***
Я снова очнулась уже сидя на земле. Мои ноги были вытянуты вперёд, как я поняла по ощущениям, а руки - связаны за деревом, спиной к которому я была посажена. Я не смогла открыть глаза, потому что чувствовала неимоверную усталость, и решила хоть ненадолго расслабиться. Пахло дымом и жареной птицей. Я, конечно, проголодалась, но решила не внюхиваться. На улице было прохладно, и по телу пробежалась стая мурашек, когда ветер подул и забрался по мою куртку. Стоп. Куртку? Я же была без неё. Пришлось всё же открыть глаза, чтобы осмотреть предмет гардероба. Да, на мне действительно была куртка. Я наклонила голову вперёд и втянула ноздрями воздух. Пахло знакомым одеколоном. Чёрт, я даже не заметила, как запомнила запах Дитфрида. Но какого чёрта?.. Подождите. Если я всё же не ошиблась, и на мне куртка Дитфрида... Он что, тоже оборотень? Хотя, может, он и утащил меня в какую-то свою деревушку, подальше от стаи Сивого... Но, повернув голову в сторону разожжённого костра, я всё же заметила фигуру Струпьяра. Значит, оправдания произошедшему всё же нет... Но если он оборотень, это многое объясняет. То, откуда он знает ту историю про дочь Сивого. То, почему он вообще нашёл меня в лесу. Но где тогда он превращался в течение года? Прямо в лесу или запирался в туалете? И почему я не поняла, что он оборотень по запаху и повадкам? Хотя, чего это я спрашиваю, раз даже запах его одеколона врезался мне в память. Если так, то теперь ясно, почему он знал о планах Барти. Он должен был обеспечить моё попадание на кладбище. Но как он вообще мог состоять в стае Сивого, если он приехал из Дурмстранга? Слишком много вопросов... От них голова болит ещё сильнее. Наверное, стоит всё же поспать, отдохнуть, набраться сил перед следующим днём. Тогда и займусь всем этим. Нужно только немножечко отдохнуть... Я подняла голову, снова прикрыла глаза и облокотила затылок о ствол дерева, к которому была привязана. Плечи уже болели от неестественного положения, но я решила не обращать на это внимание. Изредка ухала сова и пролетали мимо светлячки, а в кустах кто-то, бывало, копошился. Может, зайцы, может, кто-то из людей заполз и там лежит. Недолго я думала, и вскоре снова провалилась в темноту, но на этот раз уже в царство Морфея.***
Я лежала на полу. На моих руках не было верёвок, и они были сложены по бокам. Открыв глаза, я увидела яркий свет изо всех сторон. Белое. Всё белое. Неужели я снова оказалась там, откуда так давно сбежала? Сев, я почувствовала прилив тошноты и нагнулась к полу, закашлявшись. Справа раздался звук шагов. Повернув голову в сторону звука, но не разгибая руки, я увидела поношенные сапоги. Человек передо мной присел на корточки, пока я боролась с приливом выпустить все колотящиеся от напряжения внутренности. Я почувствовала на своём подбородке ледяные пальцы, которые повернули мою голову, и перед глазами появилось чёрное пятно, потому что я сначала не поверила своим глазам. Рванув вперёд, я с рёвом прыгнула на мужчину, за свободу которого заплатила такую огромную цену. Шрам на сердце, боль, которая ненадолго утихла, пока я пыталась спасти себя, вырвалась наружу, глаза застелила пелена слёз, а грудь защемило так, будто на меня упало что-то тяжёлое. - Ты! Что ты сделал?! - я кричала, захлёбываясь в слёзах, стекавших уже вниз по горлу, и судорожно пыталась их сглотнуть, еле борясь с пробирающей меня дрожью. В истерике я несколько раз ударила Крауча прежде чем он смог остановить мои руки, - Что ты сделал?! Ты убил его! Седрик погиб из-за тебя! - меня разрывало на части, пока я била вслепую уже ногами, потому что вырывать кисти не было сил, как и сдаваться. - Я? - послышался невозмутимый голос. Я была ошеломлена его интонацией, такой, будто не он только что получил ряд ударов в челюсть, не по его лбу сейчас стекала кровь, и не его обвиняли в преступлении. Замявшись, я пропустила момент, когда оказалась сброшенной на пол, а Барти встал на ноги, и я последовала его примеру, смахивая слёзы. Затем последовал смех, он не был зловещим, не был насмешным, был таким, будто я только что удачно пошутила, - По-твоему я бездействовал? Я не мешал планам по геноциду и грядущей войне? Я не отменил решающее испытание? Будто не веря его словам и внутренне отрицая то, что он прав, я снова и снова замахивалась, стремясь сделать ему больно, сделать ему так же больно, как больно сейчас мне. Чтобы его тело пронзали те же иголки, что оставляют дыры в моём сердце, из ран капала та же кровь, что текла по моей душе. Я хотела, чтобы он дал мне сдачи, заставил меня захлёбываться собственной кровью и кричать от мук, не в силах пошевелиться, но он стоял, лишь иногда перехватывая мои руки и уворачиваясь. - Почему ты не дерёшься?! - крикнула я, не в силах держать этот вопрос в себе. Слезы уже высохли, иссякли, а внутри зажглось пламя ярости, которое заставляло зубы скрипеть, а пальцы до боли сжиматься в кулаке. - Потому что я никогда не пытался избавиться от тебя, - с прежней ухмылкой отвечал Барти, вызывая во мне непонимание и вопросы. Мне казалось, будто передо мной не он, потому что это поведение было на него совсем не похоже. Эта улыбка напоминала мне... Меня. Мне будто прострелили череп. Адская боль пронеслась