибудь, может об очевидной лжи или отношении к мистеру Старку?» —Эм Вильям слушай, а ты не помнишь, куда мы тот утюг дели, ну, который старковский нерабочий? — «Дурак! Так в лоб спросить да ещё и прервать беседу, миссис Джолин, простите вашего нерадивого ученика, забившего на ценнейшие уроки этикета!» —Вроде я положил его в кладовую? —Пхах! Пацаны, вы как старковскую технику умудрились разгромить?! — хлопнул по столу Майер, Анжелика с Вильямом в едином порыве дернись и подняли руки, готовясь уронить опасно подпрыгнувшую посуду. Доминик, что-то быстро печатающий в телефоне, с недоумением уставился на пятно от расплескавшегося чая, чудом не попавшего ему на чистую рубашку. Грузный, тучный, оттого завладевающий пространством вокруг себя Уоррен чуть поубавил в энтузиазме, видя медленно развернувшегося к нему Колемана старшего. «Среди всех встреченных мной злодеев, этот, даже если он почти что святой, занимает места в первой десятке!» — глубоко вздохнувший, с расправленной грудной клеткой, еще более поднявшейся, расправленными плечами, прищур двух невыпущенных пуль с робкими собравшимися на углах морщинками от легкой улыбки, абсолютно не несущей в себе радости, скорее готовность к чему-то, предвкушение. Такой взгляд был у учителей, когда Паркер, тогда ещё наивный и считающий, что демонстрировать знания — это хорошо, те с таким же лицом уже готовились язвительно опустить маленького, сжавшегося от вида нависшей над партой фигуры, ученика на самое дно школьного социума. —И ничего мы не разгромили, нам просто доставили сломанную. — Вильям случайно пнул Паркера по ноге, отрезвляя тем самым от дурных, противных, как непроглядное дно городских рек воспоминаний. —Пф! — Уоррен уже второй раз, положив руку на сердце, извинился перед Анжеликой, придирчиво осматривающей россыпь почти не заметных человеческому глазу капель чая, — А как курьеры-то умудрились?! —Без понятия, вот думаю, отнести в гарантийный центр на починку. —А компания? — спокойно уточнил Доминик, закончив печатать и откладывая телефон. —Не вижу смысла подавать жалобу, если её и рассмотрят и примут и даже ответят, — Вильям демонстративно медленно отпил, — то эта подачка как извинительный подарок и сотой части стоить не будет. Но вот отзыв с фотографиями я оставил с удовольствием. Легкая полуулыбка Доминика, крохотный кивок Анжелики и громкое обсуждение Уоррена до чего мир докатился? последнее в этой семье если и имело влияние, то чисто номинальное и незначительное, стали ответом на последнюю фразу. —Так, что там насчёт?.. — решив играть роль шута до конца, робко вставил Паркер. Он уже понял на моменте с отзывом, что холодок — это фальш, ложь, отсутствие веры в свои слова, один вопрос закрыт, остался второй — отчего это пошло? —А, путешествия, ну, не буду нести скучную бурду про правильные сборы и тому подобное. Главное — правильное место, время и рейс. Ну, место и рейс это конечно обычное дело, большинство компаний одинаково летает, там только парочка с отвратным сервисом. А вот неправильное время выбрал и всё! Нет отдыха! — А если я по работе хочу? — Не важно зачем, результат один и тот же. Знаешь, какая самая главная ошибка семейных парочек? — Эм, багаж? — предположил Паркер. —Маленькие дети? — усмехнулся Вильям, заслужив краткое, вспомнились соседские ребята в гостях, молчаливое осуждение Питера. — В принципе дети и семейная пара. — окончил Доминик, отпивая. — Что дед, что внук, одно лицо. — то ли удовлетворительно хмыкнул, то ли хрюкнул Уоррен. Питер пригляделся, с удивлением подмечая видимое сходство между старшими Колеманами и младшим, друг будто к чертам деда подселили немного от бабушки, по крайней мере узких щелок со стальными дисками внутри ему не досталось. — Почту за комплимент. — нарочно отзеркалил движение дела Вильям. — Короче, самая главная ошибка — выйдет ранним утром, чтобы приехать и сразу полный день работы. На деле стресс чудовищный, организм не отдохнул и хорошо, если номер уже готов и можно завалиться спать по приезду, если нет, то только твоя вина. — Скажите, по вашему опыту, какое время наилучшее для вылета? — отвлёк на себя внимание сосед. — Паучок, мы отправляем дроны, где сможешь получить? — раздался в гарнитуре голос Вдовы. —Извините, можно я ненадолго отойду? — быстро протараторил Паркер. — Конечно, молодой человек, вы?.. — А почему не лучше вылетать вечером? — одновременно с бабушкой спросил Вильям, отчего Питер вознес тихие мольбы за его здоровье. — Я у крайнего окна, выходящего на улицу. — пройдя коридор, вышел к небольшой зоне отдыха герой, — как у вас?.. — Плохо, — резко оборвал Солдат, — тут понаехали агенты Сциллы, пока прячутся, не знаю только зачем припёрлись?.. — Вижу, — говорит Вдова, — выстраиваются, контур не атакующий, двое смотрят на машине периметр. — Выехали, кажется реально обороняют. — Приехали за Уорреном? — Питер чуть удержался и не хлопнул себя по лбу, — «Паучьи боги, конечно, Паркер, агенты Сциллы приехали забирать агента Сциллы, внутренний конфликт не иначе!» — Ха, а ведь Паучок прав, — тихо произнесла Вдова, — они могли использоваться схему «горячей картошки»… — Какой?.. — озвучил за весь мужской состав миссии Сокол. — Передача объекта одной охранной группы другой. Много агентов, краткое сопровождение, зато меньше вероятности успешной диверсии предателей изнутри. Раскол изнутри? Глазик? — Наташа, — с нажимом протянул агент, жутко напоминая в этот момент Паркеру одного соседа, — нет, с моих позиций ничего нет, судя по поведению — все наоборот, они сплочены как никогда. — Хорошие актёры? — Вдова, счастливая на вид подтянулась и поцеловала улыбающегося Сокола в щеку. —Заметили нас? — Новая религия? Эмм, ну, в смысле, как с Гидрой было, они же там от Гитлера то отцепились, когда лидер какую-то новую религию впихнул?.. — этот короткий факт из общей истории Паркер примерно помнил ещё с походов в музей Кэпа. — Не совсем религию, Шмидт провел реформы в их сборище культистов, после чего Гидра отделилась от Рейха, став отдельной организацией психов. —Иронично, что прожила куда дольше. До сих пор никто не смог обрубить всё её головы. — с легкой и наивной улыбкой низким, твердым голосом, пропуская акцент добавила Вдова. — Слушайте, а как вариант. — задумчиво поправил воротник юу пальто тут же прильнувшей к темным ладоням девушки, — Смотрите: в Гидро раскол, Сцилла готовится отделиться от неё, потому видимость раскола — руководство не доверяет ей, а потому боится диверсии и ставит вот такие операции. — Чтобы цель находилась в поле зрения потенциальных предателей как как можно меньше. — подхватил Зимний. — А видимость сплочённости — на самом деле сплочённость людей из Сциллы. Ну, наверное, просто, они же… — Мы поняли. Тогда… — Быстро к окну! — прошипел герой, — меня сейчас спалят, как я буду задержку объяснять?! — Какое? — А, эм, крайнее, сле, нет, справа! Только Вдова и Сокол успели подойти к окну, как в небольшую, но светлую из-за больших окон вошла Анжелика. — Питер, всё в порядке? Тебя долго нет, я уже подумала, что ты заблудился. — О, нет-нет, всё нормально, правда! Просто, у меня тут знакомые и, ну… Миссис Колеман сделала папу шагов, заглядывая за полупрозрачные легкие шторы, там она имела честь узреть, как кривляются, изображая молодую семейную пару из ситкомов двое агентов. Лицо её сначала прорезали бороздки недовольство, хмурость быстро расправилась, на её смену пришло привычное спокойствие. Царственным жестом она потянула шторы, закрывая окно. — Куда ты хотел зайти? — А, ну, в, специальную комнату… — Паркер замялся, подбирая синонимы, — ну, нос припудрить. Анжелика изогнула бровь, задавая немой вопрос: правильно ли она всё расслышала. — Мимо лестницы напротив входа и налево. — Спасибо, я, эм, можно я быстренько выйду, — силуэты активно жестикулирующих агентов плохо скрывала лёгкая ткань, — узнаю, что они хотят. — Конечно, я же не держу тебя. — мило улыбнулась миссис, — Присоединяйся к нам, как закончишь, я скоро принесу печенье с вишней. Нетерпеливо кивнув, парень вдоль стены обошёл женщину и почти что выскочил на улицу, чуть не выдернув дверь, забыв о закрытой Вильямом ручке. Снаружи его что-то весело щебеча подхватила в элегантные объятия вдова, оставив в кармане аппарат прослушки. — В гостиной самый раз, сможешь — второго в спальне. Питер ради приличия поздоровался, справился о делах и с немой благодарностью для уводящего болтливую супругу мужчине попрощался. Зайдя в дом, вспомнил о цели своего похода, зашел в туалет, удивляясь необычной планировке. Большая, с чистой ванной на витых толстых ножках и выполненном в старом стиле высоким душевым краном, с вставленными в крупные комоды раковины и огромным зеркалом над ними. Но вот что особенно бросалось в глаза — это невысокая открытая тумбочка с парочкой небольших полотенец и каких-то стеклянных банок, решив ради интереса глянуть со стороны на бренды, он смог узнать меньше половины, но и те стоили баснословные деньги. И телевизор. Небольшой, даже немного старинный, подключенный к