Санъе-цзюнь

Неудивительно, что собрание повелителей пиков было созвано, как только Юэ Цинъюань и другие повелители пиков вернулись в Цанцюн. — ... Можем ли мы быть уверены, что у этого Шэнь Юаня были благородные намерения, когда он позволил демонам сбежать? — спросил Юэ Цинъюань, — А не может ли он быть причастен к тому, чтобы выманить нас из ордена и позволить демонам войти? Это не было необоснованным вопросом. Внезапно появляется странный странствующий заклинатель, а на следующий день орден подвергается нападению демонов. А затем странствующий заклинатель позволяет демонам уйти. Будь это единственными фактами, это действительно было бы очень подозрительно. — Мм, я тоже так подумала, но это было бы очень странно, — сказала Ци Цинци, — Именно из-за его присутствия Лю-шиди и я все-таки решили остаться на Цанцюн. Я полагаю, что это не пошло на пользу атаке демонов. — Он убил 24 демона, включая старейшину, — добавил Лю Цингэ, — если он пытался им помочь, то это был странный способ помощи. — Я считаю, что его намерения состояли в том, чтобы отпустить их и последовать за ними, чтобы выкурить демонов, которые могут быть или не быть в сговоре с заклинателями. Шэнь-лаоши сказал мне, что прибыл в Цанцюн с намерением встретиться с чжанмэнь-шисюном и другими повелителями пиков. Он хотел обсудить возможность того, что демоны и заклинатели совместно замышляют разжечь войну между нашими царствами, — сказал Шэнь Цинцю, — хотя он был в уединении во время предыдущей войны, многие, кого он знал и о ком заботился, были убиты или пострадали от нее, и у него были свои подозрения относительно некоторых из наиболее странных ситуаций, которые произошли во время войны. Среди повелителей пиков поднялся ропот. Это было правдой. В то время некому было проводить расследование, но на той войне было не так уж и мало аномалий, которые любой из них мог вспомнить, не сходя с места. Однако Юэ Цинъюань продолжал стоять с недовольным выражением лица, прежде чем мягко улыбнулся и сказал: — И Шэнь-шиди уверен, что ему не солгали? Даже если ты знал его в прошлом, возможно, его нынешнее «я» отличается от того, что ты помнишь. Несколько повелителей пиков посмотрели на Юэ Цинъюаня в замешательстве. Это... казалось несколько неуместным для чжанмэнь-шисюна заявлять такое на собрании, перед всеми своими боевыми братьями и сестрами? Шэнь Цинцю какое-то время молча стоял, дрожа от ярости. — ... Чжанмэнь-шисюн. Позволь мне спросить тебя об этом. Твое предубеждение против Шэнь-лаоши вызвано вполне обоснованными опасениями или личными причинами? — спросил он низким и тихим голосом. Юэ Цинъюань вздрогнул, заставив многих повелителей пиков вопросительно поднять брови. Через несколько мгновений Юэ Цинъюань подавил волнение и сказал: — Я должен спросить тебя о том же. Ты ручаешься за него только по личным причинам? — Шэнь Цинцю стиснул зубы, когда Юэ Цинъюань продолжил, — я беспокоюсь только о тебе. — Конечно, я ручаюсь за него из-за того, что о нем знаю, — Шэнь Цинцю едва сдерживал рычание в голосе, — хотя я не ожидаю, что все будут доверять моему слову, я чувствую себя обязанным дать показания в любом случае. — Сяо Цзю, — Шэнь Цинцю вздрогнул и неодобрительно спрятал лицо за веером, когда Юэ Цинъюань снова использовал это имя, — люди могут делать то, что приносит пользу другим, даже не имея доброй натуры. Шэнь Цинцю увидел, как варвар с Байчжаня начал закипать – и не только Лю Цингэ. Многие из его боевых братьев и сестер казались недовольными несколько неуместной лекцией Юэ Цинъюаня, и Шэнь Цинцю почувствовал, что успокаивается после того, как снова подвергся покровительственному тону Юэ Цинъюаня. — Чжанмэнь-шисюн, — напряженно сказал Шэнь Цинцю, — честно говоря, я не думаю, что это тебя касается, но я был схвачен злым заклинателем до того, как прибыл в Цанцюн, и Шэнь-лаоши спас меня, убив этого злого заклинателя, и помог мне исправить ущерб, который он нанес моим меридианам. Возможно, это было из жалости, но я думаю, что это хорошо показывает его щедрую натуру. — Ты говоришь, что он спас тебя в прошлом, но, возможно, он создал