по голове вместе с теорией, на правдивость которой я наделась в последнюю очередь. Чёрт. Только это слово могло охарактеризовать ситуацию, в том числе и наклон головы мужчины в мою сторону и блеск, мелькающий в его глазах. - Что, дошло, Касси? Дошло, кого ты скрывала от посторонних глаз всё это время? Кого ты прятала глубоко внутри, стараясь задушить? - очертания мужчины менялись, и вскоре существо передо мной перестало быть Барти, а стало моей собственной копией с горящими голубыми глазами. Сердце, казалось, было готово выскочить из груди, и я снова замахнулась, надеясь, что передо мной мираж, пустышка, которая пропадёт, стоит мне о ней только забыть. Но когда я сама поймала свой кулак и сжала его с неимоверной силой, чувствуя боль, пронизывающую мою руку с пальцев до плеча, я смогла лишь поморщиться, понимая, что всё было лишь игрой, испытанием, которое бы в любом случае привело к одному финалу, - А теперь ты собрала достаточно боли, чтобы показать меня? Предала любимого, друзей, да всю Англию, если не весь мир! Ты, может, и привыкла называть меня Волком, но ты всегда забываешь, что я не пришла вместе с твоими превращениями. Я всегда была у тебя, как и у всякого другого человека. Да, у всех есть плохие стороны, моя дорогая, - копия вывернула мою кисть, и я снова услышала хруст, шипя и морщась от боли, - но если ты будешь задвигать их в самый укромный уголок... Однажды они придут вместе с болью и истерикой. А если у тебя нет стержня и совести, как у тебя, то ты и сама не заметишь, как добровольно поддашься тьме и станешь её неотъемлемой частью... Всё ещё пытаясь выпутаться из ситуации, я направила в сторону копии левый кулак, который тут же был перехвачен, а меня подняли в воздух и перебросили назад через голову, из-за чего я ударилась спиной о пол, и всё тело пронзила тупая боль. Я вскочила, несмотря на это, и снова ринулась драться, уже и ногами, но после каждой атаки оказывалась на земле, едва не ломая себе спину или шею. - Видишь ли, Касси... Я бы могла переломать тебе все кости, но это было бы слишком милосердно... Тогда тебя бы не гложило чувство вины и сожаления, ты бы просто продолжила нести хаос, а здесь... Есть возможность повеселиться. Думаю, вскоре ты научишься меня понимать, потому что мы станем неразлей вода, - после этих слов меня, лежащую, подхватили и бросили вниз с утроенной силой, после чего я почувствовала, как в руку врезается подошва ботинка, я сжалась в комок и налегла всеми конечностями, пытаясь сдвинуть с руки ногу, но та была будто каменной, и вместо освобождения последовал ещё один хруст, после которого я уже не чувствовала левой руки прямо до плеча. - Нет! Ты не выйдешь на арену! Я справлюсь... - эти слова прозвучали скорее не как угроза, а как неумелое утешение самой себе. Хмыкнув, копия отошла от меня на несколько шагов, и я тут же взялась за место перелома другой рукой, сжимаясь в комочек и стараясь не обращать внимание на размытость мира. - Знаешь, Касс... Я пришла сюда не напутствия читать, а показать, что мы с тобой - один человек, но ты усердно пытаешься отрицать свои плохие черты, - со вздохом произнесла копия. Я уже не вставала, понимая, что в этом смысла нет, как бы мне не хотелось бороться. Сил уже не было, меня будто придавило к земле горой, мне казалось, что я потеряю сознание в любой момент. - Да, я не отрицаю, что я местами веду себя плохо. Но я не хочу такого. Я не хочу мыслей об убийствах, я не хочу мыслей о том, как испоганить всем жизнь. Я не хочу этого всего, но оно продолжает проявляться... - я запрокидываю голову назад, приподнявшись на правом предплечье, - И вообще, у меня шизофрения... Что уж тут говорить о нормальности... - В любом случае, раз уж ты лежишь, выбившись из сил, - перебив меня, продолжает копия, снова подходя ближе, - Может, мир? - Что? - я подняла одну бровь и приоткрыла рот. - Мир, - как само собой разумеющееся повторило существо. Где здесь подвох? - Нет, - отрезала я, снова поднимаясь на ноги. Я стояла нетвёрдо, и ноги мои подкашивались. - Ну, нет так нет, - пожала плечами копия, и следующие минут пять я получала серию ударов одну за другой. Было уже не так важно, куда меня били: в голову, живот, плечи, - я не могла дать отпор, как бы не пыталась, и вскоре снова свалилась на пол, закрыв глаза, мечтая лишь потерять сознание, но понимала, что в данной ситуации это невозможно. Голова раскалывалась, как грецкий орех после удара молотком, а всё тело чувствовало себя так, будто меня истоптало стадо коней, - А теперь? Вопрос, который мы обе подразумевали, наконец повис в воздухе. Я понимала, что если отвечу отрицательно, меня ждёт очередная взбучка, и это не закончится. Нет, выбор у меня был, я могла бы и остаться здесь навечно, живя под пытками, но что-то мне подсказывало, что у меня ещё остались незавершённые дела на земле. - Да, - вяло ответила я. Это слово вырвалось у меня само, я ещё не успела додумать мысль о том, стоит ли его произносить, но оно уже вылетело. Слово - не воробей, вылетит - не поймаешь... Почему же нельзя взять слова назад? Хотя, может, всё и не так плохо?.. - Так бы сразу, - на лице копии появилась улыбка, и вскоре она протянула мне руку, за которую я ухватилась, надеясь, что мне помогут встать, но мир вокруг стал тускнеть и бледнеть, а затем вовсе закружился, и я пропала.***