аккуратно проведенным вдоль ножки стойки и без излишества проводов доходил до розетки. Паркер поначалу сдал в своих намерениях. Казалось, что коснись он чего-то вокруг, сломает супергеройской силой на нервах и придётся идти на опыты, чтобы оплатить хоть одну мазь. Справить дела стало отдельным испытанием, сначала отключить связь, потом вознести хвалебную воду гению Старка за понятливого Джарвиса: — Я отвернусь, подключите устройство связи, когда будете готовы. Затем Питер занялся тем, что считал уделом девочек и ущемлением какой-никакой, но имеющейся у него мужской гордости — прихорашивался. Чуть не порвал ширинку у брюк, пока проверял, действительно ли застегнул, в отличии от пиджака, молния с честью справилась и не сорвалась, в отличие от пяти смененных джинсовых; затем Паркер постарался отправить рубашку и аккуратно впихнуть в брюки, без оказавшихся полезными подколов Вильяма это стало невыполнимой задачей. Благо Джарвис рекомендациями смог хоть как-то исправить ситуацию и ниже ремня уже не выделялся угловатый валик из краев рубашки. Растрепав волосы из нормального состояние в воронье гнездо ухоженное, он бросил это занятие, остановив несущуюся к раковине руку, боясь даже дышать на дорогую, матовую с медовым тёплым оттенком керамику. Теперь ему следовало придумать, как пройти в спальню, с гостиной план уже имелся: завести разговор о навыках готовки хозяйки, затем плавно перейти на необычный узор, как-то заткнуть слишком умного Вильяма. Затем, когда чаепитие окончится подойти и опереться на шкаф, рукой подцепляя передвигающегося жучка на поверхность ближе к стыку нижних ящиков и дна верхней, застекленной части, спросят — делать вид, что заинтересовался другой посудой и расспросить про наборы. А вот со спальней проблема — где туалет ему уже сказали, шариться по чужому дому… Его и так сюда практически силой притащили, так бы ни за что не подошёл, а на гулять в хозяйскую спальню у него социальной батарейки интровертовской модели не хватит. «Может, попросить Вильяма зайти в его комнату? Попросить зашить пиджак или помочь это сделать? В конце концов раз он имеет пользоваться иглой, вряд ли сам её не имеет. Да и, никто не говорил, что мне нужна комната Анжелики или Доминика. — трусливо стал искать оправдания Паркер, сразу засвербевшая натура героя одардала победу в неравной борьбе со страхом, подталкивая к безумной импровизации, — Ладно, на крайняк, могу просто пролезть через наружу и по стене проползти… Или?.. Ха, может и сработать. Если подтянуть Вдову, Сокола или солдата, в конце концов — командная работа, то переполохо на улице мне обеспечен, надо снять обувь, носки и что-нибудь одеть поверх. Иначе вонь моих носков будет слышна за километр. Если на цыпочках, то галстук и этот платок в кармашке пиджака подойдёт. Хм, так вот, зачем он нужен. А там можно будет быстро обыскать дом, найду по заразу комнату, хорошо, что у Анжелики духи… А до этого надо как-то задержаться, чтобы с остальными не бежать на улицу. " Набросок плана имелся, а большего Человеку-пауку и не требовалось. Захватив и отжав на всякий пару ароматных салфеток из изящной керамической коробочки с раствором, вдруг понадобится стереть запах, Питер отправился в логово двух Сцилльцев. —Всё нормально? — Вильям глядел с, на вид вполне искренним волнением, как понял герой, отход бабушки его напряг. —Ага, я просто встретил знакомых, разговорились и не заметили, как прошло время. Мисс-ис Анжелика заволновалась, но всё быстро разрешилось. — наклонившись к другу Питер, невольно отворачиваясь от щекочущих мягких прядок, прошептал, подводя к нужному решению: — закончим, я тебе скажу. Понимаешь, это не то, что пообсуждаешь за ужином. —Хорошо. — улыбнувшись, сосед более раскрепощённо продолжил разговор с Уорреном и дедушкой: — Ну тогда почему бы не вылетать в 13-14, и утром выезжаешь, почти как на работу, не надо силой менять режим сна, в самолёте ты уже бодр и спокоен, да и по приезде окажешься и не усталым и достаточно сосредоточенным, чтобы решать дела? — Вильям, ну какие дела в таком возрасте, ты же совсем ребёнок? — рассмеялся Майер, стирая едва заметную крошку с щеки и благодарно кивая держащей улыбку на лице Анжелику, продолжающую держать зрительный контакт на всех присутствующих. — И вообще, в кого это ты такой деловой, еще школу не окончил, а уже о работе думаешь. Колеманы, ничего не скажешь с вашим трудоголизмом. Доминик, я всегда говорил, пойдёт весь в тебя не только внешностью, но и работоспособностью. Кровь не водица. — Ну, спасибо конечно за комплимент, — поднял голову с кулака Доминик, растягивая сухие губы в острую, угловатую линию улыбки, — он уже работает, так что замечание — не придирка. — Где? И когда это? — Репетитор по истории и языку, а также волонтёр Красного Креста. Даже график согласован во вполне удобную и свободную схему. — Куда ты так спешишь? — резко выдохнул Уоррен, колыхая стянутые пиджаком складки, — Я ведь тебя ещё крохой помню, книжками зачитывался и резвился в садике Анжелики, а сейчас уже работаешь, ты скажи, я не пропустил, когда тебе 20 стукнуло, или тебе ещё 16? — Нет, но спасибо, что помните мой возраст. — Ах! — махнул рукой мужчина, усаживаясь удобнее на, с честью держащем его вес стуле, отчего кружки на столь опасливо подскочили, — Ерунда, не чужие друг другу. Лучше давай про твоего друга, а то я всё тело своими россказнями мучаю. Но 10-11 всё же лучшее время, поверь моему опыту! — Хорошо, дядюшка Уоррен, — Вильям миловидной улыбнулся, мягко обращаясь к Майеру, на что Питер едва на закатил глаза, отмечая молчаливо прочность столовых приборов в руках, — поверю вам на слово. — Ну что, Питер, расскажешь нам кое-что о себе? — Например? — дерзко откинулся на спинку герой, запоздало мысленно разрушая своей тупой башкой стену с пониманием того, как грубо прозвучал. «Меня же Вильям третирует дома!» — Коллеман, словно слыша мысли Паркера, украдкой усмехнулся за чашечкой чая. Ухмылка, отличающаяся, но в то же время похожая, как отражение в не слишком качественном, но зеркале, — «Пугающее сходство, хорошо, что дома он себя нормально ведёт, а то я бы не выдержал копии Доминика более одного часа.» Питер угрюмо отпил из своей чашки, пережёвывая листики заварки, старший Колеман ему не нравился от слова совсем. Он напоминал зрителя на школьном спектакле, единственного и как назло самого критично настроенного. Сидит и оценивает каждый твой шаг, реплику, выражение лица со снисходительной улыбкой, смотря спектакль из чистого любопытства: как неумелые актёры попытаются исправить провальное представление. Доминик, в отличие от жены, казался закрытым, двуличным, едва считающий гостя достойным своего внимания, когда как Анжелика хлопотала над всеми, одинаково уделяя каждому внимание и не допуская беспорядка на своей территории. Миссис Колеман действительно выгодно выделялась на фоне мужа — высокомерная, но эмоциональная, всё контролирующая, но в рамках приличного. К своему стыду, Паркер понял, что и сам волновался бы, гуляй по их дому подозрительный чужак без надзора. — Простите, а можно немного странный вопрос? — Смотря какой, — не столько недоверчиво, сколько нагло и самодовольно ответил Доминик, опередив свою жену, словно говоря, а что ты сопляк сделаешь мне в моём доме? — Мы недавно смотрели сериал, ну, так, листали каналы, а там мелькнул детектив. У них там застолье было, расставляли тарелки и остальной сервиз... Просто у вас очень похожий! — Питер, не иначе как чудом, магией Доктора Стренджа и мольбами всех агентов ЩИТа, смог избежать опрокинутого стола и стула, подошёл к шкафу итна ускоренных движениях, в наглую умести чернильный жучок в углублений от винтов на которых прикрепили ручки. Один есть. Со строну любой бы увидел, что он указывает на конкретные экземпляры посуды. — Хм, должна заметить, определённое сходство с сервизом из "Мидсаммерских убийств" у них есть, хотя, должна вас разочаровать, это всего лишь подарок от моей подруги на свадьбу. Надо будет позвонит ей и поблагодарить, что она была так внимательна к моим вкусам. Чаепитие закончилось лично для Питера рукой соседа на плече, протянувшейся быстро до шеи, намекая встать и следовать за ним. Паркер оперся плечом на стену коридора, невольно ощущая чуть ребристую поверхность цветочного узора, и выжидательно посмотрел на друга, мнущего в руках его порванный пиджак. Сосед ему задолжал много вопросов. — Так, давай так. — Нет, не давай, не хочешь ничего рассказать? — Питер сжал кулаки и сложил руки на груди, душа желание разбить стену и зашвырнуть её обломок на кухню, где гогочет Уоррен. Вопросы кучковались беспокойным клубком, готовым вот-вот разорваться и выплеснуться волной обвинений на соседа. — Ну, нет? — Колеман не задумываясь пожал плечами, выглядя одинаково озадаченным неожиданным вопросом и ленивым и исчерпавшим свой сегодняшний лимит одолжений для ответов. — Не хочу. —Откуда ты знаком с Уорреном? — быстро начал Паркер, давя на не желающего разводить конфликт в присутствии бабушки соседа, — Почему