Санъе-цзюнь

— А где Лю-шиди? — спросил Вэй Цинвэй, оглядывая стол для собраний. — Сегодня возвращается в Цанцюн. Он говорил, что приведет гостя, — наклонилась Ци Цинци с заговорщицким шепотом. — Гостя... ... Почти все присутствующие повелители пиков обменялись взглядами. Шэнь Цинцю едва не закатил глаза. С тех пор, как стало известно, что повелитель Байчжаня исцелился от состояния, которое можно было вылечить только с помощью какой-то очень деликатной техники циркуляции ци в течение длительного периода времени или с помощью парного совершенствования, его боевые братья и сестры начали сплетничать. В конце концов, учитывая нетерпение повелителя пика Байчжань в сочетании с тем, насколько трудно физическим совершенствующимся использовать сложные техники циркуляции ци, маловероятно, что он вылечился первым способом. Но эта навязчивая идея выяснить, с кем именно совершенствовался повелитель пика, была совершенно нелепой. Закрыв лицо веером, Шэнь Цинцю устремил свой взгляд в пространство, ожидая начала собрания повелителей пиков, игнорируя обеспокоенные взгляды главы ордена. За последние четырнадцать лет Шэнь Цинцю смирился с этим. С бессмысленными взглядами человека, который все еще отказывается ему отвечать, с расстоянием между ним и его боевыми братьями и сестрами, с бесконечной чередой серых дней без Янь-цзецзе или... С этими одинокими днями. Шэнь Цинцю тихо вздохнул, ожидая, что ему предстоит вытерпеть все это собрание повелителей пиков, прежде чем он сможет вернуться на Цинцзин. Внезапно дверь в зал собраний открылась, и все взгляды обратились на шагнувшего внутрь Лю Цингэ. Он был без сопровождения. Среди повелителей пиков поднялся тихий ропот, пока не заговорила неугомонная Ци Цинци. — ... Я думала, что ты приведешь гостя? — невинно спросила она, хотя она также не совсем невинно вытянула шею, чтобы проверить, действительно ли повелитель пика Байчжань был один. Лю Цингэ свел брови. — ... Я привел, — сказал он сдержанным тоном. — Ну? И где этот человек? — совершенно бесстыдно поторопила его Ци Цинци. — Что, я должен был привести постороннего на собрание повелителей пиков? — нахмурился Лю Цингэ еще сильнее. — Какой посторонний? — промурлыкала Ци Цинци, говоря от лица сразу нескольких других повелителей пиков, — разве не этот человек совсем недавно помог нашему шиди? Разве нам не должно быть позволено выразить нашу благодарность? Шэнь Цинцю вздохнул и закрыл глаза. Миру приходит конец, если дикарь с Байчжаня проявляет наибольшее благоразумие в дипломатическом вопросе. Пока его боевые братья и сестры пытались убедить чжанмэнь-шисюна и Лю Цингэ разрешить «гостю» Лю Цингэ присутствовать на собрании повелителей пиков только для того, чтобы они могли хотя бы мельком увидеть этого таинственного человека, Шэнь Цинцю, игнорируя суматоху, взял стоящую перед ним чашку с остывающим чаем, чтобы сделать глоток. Глоток, которым он тут же заплевал весь стол, когда в зал вошел последний, кого он ожидал увидеть в Цанцюн, но кого он хотел бы увидеть больше всего. В зале заседаний воцарилась тишина, поскольку любопытство повелителей пиков по поводу «гостя» Лю Цингэ было очень эффективно перенаправлено на повелителя Цинцзин, который изобразил фонтан, после чего сильно закашлялся. Как – почему – что?! Мысли Шэнь Цинцю метались, пока он изо всех сил пытался придумать способ прикрыть всю эту ситуацию. — О, да это же Цзю-эр, — сказал мужчина, весело улыбаясь и махнув рукой, и Шэнь Цинцю захотелось стукнуться головой о стол. Забудьте о попытках все