В нос ударил запах хвои, травы и грозы. Неподалёку изредка подавали голос синицы, вызывая сжимающее сердце чувство ностальгии. Я слышала трепыхание крыльев птиц прямо над собой, некоторые, не боясь, садились рядом (как я могла понять по звукам), а я не смела их прогонять, как не смела и открывать глаза. Перед глазами было сплошное бордовое пятно, и с каждой секундой мне всё больше хотелось раскрыть веки, на которые падали беспощадные лучи солнца, пробивавшихся сквозь кроны деревьев. Вдали журчал ручей, и я вдруг ощутила жажду, слюны уже не было, мне казалось, что я съела что-то солёное, мне хотелось прокашляться из-за пересохшего горла, но я боялась привлечь к себе внимание до того, как оценю обстановку. Всё же раскрыв глаза, я поморщилась от резкого света и прокляла солнце за его расположение на небосводе в данный момент. Кукушка будто услышала мои мысли и досадно вторила им: "ку-ку...". Я чувствовала напряжение в воздухе. Может, сейчас в лесу стояла обычная атмосфера, пели птицы, насекомые опыляли цветы, деревья едва покачивались от дуновений ветерка, но вскоре идиллия должна была прерваться ужасающими раскатами грома, вызывающими звон в ушах, треском ломающихся веток и тяжёлыми каплями дождя, обрушивающимися на головы несчастных, оказавшихся в непогоду на улице. Но вполне вероятен и другой исход событий: гроза могла и пройти мимо, и быть слабой, лишь запугать громом и покинуть нас. Мои уши улавливали бормотание, отдельные реплики из разговоров, смех детей... Подождите, детей? Нет, я знала, что в стае должны быть дети, но я не рассчитывала услышать множество разных голосов. Неужели то, что я знаю от Римуса - правда?.. Повернув голову правее, я увидела метрах в двадцати от себя знакомый плащ и его обладателя. Дитфрид. Это имя врезалось в мысль, как кинутый топор вгрызается в ствол дерева, а после его невозможно достать. Дитфрид. Он в этом тоже замешан. Почему он не рассказал? Мне всегда казалось, что в нём больше сознательности, чем во мне. Хотя, кого я обманываю? Я всегда думала, что он глупец и выпендрёжник. Было сложно сконцентрироваться. Особенно после диалога с самой собой. Нет, может, у меня просто раздвоение личности? Но не время разбираться. Вдохнуть. Выдохнуть. Закрыть глаза. Найти тумблер, за который можно ухватиться. И он нашёлся только спустя долгое время бессмысленных обвинений себя во всём, в чём только можно было. Седрик. Мёртв. Я даже не сказала ему, насколько я его люблю. Внутри снова накипело, глаза застлала пелена слёз, а затем я превратила неимоверную тоску в злость, и мои ладони проткнули когти. Овладев контролем над собой, я нащупала верёвки и, долго двигая пальцами, высвободила руки, перерезав путы. Вскочив и не успев избавиться от гнева, я сорвалась с места, втянув воздух и почуяв знакомого. В босые ноги впивались опилки, иголки, ветки и корни, ступни проваливались в землю, но я уверенно бежала, помогая себе руками. И уже через несколько секунд, которые промелькнули для меня как мгновение, я бросилась сзади на Дитфрида, повалив его на землю, и вмазала ему. - Думал, можешь помочь воскрешению тёмного мага и остаться сухим? - я не узнала свой голос и своё поведение. Мне хотелось разбить ему лицо и выместить на нём всю ярость, вызванную к себе, хотя не считала его виновным. Мной будто овладел какой-то инстинкт, и я не могла здраво мыслить, вдыхая ноздрями запах железа. - Касс? О чём ты? У тебя всё хорошо? Давай поговорим, - взгляд парня был потерянным, он не шевелился, его взгляд был обращён то на мой правый глаз, то на левый, но мне было плевать. Плевать, как я выгляжу перед ним, плевать, что я продолжу бить его не за что, плевать на отсутствие сопротивления. Плевать на всё, что не касалось моей ярости. - Ты помог убить Седрика! - не удержавшись, я ещё раз врезала Дитфриду, и тот вытер пальцами правой руки каплю крови, стёкшую из его носа, глянул на неё, а затем обратно на меня, и мои янтарные глаза встретились с его ледяными. Нет. Всё же догадки подтвердились. Он был оборотнем, и уже успел убить невинного, - Ты лгал мне! Ты затащил меня сюда! Дитфрид зашипел и сбросил меня с себя, сжимая мою левую руку, и приблизил ко мне своё лицо. На мгновение мне показалось, что и он сможет меня победить, но во мне проснулась упёртость, из горла вырвалось гортанное рычание, и я напряглась, готовясь столкнуть его. - Хватит винить меня, - тихо произнёс парень, всё ещё сохраняя самообладание, но вместо разговора я всё же отбросила его, нечаянно отправив его в дерево, и встала так же резко, как он ударился о ствол. Я не успела удивиться своей приобретённой силе, потому что нога сама двинулась, придавливая Дитфрида к земле. - Я твоего совета просить буду в последнюю очередь, - продолжая рычать, поморщившись, ответила я, а парень ухватился за мою ногу, пытаясь её сдвинуть, но я лишь сильнее надавила на его грудь, и тот тут же отпустил меня. - Хватит! Ты же рёбра мне сломаешь! - с непониманием смотрел на меня Дитфрид, даже разочарованно. Но его выражение лица не вызвало во мне никаких чувств. Ярость отступила, остался лишь след от неё, и теперь на её