он знает твою родню? Как вы вообще так встретились? — Паркер. — Вильям расслабленно сложил руки на груди, — Не наглей. Я знаю, что ты в вопросах этикета и на неуд не наберёшь. Но это не даёт тебе права требовать с меня рассказывать о семье. Повторяю: отвечать на твои вопросы я, не, хо-чу. Запал герой силой запихнул в себя, не давая выплеснуться на повторяющего, и весьма успешно, высокомерие и дерзость, предков Вильяма. Как тогда, в тяжелом для Питера обсуждении Мстителей, так и сейчас, тот мог сломить уверенность парня за пару предложений. Принизить. Сделать неправым. Надавить на все слабые точки. Паркер неохотно, тихо признавал — весь его план идёт прямиком в одно известное каждому место под кошачьим хвостом. С другой стороны затянула привычную песню совесть — он пришел как гость, навязался до этого в почти семейную компанию, ведёт себя неприлично. — «Тётушка Мэй наверняка была бы мной недовольна. Хотя дядя Бен наверняка похвалил бы, сказал, что так этим снобам и надо. Но пожурил бы точно, сказал, что надо себя держать в руках…» — Стало стыдно за то, что он собирается шпионить за предками друга, что, не щадя ни себя ни его, пытаясь подготовить, найти костюм, позаботился, чтобы он выспался перед выставкой. —Эм, я… Прости. — Вильям кивнул, постукивая пальцем по уголку локтя, — Мне. Не следовало. Так себя вести… Не надо было грубить тебе и. Прости что лезу, просто меня напряг Уоррен и… Это не причина. Прости… — Хм! Ну, начни ты искать себе оправдания или извиняться ради галочки — я бы обиделся. Но за искренность и честность ставлю балл! Вильям широко и ясно улыбнулся, хлопая по плечу ссутулившегося парня. Словно ничего не произошло. Он казался островком чистого, не душащего букетом ярких ароматов, воздуха, лучиком летнего солнца в царстве эфемерной прохлады. Паркер, надеясь, что чутьё как всегда верно подсказывает, расслабился, злиться на него не собираются, а значит можно продолжить исполнение задачи. — Ещё раз извини, что так вышло. — Хм, нормально, дядюшка Уоррен всегда производит, кхм, странное впечатление. Ты не первый, кого он пугает, соседские дети вот вообще устраивали истерики, но поверь, он — добрейшей души человек, просто со специфической работой. — Даже не буду спрашивать какой. — «Смысл, если уже знаю». — В общем, не пугайся его и не принимай на свой счёт, он просто, немного своеобразный. — только понимание того, что удар об стену скорее всего заткнет соседа посмертно дало Паркеру сил просто проглотить следующее, — в конце концов, в сравнении, вы выглядите как адекватный, милый, пухлый плюшевый Мишка и сумасшедший псих-учёный. — Говорит… Историк! — Чем и горжусь! Тебе тоже не помешало бы знать историю своих обожаемых ученых и их открытий. — Да мы ведь всё равно уже их знаем, нам надо открывать новое, совершенствовать старое. А не читать трещины на каких-то древних плитах! Скажу больше, эти развалины, в которых только куча гнилых мумий, уже давно пора снести, ну какой смысл трястись над ними, если всё уже отсканировано, сфотографировано и переведено в 3D? —Прямо Базаров говорит, не иначе. — предполагая незнание Паркера в, русской, как подумал он услышав странную фамилию, литературе, тот пояснил: — это герой русского произведения «Отцы и дети», коротко — он был нигилистом, то есть считал, что нужно разрушить всё старое, для постройки нового. И мумии не гнили, их вообще бальзамировали, чтобы этого избежать! — Не начинай, пожалуйста, я только отошёл от этих сто тридцатых Людвигов! — история европейских королей на деле увлекала Паркера, ровно до момента изучения многочисленных одноименных потомков, от обилия которых болела голова. «Хотя, может это делалось, чтобы люди не запоминали кучу разных имён? Так, спросили — ты перебираешь готовые варианты, там Генрих, Людвик, Фридрих. Удобно.» — решил Питер, пропуская мимо ушей смешок Вильяма. —Ладно, ладно, оставлю твои страдания португальским королям и королевам, там всё кудаааа хуже! Кстати, а зачем ты отойти хотел? Паркер впервые подметил, что от неудобных вопросов одноклассник умел уворачиваться, причем не столько умело, сколько настолько нагло, что оппонент просто не мог прийти в себя после дерзкого маневра. Парень начал понимать, как не сведущий в точных науках, конкретно в физике и немного химии, получал вполне приличные баллы. — Слушай, а у тебя нет нитки с иголкой тут? — Ну, прямо сейчас из воздуха не достану. — с долей интереса ответил друг. — Да нет, я имею в виду в этом доме. В смысле, должна же быть у тебя быть тут комната, ну или где-то в кладовой. Если нет, то всё нормально!.. — стушевавшегося в последний момент Питера Вильям прервал раздражённым взмахом руки. — Есть, есть, угомонись, в моей должно быть. Ты хочешь пиджак подшить? — получив кивок он поднял бровь, — А ты умеешь? — Ну, я хотя бы попытаюсь. — Питер злился на прошлого себя, презирающее всё, что связанно с девчонками. Котики, розовый цвет, цветочки, готовка и шитьё. Да, в его возрасте это было обязательным мировоззрением любого мальчишки, но умей он нормально пользоваться ниткой с иголкой, то не пришлось бы мучаться с дорогостоящим, муторным и сложным аппаратом починки костюма, сращивающий между собой волокна ткани. Всё бы хорошо, но костюм стирался почти мгновенно, а пара стежков наверняка и дешевле и быстрее и проще и надёжнее. — «Мелкий я, ты — идиот, девочки совсем немного крутые.» — Корил себя парень, нервно постукивая в ожидании, что машина сломается чуть позже, чем видимый слой станет прилично выглядеть. —Хотя, ты же косплеер, наверное что-то да умеешь. Ладно, пойдём ко мне, выдам всё и прикрою, но постарайся закончить быстрее, ладно? — Хорошо, спасибо, правда. — Хм, ничего! Будет обидно, если костюм придёт в негодность в первый же день. — кинув взгляд на чуть измятый нервными метаниями захваченный в последний момент пиджак, соседа передернуло и он пробормотал: — ну и силище у тебя, набрал таская хлам для машины франкенштейна? —Ха-ха. Очень смешно. «Меняем план! Отвлекать надо до того, как он найдёт, иначе я опозорюсь ещё на два года!» —Джарвис, сможешь отсканировать помещение и найти что-то мелкое на уровне иголок? —Постараюсь. Зависит от количества других металлов в области. —Сойдёт! Вдова, сможете вывести их всех из дома по сигналу? —Зачем? —Мне нужен повод попасть в их спальню. —Ну и? — не воспринял метания Паркера всерьёз Зимний. —Вы их видели? Меня же на месте прикончат! —Слушайте, они реально прикончат, — неожиданно встал на его сторону Сокол, — они прям как мои предки, старая гвардия, там ни то что за спальню, там за гулянье по дому и своих бьют так, что полицейские шарахаются. —Меня-то они вряд ли побьют, но я вроде играю роль обычного законопослушного человека? —Horoshooooo, — Наташа вздохнула, быстро намечая план, — дашь знак и выведем. —Стоять а как?.. Питер отключился от связи до обсуждения плана, потому что разглагольствующий о чём-то Вильям открыл комнату. —…И разумеется кое-кто меня не слушал. —С чего ты взял?! — скорее как самозащиту, вместо шпионской манипуляции выдал Питер, — Просто кое-кто мог бы рассказывать что-то интересное! —Ну извини, я не слышал, что ты там бормотал себе под нос, — Коллеман приподнял бровь, — серьёзно, хочешь сказать что-то — говори, я мысли не читаю. И не делай так больше, а то травить тебя продолжат до самого конца школы. —Что, так странно? —Ужасно, ты выглядишь как психически больной, сбежавший из психушки строгого режима, одержимый какой-то демонической тварью и в добавок пытающийся изгнать её путём сведения с ума. —Да ты прямо Шекспир. —По сравнению с тобой даже эта тумбочка — Чехов. —Кто? —Проехали. Оставим это до хотя бы B по литературе. Сейчас пороюсь, не помню куда закинул, кстати, домой придём чай будешь? Пока Вильям осматривал книжный шкаф, Паркер осматривал жилище соседа, странностью было бы увидеть бардак и разбросанную, смятую одежду; хотя на кровати дерзко виднелись складки наспех застеленного белья, а подушки располагались в хаотичном, только самому владельцу понятном порядке: двое сложены у изголовья на практическом идеальном, словно с линейкой выверяли расстоянии друг от друга в свою длину, одна обнаружилась на противоположном конце, две сложены неаккуратно у идеальных, странным образом опасно балансируя на краю, ещё три уложились изящным «веером». — «Зная современное искусство, — подумал Питер, легко удерживая на весу переданные другом тонкие коробки, и оценивая, насколько вписался в компанию его пиджак, брошенный не глядя почти в центр, — наверняка композиция на пару тысяч, а то и сотен.» Стоящая где-то в трети комнаты от входа «полуторная» кровать со стороны входа располагалась во всю стену приплюснутая сверху чёрная, широкая то ли тумба, то ли шкаф, с светло-зелёными узкими выдвижными полками. Странное сочетание цветов дополняли немного неровно вылепленная высокая ваза с какой-то искусственной травой, мелкими и крупными деревянными стойками со свечами самых разных размеров и толщины. «Зачем кому-то в 21 веке вообще нужны свечи? — про