скрыть... — Са... Шэнь Юань-лаоши, — сухо сказал он. (прим. переводчика: «лаоши» – уважительное обращение к наставнику, преподавателю, мастеру от того, кто не является личным учеником) Шэнь Цинцю почувствовал, как взгляды всех в комнате сосредоточились на них двоих, и ему захотелось выругаться себе под нос. — ... Шэнь-шиди, ты знаешь этого человека? — спросил Юэ Цинъюань несколько натянутым тоном и слегка нахмурился, внимательно оглядывая вошедшего. Это вывело Шэнь Цинцю из себя. Он так сильно ненавидел, когда чжанмэнь-шисюн вел себя так, будто он все еще Ци-гэ, старший брат-защитник, в котором нуждался Шэнь Цинцю, хотя его никогда не было рядом, когда Шэнь Цинцю действительно нуждался в нем. Несмотря на то, что Шэнь Цинцю изо всех сил пытался забыть о своем прошлом и двигаться дальше, всегда казалось, что чжанмэнь-шисюн отказывается позволить ему это сделать. Не то, чтобы этот дурень хотя бы осознавал это. Жалость, которую он испытал к лидеру ордена, поняв, что Ци-гэ был просто старым дурнем, который не может отпустить прошлое, была единственной причиной, по которой Шэнь Цинцю не поглотила ненависть к нему. Но он также не хотел иметь ничего общего с Юэ Цинъюанем, пока тот не отбросил в сторону свою бессмысленную гордость и не объяснился должным образом. Ци-гэ потерял право влиять на то, что Шэнь Цинцю делает со своей жизнью, и Шэнь Цинцю очень раздражал тот факт, что Юэ Цинъюань теперь тщательно изучает человека, которому Шэнь Цинцю, вероятно, был обязан своей жизнью. — Шэнь-лаоши – мой благодетель, — холодно сказал Шэнь Цинцю, восстанавливая спокойствие и слегка обмахиваясь веером,— он аптекарь, который помог мне восстановить меридианы, прежде чем я попал в Цанцюн. Хотя он и не знал, какова нынешняя предыстория Санъе-цзюня, но Шэнь Цинцю на самом деле это не волновало. Было бы даже лучше, если бы она не совпадала, чтобы этот легкомысленный старый дурень мог хоть немного ощутить панику, которую он только что вызвал у Шэнь Цинцю. ... К сожалению, видимо, нет. Выражение лица этого мужчины ничуть не изменилось, и он по-прежнему беззаботно улыбался. Шэнь Цинцю не знал, радоваться ему или расстраиваться из-за того, что Санъе-цзюнь, похоже, совсем не изменился. — Шэнь-лаоши? Значит, вы связаны с нашим Шэнь-шисюном? — глаза Ци Цинци блестели в предвкушении новой сплетни. — О нет, — сказал Санъе-цзюнь, вернее, Санъе-цзюнь, притворяющийся аптекарем по имени Шэнь Юань, — это простое совпадение, хотя и довольно интересное. Шэнь Цинцю взглянул на Лю Цингэ. Его шиди нахмурил брови и с некоторым сомнением посмотрел на Шэнь Цинцю. Значит, он не знал о связи между Санъе-цзюнем и Шэнь Цинцю. Шэнь Цинцю не мог отрицать, что его обнадеживало знание того, что кто-то еще также страдает от капризного характера Санъе-цзюня, даже если это был дикарь с Байчжаня. — Когда ты... вышел из уединения? — спросил Шэнь Цинцю слегка напряженно. — Не так давно, — сказал Санъе-цзюнь с кривой улыбкой, — года три назад. Или, может быть, пять? ... Да, Санъе-цзюнь ни капли не изменился. Все еще ужасен в оценке течения времени, как всегда. Но неважно, случилось ли это три или пять лет назад; это было доказательством того, что Санъе-цзюнь полностью пропустил войну. После пародии на собрание повелителей пиков, на котором боевые братья и сестры Шэнь Цинцю потратили больше времени на расспросы Санъе-цзюня, чем на что-то действительно полезное, Шэнь Цинцю цапнул Санъе-цзюня за рукав и потащил его на пик Цинцзин. Никто не посмел остановить его. — Са... Юань-лаоши, что ты