месте зияла пустота и безразличие, хотя я пыталась вернуть то чувство, чтобы ощущать себя увереннее. - А ты сломал мне и семье Диггори жизнь. Краем глаза я заметила движение справа и повернула голову. Рядом стоял ещё один волк и Сивый, они были обращены не к нам, а друг к другу, улыбались и будто делали ставки, кто же победит в этой драке. Почувствовав раздражение из-за лиц членов стаи, я убрала ногу с Дитфрида, услышала его глубокий, чуть хрипящий вдох, и поспешила уйти, хоть и понимала, что кто-то за мной точно последует. Так и оказалось. Я уже не оставила от своего волчьего обличия и следа, пробиралась сквозь деревья, ломая ветки, к ручью, продолжая чувствовать жажду, а также желание промыть раны и умыться, как сзади послышались шаги и знакомое "Касс, подожди". Вернее, слова были не такими знакомыми, но знаком был голос. Всё же за мной последовал Дитфрид, тот, кому я только что чуть не переломала кости. Не смея останавливаться, я добралась до ручья и села на камень у берега, промывая руки и набирая в них воды. Звук шагов становился всё громче, ветки трещали всё ближе, и вскоре рядом со мной опустился брюнет. Я скинула с себя его куртку и отдала ему, не комментируя и глядя вперёд на пьющую одинокую выпь. Странно, что она здесь одна, ведь эти птицы обычно гнездятся. Может, её изгнали за что-то? - Касс, я хотел поговорить, - аккуратно начал Дитфрид, и я фыркнула, выдерживая недолгую паузу. Ветер поднял прядь волос, но я не стала её убирать, позволяя ей хлестать моё лицо. - Говори, - я ответила сухо, отстранённо. Наверное, таким же был мой взгляд. Отстранённым. Вместо реки я видела разноцветные пятна и поспешила двинуть глазами, чтобы вернуть картинку. - В общем, у меня есть несколько вещей... - он почесал шею и сложил руки на коленях. Я перебирала пальцами в прохладной воде, чувствуя, как поток струиться сквозь их промежутки, - Во-первых, да, я лгал тебе. Но не только тебе. На самом деле меня зовут Александр, и я лишь наполовину немец, - эта новость меня шокировала, но я не подала вид, следя за двигающимися пальцами под водой, - Во-вторых, как бы мне не было стыдно признать, я подружился с тобой не только из-за симпатии. Я про дружескую симпатию, конечно же, а не про другую симпатию, про которую ты могла подумать... - по интонации я поняла, что он покраснел, - Да, у меня было задание привести тебя в стаю. Любым способом. Так что радуйся, что я решил тебя не оглушить, чтобы довести, а поступил вполне цивилизованно... - В итоге ты всё равно меня вырубил, - я косо посмотрела на него, и взгляд теперь уже Саши стал снова потерянным. Раньше он казался мне уверенным в себе человеком, а тут смущался и терялся. Может, не выспался? Или он просто не любит обманывать? - Да, но... - Саша глубоко вздохнул, и мне показалось, что его напряжение спало, потому что его взгляд вдруг стал более уверенным. Стоит мне только заметить какое-то изменение, его тут же залатывают... Чудесно, - Я не собираюсь оправдываться, знаешь ли. Фенрир меня воспитал, его стая - мой дом, и я был ему обязан. И до сих пор обязан. Да, это жестоко, но это правда. Я согласился на это не ради тебя, не задумываясь вообще, что ты будешь чувствовать. Я согласился на это ради семьи, ради помощи, потому что Фенрир дождаться не мог того момента, как встретится с тобой, - договорив, он продолжил смотреть вперёд целеустремлённо, а я потеряла интерес казаться не обеспокоенной ходом диалога и похлопала Саше. - Зато честно, - пожала плечами я. Наверное, я поняла его. И начала понимать отношение к Фенриру в стае. Всё же, он всех их воспитал. Действительно похож на отца. Только он воспитал детей, которых изначально покусали те же члены его стаи, которых он наверняка тоже воспитал. Выпь ещё недолго пила в воде, а затем, подняв голову кверху, решила улетать, и след её простыл. Через минуту гробовой тишины раздался грохот, такой, будто с лестницы свалился огромный бак для мусора, и как по команде полил дождь. Птицы стихли, передав эстафету грому, а ветер стал раскачивать деревья, будто говоря, что они слишком долго были неподвижны, и пора им размяться и проредить ряды. С Сашей мы поспешили покинуть водоём и скрылись от ливня под деревьями, которые также служили потенциальными целями молний. В стае никто не был обескуражен погодой. Кто-то накрывал угольки от кострищ куртками, кто-то, наоборот, эти самые куртки снимал с верёвок, натянутых между деревьями в качестве сушилки. Дети бегали под каплями, некоторые, совсем маленькие, жались к тем, кто постарше или вовсе к взрослым, боясь раскатов больше, чем молний. Глядя на этих малышей, я всё вспоминала нашу с Римусом жизнь до приглашения в Хогвартс. Хотела бы я так и остаться на свободе, не учиться, странствовать с крёстным? Однозначно да. Я бы позавидовала детям стаи, если бы не знала условия, при которых они были обращены и в какой враждебной атмосфере они росли. Внезапно я почувствовала на плечах что-то влажное и весомое и тут же обернулась, увидев Дитфрида, - вернее, Сашу, - держащего у моей спины ту куртку, в которую я была одета ранее. Подняв бровь, я взглядом спросила его, что он собирается делать. - Ты съёжилась, подумал, что мёрзнешь, - просто сказал Саша так, будто