себя удивился Паркер, прикидывая, сколько пространства можно осветить ими, на комнату очень даже хватало. — Может если свет выключат в районе? Или для красоты? А может ароматические?» Совсем не сочетались с набором милые покупные статуэтки, между которыми расположились неровными рядами тетрадки, блокноты и книжки. Набор не столько странный, сколько интригующий личностью владельца. С другой стороны кровати, прикрывая светло-коричневые с витиеватым ромбическим узором стены, протянулась закругленная рабочая зона с закрытыми шкафами из светлого дерева, встроенным столом и неровно, словно не глядя, задвинутым стулом с черными мягкой спинкой и сиденьем. Паркера чуть покоробил вид немного староватого, но хорошего компьютера, безжалостно покрытого тонким слоем пыли. — «Надо свой протереть, может шуметь перестанет… Не верю, что собираюсь последовать советам Вильяма.» — В то же время включилось рентгеновское зрение на очках. Пока сосед не глядя разгребал что-то в нижних ящиках, Питер быстро осматривал пространство комнаты, искомые иголки нашлись с подсказкой Джарвиса в металлической коробке из-под печенья, — «Разве наша соседка напротив не так же хранит всякие штуки для шитья? Хотя, точно, она же со своими 68 этой вампирюге с 200 лет годится во внучки. Тогда Вильям прямо следует трендам.» — с ироничной гордостью за друга хмыкнул Паркер. Однако следом пришла тревога. 200 лет. Ему и 20 нет, а его одноклассник более чем в 1х раз старше его. Кто может прожить так долго? Как бы Питер не отрицал магию, за исключением авторства Стренджа, и то, парню больше импонировал вполне заслуженный титул доктора, но фантастические звери оказались первыми кандидатами. — «Но он выглядит как человек, и ест не щупальцами, а руками и ртом, конечностей лишних тоже нет, ротового отверстия с 3 рядами зубов тоже…» — как ни крути, но сам Паркер больше подходил на роль родственника встреченным на одной с доктором миссии тварям, чем его домашний и вечно занятый, светящийся сосед. — «А что если его связанные со Сциллой, а она еще была тогда частью Гидры, бабушка с дедушкой? Нет, только Доминик, Анжелика с этим связей не имеет. Дедушка увёл внука в лаборатории и испытал на нём мутаген, вызывающий бессмертие!.. А, нет, он ведь уже 200 лет прожил. Тогда как-то объединил воспоминания людей путем трансплантации участков их мозгов в один? Или наоборот: Доминику привезли бессмертного мутанта, они изучили его и, чтобы не держать в лаборатории, зачем непонятно, но допустим, откатали его внешность и характер в младенческие годы, потом старший Коллеман подложил его своей дочери или сыну и сказал заботится? " — Нет, я точно помню, что клал их сюда! — Вильям, — за пришедшую в голоду импровизацию Паркер не отказался бы проучить награду «мистер Неожиданность», — тебя там снизу вроде зовут. — Что? —Обсуждают что-то громко. — Я ничего не не слышу, — удивился сосед надавливая на полку, призакрывая её. — Надо меньше рока слушать. — Надо меньше по ночам шляться и в телефон пялиться, тогда и сон пришел бы, и зрение не упало и мозги работали. — парировал Вильям, поднимаясь и уходя из комнаты. Только дверь закрылась, как Питер нетерпеливо открыл ящик, запоздало натягивая рукава рубашки, чтобы не оставить отпечатков. Дав себе подзатыльник за забытый удобный платок в кармане, Питер, старательно издавая как можно раньше шума, усилием воли расслабил руки, чтобы не смять мягкие стенки коробки, недовольный скрип металла при закрытии осуждал ложь другу. Казалось, что мистер и миссис Колеманы из тех людей, кто ошибок не терпит, и наверняка соседу достанется за оставленного в одиночестве гостя. «Прости, Вильям, но мне это правда надо для первой миссии!» Засунув вставленные в катушку, поблагодарив друга, что не в истыканную игольницу, лежавшую рядом, в карман брюк, Паркер взглянул рентгеном, чтобы оценить, успеет ли в хозяйскую комнату? Он рванул в коридор, давая себе мгновение оглядеться: по бокам от спальни Вильяма и две двери напротив, с противоположных углов лестницы. Нерешительность и он за секунду распахивает дверь у спуска. Глубокий вдох забивает нос духами Анжелики, комната убранная, с двуспальной кроватью, шкафами, большим, гардеробом, тумбочками и большим зеркалом на столе. «Она или эти живут в раздельных спальнях?» — два жучка: один в гостиную, второй туда, где ведутся разговоры наедине. — «Но если только Доминик имеет связи со Сциллой, то логичнее либо в общую, либо в его кабинет или спальню, не факт, что он будет при неосведомлённый жене обсуждать секретные дела.» — раздумья переведи к коридору. Чутьё напряглось по первому указу, прогресс, учитывая как внезапно оно просыпается или отключается в последней время, как в первые дни при обретение супергеройский сил. Духи, словно противясь самовольству гостя, забивают нос, отчего Парке недовольно щуриться, времени мало, разговоры на кухне стихают, значит нужно либо поторопиться, либо отвлечь внимание. «Либо можно сделать вид, что я спускаюсь в туалет и только вышел в коридор. Пока открою дверь, чтобы закрыть, когда поднимется Вильям, и приглянусь к остальным. Ну же, чутьё, работай!» — от безысходности Паркер стал искать самое опасное место. Зачастую он невольно сравнивал свою чуйку с запросом в инет — чем точнее вопрос, тем полезнее и точнее ответ. Вот и сейчас логово самого неприятного в компании — Доминика, нашлось быстро, вызывая чувство тревоги и отторжения. «Пора!» — Паучок хлопнул дверью и шустро побрёл к лестнице. —Питер? Ты куда? — удивленно провожая парня теплыми озёрами остановился наверху младший Коллеман. — Эм, да так, в туалет, то есть уборную понадобилось. О чём кстати говорили? — Они просто упомянули меня слишком эмоционально, — последнее слово произнёс с явным нажимом, замято, недовольно, — не бери в голову, ты долго? — Не, наверное. — Питер застыл, не решаясь двинуться, после этого с каждой секундой разговор повышал в градусе неловкости. Вильям смотрел с нескрываемым ожиданием продолжения фразы, а Паркер глядел в ответ, только с совсем иными мыслями. «Нет, — думал он, — только не ты, Доминик как-то замешан, может Анжелику втянул, Уоррен просто козел, но ты ничего не знаешь. Только как это доказать остальным? Ты же — гражданский, куда тебе в шпионские интриги?» — Вильям, это собрание старых песен, легкости, немного загадочности, порой серьёзности, но подавляющее — абсолютного понимания и принятия мира. Не подстраивания, скорее как ветер или мелкая речка обгона острых углов и преград. Еще со времён школы, когда всех пугавшая надвигающаяся контрольная едва ли вызывала хоть какие-то эмоции в белокурой башке, донёсший до всех мысль, сто стащить ответы у учителей накануне экзамена — прекрасная и легкоисполнимая идея, вопреки здравому смыслу сработавшая без сучка и задоринки. Это уют и тепло, запах вкусной еды и чистоты, прогнозы погоды и задушевные разговоры с тётей Мэй, родителями, одноклассниками, друзьями и тучей знакомых. В том числе и с ним, тихоней Паркером, волей случая — его соседом. Человеком домашним, не конфликтным в крупном масштабе, при всей своей напускной храбрости ценящий уют и стабильность. Подросток со смутной и непонятной историей длиной в 200 лет. Головная боль от выговоров и облегченная пустота сознания при абсолютном принятии всех Паркеровских законов и искренне волнение. Этот человек не может быть как-то связан со Сциллой, знать о ней уж тем более. И Паучку до боли, до бессонных ночей и беспощадности к себе хочется уберечь его своего геройского бытия. Потому что это его долг, защищать простых людей от сильных преступников. Потому что нельзя, что бы с ним поступили как с дядей Беном, убиваться где-нибудь просто из прихоти, из желания сделать больно, навредить. Потому что так страшно терять этот второй островок маленького человеческого счастья. Питер решает для себя оградить друга от миссии непробиваемой стеной, чтобы он продолжил жить в счастливом неведении о том, что его дедушка ведёт деда с преступной организацией, что тот, кого он зовёт «дядюшка», с кем дети еду и разговоры в тесном кругу семьи — член этой самой организации. Чтобы этот простой и понятный мир не рухнул под разрушительным гнетом беспощадного мира злодеев и героев, как когда-то его. Не столько мысли, сколько одно короткое, но сильное желание точно отразилось гаммой чувств на его лице, как опытный художник сразу раскрывает тайны картины, так и Вильям сверху видит его волнение и тревогу. — Всё хорошо? — А, да, извини, просто замешкался. — Паркер поворачивается и собирается с силами, чтобы спуститься и сбежать от треснувшей атмосферы неловкости и замятости, как его окликивают: — Эй, Питер, если тебя что-то беспокоит, можешь сказать мне. — привычно качнув головой, касаясь чуть отросшими белокурыми прядками плеча, друг пронизывает невозможной темнотой озерного дна, до которого не может дотянуться оконный свет коридора; за место они сами сверкают, переливаются равномерно синей краской, как ленивая рябь на воде, по всезнающим и понимающим радужкам. — Я