здесь делаешь? — сказал он напряженно, затем повернулся и зыркнул. — И почему ты преследуешь нас, Лю-шиди? — Шэнь Юань – мой гость, — сказал Лю Цингэ с довольно грозным лицом, следуя за ними. — Даже если это так, разве ты не можешь позволить двум знакомым поговорить наедине? — огрызнулся Шэнь Цинцю. Он никак не может поговорить с Санъе-цзюнем, пока этот дикарь с Байчжаня следует за ними. Маловероятно, что он знает о Санъе-цзюне. Бог войны реагирует на демонов только одним образом, и тот факт, что Лю Цингэ по собственной воле привел Санъе-цзюня на Цанцюн... — Извини, Цингэ, не мог бы ты дать нам минутку? — попросил Санъе-цзюнь, нежно улыбнувшись Лю Цингэ, и, взяв его за руку, ободряюще погладил, — мне нужно немного поговорить с Цзю-эром. Шэнь Цинцю застыл на месте. Лю Цингэ открыл рот и, посомневавшись, сказал: — ... Я не знал, что ты знаком с Шэнь Цинцю, — он слегка нахмурился. Санъе-цзюнь наклонил голову. — Разве я не говорил... ... — его брови тоже сошлись в складку, пока он пытался припомнить, а затем широко распахнул глаза, — я тебе не сказал? Брови Лю Цингэ дернулись, но он промолчал, только слегка сжав руку Санъе-цзюня в ответ. — Прости, — извинился Санъе-цзюнь. — Я не подумал, что не сказал тебе... — Ты называешь его Цингэ?! — прервал его Шэнь Цинцю, едва сдерживая дрожь в голосе. — Да? — ответил Санъе-цзюнь, и Шэнь Цинцю закрыл глаза, глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться. — ... Могу я спросить, какие у вас отношения с Лю Цингэ? — наконец спросил он, открыв глаза. Санъе-цзюнь и Лю Цингэ посмотрели друг на друга, прежде чем Санъе-цзюнь наклонил голову. — Разве ты не знал о слухах? Что я помог Цингэ вылечить меридианы? — спросил он, и разум Шэнь Цинцю на мгновение помутился. — Вы на самом деле... ... партнеры?! — пораженно прошептал он, почти срываясь на визг и на какой-то момент совершенно отбросив заботу о своем образе, заставив Лю Цингэ заморгать в легком удивлении. — Это был бы корректный вывод, — рассмеялся Санъе-цзюнь, — Верно? — Как это... ты... он же даже младше меня! — воскликнул Шэнь Цинцю, — я думал, ты, я не знаю, сварил для него какой-то эликсир, или пилюлю, или что-то в этом роде! Санъе-цзюнь цокнул, как будто это Шэнь Цинцю прямо сейчас нес нелепицу. — Медицина не может решить все, Цзю-эр, — покачал головой Санъе-цзюнь. — Это не то, что тебе следует комментировать!.. — Шэнь Цинцю чуть не прикусил язык, когда вспомнил, что его шиди все еще стоит прямо здесь. Его шиди. Который, по-видимому, был партнером по совершенствованию Санъе-цзюня-лаоши!?.. Санъе-цзюнь был... нетронутым, насколько он знал, но Шэнь Цинцю всегда предполагал, что он найдет в качестве партнера кого-то не менее могущественного и мудрого, но... Лю Цингэ?! Дикарь с Байчжаня?! Кто-то из поколения Шэнь Цинцю?! ... Нет, забудьте. Это не то, что сейчас важно. — ...В любом случае, ты пришел, потому что хотел мне что-то сказать, верно? Тогда входи. Шэнь Цинцю зашел в свою бамбуковую хижину, не подозревая об обмене взглядами между Лю Цингэ и Санъе-цзюнем из-за внезапного изменения в его поведении. Санъе-цзюнь нежно погладил лицо Лю Цингэ, прежде чем последовать за повелителем пика Цинцзин внутрь, оставив повелителя пика Байчжань угрюмо ждать снаружи. Войдя в бамбуковую хижину, Санъе-цзюнь тихонько присвистнул. — Так это твоя резиденция? Мм, деревянный дом успокаивает больше всего, — одобрил он, затем повернулся и посмотрел на Шэнь Цинцю. — Рад снова видеть тебя, Цзю-эр, — сказал владыка демонов, улыбаясь такой знакомой улыбкой