и ту ситуацию? — сказал Юэ Цинъюань, — я понимаю, что ты чувствуешь себя обязанным поддержать кого-то, кто вроде как спас тебя в прошлом, но разве он не пытается сблизиться с двумя повелителями пиков, спасая их от «совпадений»? Разве не более вероятно, что он нацелился на нас? Прежде чем Шэнь Цинцю успел взорваться от гнева, Ци Цинци наклонилась вперед, сдвинув брови. — ... Прости меня, чжанмэнь-шисюн, — сказала она немного напряженным голосом, — но если Шэнь Юань-дайфу нацелился на Цанцюн, для него не имело бы никакого смысла случайно спасать Шэнь-шисюна до того, как шисюн прибыл в Цанцюн. Кроме того, Шэнь Юань-дайфу, похоже, не знал заранее о нападении демонов, и они с Лю-шиди бросились к Цюндину, только когда я сообщила им о нападении. (прим. переводчика: «дайфу» – доктор, врач) — Он также собирался встретиться с чжанмэнь-шисюном сегодня утром, не зная, что ты отлучился, — тихо добавил Му Цинфан, — хотя я не могу говорить о том, что произошло во время нападения, я уверен, что он не знал заранее, что Хуаньхуа созвал тайное собрание орденов, и он не знал о нападении демонов на Цюндин. — А что скажет Лю-шиди? — быстро вклинился Вэй Цинвэй, удерживая Юэ Цинъюаня от ответа, — мы услышали свидетельство Шэнь-шисюна о характере этого Шэнь Юаня в прошлом, а Лю-шиди должен знать о его характере в настоящем, не так ли? Все проигнорировали слегка нахмурившегося лидера ордена, чтобы посмотреть на повелителя пика Байчжань. У некоторых из них на лицах появился легкий румянец, поскольку они старались не смотреть на... синяки на шее их боевого брата, которые виднелись, даже несмотря на мантию с высоким воротником, которую он предпочел надеть. — ...Он очень сильный, неамбициозный и чрезвычайно ленивый, — сказал Лю Цингэ, и Шэнь Цинцю едва удержался от того, чтобы расхохотаться от слишком точной оценки Санъе-цзюня, — он скорее нападет прямо, чем будет вовлечен в сложные схемы, нет, он будет слишком ленив, чтобы даже подумать о нападении, — Лю Цингэ на секунду задумался, прежде чем продолжить, — он еще и до глупости добр. Несколько из повелителей пиков слегка улыбнулись, услышав, как забавно повелитель пика Байчжань, не кто-нибудь, описывает своего возлюбленного. Однако многие другие прищурились, пока Юэ Цинъюань молча стоял несколько мгновений, прежде чем слегка кивнул и продолжил обсуждение подозрительной роли Хуаньхуа в этом событии. После встречи горстка из них собралась вместе, говоря приглушенными голосами. — ... Разве раньше чжанмэнь-шисюн бросал вот так вызов Шэнь-шисюну? — нахмурился Вэй Цинвэй, — не в обиду Лю-шиди, но если бы это был я, я бы скорее доверился мнению ученика человека, которого мы подозреваем, чем его любовника. Лю Цингэ раздраженно нахмурился, но понял, что имел в виду его шисюн. Технически. — Не думаю, что чжанмэнь-шисюн поступал так раньше, — сказал Му Цинфан, — но мне кажется, что мы не должны просто игнорировать, что это произошло сейчас. Такого вообще не должно было происходить, чтобы лидер ордена вот так публично противостоял своему заместителю. — ... — Ци Цинци просто задумчиво смотрела на дверь зала собраний, из которой они только что вышли. Внезапно она напряглась и приложила палец к губам, заставив других повелителей пиков замолчать. — Меня не волнует, что ты думаешь о моих способностях или моем мнении, — прорычал голос Шэнь Цинцю, хотя он явно пытался говорить тихо, — но ты лидер ордена Цанцюн. Не смей использовать свое прошлое со мной в качестве предлога, чтобы затуманить свой рассудок. — Сяо Цзю, я просто... — Я столько раз просил тебя не называть меня так, чжанмэнь-шисюн. Я Шэнь Цинцю, повелитель пика Цинцзин, отвечающий за тактику и знания на Цанцюн, и я серьезно отношусь к своим обязанностям. Я бы никогда не позволил своим личным чувствам поставить орден под угрозу и предлагаю чжанмэнь-шисюну сделать то же самое. — Сяо... Шэнь-шиди, я просто хотел убедиться, что ты уверен в своем мнении – не так много людей, которые спасут кого-то... такого, как ты, без скрытых мотивов... Раздался громкий хлопок, предположительно, Шэнь Цинцю ударил ладонью по столу. — Я устал слушать твои оправдания. То, что это было чем-то, что не мог сделать ты, не означает, что никто другой не смог бы этого сделать, — сказал он. В тихом голосе Шэнь Цинцю мучительно дрожали боль и ярость, и подслушивающие повелители пиков обменялись взглядами, безопасно расположившись за углом коридора, чтобы их шисюн не заметил их, когда он сердито вышел из комнаты и из здания. Только после того, как Шэнь Цинцю и Юэ Цинъюань вышли из зала собраний и удалились, остальные вздохнули. — ...