его действия были самими собой разумеющимися. И правда, глядя на волчат, если можно их так назвать, я совсем не заметила, как меня начала пробирать мелкая дрожь. Я была готова отказаться из-за обиды, но поняла, что не стоит, ведь я могу и простудиться, а я же планировала ещё и бежать. А кто знает, как далеко меня утащили? - Спасибо, - я едва кивнула и приподняла руки, поворачиваясь обратно, чтобы напялить на себя рукава. Поправив меховую куртку и застегнув её, я почувствовала, что мне всё же стало теплее, хоть одежда и промокла. Ветер уже не закрадывался под футболку, охлаждая моё самое тёплое место на теле, и тепло не выходило наружу. Поначалу мы действительно просто стояли, в отличие от остальных членов стаи, которые то и дело куда-то сновали. Ближе к вечеру пришли четверо взрослых, двоих из которых я уже знала: Струпьяра и шатена Арни. Они несли четыре плетёных корзинки, полные чем-то тяжёлым. Это я поняла по уставшему выражению лиц мужчин. Хотя, может, они и просто так устали за день. Но, увидев самодельные удочки, я сразу поняла, что принесли они рыбу. Значит, ручеёк впадает в какую-нибудь реку или озеро. Если он впадает в реку, можно было бы соорудить лодку и сплавиться на ней... Но пришлось позабыть об этих мыслях, потому что, увидев рыбу, я осознала, насколько хочу есть. Живот заурчал, и я усмехнулась, услышав его подтверждение. Может, мне даже не достанется ничего, поскольку я в стае новенькая, скажем так, и вряд ли ко мне будет какое-то уважение. Когда дождь поутих, из вырытой ранее ямы, закрытой люком из досок, достали сухие ветки и разожгли костёр под сооружённом из сосновых веток навесом, и принялись готовить. Как я поняла чуть позже - каждый жарил и чистил рыбу от чешуи сам для себя, и из-за запоздалости еле ухватила последнюю рыбёшку, забрав её прямо перед носом одного из волков, но тут же унесла ноги на другой конец от кострища, к Саше, одному из немногих моих знакомых. - Почему ты лгал насчёт своего времени? - очищая рыбу, спросила я и уловила удивлённый взгляд парня, на что ответила поднятой бровью, - Что? - Просто ты выглядела так, будто тебе было всё равно, как меня зовут, а сейчас интересуешься. С каждым днём всё меньше понимаю людей, - Саша вздохнул, и я усмехнулась. Ненадолго воцарилась тишина, которую разбавляло лишь чавканье, треск костра и раскаты грома, которые уже становились тише, а молнии вовсе перестали сверкать на небе. Тёплый июньский воздух сушил одежду и согревал руки и лицо, - Просто папа всегда хотел назвать меня Дитфридом, обучить игре на фортепьяно и всяким аристократичным штучкам, а то он у нас из такой семьи... Но он был маглом. Классика. Один родитель чистокровный маг, а другой - магл, в семье которого никогда не было магии. Конечно, он нас бросил, когда узнал. А это было почти сразу после моего рождения, когда мы жили в России, на родине мамы. Она меня и назвала Сашкой. А потом мы слетали на отдых сюда, в Британию, и на нас напал оборотень. Обратил меня. А мама успела убежать. До этого у неё в планах было переехать в Германию, как-то объясниться с моим отцом, хоть раз повидаться или весточку оставить. Я остался брошенным на острове, мама думала, я мёртв, а меня приютил Фенрир. Поняла теперь, почему он стал мне отцом? А потом ещё и отправился со мной на материк искать родню. Так я и попал в Дурмстранг, маскируя, кто я. Я бы спалился, если бы Фенрир не научил меня самоконтролю... - Стой, то есть ты тоже себя во время полнолуний контролируешь? - перебила его я, выплёвывая чешуйку, которую не заметила раньше. На самом деле я не думала, что есть ещё кто-то, кто моет держаться. Точнее, я подозревала, что такие есть, но ещё не встречала. - Да, - и снова такой взгляд, будто я дурёха, - Фенрир учит. Но не всех. Тебя тоже учиться собирался. У него своя техника какая-то... - Да я и так себя контролирую, не нужно меня учить, - я усмехнулась, поправляя прядь волос, попавшую мне в рот, а Саша поднял брови, взглядом так и говоря: "на*бать меня хочешь?". - Заметно. Особенно после того, как ты мне чуть голову не отгрызла утром, - он фыркнул, а я почувствовала, как мои уши запылали от гнева и обиды. Я фыркнула и скрестила руки на груди, радуясь, что это возможно, потому что я успела доесть рыбу, иначе задела бы хрюкающего соседа. - Я просто не выспалась, - я отвернула голову в противоположную сторону. - Ты ночью так сладко посапывала. Не думаю, что ты не выспалась, - пожал плечами Саша, а я глянула на него, хмурясь. - Ты смотрел на меня, пока я спала? - Виноват, - парень поднял руки вверх, посмеиваясь, - Караулил пленника. - Я с тобой не разговариваю, - я фыркнула, бросила на землю палку, на которой жарила рыбу, подобрала с пола чешуйки и бросила Саше на колени, после чего направилась выбирать дерево, рядом с которым была сухая почва, чтобы уснуть. Да, наверное, не стоило кидать в него чешую, он всё же дал мне свою куртку. Ну ничего, надеюсь, он поймёт, что я не взаправду на него разозлилась. А то мне это даже невыгодно: останусь только в компании Фенрира и Ступьяра, потому что только их и знаю. Когда почва оказалась не сильно колючей и мокрой, что я проверила голыми ногами, я улеглась на землю и сжалась в клубок, чтобы было теплее и удобнее. Гроза потихоньку уходила, изредка подавали голос ночные птицы. На самом деле я была благодарна тем годам, когда я скиталась с Ремом, потому что иначе мне бы уже хотелось принять нормальный душ: от меня пахло потом, волосы были сальными, хоть я и мыла их за день до последнего тура, а про руки и ступни вообще было страшно говорить. Хорошо, действительно, что ручей недалеко, можно искупаться. За такими мыслями и думами о побеге я и уснула, слушая светлячков и треск догорающих угольков.***
