Бродя по узким улочкам, Йеджи не могла не чувствовать себя отщепенкой. Большинству тех, кого она видела, было уже за сорок. Исхудавшие лица мужчин покрывала жёсткая щетина, и они смотрели настороженно, не спуская рук с револьверов на поясах. Молодые девушки тут явно появлялись редко и почти сразу становились предметом всеобщего внимания. Все они, кроме двух или трёх новоприбывших, которых Йеджи видела на пристани, носили ту же одежду, что и тётушка, – длинные, классические платья пастельных цветов с белыми воротничками, туго повязанными вокруг горла. От них пахло тестом и свежей выпечкой. Волосы по последней моде украшали маленькие шляпки с такими же маленькими, выкрашенными в яркие цвета, пёрышками. Это выглядело очаровательно, но Йеджи скорее отпилила бы себе обе ноги, чем надела подобное. Ей нравились её широкие брюки, закреплённые на поясе ремнём из толстой кожи, и серая холщовая рубашка.
Старик вёл их по магазинам, помогая выбирать нужные товары. У него были хорошие сани, на которых, при желании, он мог бы ездить в любое время года, а его собаки выполняли любой приказ. Почти полчаса они послушно ждали, пока хозяин закончит покупки. Йеджи гладила каждого из них по голове, изредка почёсывая за ушами.
Там, в Калифорнии, ей было запрещено иметь собаку. Мама считала, что крупные породы опасны, а мелкие бесполезны, и любая собака, которую Йеджи приводила, оказывалась либо из первой категории, либо из второй. Конечно, у мужчин, которые охраняли поместье, были свои псы, но Йеджи строго запрещали приближаться к ним ближе, чем на пять метров.
Она одёрнула руку только после того, как большой ездовой пёс, – вожак упряжи, – зарычал. Рюджин уверенно приближалась к ним, а Кайо не отставал ни на шаг. Стальные мускулы, словно верёвки, проступали на поджаром, гибком теле волка. Пока другие собаки лаяли, он двигался бесшумно, не сводя с хозяйки чёрных глаз. Заметив это, она запустила руку в серую шерсть и улыбнулась.
– Всё в порядке, малыш, – сказала Рюджин, почёсывая его за ухом. – Спэнкер! – Собака во главе упряжки старика затихла. – Умный мальчик, – не дойдя до Йеджи пары шагов, она остановилась. Кайо устроился рядом, переведя взгляд на Хван. Она не сомневалась, что он вцепится ей в горло в ту же секунду, когда решит, что она представляет угрозу его хозяйке. – Вы поедете в санях Хауи. У него взрослые собаки, им хватит сил везти вас всех. В моих санях повезём ваши вещи.
– Ваш волк выглядит очень сильным. Почему некоторые из нас не могут поехать с вами?
– Он не волк. Его мать была собакой, так что и он наполовину собака. И ему не нравятся люди. Особенно «чечакос». Слишком много запахов, к которым Кайо не привык. Это его злит.
– Да, но…
– Никто из вас не поедет в моих санях, – отрезала Рюджин
Это было последнее, что Рюджин сказала ей в тот день. Когда старик и остальные вышли из магазина, они с волком нехотя поплелись за ними, продолжая молчать. Два или три раза кто-то из местных собак пытался рычать на Кайо, но его прямого, полного угрозы взгляда всегда оказывалась достаточно, чтобы их отогнать. Очевидно, что среди местных собак Кайо считался изгоем, но, кажется, его это совершенно не интересовало. Он держался рядом со своим человеком, неукоснительно подчиняясь каждому её приказу, и это не могло не восхищать Йеджи. Приручить волка… раньше она видела такое только в «Книге джунглей» Редьярда Киплинга.
– Удивительное сознание! – Радостно взвизгнула тётушка, протянув руку к волку. В ответ Кайо злобно оскалил белые клыки и зарычал.
– Не трогайте его, – равнодушно сказала Рюджин.
– Я думала, он ручной.
– Не для вас.