Я всегда считала, что внимание чжанмэнь-шисюна к Шэнь-шисюну было несколько необычным, — сказала Ци Цинци с обеспокоенным выражением лица, — но я не думала, что это настолько проблематично. — Не думаю, что это обычно так, — ответил Му Цинфан, — но, похоже, эта тема о том, как Шэнь-дайфу спас Шэнь-шисюна, слишком глубоко затронула неуверенность чжанмэнь-шисюна. Возможно, мне стоит предложить чжанмэнь-шисюну приходить на Цяньцао, чтобы... поговорить время от времени. У лидера ордена есть психическая проблема, будь то травма или что-то еще, требующая консультации — никто из них не хотел говорить об этом, но все они об этом подумали. --- Шан Цинхуа дернулся, когда его привели в уединенную комнату в задней части Теплого Красного Павильона. Он, вероятно, не должен был так удивляться, что любимый бордель оригинального Шэнь Цинцю оказался местом, которое братец Огурец также часто посещал для тайных встреч. Замаскированный повелитель демонов небрежно болтал с хозяйкой публичного дома, и когда Шан Цинхуа ввели внутрь, он приветственно поднял свою чашу с выпивкой, а бордельные сестрицы вскоре покинули комнату. — Ради нас обоих я надеюсь, что Ша Хуалин не вторглась в Цанцюн от имени Мобэй-цзюня, — весело сказал Санъе-цзюнь, и Шан Цинхуа съёжился. — Братец Огурец, ты не хуже меня знаешь, что Ша Хуалин вторглась полностью по собственной инициативе, говорим ли мы об оригинальной временной линии или о настоящем, — ответил Шан Цинхуа, нервно смеясь. — Мм, полагаю, да. Санъе-цзюнь налил ему стакан вина, прежде чем откинуться назад со своей чашей. — Я... был удивлен, что ты так серьезно отчитал ее перед тем, как прогнать. Я думал, ты просто сбросишь их с горы, — сказал Шан Цинхуа, принимая стакан крепкого рисового вина. Бро, ему это было НУЖНО после сегодняшних событий. — Хм... — Санъе-цзюнь состроил сложное лицо, — хотя на самом деле это была не моя вина, я публично оскорбил имя Цзючжун-цзюня, втоптав парня в грязь, а затем оставив его в живых. Ну, не нынешнего, конечно. Может быть, его прадеда или прапрадеда или что-то в этом роде? Я чувствую себя немного ответственным за это, так что... Вино почти потекло по подбородку Шан Цинхуа, когда его рот открылся. Какого черта, братец Огурец, насколько блядь сильно ты был занят?! Но ладно. Ему было интересно, почему Ша Хуалин была намного менее высокомерной и гораздо менее безрассудной, чем он ее описал. Значит, это тоже вина братца Огурца? — ...И почему ты избил этого парня? — Шан Цинхуа немного нервно рассмеялся, — это не совсем твой стиль. Он, что, вторгся в твой лес или что-то в этом роде? Санъе-цзюнь сделал кислую мину. — Нет, это было еще до того, как я стал повелителем демонов. Этот придурок почему-то преследовал меня по всему царству демонов. Не знаю уж, чем я его разозлил, но это было действительно ужасно, потому что это было до того, как я стал достаточно сильным, чтобы защитить себя. Я провел десятилетия, бегая с места на место и прячась, прежде чем, наконец, сорвался и каким-то образом выбил дерьмо из него и некоторых его людей перед его собственной армией. Оглядываясь назад, вероятно, я мог бы разобраться с этим менее публично... Что-то из слухов о различных владыках демонов вспыхнуло на задворках памяти Шан Цинхуа. Он не был уверен в причастности Санъе-цзюня, но смутно помнил пятно на титуле Цзючжун-цзюня, где один из прошлых носителей титула был настолько одержим демоном, которого хотел сделать наложником, что пренебрегал управлением своей территорией и подчиненными, чтобы преследовать этого демона, несмотря на отказ. Это закончилось только тогда, когда