Завтрака в стае не было. Видимо, за едой ходили только раз в день, а иногда и дня в два. В остальное время, если ты был голоден, нужно было добывать пропитание самостоятельно. Саша пытался научить меня делать лук, стрелы, выбирать ягоды, выслеживать дичь, но я разочаровывала его тем, что уже всё это знала, и навыки выживания у меня присутствовали. Я не ныла, старалась прибить оленя побольше, а лучше вовсе двоих: часть съесть самой или поделиться с Александром, а часть принести в стаю. Так я надеялась завоевать хоть небольшую долю расположения к себе других членов стаи, и у меня вроде понемногу получалось. Жила я в стае уже с неделю и сама стала походить на других. От меня зачастую разило потом, я грызла ногти, иногда даже дралась с другими за кусок мяса, когда у меня пытались его отобрать, и не стремилась кому-либо помочь. А что? Они мне не помогают, хрена с два мне им помогать? Поздним вечером мы с Сашей сидели на каком-то утёсе и смотрели на звёзды, я иногда плакала, вспоминая о друзьях, родне, которая наверняка меня ищет, Седрике... Я не стеснялась плакать перед Сашей, потому что он не осуждал меня за слёзы, не говорил, что я слабачка, он просто молча сидел, крепко меня обнимая, пока его рубашка не станет мокрой насквозь. А утром всё начиналось с начала. Поиски добычи, скудный обед, иногда ужин, в течение дня или под вечер речка, ссоры и мир с остальными, вечера с Сашей, сон, утро. Мне ничего не снилось. Лишь иногда, бывало, перед глазами мелькали знакомые лица, но я тут же просыпалась, а через пару секунд проваливалась обратно в сон. В какой-то момент я начала собирать доски и плести верёвки из камышей, чтобы соорудить плот. Всё нужное я прятала ниже по течению в густых зарослях лилии и прочих растений. Но иногда часть запасённого уносило течением, и я ходила весь день огорчённой и озлоблённой на себя. Может, заметив мою тоску, может, решив, что время пришло, ко мне вечером подошёл Сивый, от которого не было ни слуху ни духу долгое время. Может, он просто следил за мной украдкой, не сбег ли?.. Кто его знает, что в его башке творится. Но встречу он назначил, с утра пораньше, когда все обычно предпочитали часик-другой поспать. С восходом солнца я перебралась на другой берег ручья, дошла до назначенного места и увидела там Фенрира. Значит, не заблудилась. Сидел он на земле в позе лотоса, закрыв глаза, и я, не понимая, что нужно делать, села в ту же позу перед ним и стала ждать, оглядываясь по сторонам. Минут пять мы просто сидели, слушая птиц, и я начала зевать, не понимая, зачем мне пришлось встать раньше. Я уже подумывала уйти или расшатать Сивого, но тот открыл глаза, и я вытянулась, как струнка под его взглядом, будто за чуть сгорбленную спину он стал бы бить меня. - Ты это слышишь? - его голос прервал тишину. Он шептал, хотя мне раньше казалось, что он умеет только скрипеть и кричать. Прислушавшись, я не заметила никаких изменений в звуках, поэтому переспросила. - Что? - Спокойствие, - безмятежно произнёс Фенрир и снова прикрыл глаза. Он не шевелился ещё минут пять, пока я меняла позы одну за другой, щёлкала пальцами, напряжённо стучала ногой по земле. Может, я что-то не понимаю? В данный момент я чувствовала себя умственно отсталой, как бы странно себя не вёл Сивый. - Слышу, - наконец ответила я, решив, что он откроет после моих слов глаза и скажет, что мы тут забыли, но этого не произошло, и тогда я спросила, раздражённая и огорчённая происходящим, - И что? Зачем мы тут? Если так и будем молчать, может, я просто лягу и досплю? - Чш, - Сивый шикнул и медленно, как кот, открыл глаза, заставляя меня рефлекторно принять "правильную" позу, - Первый шаг к познанию себя и самоконтролю - осознания понятия спокойствия. Как физического, так и душевного. Я еле сдержала смех и сделала вид, что кашляю. Фенрир говорил это с таким видом, будто по ошибке съел лимон, а не апельсин, и делает вид, будто так и было задумано. Но под его суровым осуждающим взглядом я всё же внутренне сжалась и подавила в себе желание смеяться, прикрыв глаза. Через пару минут я открыла правый глаз, проверяя, что Сивый тоже сидит с закрытыми глазами, и снова сомкнула веки. Да, может, звучал этот "этап" и смешно, но я всё же приняла решение прислушиваться, и стала улавливать звуки, разбирая, кто их издаёт и в каком направлении движется. - Слух - один из важных средств связи с миром, наравне со зрением. Прислушайся. Слышишь дятла? А теперь то, как шевелятся от его движений перья? Представь картинку, - спокойно говорил Фенрир, и я вслушалась. Действительно, вскоре я услышала характерный стук и даже движение перьев. Конечно, дятел был не так далеко, но я определила, где он находился, и в голове возник его