знаю, ты последние дни очень взволнован, они выдались на редкость активными, да и выставка эта, зная тебя, знакомство с моими это то ещё испытание. Так что, если почувствуешь себя неуютно, то мы сможем спокойно уйти, бабушка нас поймёт. — А твой дед и мистер Уоррен? —Ой, — махнул рукой сосед, — куда им деться? Они лучше на Луну слетают, чем поспорят с бабулей! Так что не стесняйся и говори, если что не так! — Эм, Вильям, — уже развернувшийся для дальнейшего подъёма друг обернулся, с любопытным хмыканьем, — спасибо, правда. — А где хвалебные оды мне любимому? — Ой, иди ты куда шёл! — Забыл, пиджак то у меня. — Аргх! Ладно! — Не засиживайся там, как всегда. — Когда такое было?! — легко подтянулся на перилах на второй этаж Паркер, вызвав восхищенный свист друга. — Очень неплохо, ты прямо ответственно подошёл к косплею. — Не уходи от темы. — Да что ты прицепился? Я же не виноват, что ты решил устроить в ванной эксперимент с той липкой дрянью. — Не дрянью а аналогом паутиномета. — Липкая, противная, еле отмоешь — мерзость, как ни назови. И вообще, иди куда шёл. — развернувшись, Колеман обозначил окончание разговора. «Итог: 13/54 в сторону Вильяма Колемана или же «Мастера нарываться на хороший удар». " — подвёл неутешительные подсчёты Паркер, задумываясь над способом передвижения и, решив отыгрывать роль нормального человека, спускаясь по лестнице. Для приличия поплескавшись в раковине и в тревоге обтерев чуть ли не всю ванную от брызг, Питер вышел и огляделся. Прислушался: Вильям шумно рванул ящик, шурша чем-то, очевидно, в ожидаемом месте иголки не оказалось и обыск пошёл по всеми пространству; Анжелика тихо стучала бокалами в пропитанном сухим запахом бумаг кабинете мужа, или возможно какой-то переговорной для деловых встреч; Доминик спокойно, даже тихо разговаривал с Уорреном. Первой мыслью, а точнее порывом Питер едва не оказался отправлен к самой двери в гостиную. Но пару месяцев, в течение которых он пытался встрять между кухней и готовящим соседом научили его терпению и молчаливому ожиданию того, когда сигнальная сирена в лице друга затихнет. — «У Старка попадание в плен к террористам, у Кэпа — война и особый отряд, у Зимнего и Вдовы таинственная шпионская спецподготовка, даже у мистера Роуди знакомство с Тони Старком это испытание на выдержку, не поверю, что он хоть раз и не попросил автограф у гения! А я учусь выдержке и обдумыванием своих действий, когда Вильям или тётя Мэй начинают готовить… Узнай мои враги об этом — засмеют, Носорог уж точно, хотя ему и поводов не надо, ржёт над всеми, даже над летящим в него куском бетона.» — стоя у лестницы и надеясь, что его супергеройская неопытность не испортит его в глазах кумиров, Питер сделал вид нетерпеливого ожидания бросившего его соседа. Тем временем прислушиваясь к негромкому, преимущественно шепотом проводимому, разговору: — Решай: либо мы действуем и получаем, либо ждем и рискуем потерять всё. — Да знаю я! Не напоминай мне об этом хотя бы 5 минут! Сам знаешь, дали бы нормальных, я бы закончил все ещё в полсрока! —Давай не будем отрицать, Морриган нарывается. — Опять ты за своё! — Я? — Ну хорошо, мы. Но что я по-твоему должен с ним сделать?! Там и директор этого парящего дерьма… — Хм? — Да ладно, никого же!.. Гха! Неважно. Суть в том, что Морриган на уровне одноглазика и хуй мы до него доберёмся. У него в руках вся власть и мы не знаем, что ещё ему в башку ударит, особенно после сегодняшнего. —Не разводи болото, смысл тратит такой драгоценный и невосполнимый ресурс как нервы на зарвавшегося чиновника? Просто получил человек немного власти, дай ему время освоиться и он сам придёт с дружеским извинением. — А если из Гидры пожалуют? — Хм? — Хорошо-хорошо, если на это обратят внимание люди из особо неприятного общества? — У Морригана прибавится в коллекции паспортов. А некие личности останутся с последствиями своей невнимательности. Нам останется только правильно выйти и оставить им все разборки. — Что? Ты шутишь, мы итак еле перевели часть команд в ту зону, часть общего коллектива полегла, и ещё больше откинется, если мы не примем меры! — Нет, пусть как можно больше людей ещё раз перейдут в другую компанию. — Ты меня не расслышал? Повторяю: мы итак растеряли часть рабочих. — Я в курсе и даже назову точные цифры. Перебежчики нам без надобности, иначе повторим ситуацию с особыми личностями. Как там мой внучок говорил? Или он цитировал кого-то. А, вспомнил: Ницше и Гегель, у первого «история циклична» а у второго «история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса». — Имеет смысл, думаешь, мы делаем ошибки предшественников? — Скорее мы знаем о них и не собираемся повторять их. — Как бы не совершить ещё хуже. Сегодня меня сопровождали девять, потом под конец семеро, это элита наёмной охраны, значит риск есть. —Вопрос от кого? — Да в смысле от кого, и так понятно, что от личностей наших особенно геморрных! — Не скажи, пару предпринимателей были замечены в планировании союзов без нашего одобрения. Ты, как вижу, не осведомлён, хотя даже такая тупая и бесполезная вещь как обычные полицейские с обычным оружием в век суперидиотов, могли бы догадаться о том, что нам половину недоговаривают, а четверть вообще лгут. Перепроверь всё и приструни их. Иначе всерьёз тебя не то что высокопоставленные личности, даже эти уродские леталки над Нью-Йорком и последние псины из наёмников не будут считать за человека, достойного дел. —Тц! Сам бы попробовал их устранить. Они всё время на камерах, их рожи ежесекундно видят тысячи людей и!.. —Что «и»? Они известны, они — знаменитости, в Азии каждого второго такого пытаются убить особо рьяные фанаты, а камеры? Их репортажи транслируют с приличным отрывом от реального времени, а то и вовсе записывают всё в киностудиях под видом «прямой трансляции». Это шоу, не столько информация, сколько развлечение, показывай телевидение хоть пятую часть от настоящих событий, их бы смотрели только свихнувшиеся параноики или отчаявшиеся домохозяйки. Убьют — поставят дублёра, никто и не заметит. —Ладно-ладно, понял, ты сегодня в ударе, хватит лекций. —Когда твои люди начнут использовать ту пару сгнивших извилин в своём непробиваемом черепе, тогда хватит. —Не преувеличивай их таланты, мне иногда кажется, что мне бракованных мутиков сбагривают, чтобы биомасса хоть какую-нибудь пользу приносила. —Проще сжечь, чем мучаться. Не в твоём кстати случае. Есть вещи куда нагляднее и убедительнее убийства… Питер быстренько поднялся по лестнице, сожалея, что не смог подслушать больше, он и так задерживался, а беспокоить Вильяма откровенно не хотелось, хотя бы потому, что он единственный в этом доме, кто искренен с ним. — «Надо пока иду сократить всё до приличного доклада, а то половину деталей забуду на пути к точке сбора.» — Паркер поднялся по-человечески и дошёл до комнаты. «Выходит, что у Уоррена и Доминика реальные связи со Сциллой. Эммм, ещё они торопятся из-за какого-то Морригана, он вероятно знаменитость и может быть связан с бизнесом или правительством. На уровне одноглазика… А кого я знаю с одним глазом? Может это просто прозвище? Но должно же оно отсылать на недостаток зрительного органа! Или это про слепоту?.. Хм… А, точно! Фьюри вроде повязку носит, ну, на нашем приватном разговоре точно носил. А что если предположения Вдовы и Сокола верны и готовится заговор внутри Гидры с участием Сциллы и неких богатеев, как раз знаменитостей, бизнесменов и людей из правительства?! Если Уоррен из Сциллы, то наверное они как раз против раскола или пытаются провернуть всё в свою пользу, может подмять под себя или что-то вроде того?.. А ещё, ещё, ещё… Ааргх! Ну почему не существует «Курсов по шпионажу для чайников» или «Краткого пособия на случай, если вы вдруг встряли в шпионские разборки»?!» Вильям стоял посреди комнаты, оглядывая пространство вокруг себя. Мелкие изменившиеся в нём детали с необычайной точностью подмечались Питером: вещи то ту то там оказались немного сдвинуты, пару шкафов не закрыли буквально на пару другую миллиметров, в холодной, давно не тронутой владельцем комнате витал вольный живой запах хозяйской руки. Возросшая внимательность и чуткость ещё не сошли после подслушивания на привычный уровень, а потому Паркер сперва чуть испугался, слыша легкий шум в ушах. Ритмичный, совсем негромкий, гулкий. Невольно парень стал отсчитывать его, подмечая схожесть с биением сердца, только чуть быстрее. Не веря в такое, Питер напрягся, прикрывая глаза от излишней, на уровне любительского микроскопа точности, звук стал четче, яснее, как и источник. Живое сердце в мерно вздымающейся без ведома хозяина груди под слоем ребер, мышц, жировых отложений и кожи, миокард под давлением вгонял кровь в артерии, создавая характерный звук. К нему же добавился неприятно громкий шелест ткани, когда Колеман опустил руку и развернулся, оглядывая телевизор на стене, словно всерьёз задумываясь разобрать его в поисках несчастной железяки… «Оно стало сильнее, — с неприязнью подумал Паркер, прикладывая