в своей обычной маскировке под человеческий облик, и привычная картина мгновенно успокоила взволнованный разум Шэнь Цинцю. Он крепко сжал свой сложенный веер и сглотнул ком в горле, смаргивая слезы. — Рад тебя видеть, Санъе-цзюнь, — сумел выдавить Шэнь Цинцю и развернул веер, пытаясь отвлечься от слез, — что привело тебя на Цанцюн? Он подумал, что нет необходимости спрашивать, как именно Санъе-цзюнь сумел попасть на Цанцюн. Барьер против демонов и система их обнаружения вряд ли доставят много проблем старому повелителю демонов, учитывая, что у него были способы преобразовать свою демоническую энергию в человеческую ци. — Хм, ну, я слышал, что здесь есть некий Ло Бинхэ... Шэнь Цинцю тихо вздохнул. Конечно, он знал. Конечно, Санъе-цзюнь должен был узнать об этом. Хотя Санъе-цзюнь не знал о войне, пока находился в... э... «уединении», он не мог не выяснить, как только выбрался за пределы своего леса. Его не должно было удивлять, что Санъе-цзюнь каким-то образом узнал о Янь-цзецзе и ее... о Ло Бинхэ. — ... Но самое главное, как ты сам? Цзю-эр? Шэнь Цинцю поднял глаза. Слезы, которые ему удалось сдержать, угрожали снова пролиться. ...Конечно, Санъе-цзюнь знал. — Я в порядке, — грубо сказал Шэнь Цинцю, но Санъе-цзюнь просто молча смотрел на него, — почему ты спрашиваешь, в порядке ли я? — спросил Шэнь Цинцю с легкой агрессией в голосе, — это же не меня убили, или расчленили и заключили в тюрьму, или... или пронзали сотнями мечей до тех пор, пока он не смог сбежать еле живым. — Хм. Но это ты стоишь передо мной, и именно тебя я сейчас спрашиваю. — И я говорю, что я в порядке. Санъе-цзюнь слегка вздохнул, садясь за стол. Шэнь Цинцю знал, что не убедил его, но Лорд пика Цинцзин ничего не мог сделать, кроме как твердо придерживаться своего ответа. — ... Ты действительно вырос, Цзю-эр, — сменил тему Санъе-цзюнь, подпирая голову рукой, — ты многого достиг. — ... Неужели? — спросил Шэнь Цинцю. Это правда, что он поднялся от мальчишки-раба до владыки пика Цинцзин ордена Цанцюн, но это казалось таким пустым. Это и сейчас казалось ему незначимым. — Я слышал, что ты усердно выполняешь свои обязанности и заботишься о своих учениках. Ты сделал себе имя справедливого и честного человека. Разве этого недостаточно? Шэнь Цинцю усмехнулся. — Конечно, это было бы твоим определением успеха, — заметил он, — Лорда Дрейфующей рощи не интересуют титулы и должности, данные заклинателям. Санъе-цзюнь снова рассмеялся. — Что толку в титулах или должностях, или даже во власти, если ты не закалишь свой характер? Все те, кто жаждал власти и славы, в конце концов, умерли от недовольства. — ... Даже хорошие люди могут умереть молодыми, — с горечью сказал Шэнь Цинцю, — ты единственный, кто может выжить, будучи добрым, Санъе-цзюнь. В мире всех остальных долго живут только трусы. Он вздрогнул, когда серебряные глаза Санъе-цзюня, казалось, пронзили его душу. — ... Цзю-эр, ты винишь себя в том, что не смог ничего сделать, чтобы помочь Тяньлан-цзюню и Су Сиянь? — наконец прямо спросил Санъе-цзюнь. — Нет. Не то чтобы я ничего не смог. Я ничего не сделал, — выкрикнул Шэнь Цинцю, стукнув кулаком по столу, — я даже не попытался остановить ордена, выяснить, что произошло, спасти Янь-цзецзе – я не... я ничего не сделал. Санъе-цзюнь тихо смотрел, как сжатая рука Шэнь Цинцю дрожит на столе, прежде чем вздохнуть, наклониться вперед и положить руку на голову Шэнь Цинцю. — Цзю-эр, тебя до сих пор терзают такие комплексы. Что мог сделать простой ученик перед лицом войны между