образ. Концентрируясь именно на звуках, издаваемых им, я дополняла его описание. Только цвет не знала. - А теперь открой глаза. Совпало? - произнёс Сивый с насмешкой, и я открыла глаза. Но вместо роскошного дятла я увидела лишь улыбающегося Фенрира с палочкой и тремя перьями в руке. Раздосадованно глянув на него, я вздохнула и думала уже уйти, но мне было слишком интересно, что он скажет дальше. - Видишь? Не всё в жизни совпадет с ожиданиями. Я тебя запутал. И ты свернула с верного ответа. Так и в жизни. Но не стоит расстраиваться из-за того, что что-то вышло не так, как ты хотела. Как и не нужно злиться. Просто живи дальше. Ты же не убьешь меня за то, что я тебя обманул, да, Черныш? - Сивый ещё улыбался, обнажая свои заострённые клыки, а я задумалась. В чём-то он прав. В случае с Барти, с Сашей, даже с собой... Однако Фенрир всё же выглядел как глупец, пытающийся сказать что-то мудрое. Может, он действительно в этом разбирался, ему же лет пятьдесят, если не больше, и он почти с самого рождения волк. Но если он действительно кому-то передаёт опыт другим, то, значит, он не только учит стаю безрассудно кусать всех подряд. Может, он и не так плох, как рассказывал Римус? Придётся узнать на своём опыте. Друг познаётся в беде. Волк познаётся в полнолуние.***
Да, когда я раньше думала об истериках, мне казалось, что тебе нужно просто проораться, и всё пройдёт. Я ошибалась. Как там говорят математики? У меня есть контрпример, которым являюсь сама я. Мне было мало один раз проплакаться, разбудить своим криком всех ночных птиц. Каждый день я уходила вниз по течению, иногда просто плакала, но иногда из горла рвалось что-то большее, и мне приходилось выпускать его, чтобы внутри меня не подскочило давление. Но я не знала, что вместе с болью просыпается гнев, жестокость, желание разорвать всё в клочья... Я драла когтями кору деревьев, пока они не становились совсем голыми, била камень о камень, пока они не впивались в кожу с невыносимой болью, проливала слёзы, пока глаза не болели так, будто я всю ночь не спала, а смотрела телевизор. Каждый вечер мои глаза были красными, они ныли по краям так, как ноют икры после долгого бега или ходьбы, если не сильнее. Мне хотелось лишь закрыть глаза, чтобы унять эту боль, но голова раскалывалась от подскакивающего из-за сдержанных всхлипов давления, вместо ожидаемых синяков под глазами появлялись красные точки из-з лопающихся капилляров, а голос иногда срывался. Во многих книжках пишут, как девушки, потеряв кого-то или что-то, плачут ночь напролёт, а после не могут выдавить из себя ни слезинки, когда хочется проплакаться. И с каждым разом я надеялась всё больше, что поток этих слёз наконец закончится, потому что, стараясь казаться серьёзной и переступающей через проблемы, я часто роняла слезу из-за пустяков, и мои расшатанные нервы начали выводить меня из себя. Траур трауром, но это уже не лезет ни в какие ворота. В то же время я себя терзала из-за этих мыслей. Почему я просто не могу пострадать из-за смерти любимого? Все так делают. У меня есть все причины, но я хочу об этом скорее забыть. Но, подумав, я поняла, что, хоть и хочу забыть смерть Седрика, чувство вины я буду вспоминать долго. Именно вспоминать, потому что мне казалось, что с каждым днём я чувствовала свою вину всё меньше, внутренний голос утверждал, что я невиновна, я не думала, какие будут последствия. А что бы я сказала, если бы умер не Седрик, а Флёр или Крам? Что бы я сказала их родственникам? "Сожалею"? "Примите мои соболезнования"? Я была бы виновата перед представителями другой семьи, другой школы. Но чувствовала бы я вину? - Ты пропустила сегодняшнее занятие на дыхание. Голос раздался неожиданно, и я дёрнулась, но, обернувшись, успокоилась. Да, задумавшись, я даже не заметила, как ко мне подкрались. И куда пропал голос кукушки? Был же... - Да, я просто... Задумалась и, видимо, потеряла счёт времени, - солгала я. На самом деле я, конечно, попросту проспала и решила уже не являться, оставив этот разговор на потом. И это "потом" наступило. Теперь придётся выкручиваться. Фенрир наклонил голову влево и, усмехнувшись, взглянул на меня знакомым взглядом, похожим на тот, когда протягиваешь человеку щуку и говоришь, что это сом. Задумавшись, я вспомнила, где уже видела это. Саша и некоторые другие, с кем мы немного начали общаться, иногда смотрели так же, когда я пыталась объяснить, где шлялась весь день или доказать, что я не готовлюсь к побегу, даже если передо мной были явные тому доказательства. - Почему ты часто плачешь? - спросил Сивый, оперевшись о камень, выглядя, как маленький ребёнок. Я приоткрыла рот и наклонила голову вправо, хмурясь, а затем, вспыхнув, фыркнула и скрестила руки на груди. - Ты ещё спрашиваешь? Умер человек, которого я любила, от чьего тела, кстати, ты меня и оттащил! - воскликнула я, чувствуя, как нарастает гнев, и мне начинает хотеться его ударить, особенно после ответного выражения его лица, буквально говорящего "и что? это всего лишь человек, а здесь точно лучше". - Бывает... - я не дала ему говорить, перебив: - Бывает?! Он был мне дорог, я его любила! А его взяли и убили!.. - здесь уже не дали договорить мне, а я уже приготовилась к