прохладную руку ко лбу, чтобы убавилось звенящая в мозгу мигрень, — и четче, раньше просто лучше видел, слышал, ну и в бою реакции не подводила, а сейчас я как переносной микроскоп скоро смогу костюм чинить без порчи зрения.» Чтобы не смотреть на узор обоев или отражение солнца в отполированной лаковой поверхности стола, Питер решил рассмотреть друга, как раз стоящего между ним и окном, не давая части света раздражать его и так напряженные рецепторы. Рассматривать оказалось особо нечего, Вильям не стал резко единорогом или Тони Старком. Он оставался всё тем же одноклассником Питера Паркера, иногда относящимся к ботану-неудачнику чуточку лучше остальных, если быть точнее: не разменивался на оскорбления классной груши для битья, сторонился, как и все, но делал это не столь явно и обидно, тормошил, вырывая из мира мыслей, чтобы сообщить важную новость о походе, изменениях в расписании или об учителе, требующим в кабинет. Один раз он даже спас Питера от порции свежих кулаков производства Флеша Томпсона, на удивление, презирающий одно существование «Пениса» Паркера как факт, хулиган беспрекословно послушался мягко отговаривающего его Коллемана, сменив уродское злобное предвкушение на обыденные расспросы что сегодня на обед? Питер несколько дней еще молчаливо благодарил блондина, чьё имя он, словно назло, позабыл, за длительный перерыв от издевательств не только Флеша, но и других школьных задир. Он слышал из разговоров предпочитающих не замечать проблемного тихоню одноклассников, как Вильям ляпнул им, что возиться с такой немощью как он — себя не уважать, но видят паучьи боги — месяц с небольшим полного спокойствия и отсутствия необходимости оглядываться на каждый подозрительный шорох рядом мог смело называться раем Питера. «Он вроде повзрослел, — подметил Питер, усмехаясь от своего де вывода, — ну, нам обоим 16 стукнуло, много лет прошло. Было бы странно, останься он размером с двенадцатилетку или его лицо осталось как у ребёнка.» — Питеру плохо давалась своя память в вопросах опознавания лиц, а потому из её бескрайних, сокровенных закромов, среди священных для Паркера законов Физики, Геометрии, алгебраических формул и химических правил не получилось выудить маленькую «фоточку» его молодых однокашников. — «А смысл их запоминать, — старые обиды горечью прошлись по начавшим рубиться шрамам, — всё равно главное опознать, кто опаснее из задир, кому деньги на обед отдать, да и лицо дяди с тётей запомнить, а там остальное не важно.» Хотя Паркер мог бы и отметить изменившихся, однозначно похорошевший одноклассниц, парочку взявшихся за ум и усердно учащихся ребят. Большинство из них уже потеряли почти все свои подростковые угловатости, обретя более сложные формы, как художник шагая на новую ступень всё сложнее эскизы подхватывает. Однако в Коллемане тот скорее следовал заветам старой школы: лицо мягкое и воздушное, с чертами легкими и ненапряжными не испортилось грубостью юношеских годов, почти не омрачилось ворохом темных пятен от высыпаний, не потянуло за собой неловко перебирающее руками и ногами тело, не сгорбило уткнутую в телефон фигуру. Потому что движения друга всегда плавные, выверенные, иногда чуть ленивые, особенно по утрам, ранним жаворонком Вильяма точно не назовёшь, спина хозяйской волей почти идеально прямая, хотя Питера уже это в тайне восхищало, так как он сам больше пяти минут стоять прямо не мог, а внешность больше теряла именно детские черты и то совсем неохотно. Только взгляд оставался тем же, порой таким тяжелым, давящим, как непроглядная глубина двух озёр, что гневно волнуются в моменты хозяйского гнева. Хотя сейчас они так близко, что Питер поначалу опешивает, совершенно не замечая, как чутьё настороженно всё прощупывает, в почках источника волнения — угрозы. «Гормоны… — простонал про себя Паркер, — ну почему вместе с суперсилами мне не досталось освобождение от подростковых проблем, только ж высыпания прошли! Ха, только бы не выросла щетина, у меня нет ни времени, ни настроения, ни вообще желания прихорашиваться по утрам.» Парень затаил дыхание, бормоча про себя слова успокоения как мантру, — привычка, одной из первой вошедших в его обиход после обретения паучьих сил. В окружении постоянной опасности, вынужденное искать источник затаившейся угрозы предчувствие не могло успокоиться дома, в спокойствии, безмятежности, месте, где простому подростку-ботанику Питеру Паркеру ничего не могло угрожать, в том числе и родные дядя с тётей. Но как это объяснить впаянных в тело инстинктам? Как остановить несущуюся снести чужую голову руку к голове подошедшего сзади дяди? Как прятать паутины трещин на стене, оставленные кулаками в гневе? «Ладно стена, — думает Питер, неприятно ежась, — если я тут что-то сломаю, меня Вильям первый же закопает заживо!» — Питер, твою мать, ты здесь заснул или просто мозги отключились?! — Какого?! — Бирюзового, — огрызнулся друг, прекративший не слишком успешно трясти его за плечо, — ты чего стоишь в стенку смотришь? Я тебя спрашиваю, спрашиваю, спрашиваю и спрашиваю, а ты ни слова, просто в стену глядишь! — Извини, задумался. — Паркер, понуро отвернул голову, уже даже не думая о знакомстве с ближайшей стеной, — «Смысл, если мозги так и не заработали?» — Вообще, для него первая миссия невообразимо худе всех самых ужасных представлений. Потому что в кошмарах всё идёт по пунктам: 1) он в башне Старка; 2) он косячит; 3) наставник безмерно разочарован и не желает иметь с ним дел. С небольшими подпунктами, местами, где именно Паучок оплошает, с разными тонами в криках мистера Старка и прикроет ли он разочарованно лицо ладонью или нет. С дополнениями, но всё идёт по плану разочарования двоих, наставника и его самого, в нём. Но здесь он в незнакомом районе, неизвестно где, с подозрительными личностями, двое из которых либо состоят, либо связаны с подконтрольной, пустили ненадолго, Гидре группировкой. «Называется занялись слежкой. — бурчал про себя Питер, не думая отвечая на вопросы соседа, — Не приспичило бы кое-кому разговориться с моей целью посреди улицы!..» Из размышлений Питера вырвало молчание и прохладная, даже чуть показывающая ладонь на лбу. Вильям сосредоточенно слушал его тепло, пока не растянул губы в такой доброй, поддерживающей, словно скупые лучики солнца вот-вот дотянуться до полумертвого сердца, улыбке, спрашивая негромко, словно дале повышенным голосом боясь потревожить воспалённый раздумья мозг парня: — Устал? От понимающего, неожиданно взрослого, как у тёти Мэй иногда бывает, участливого взгляда двух голубых дисков, с лучащимися от улыбки внешними краями глаз, Питер смутился. Как давно в последний раз его трогала эта простая и незамысловатая фраза? Как давно он начал на автомате отвечать бездушно, как запись на микрофоне: — «Да, тётя Мэй, всё нормально, я просто чуть-чуть не высыпался.» Как давно он не позволял себе отпустить тяготящий образ героя: сильного, остроумного, вечно веселого? Истощённая, иссушенная душа подала признаки жизни, когда потерпевшая за несколько секунд, словно лбу уже не требовалась блаженная бодрящая прохлада, скользнула пальцами в волосы. Рука мерно двигалась, поглаживая его по голове. Питер понимал разумом: надо возмутиться, оттолкнуть, взбодриться и вообще, он — герой, ему не нужны жалость и ласка. А тело завалило мозг сигналами усталости, потяжелевшее тело всё продолжало насыпать в глаза свинцовый песок, верткие руки и миллиметра не желали пройти по велению хозяина, покачиваясь вместе с корпусом. Питер лишь слегка улыбнулся, пусто глядя в пол, пока ладонь задорно скользила по волосам, пробираясь пальцами сквозь пряди, чуть поднимая их, чтобы тепло скорее проникло к коже. — Слушай, у тебя ведь нет больше дел, так что я предлагаю сегодня собраться и лечь пораньше. Да и ты явно не хочешь сидеть здесь… В общем, если захочешь — мы можем уехать домой и отдохнуть. Бабушке с дедушкой я всё объясню, они не обидятся и поймут. — А мистер Уоррен? Вильям хмыкнул легко и беззаботно, лучше слов показывая какое стремящееся к центру Земли место занимает мнение Майера в списке его интересов. Питер, твердо уверенный в неведении друга о связях его деда и гостя, всё же отметил способность одноклассника чувствовать настроение в своём окружении. Как с тётей Мэй, когда он умело менял тему, веселя умело скрывавшую это уставшую женщину, с соседями по улице, которые теперь на Паркера смотрели с недоумением и мыслью: — «А он тоже живёт здесь?» — и даже самые упрямые и злые просто от рождения не могли испортить ему настроение за компанию. — «Странно, если бы он не заметил, как относятся друг к другу члены его семьи. Уоррен, кажется, частый гость здесь, может Вильям смог подслушать как-то их особый разговор или. Хм, если так подумать, то Доминик прямо-таки помыкает Майером и указывает как себя вести с семье, это ж кем надо быть, чтобы тебя один из Сциллы слушался?» — В общем, скажи прямо, если хочешь уйти. Только наедине! А то с тебя станется ляпнуть такое при бабуле. — Понял-принял, молчать