царствами? Ты действительно считаешь себя виноватым? За смерть Су Сиянь или заключение Тяньлан-цзюня? Если бы ты что-нибудь сказал, тебя могли бы казнить за то, что ты встал на сторону демонов. Политический климат был слишком хаотичным, чтобы люди могли мыслить логически, — вздохнул Санъе-цзюнь. — Неважно, виноват ли я, — Шэнь Цинцю закрыл лицо другой рукой, — я ничего не сделал. Я всех предал. Так же, как... ... — Шэнь Цинцю быстро остановил эту мысль, прежде чем перевести дыхание и продолжить, — я не совершу ошибку, считая, что могу смотреть им в лицо сейчас. Раз уж я собирался так сожалеть об этом, мне следовало хоть что-то сделать и быть казненным... Санъе-цзюнь легонько стукнул его по голове. — И кому это доставило бы удовольствие? — выговорил ему повелитель демонов, — думаешь, они были бы счастливы, если бы ты умер? Думаешь, они обрадуются, узнав, что ты казнил себя все это время? — А что мне еще делать?! — сорвался Шэнь Цинцю, — я не настолько бессовестен, чтобы предстать перед ними и вести себя так, как будто я не сделал ничего дурного! — А кто сказал, что ты должен это делать? — Санъе-цзюнь вздохнул. Даже сейчас Шэнь Цинцю был переполнен своими чувствами к Ци-гэ. По крайней мере, он не превратился в озлобленного подонка, как в ПГБД, но все равно было жалко видеть его таким, — Цзю-эр, хотят ли они тебя увидеть, или хотят, чтобы ты держался подальше, – пойми, это решение следует принимать им самим! Принуждать их к общению, если ты им не нужен, конечно же, неприлично. Но и держаться подальше, когда они хотят видеть тебя рядом, может быть не менее жестоко. Лицо Шэнь Цинцю досадливо сморщилось, и Санъе-цзюнь снова стукнул его по голове, чуть сильнее. — Не думай, что знаешь, что чувствуют другие люди, не спрашивая их, Цзю-эр, — вздохнул Санъе-цзюнь и погладил трясущегося владыку пика Цинцзин по голове. — ... Ты пришел повидаться с сыном Янь-цзецзе, не так ли? Он в павильоне с другими учениками, — сказал Шэнь Цинцю голосом, полным эмоций, и Санъе-цзюнь понял, что он был на грани слез. — Я понимаю, — сказал он, вставая, чтобы уйти и дать мужчине побыть немного одному, — может, я вернусь завтра? По кивку Шэнь Цинцю, Санъе-цзюнь открыл дверь, и дикарь с Байчжаня поднял взгляд и быстро подошел, как чересчур нетерпеливый сторожевой пес, но, не успев переступить порог, повелитель демонов остановился, нахмурив брови. — Почему у меня рукав такой мокрый... а, я и забыл. Санъе-цзюнь засунул руку в рукав и вытащил змею. Нефритово-зеленую змею. Это выглядело несколько знакомо. Шэнь Цинцю снова застыл, и непролитые слезы тоже словно застыли в его глазах. — Этот маленький дурень так много плачет... — Санъе-цзюнь проигнорировал потрясение Шэнь Цинцю, ущипнув змею за шею и заставив ее открыть пасть с удивленным шипением, другой рукой выудив из своего мешочка цянькунь пилюлю и впихнув ее в горло змеи. (прим. переводчика: мешочек цянькунь – созданный заклинателем мешочек, который внутри намного больше, чем снаружи) — Этого хватит только на шичэнь, так что используйте время по максимуму, — сказал Санъе-цзюнь, бросая змею в сторону Шэнь Цинцю. (прим. переводчика: 1 шичэнь = 2 часа) За время броска змея увеличилась и отрастила конечности, так что на Шэнь Цинцю свалился черноволосый юноша с утонченными чертами лица, одетый в нефритово-зеленые и черные одежды. — Что ж, — легонько махнув рукой, Санъе-цзюнь вышел из бамбуковой хижины и закрыл дверь, полностью игнорируя хаотическое состояние ума, в котором он оставил двух оставшихся обитателей дома.