Часть 1
13 мая 2023 г. в 19:50
Пабло всегда вспоминал про их первый поцелуй со смущенной улыбкой.
***
Это был один из тех редких дождливых дней, которые разбавляли удушливую испанскую жару ласковой прохладой. И как же приятно было после утренней тренировки в тренажерном зале снова выбраться на улицу, жадно вдохнуть полной грудью свежий, отдающий легким холодком, воздух и почувствовать, как в груди пробуждается полузабытое ощущение искреннего счастья — то самое, от которого непременно хочется сделать какую-нибудь глупость. Но вместо этого Пабло терпеливо дожидается Педри, который, задержавшись, выходит одним из последних, и приглашает его прогуляться. К его счастью, тот сразу же соглашается. Поэтому уже спустя несколько минут, оставив машины на парковке и попрощавшись с товарищами по команде, они вместе неторопливо направляются в парк, наслаждаясь приятной погодой, легким разговором ни о чем и вкусным прохладным лимонадом, который внезапно достает из своего рюкзака Педри. Рядом с ним — так легко и спокойно, что Пабло не может думать ни о чем другом, кроме его теплых ладоней, мягко сжимающих его собственные, его искренней улыбки, которая появлялась на лице Педри каждый раз, когда их взгляды будто бы случайно встречались, его тихого, но заразительного смеха — он всегда смеялся над его шутками, даже если сам Гави не находил в них ничего смешного, — и, конечно, его спокойного, размеренного голоса, слушать который он был готов, кажется, бесконечно — нужно было признать, Педри был прекрасным собеседником. Он всегда умел поддержать разговор, найти новую интересную тему для обсуждения или разбавить атмосферу какой-нибудь колкой фразой или уместной шуткой. иногда (а если быть честным, то практически всегда) Пабло даже немного (или, может быть, много?) завидовал, с какой легкостью другу удавалось находить общий язык с другими людьми, поскольку сам он, увы, подобным навыком не обладал. И даже сейчас, неторопливо шагая по улице в компании своего лучшего друга, Гави не всегда мог подобрать нужное слово или найти ответ на его вопрос, отчего периодически чувствовал странную неловкость, растерянность или напряжение, но, к счастью, Педри всегда приходил ему на помощь. Порой ему даже казалось, что тот знает его лучше, чем он сам, и, наверное, в какой-то степени это было правдой.
Когда они, наконец, добрались до парка, каждый из них уже промок насквозь, но, поскольку возвращаться назад никому не хотелось, они решили устроиться в одной из уютных беседок, расположившихся возле небольшого озера в самом сердце парка. Воспользовавшись тем, что людей в парке практически не было, они заняли место в отдельной беседке, располагавшейся прямо на воде. Это место было очень популярно, а еще его очень любил Пабло, поэтому ему даже не пришлось прикладывать много усилий, чтобы уговорить Педри устроиться именно здесь — хватило лишь одного «кошачьего» взгляда, прежде чем Педри позволил ему утащить себя прямо в самый центр озера, откуда открывался прекрасный вид на стаю белых лебедей, грациозно плывших где-то вдали. И пока сам Пабло, любуясь прекрасными птицами, провожал их восхищенным взглядом, Педри незаметно вытащил из кармана телефон и быстро щелкнул фотоаппаратом, сохраняя на память несколько снимком. Только не птиц — если честно, то лебеди мало его интересовали, — а Пабло. Пабло, который выглядел таким искренне счастливым, а оттого — еще более красивым, чем прежде. Ветер слегка растрепал его волосы, на щеках играл легкий румянец, темные глаза ярко горели, переливаясь искрами радости, а на тонких губах застыла та легкая, беззаботная улыбка, которую он так редко видел на его лице. Может, всего пару раз в жизни. Невольно залюбовавшись мальчишкой, Педри даже не сразу заметил, что тот повернул голову и теперь смотрел прямо на него. Педри немного смутился, понимая, что его только что