Цзючжун-цзюнь был избит до полусмерти объектом своих притязаний. ... ... Братец Огурец абсолютно не в курсе, не так ли? Шан Цинхуа просто сглотнул и тихонько отхлебнул еще вина. ОН не собирался рассказывать об этом пугающему владыке демонов. — Я сомневаюсь, что это дитя сможет успешно вынюхать предателей среди демонов, поэтому тебе придется доложить своему королю, — сменил тему Санъе-цзюнь, лениво откидываясь назад. — Ах... не лучше ли было бы, если бы ты сам пришел обсудить это с ним? — спросил Шан Цинхуа, — твои слова, скорее всего, будут значить больше, чем мои... — его перебило фыркание. — Самолет. Я знаю, что у тебя есть привычка забывать о вещах, которые ты написал ранее, — ой, братец Огурец, таки ой, — но ты, конечно же, знаешь, почему это ужасная идея для меня прийти и обсудить, как союзники Мобэй-цзюня нарушили соглашение между нами. Шан Цинхуа склонил голову в легком замешательстве, а Санъе-цзюнь закатил глаза. — Если я начну обсуждать с Мобэй-цзюнем все это дело, мне придется либо потребовать возмещения ущерба, либо объявить, что наши отношения разорваны, — отрезал Санъе-цзюнь, и Шан Цинхуа внезапно понял. Верно, братец Огурец будет выглядеть как слабый демон, который позволяет другим потоптаться по нему, если он не заставит Мобэй-цзюня что-то сделать относительно нарушения соглашения после этой беседы. Единственный способ избежать неприятных последствий, вытекающих из этого, — это если братец Огурец будет вести себя так, как будто он думает, что этот конкретный случай не был ошибкой Мобэй-цзюня. Из-за этого Санъе-цзюнь не мог первым обратиться к Мобэй-цзюню по поводу неудачной попытки вторжения на Цанцюн. — ...Правильно, о-кей, — кивнул Шан Цинхуа, — да, я доложу. Но я не думал, что тебя волнует политика демонов, братец Огурец. Санъе-цзюнь слегка нахмурился, лениво вертя в руке чашу с вином. — Конечно, мне все равно, но знаешь, у меня есть инстинкт выживания. Если я позволю идиотам думать, что я слаб, у меня не будет ни дня покоя от придурков, разоряющих мой лес. И правда. — Есть ли у тебя какие-либо идеи о том, кто мог попытаться настроить Мобэй-цзюня против Цанцюн? — задал следующий вопрос Санъе-цзюнь, — очевидно, что это Хуаньхуа пытался выманить Юэ Цинъюаня и других повелителей пиков, но мы ничего не знаем о демонической стороне. — Я не знаю, бро, — Шан Цинхуа нахмурил брови, — имею в виду, что я рассказал моему королю о том, что мои боевые братья и сестры покинули орден, но, очевидно, Мобэй-цзюнь не был заинтересован в нападении, и он никак не мог отдать приказ Ша Хуалин атаковать, основываясь на этом. — Значит, кто-то заинтересован в том, чтобы подставить Мобэй-цзюня, — промычал Санъе-цзюнь, — надеюсь, Северные Пустоши готовы искоренять своих предателей. Удачи. — Хм? — моргнул Шан Цинхуа, — братец Огурец, ты не собираешься нам помочь? Санъе-цзюнь одарил его испепеляющим взглядом. — Самолет. У меня достаточно дел, кроме как нянчиться со всеми этими детьми. Мой гнев сосредоточен на Хуаньхуа. Если Мобэй-цзюнь не может справиться со своими проблемами самостоятельно, то, возможно, он не подходит для своего трона. ... Братец Огурец, ты стал демоном до мозга костей, да...? Эта мысль исчезла, когда Шан Цинхуа увидел, как Санъе-цзюнь на мгновение засомневался. — ...Ну, если возникнут какие-то серьезные проблемы, дай мне знать, — смягчился владыка демонов. Два трансмигратора какое-то время сидели в тишине, прежде чем Шан Цинхуа набрался смелости и спросил: — Итак... тогда что ты собираешься делать сейчас? Медленная лукавая улыбка скользнула по лицу Санъе-цзюня. — Я думаю, пришло время выкрасть из одиночной камеры некоего владыку демонов. Этот сопляк не может просто сидеть, сложа руки, пока остальные работают, не так ли? ... Хорошо, удачи! Шан Цинхуа почувствовал, как холодный пот стекает по его спине, когда Санъе-цзюнь отнесся к освобождению Тяньлан-цзюня из печатей горы Байлу так легкомысленно, как будто в этом не было ничего сложного. Братец Огурец, возможно, был ужасающим и в их прежнем мире, но повелитель демонов братец Огурец находится на совершенно другом уровне.