Тётушка хотела возразить, но Кайо снова обнажил клыки, всем видом показывая, что бросится на неё в любой момент. Его тело дрожало от ярости, но даже осознавая всю опасность Йеджи не могла им не восхищаться. В каждом движении читалась та первобытная сила, благодаря которым его предки выживали в самые суровые северные морозы. Что бы ни говорила Рюджин, в первую очередь Кайо был именно волком. Поэтому местные собаки его и боялись, – видели в нём то, от чего тысячи лет назад ушли, чтобы присоединиться к человеку.
– Никто, кроме Рюджин, не может к нему прикасаться, – усмехнулся старик. – Лучше даже и не пытайтесь, а то он либо пальцы отгрызёт, либо всю руку.
– Зверь, – покачал головой дядя.
– А чего вы от здешних собак ожидали? Они не ваши южные щенки, которые к каждому под руку лезут. Нет, – он потрепал Спэнкера по холке. – Эти не просто живут, а борются за жизнь. Знаете, каких усилий стоит пройти от одного форта до другого? Я бы уже давно умер, если бы не эти звери.
Когда из часовенки у порта донеслись звуки колокола, тётушка сложила руки в молитвенном жесте. Отец и дядя только покачали головой, а Йеджи спрятала ладони в карманы тёплой куртки. Конечно, тётя считала, что «настоящая леди» должна быть религиозна, но Йеджи уже много лет не читала ничего, кроме обеденной молитвы.
– Вы присоединитесь, Рюджин?
– К чему? – Спросила девушка, помогая старику загружать покупки.
– К молитве, конечно.
– Я не верю в Бога.
На секунду Йеджи показалось, будто тётушка всерьёз подумывала вцепиться Рюджин в волосы. Она смотрела на неё, как на Иуду, пока венка на её виске пульсировала в странном ритме. Всё тело било мелкой дрожью, пока Рюджин самодовольно ухмылялась, словно только этого и добивалась.
– Подумать только… вы…
– Я хочу считать себя человеком разума, миссис Хван, и он говорит мне, что, если Бог и есть, ему на нас плевать. Оглянитесь вокруг. Думаете, если бы Бог думал о нас, он бы позволил нам, своим детям, умирать от холода и голода в глуши ради пары самородков? Если бы он любил нас, мы бы, наверное, вообще не умирали.
– Он просто проверяет нас. Хороший отец никогда не даст своим детям награды прежде испытания.
– Хороший отец кормит и поит своего ребёнка и укутывает в одеяло, когда ему холодно.
– Но…
– Достаточно, Мэри, – сказал отец. – Убеждения мисс Рюджин – не наше дело.
– Но Бог…
– Мы здесь не с миссионерской миссией. Хочешь поговорить о Боге, иди в церковь. Простите её, мисс.
– Не за что. Здесь многие верят в Бога. Где-то у начала реки, в большом городе, есть даже католический приют. Если хотите, можете летом отправиться туда на поезде и помочь. Там вы точно найдёте тех, с кем можете поболтать о Боге и прочем.
– Я говорил, что она себе на уме, – пожал плечами старик. – Мы всё купили, но ехать сейчас, в ночь, просто опасно. Я советовал бы вам переночевать в «Юте». Съешьте столько горячей еды, сколько сможете, потому что следующее две недели мы будем питаться только консервами и кофе.
– О, Боже, – заныла тётя, и Йеджи не смогла сдержать тихий вздох.
Она была одной из тех исконно-южных женщин, которые считали отмену рабства – самой большой ошибкой Америки, что непременно привела бы к огромной катастрофе. Ей, как и всем белым женщинам её возраста, нравилось проводить вечера за играми в карты, пить чай, разбавленный алкоголем, и говорить об ошибках девушек помладше. Когда дочь её давней приятельницы вышла замуж в семнадцать, тётя назвала её «куртизанкой». Впрочем, она называла так всех, кто хоть как-то, по её мнению, нарушал Божественный Закон. Йеджи думала, что и сама успела удостоиться этого гордого звания не меньше двух десятков раз.
Рюджин бросила на неё один из тех уничтожающих взглядов, которые Кайо бросал на местных собак, и отвернулась.