тираде, подойдя к Сивому и остановившись в метре от него. - Ты волк. Будь выше этого. Он даже не член твоей стаи. - И что? Если он не в твоей стае, то он недостоин твоего внимания? И он был членом моей стаи, просто состоящей не только из оборотней! - я тыкала указательным пальцем в пустоту, жестикулируя, и выговаривала каждую букву так, будто была у логопеда, в то время как Фенрир, кажись, был спокоен. Ненадолго замолкнув, я вспомнила об истории, рассказанной Сашей ещё в Хогвартсе, отошла и, сделав драматичную паузу и повернувшись к Сивому спиной, что было не очень безопасным, уже спокойнее продолжила, - А как же твоя дочь? Она же никогда не была в твоей стае, но ты продолжал её искать. Повисла гробовая тишина, если не считать звуки природы. Я не видела лица Фенрира и долго гадала, какой была его реакция, но через некоторое время услышала. Как он там учил? Представлять картинку по звучанию? Что ж, первым я услышала рычание, которое продрало бы до костей, если бы моей нахальной натуре не казалось, что я могу делать всё, что хочу, затем несколько шагов по высокой траве, от которых я уже напряглась и приготовилась ко всему, а после - резкий выдох и "Ты ничего не знаешь". Тут же я обернулась, за секунду до того, как в меня должен был прилететь кулак и отправить меня в нокаут, но я успела пригнуться. Мобилизовавшись, я вскочила и попыталась повалить Фенрира на землю, но он всё же был устойчивее меня, и я оказалась на земле раньше его. Однако мне всё же удалось выскользнуть из-под него, и Сивый ударил лишь землю. Сверху прыгнув на его спину, я, теряя контроль, наполовину обратилась и вонзила в Фенрира свои когти прямо в рёбра, после чего перекатилась и упала на землю, но тут же приподнялась на четвереньки. Рыча друг на друга, мы прошлись по окружности, и со стороны это наверняка выглядело смешно, но у меня кровь стыла в жилах, потому что мы оба знали, кто выйдет победителем. Он смотрел на меня кроваво-красными глазами, против которых у моих янтарно-жёлтых не было шансов. Альфа против омеги, бывшей одиночки. Не помешало бы сделать ставку, я бы поставила всё своё состояние. Одновременно мы побежали друг на друга и, выпрямившись, я полоснула его правый бок левой рукой, а сама устремила клыки в его плечо, чувствуя, как мой живот обжигают новые раны, из которых начинает струиться кровь. До плеча я добралась, но не сильно укусила из-за одежды Фенрира, а вот ему, кажись, повезло больше, потому что на мне была лишь одна майка, и я ощутила, будто меня ужалила сотня ос, а затем мне вовсе прострелили место укуса. С губ сорвалось подобие стона, но я поспешила исправить ситуацию руками, обвив ими Сивого и воткнув когти под его лопатки, я провела ими поперёк его спины. Из-за моих действий Фенрир разжал челюсть, и я выскользнула, отходя в сторону, чувствуя, как плечо пылает. Я схватила за него, шипя от боли, и мы снова встали напротив друг друга. Пока он будто жалеет меня, потому что я уверена, что он бы расправился со мной быстрее. Его улыбка, снова та же, не безумная, нет, смеющаяся, довольная, глаза, которые блестят теми же эмоциями. Он потешается. Рад, что я смогла вырваться? Что бросила ему вызов? Стерев кровь с губ, я попыталась выдавить из себя ту же ситуацию, но не смогла. Нет, это улыбка тех, кто силён, но поддаётся, осознавая своё превосходство. - Я тебе помогаю, а ты мне спину дерёшь, - Сивый рассмеялся, а я поморщилась. - Чем ты мне помогаешь? Крадёшь. Держишь против моей воли, - ответила я. - Если бы я держал тебя против твоей воли, ты бы уже сбежала, Черныш, да? - Фенрир поднял одну бровь, а я посмотрела в пол. Да, всё же он прав. У меня было много планов, но я оставалась здесь. Любопытность, желание найти истину, увидеть всё своими глазами, сделать собственные выводы, - Да и потом, я собирался тебе сделать бонус... Про твою мать. Услышав последнее слово, я устремила на него свой взгляд. Сердце перевернулось и остановилось. Через пару секунд молчания я поняла, что задержала дыхание, и поспешила его восстановить, потому что Фенрир всё не говорил, а падать в обморок от недостатка воздуха в этот момент я не горела желанием. - Но ты не дала мне сказать, - Сивый будто играл со мной, и я вздохнула, понимая, что мне придётся выполнить какие-то условия ради информации, - Я тебе скажу, но позже. Через полгодика, может... - сердце будто упало, - Или в конце лета... В любом случае, у тебя есть мотивация оставаться в стае. - Сколько действий просто ради того, чтобы я была в стае... Зачем? - я зашипела, когда сменила позу, задевая одеждой рану на плече. Фенрир будто задумался, отвечать мне или нет. Мы так и стояли с пол минуты, я уже думала уходить, потому что он не ответит. Но он приоткрыл рот, и я приготовилась к самому важному открытию в моей жизни, бедное сердце быстро заколотилось и так же быстро успокоилось, когда уши услышали фразу "Узнаешь позже". Узнаешь позже. Что за разочарование. И зачем я вообще с ним подралась? Если бы я не упомянула ту историю, может, я бы уже знала что-то о своей матери, но нет, надо же было что-то ответить! Аромат ромашек напоминал о доме. Римусе, дарившем мне простые ромашки. Интересно, как он там? Ведь грядёт самая сложная ночь в месяце - полнолуние.