в тряпку при хозяевах. — Вот и умничка. А теперь к пиджаку… Уже понимая, что иголок Вильям не нашёл, сам ведь стащил их, Питер вносил последние коррективы в план, тихо улыбаясь от внезапной похвалы, от которой мягким облачком растеклось тепло и уверенность изнутри, появилось почти что детское желание вновь получить поощрение его заслуг. — Я тебя понял, тогда, давай мы отсидим для приличия немного, а потом скажем, что на улице жарковато и я пойду без пиджака, отнесём домой и там наверняка что-то да найдём. — Ладно. А, точно! Пока не забыл, ты там встречал кого-то кроме учёных? — Эмм, ну, — взятый врасплох внезапным вопросом Питер усердно делал вид, что просто вспоминает детали выставки. — да, бизнесменов, кого-то из сотрудников, охрану, ещё… А там я бирки не прочитал, а тебе зачем? — Просто интересно, вдруг кого-то из актёров пригласили или журналистов. — Зачем? — Ну, понимаешь, на такие события обычно приглашается кто-то известный, желательно знакомый со значимыми лицами, там организаторами или гостями, а прессе дай хоть какое событие для репортажа, что уж говорить о таком. — Ну, ни тех ни других я не заметил, меня сразу потащили проверять проект. — «Я бы в жизни не понял, будь там какой-нибудь актёр, журналист, космонавт или модель, я же их в лицо не знаю.» — А что? — Мэй хотела посмотреть запись с выставки, вдруг ты там в кадр попадёшь, вот и думали с ней — чей репортаж смотреть. Ну или в новостях почитать, вдруг в списке приглашенных будешь, в конце-концов, на такое мероприятие всех подряд не приглашают. А мы думали тебе вырезку сделать, ты же так старался над своим этим проектом, жалко забывать! — Оу. Ну, слушай, там же Старк был, вряд ли на стажёров обращали внимание, да… — смущение, волнение, непонимание такой заботы и внимания сменились робкой радостью и трепетом, чужая искренность подкупала легко, как охранника в ночной клуб на окраинах Нью-Йорка. С другой стороны укоряюще смотрела самокритичность, так и говоря: «Ну конечно мы веселимся! А то что ты даже не постарался как-то выделиться, перед нужными людьми или прессой засветиться? Нет, не мог? И что, что у тебя даже проекта нет? А смысл в Мстителях если ты только на словах стажёр?» Обман слоями каменных плит складывался медленно, но неумолимо, даже супергеройские силы не спасали от уничижительных мыслей. «Какой из меня герой, если я даже близким лгу? Какое спасение людей, если даже с собой не могу быть честным? А они ведь мне доверяют! Даже досидеть нормально не могу, ладно бы под пытками, а здесь и угостили и беспокоятся, даже предлагают уйти, если не нравиться!» Питер виновато поднял глаза на Вильяма, жалея о потраченных впустую искренности и волнении на неблагодарного лгуна. — Извини… — За что? За то что ты устал? — Паркер даже не знал, благодарить паучьих богов, чьи имена он так и не узнал, за то, как Вильям мог абсолютно неправильно его понять, когда необходимо, — Так со всеми бывает… Да ладно, ты что, расстроился, что пропустил выход героя? — Немного… — замято пробормотал герой. — Ой, да было бы о чем волноваться! Увидишь ещё! У меня вот в больницу ходили добровольческой группой, так с Доктором Стренджем разминулись, он как раз проводил свою предпоследнюю операцию там же. И ничего, живу как видишь! — Да, тут вы конечно промахнулись. — неловко улыбнулся Питер. — Эй, мы не ломанулись, просто занимались, тем за чем пришли, а не гонялись за автографами будущего недомага! — строго просверлив парня ещё пару секунд, он опять поднял уголки губ, продолжая без напускной обиды, — Да и не хотелось, честно говоря. Мне на перерывах рассказывали коллеги, у которых там знакомые работают, что одна встреча с ним заставляет и ненавидеть и восхищаться. Как человек похуже Старка, но за дело зовётся в хирургических кругах Эскулапом. — Кем? — Древнеримским богом врачевания. Служители его храмов одними из первых стали применять хирургическое вмешательство при лечении, когда остальные ещё пользовались ритуалами, а культ Асклепия в короткие сроки вытеснил остальных «божественных врачей». Знаешь змею, склонившуюся над чашей? Вот это его символ. — Мы же об Эскулапе вроде говорили? — А нечего решать физику на истории! — Я, мало слушал, но уверен, что мы не проходили такое на уроках. — Откуда знаешь, если не слушал? — Я так не говорил. — Только что сказал. — Аргх! Ладно сказал. — с нажимом сдался Паркер, уверенный больше в том, что станет спокойнее любого буддиста после соседства с упрямым Колеманом. — Так что там с? — Ты не забывай, нам до Древнего Рима далеко как отсюда до Монголии, да и дошедшие до нас образы божеств любой культуры прежде всего — собирательные. То есть историки изучают множество мифов и легенд и на их основе делают наиболее складный вид божества. Рим, тем более древний, имел хорошие такие территории где-то шесть или шесть с половиной миллионов квадратных километров, это будет немного меньше современной Австралии или ближе к двум Индиям. Следовательно — народов много, у каждого свои мифы, легенды, домыслы, интернета-то не имелось, всё передавалось из уст в уста. Вот и пошли варианты произношения. Вильям закончил, неглубоко вдохнул и легонько приподнял уголки губ, щуря глаза, как всегда после увлекающей как рассказчика, так и слушателя истории. Эта его привычка всегда удивительным, непонятным образом снимала долю усталости с Питера, словно довольный одноклассник щедро делился радостью с миром в его лице. — Ты, скажи честно, это на уроках запомнил или всё-таки прочёл в книгах или интернете? — Хм, ладно-ладно, энциклопедия «Мифы Древней Греции». Честно говоря, не очень её люблю, — сосед отвёл взгляд, как всегда делал, стоило разговору зайти о неприятных созданиях на подобии Старка, капитана Америки или зоозащитниках, — я больше по славянской, немного североевропейской, недавно вот японской увлёкся, это вроде модно сейчас. «Пф, ха-ха! Спасибо хоть, что ирокез делать не стал или жертвы богам приносить. 200 лет назад вроде фраки считались самыми писком моды?» —А с чего вдруг такой интерес? — Мм, знания освежить, я давно не повторял ранние века первого тысячелетия, это как с языками, можно их выучить, но без практики и повторений они забудутся. — А, понял, ты просто соскучился по старым друзьям! — Вильям в ответ нахмурил белёсые брови, — Ну знаешь, там фараоны всякие, самураи, правда ты не удивляйся, что вид будет немерено непригляден, столько лет. Но я уверен, такую вампирюгу как ты это не испугает! — Ха-ха. — протянул Коллеман, потратив пару секунд на переваривание специфического юмора соседа, — Серьёзно, тебе бы комедию глянуть, чтобы чувство юмора подтянуть. Эй, а может включим дома что-нибудь, возьмём в магазине вкусностей, сядем на диване, посмеёмся? М? — А разве ты не предлагал поспать или?.. — Ты всё равно уснёшь на половине, так что какая разница? — Ладно, давай. — Отлично, тогда сейчас быстренько объяснюсь с бабушкой и пойдём. — Да зачем, неудобно ведь. — Питер, я же тебя знаю, ты сейчас делаешь вид бодрячка, а потом дома свалишься без задних ног и будешь невыспавшимся ходить весь день. Расслабься хоть раз, самое сложное уже прошло, дай себе отдохнуть. Мягко похлопав парня по плечу, Вильям ушёл, оставляя за собой шлейф живого искрящегося тепла. Питер не мог описать это чувство, точно не при своих скудных талантов в сочинениях. Для него пространство раскрасилось россыпью жёлтых, оранжевых, красных искр, они мельтешили, летали, гонялись друг за другом, в последний момент убегая меж щелок дверного проёма за своим хозяином. Парочка огоньков ласково, игриво мазнули по щекам, кто-то забрался в ворот рубашки, щекоча там чуткую кожу, кто-то подлетел под ладони, часто и быстро проходясь бодрящими покалываниями и подтягивая за хозяином. Питеру казалось, что он хлебнул качественной газировки. Не той приторно сладкой бурды, где собралась вся таблица Менделеева, а кислотный цвет напоминал знак предельной опасности. Нет. Почти не сладкая, громко шипящая, горечью и ледяной ясностью отдающая с неба до горла бурлящим, как настоящая горная речка, потоком пр пищеводу в желудок. — «Наверное, таким делали первые напитки с газом, когда не получалось добавлять столько сахара, усилителей вкуса и красителей.» — Паркер, подчиняясь почти слышно шипящим комкам искр, вышел из комнаты. Тепло спешно исчезло и, словно извиняясь за вынужденное расставание, окутало жаром, оставив гнетущий холод одиночества. Прижавшись, Паучок спешно забежал в комнату Доминика. Не обращая внимания на интерьер, он прикрепил жучка среди выступов богатого письменного стола. Парень отошёл и критически оглянул, черное пятно ощутимо выделялось на лакированном дереве. Спешно, чуть не раздавив, он содрал прослушку и, не зная, куда деть технику, пролез под кровать, крепя на дно. Герой оглянулся и замер. Камеры. Суля по красному огню рабочие. — «Джарвис, можешь вырубить…» — «Приступаю. Прогресс: 12%. 24%. 45%. 67%. 98%. 