Гостиница, как оказалось, была популярным местом. Сейчас её главный зал заполняли старатели в том, что считалось здесь приличной одеждой. Их джинсы и брюки были вычищены, как и модные ботинки с острыми носами. Стёганные куртки сменились пиджаками, твидовыми жилетами. Даже шляпы, казалось, блестели в свете многочисленных свечей.
Йеджи неловко скользнула внутрь, стараясь держаться ближе к стене. Рюджин и Кайо уверенно направились сквозь толпу к двери на задний двор, а Хауи оставил их вещи у стойки регистрации. Неожиданно разговоры местных разорвал громкий крик:
– Рюджин!
Прежде, чем Йеджи успела хотя бы что-то понять, невысокая шатенка, обхватила плечи Рюджин, повисая на ней, словно рождественская игрушка.
– Легче! – Кайо, к удивлению Йеджи, даже не вздрогнул, молча наблюдая за этой картиной. – Я серьёзно, Чхве. Мои плечи чертовски сильно болят.
– Прости, Рюдонг. Хауи, веди собак в амбар, я приготовила для них немного тюленьего жира и вкусного супа.
– Ты просто сокровище, Джису, – улыбнулся старик. – Я привёл тебе клиентов. Завтра мы поведём их к прииску.
– Серьёзно? – Девушка, – Джису, – посмотрела на Рюджин.
– Да… скорее всего из-за этих «чечакос» мы вернёмся примерно на неделю позже, но зато сразу сможем купить всё, что нужно для крыши.
Джису коснулась её плеча, осторожно сжимая.
– Всё в порядке. Главное, что вы вернётесь, а когда – дело второе. Юна, Черён и Чэён в состоянии позаботиться о себе там, а здесь за всем присмотрят Минджон и остальные.
– Если мисс федеральный маршал найдёт время посетить твоё скромное место.
– Перестань говорить так, Рюдонг, – улыбнулась девушка. – И лучше познакомь меня с новыми гостями.
– Знакомься сама, это твоя работа, мне нужно покормить Кайо.
Местные смотрели на волка, словно дети на лакомство, смакуя каждое его действие. Он, несомненно, был лучшим вожаком и ездовым псом, но Йеджи понимала, что есть и кое-что ещё. Там, на юге, люди развлекались, натравливая друг на друга петухов, а здесь, среди лесов, они, очевидно, предпочитали собак. Кайо был сильным бойцом, – большим и полным ненависти к каждому, кроме хозяйки, – и на нём получилось бы хорошо заработать.
Сердце Йеджи наполнялось ненавистью от одной только мысли об этом. Волнение росло с каждой секундой. Может, эта местность и считалась одной из самых суровых, но это не давало местным права обращаться со своими собаками так, словно они всего лишь игрушки.
– Мисс! – Вдруг окликнула её та самая девушка. – Эй, мисс!
– А?
– Я спрашивала, что вы будете заказывать.
– О… то же, что и мой отец, пожалуйста.
– Конечно, – улыбнулась она. – Вы выглядите растерянной. Это из-за Рюджин, да?
– В некотором роде.
– Не злитесь на неё, пожалуйста. Она… она на самом деле вполне себе приятная девушка, просто… это место само по себе не слишком располагает к воспитанию чего-то хорошего. Но Рюджин старается.
– Мы ей не нравимся.
– О, дело не в вас. Ей никто не нравится. Ну, кроме Кайо, разумеется. Всё, что могу пообещать, – она не принесёт вам неприятностей. По крайней мере, пока вы не доберётесь до своего прииска.
– Не слишком успокаивает, – пробормотала Йеджи, в очередной раз пряча руки в карманы куртки.
***
К шестому часу пути тётушка уже успела пересказать весь молитвослов. Она сидела в санях старика, закутанная в несколько меховых одеял, пока Йеджи едва не выпрыгивала из саней. Ей нравилось всё, что её окружало, – высокие сосны с тёмно-зелёными вершинами, снег. Даже грязь выглядела гораздо симпатичнее, чем та, что она видела в Калифорнии. Собаки старика бежали по месиву из грязи и снега, заливисто лая, пока упряжка Рюджин молча следовала за ними. Её волк двигался грациозно, словно гимнаст, не издавая ни единого звука. Остальные в упряжи брали пример с вожака, не осмеливаясь даже скулить.