глупо спалили, но взгляда не отвел, продолжая смотреть в знакомые карие глаза. Гави тоже невольно смутился — не то от слишком пристального взгляда, который, прожигая насквозь, кажется смотрел ему прямо в душу, не то от непозволительной близости между ними — их лица были так близко друг к другу, а губы разделяли всего несколько сантиметров, — не то от странного чувства, внезапно зародившегося глубоко в груди и вместе с тем поднявшего волну других, более сильных и уже знакомых ему ощущений. Растерянность, непонимание, легкий страх, волнение, стыд… Совершенно случайно его взгляд упал на мягкие, слегка приоткрытые губы Педри и… он пораженно замер не в силах пошевелиться, почувствовав, как внутри спичкой внезапно вспыхнуло желание. Почему-то ему захотелось медленно наклониться и… осторожно коснуться его губ своими. Ощутить, попробовать их на вкус. Были ли они такими же сладкими, как любимый им мед? Или же они были насыщенно горькими, как кофе, который он каждое утро (Пабло был одним из немногих, кто знал об этой его привычке) пил по две кружке? Подумав об этом, Пабло тихо усмехнулся, а затем, усилием воли заставив оторвать себя взгляд от мягких губ, вновь посмотрел другу в глаза, которые все это время с легким интересом изучали его лицо. От одной только мысли об этом щеки Пабло вспыхнули еще ярче, а внутри что-то взволнованно шелохнулось. Нервно сглотнув, он на мгновение отвел взгляд в сторону… а всего через секунду почувствовал, как его губ коснулось что-то мягкое и теплое. Губы Педри.
Запоздалая мысль о том, что все это было чертовски неправильно, почти мгновенно растворилась, сменившись другой. Они были на вкус как мятная жвачка, с легкими, едва ощутимыми нотками зеленого яблока… И в этот момент, целуя его, Пабло мог поклясться, что не пробовал в своей жизни ничего вкуснее. И, кажется, не было еще в его жизни ничего приятнее, чем целовать эти губы, до сих пор хранившие приятную прохладу дождя. Гави будто снова оказался в детстве, когда он стоял под проливным дождем на улице и, откинув голову назад, жадно ловил ртом каждую каплю. И тогда, и сейчас это было совершенно незабываемым впечатлением. Но в этот раз оно ощущалось в тысячи раз сильнее — только лишь от того, как теплые губы Педри целовали его в ответ. Мягко, трепетно, нежно — постепенно изучая, миллиметр за миллиметром. Несмотря на то, что он сам первым проявил инициативу, ни в одном его движении не было уверенности и наглости — они оба действовали максимально осторожно, боясь слишком поторопиться или сделать что-то не так. Оттого поцелуй был еще более неловким, но в то же время — более чувственным и нежным.
Прошло какое-то время — секунды, минуты, а, может быть, даже часы — прежде чем они, вдоволь нацеловавшись, наконец, оторвались друг от друга. Оторвались, но не отстранились — Педри мягко потянул его на себя, и Гави, совершенно не сопротивляясь, тут же оказался в его объятиях. И хотя они обнимались уже сотни раз до этого, в этот раз все было совсем по-другому. Это ощущалось во всем: в смущенных взглядах, робких полуулыбках, тихом сбившемся дыхании — одном на двоих, — в каждом прикосновении и жесте. В наступившей тишине, погрузившей их в долгое неловкое молчание, можно было услышать приглушенный шум дождя, плеск воды, а также…
…тихий стук чужого сердца под ладонью.
Тихо вздохнув, Пабло доверчиво прижимается к его груди, а Педри нежно проводит ладонью по его мокрым растрепанным волосам, чувствуя, как сердце наполняется теплой нежностью к этому ребенку. И хочется что-то сказать, но слова почему-то не находятся, поэтому они молчат, задумчиво глядя, как утихающий дождь бьет каплями по воде, пуская по озеру легкие волны. Все также не говоря ни слова, Гави неловко переплетает их пальцы, а Педри в ответ мягко сжимает его руку в своей. А губы словно сами собой расплываются в легкой, счастливой улыбке.