100%. Взлом закончен.» — «Джарвис, ты — супер!» — «Благодарю за столь лестную оценку моих скромных навыков.» — вежливо ответил механический голос Дворецкого. Второй жучок удобно пристроился между лепестками деревянной резьбы на серванте. Довольный собой, Паркер по-быстрому объяснил несколько расстроенному таким редким побегом Вильяму, что срочно вызвали по проекту, надо проверить технику. Дав обещание извиниться перед соседом и обязательно глянуть с ним те самые комедии, Питер спешно вышел на улице, глубоко вздыхая и оглядываясь вокруг себя. Вдова с Соколом ждали у черной лакированной машины, девушка безэмоционально кивнула, мужчина вообще делал вид, что он не здесь и его не знает. Путь до башни Старка прошёл для героя в тумане и закончился шумными хлопками мистера Старка. — Отлично, супер, — наставник снял очки, шумно хлопая парня по плечу, с гордостью оглядывая остальных героев, — без слежки десятков сумасшедших фанатиков, а значит и без риска для гражданских, без разрушенных многоэтажек и в относительно спокнйной обстановке. Лучше и придумать нельзя. — Как у вас прошло? — холодно прервал Солдат. — Скучно. — буркнул Халк. — Когда вы увели цель, мы решили проследить за движением остальных, но… — Ничего но, стояли и ждали, кто первым вытащит пушку. — Соколиный Глаз с сочным хрустом и облегчением размял шея, — Ещё немного и сам пустил бы стрелу. — Зачем? — оглянулся Сокол, что-то проверяющий в странного вида навороченном рюкзаке. — Атмосферу разбавить. — пояснила Вдова. — Теряешь хватку, дорогой. Раньше по двенадцать часов с винтовкой сидел и жалоб не поступало, а сейчас что? — Вам-то легко говорить, а меня до сих пор солнечный удар не отпускает. — А сейчас вы в порядке? — не удержавшись спросил Питер, восхищенный и одновременно испуганный потрясающей выдержкой супершпиона. — М? Вроде да? — Мозги не сварились в кашицу? — заботливо поинтересовалась девушка. — Было бы чему. — усмехнулся Халка, получая холодный взгляд от лучника, закрепляющего ремень на колчане. — Эм, извините, а там запись как, работает? — робко поинтересовался Питер, первым не сдавшись под гнётом тишины. —А с чего бы им ломаться? — пожал плечами довольный данными с дисплея, проводами присоединенному к рюкзаку Сокол. — А давайте посмотрим как раз! — мистер Старк стал бодро, не глядя, набирать на прозрачной, с вычерченными голубым символами, панели. В ответ тут же появились в воздухе два экрана с потрясающе четким изображением. — Эй, а почему на этом такой угол обзора? — Я за деревянным рисунунком.на шкафу прятал — Что мешало в столе или у ручки шкафа? — поинтересовалась Вдова с нечитаемым лицом. — Или ты нахватался от Старка и поставил так, чтобы мы увидели беззащитного раздетого человека?... — Эй, не сравнивай меня с собой! И когда я следил за чужими раздевания через жучок? Я всё делаю просто, ребятки, поцелуй там, шепоток на ушко тут. — Оставили тему. — кэп остановил Мистера Старка, давая шанс красному от стыда Питеру шанс говорить, пока Наташа не нашла новую тему для подколок. — Ну, там светлая мебель, а щелок и выемок, где жучка не видно не нашлось, вот и… — Паркер стушевался, готовый от стыда провалиться под бетон, он уже видел, как закатившая глаз разочарованная шпионка рассказывает тысячу и одно место, куда он мог прицепить следилку, и почти все они настолько очевидные, что не додумался бя только исключительно безмозглый человек. Решая применить последний аргумент, чтобы хоть как-то оправдаться, парень говорит: — И мистеру Колеману уже за 60, там явно не на что смотреть без одежды! — Ну так-то… — начал Кэп. — Ну уж нет, избавьте меня от старческих подгузников! — махнул рукой, прикрывая от экранов мистер Старк. —Тебе с твоим характером даже такое не светит. — поддел Глаз. —Эй, давай те не забывать, кто тут на минуточку номер 1 в списке самых желанных мужчин мира по версии газет! — О, ты помнишь это слово, в музее услышал? — удивил Кэп. — Оленину холодного копчения с истекшим сроком годности забыли спросить! — Питер, верно, — не столько спрашивая, сколько задач риторический вежливый вопрос, тихо обратилась Вдова, пока мистер Старк со Стивом Роджерсом спорили под ржание Сокола и убийственный взгляд Солдата, державшего пушку на всякий случай, — скажи, а как ты понял, сколько мистеру, Колеману, да? Я понимаю, просто предположил, мне только интересны основания, поделишься, если не тайна? —Ну, — Паркер оглянулся на наставника, мысленно моля о спасении, но тот оставался глух к подростку, а потому герою пришлось подключать всё воображение, — дизайн в их доме относит нас к колониальному стилю, мебель хорошая, дорогая, в ванной стоит множество средств по уходу, на лестницах нет вспомогательных средств для передвижения, а также миссис Колеман сама готовит и накрывает на стол. Следовательно: они обладают деньгами, на них можно нанять хороших строителей и добавить какие-нибудь штуки, чтобы легче перемещаться по дому, или нанять служанку, чтобы она готовила, убирала или просто помогала по дому. Ничего их этого нет, а значит не требуется. — Паркер постепенно входил во вкус, одёргиваю себя, чтобы не перестараться, — Средства для ухода открыты, использованы меньше чем наполовину, говорят, что миссис Колеман о себе тщательно заботится, значит выглядит куда моложе своих лет, сразу сбрасываем десятку или пятнадцать. Выглядит она на сорок пять — сорок шесть, значит в районе 60. Оба хорошо двигаются, без дерганий, но спортом не увлекаются, сказали бы или нашёлся специальный инвентарь в доме. Если нет зависимости от алкоголя или сигарет, то для такого состояния как раз 60 лет самый характерный возраст. Добавим, что Мистер Колеман явно не младше жены, спокойнее её, но по здоровью на одном уровне, значит тоже 60 с чем-то. Как-то вот так вот… — Неплохо, — одобрительно качнула рыжими кудрями девушка, до этого облокотившаяся на спинку дивану. — я бы даже сказала хорошо. Не было опыта в слежке? — Ну, там вообще не серьёзные случаи были, опытом назвать нельзя, так, за мелкой шушерой. — Что ж, пару уроков и я наконец получу кого-то более разговорчивого в коллеги. — нарочно громче произнесла шпионка, поглядывая на Солдата. — Стоп, а я что, сегодня вообще с вами не работал?! — возмутился Сокол. — Ты мне на ногу наступил, а я сегодня одела любимые сапожки. — Ребят, чё-то говорят. — шумно заявил Халк, привлекая всех к просмотру экрана. — Ещё раз я буду выслушивать про акции, сделки и фондовый рынок, этот кусок непереваренного сала отправится к моим гортензиям! — Анжелика с тихим стуком установила керамическую прямоугольную форму с каким-то блюдом на стол. —Да ладно тебе, родная, это иногда интереснее современных комедийных выпусков. — спокойно выпивал из чашки Доминик, доставая телефон и оборачиваясь к супруге. — Не называй этот бред комедией, с такого даже особо тяжёлые пациенты сумасшедшего дома испытают испанский стыд. — придирчиво проверив ножом хрустящую сырную корку, женщина развернулась, упираясь руками в столешницу, — ещё и привёл с собой какого-то психа. — Милая, мы ведь уже говорили, не все ученые любят, когда их так называют, это правда не отменяет отсутствия у них критического мышления, но не стоит бередить душу ненормальным. Они остро на это реагируют. Да и взгляни на это с другой стороны, разве ты не рада внука повидать? —Может и рада, если бы кое-кто уделял ему достаточно внимания, а не разговаривал всё время с этим воплощением нелепости! Даже этот непонятный Паркер свалил при первой же возможности, стоило ему открыть рот, чего уж сказать о моём воспитанном внуке?! — Ему полезно учиться иметь дело с ненормальными, их в последнее время столько развелось… — пальцы Доминика остановились, улыбка застыла холодным и мрачным изваянием. Мужчина что-то приблизил на экране и огляделся. Момент и два стальных диска опасно блеснули, словно нож направленный прямо на наблюдателей по ту сторону камеры. — Это было жутко. — протянул Сокол. — Это продолжает пугать. — сложил руки на груди кэп. — Он не отворачивается. Доминик спокойно встал, не отводя взгляд от камеры. — И вообще, мне скоро ехать на выставку, а я вообще не готова видеть Стоунов третий раз за месяц. Эти веганы, кажется своих мозгов не имеют и пытаются высосать у окружающих! — Ну если тебя там не будут, то, чувствую, они уйдут голодными. Хочешь, поеду с тобой? — Доминик встал так, будто рассматривает сервиз, стирая пылинку с искусной резьбы. — Нет, спасибо, выслушивать пересмыкания того придурка из судей вредно для нервов, а у тебя итак мигрень после собрания в совете. Не думаешь, что нам надо поменять что в саду? Хотелось бы конечно еще и парочку соседей, но пока такого счастья не предвидится. — Давай радоваться мелочам, дорогая, в конце концов, жучков у нас в доме нет, а выводить их куда дороже. — протянул Доминик, победно ухмыляясь, когда неподатливый шпионский прибор оказался в его пальцах. — Не хочешь сегодня поужинать в саду или на веранде, обещали вроде хорошую погоду? — стряхнув прослушку на пол, Доминик тщательно растоптал механизм, судя по остаточным звукам, запихивая под шкаф. — Да, — протянул опешивший Сокол, — вовремя мы включили...