– Нравится? – С улыбкой спросил старик.
– Конечно! Это удивительное место!
– Согласен. Это берег Макензи. Она проходит почти через весь Клондайк, и индейцы всегда останавливаются где-то недалеко от воды, так что, если заблудишься, ищи Макензи.
– Индейцы! – Встрепенулась тётушка. – О, Боже…
– Не стоит бояться их, мэм. Природа не делит людей на красных, белых и чёрных. Для неё мы все равны, и, чтобы выжить, нужно держаться вместе. Не бойтесь местных, они наши друзья. Все мы здесь Витчи-Маномо – «большая семья».
– Они христиане?
– Нет, конечно, – улыбка старика стала шире. – Они верят в Мунаи и Лукаи – Луну и Солнце.
– Варвары!
– Тебе стоит уважать местных, тётушка.
– Я просто не верю, что люди, не познавшие Бога, могут быть не опасны.
– Ну, я не верю в Бога и вполне себе не опасен для вас, – рассмеялся Хауи. – Можете думать как хотите, просто, когда приедем к индейцам, держите свои мысли при себе.
– Мы едем к ним?!
– Да. Немного отдохнём в поселении, а утром отправимся в путь. К тому же нам с Рюджин нужно доставить им кое-что.
– Это невероятно, – заворчала тётя, недовольно кривя губы.
– Стой! – Крикнула Рюджин. – Собакам нужен отдых, старик. Я схожу за дровами…
– Я отпущу собак.
– Спасибо.
– Эй, Йеджи, хочешь помочь?
– Конечно!
В ту секунду Йеджи снова почувствовала себя ребёнком в рождественское утро. Она присела на корточки рядом со Спэнкером, осторожно снимая с него шлейку. Отец и дядя не обращали на это никакого внимания, а тётушка продолжала ворчать, но даже это уже не раздражало. Она запускали пальцы жёсткую шерсть, почёсывая их бока, пока собаки скулили от удовольствия.
Чёрт, впервые за много лет она занималась настоящим делом, и это приносило удовольствие. Хван мечтала о приключениях с тех пор, как открыла свою первую книгу, и со временем тяга становилась только сильнее. Она настояла на том, чтобы пойти в обычную школу, а не учиться на дому, и с отличием окончила её на три года раньше. Ей, несмотря на ссоры с семьёй, даже удалось поступить в университет и стать лучшей студенткой своего потока. Но даже этого её отцу было недостаточно. Йеджи пришлось потратить почти месяц на то, чтобы убедить взять её с собой, но он согласился после того, как тётя заявила, что там она встретит «настоящего мужчину», что бы это ни значило.
– Ты серьёзно позволяешь «чечакос» работать, старик? Тебе не жаль собак?
– Перестань, Рюджин.
– О, я ещё и не начинала.
– Что значит это слово?
– «Чечакос»? Это… эм… новички.
– Салаги и неудачники.
– Рюджин!
– Нет, – Йеджи пристально посмотрела на неё. – Позвольте мне, Хауи. Я понимаю, что вы не любите приезжих, но мне кажется, что это совершенно бессмысленно. Я ничего вам не сделала, и, более того, не собираюсь делать. Если вы не хотели вести нас, то могли просто отказать. Я просто… я хочу, чтобы вы относились ко мне плохо потому, что я этого заслуживаю, а не потому, что я приехала в то время, когда вы собирались куда-то ехать. Это не моя вина.
– Не ваша, – согласилась Рюджин.
– Я просто хочу узнать больше об этом месте, потому что оно мне действительно раньше. Разве это как-то обижает вас?
– Нет.
– Так почему вы так ко мне относитесь?
Рюджин, не обращая на Йеджи внимая, бросила срезанные палки в центр поляны.
– Я отношусь так ко всем, мэм.
– Значит, мне придётся заслужить ваше уважение. И я это сделаю.
***
Когда Йеджи выбралась из-под тёплого одеяла, Рюджин уже сидела у упряжек, проверяя шлейки. Старик ставил на огонь жестяные баночки с бобами и кофейник с куском льда. Собаки, привязанные к сухим палками, спали, наслаждаясь последними часами отдыха.
– С добрым утром, Йеджи, – улыбнулся Хауи.
– С добрым, – ответила Хван.
– Не замёрзли? – Спросила Рюджин.
– Нет, спасибо.
На секунду Йеджи показалось, будто Рюджин выглядит взволнованной. Она посмотрела на старика, который едва заметно кивнул, и сжала руки в кулаки.
– Вы… эм… не хотите помочь мне с упряжкой?
– Серьёзно?
– Я подумала о том, что вы сказали мне вчера, и старик… то есть Хауи… говорит, что я должна извиниться перед вами. Он прав вообще-то… вы первая «чечакос», которая, приехав сюда, интересуется не золотом. Это даже впечатляет, так что… – она протянула Йеджи ремень. – Поможете мне?
– С большим удовольствием.
Она устроилась рядом, с удовольствием наблюдая за тем, как щёки Рюджин постепенно розовеют то ли от смущения, то ли от мороза.
– Индейцы запрягают упряжку веером, чтобы вес распределялся равномерно по всем собакам, и у них нет вожака. То есть… обычно они, конечно, делают шлейку одной собаки больше, но мне такое не нравится. Они заставляют остальных собак ненавидеть одну, и это приводит к дракам. Злые собаки – плохие компаньоны. Мы с Хауи запрягаем собак по парам. – Она помогла Йеджи закрепить один конец упряжи на санях. – Первым идёт Кайо. Он хоть и самый младший из упряжки, но уже вожак. Умный пёс.
– Ваш любимчик?
– Да, – честно ответила Рюджин. – Я растила его как лучшую на Аляске и Клондайке ездовую, и он отлично справляется. Хороший лидер, хороший пёс. Настоящее сокровище, – она не могла не улыбаться, когда говорила о нём. – Потом идут Джози и Фогги. Они направляющие собаки, тоже умная пара. Они поддерживают темп движения и направляют тех, кто идёт за ними, – Рюджин указала на двух поджарых рыжих псов, отдыхающих у костра. – После них стоят центры, – Болт и Шонни. Они не очень сильные и, честно говоря, умом не отличаются, но достаточно спокойные, чтобы подчиняться командам, – Болтом и Шонни она называла двух пушистых гренландсхундов. – И последние, – Тук и Сокол. Ох, эта парочка… – посмотрев на своих собак, Рюджин издала тихий смешок. Два маламута, упав друг на друга, храпели так громко, что земля будто дрожала. – На них лежит основная нагрузка. Это самые сильные из моих собак. Думаю, сильнее даже Кайо.
– Они выглядят очень… большими.
– Они больше обычных собак почти в два раза. Мне пришлось отдать два слитка за этих ребят, но я ни разу об этом не пожалела.
– Я всегда хотела собаку…
– И почему не купили?
– Моей маме они не нравятся. Она говорит, что они опасны.
– Зависит от хозяина. Они как дети. Нужно воспитывать и любить, но некоторые это не понимают. Даже старик иногда бьёт своих собак.
– Эй! – Крикнул Хауи.
– Без обид, старик. Тем более, ты знаешь, что я права. Твои собаки бегут, потому что боятся ударов, а мои, потому что знают, что в конце ждёт награда. Согласись, что те, кто боятся, быстро не побегут.
– Я не бил их с тех, как ты накричала на меня после второй же нашей встречи.
– Хочешь, чтобы я погладила тебя по голове за это?
– Видите, мисс Йеджи, об этом я о говорил. Она любит собак больше, чем людей, но в этих местах это нормально.
– Люди не тащили меня по лесу в минус пятьдесят. Мне не за что их любить, а собаки… ну, они хотя бы умеют отвечать на добро добром.
