Сказка про мальчика, воспитанного белками, и про мальчика, воспитанного королями

      Артуру ничего не снилось. Он толком и не спал, хотя мягкая подушка должна была способствовать сну получше пня, на котором он провёл последнюю ночь. Он затыкал ей стыдливо горящие уши и проворочался неясно сколько часов в утомительной бессоннице. Ему было велено продумать иные способы предотвращения помолвки, но думалось совершенно не о том. Раз за разом в нисколечки не хмельной голове проносилась одна и та же сцена: мрачный коридор, ушибленные лопатки, аромат вина и словно ужаленные пчёлами губы, утопающие в заветных медовых сотах. Артуру хотелось вновь ощутить ту окрыляющую радость, от которой ноги просились в пляс и не сумели устоять на ступенях, но тупая боль в затылке предрекала последствия, подкрадывающиеся всё ближе.       Едва вымученная дрёма позволила ему расслабиться, как позади скрипнула дверь.       Одна из его попутчиц, которую звали то ли Пенни, то ли Полли (они обе были на одно лицо и голоса их звучали одинаково), настойчиво подёргала его за плечо.       — Быстрее, просыпайся!       Артур вылез из-под подушки, сдувая чёлку с лица. Полумрак вокруг разгоняла одинокая свеча в руке служанки. В окно неохотно пробивался первый луч нового дня, и первой в утомлённой голове родилась мысль о том, что Артура поведут на плаху. Ему не было оправдания. В отличие от прошлого похмельного пробуждения, он предательски во всех красках, до мельчайших подробностей помнил события минувшего вечера. И как он добрался под надзором Аллена до кровати, и как он без надзора Аллена распустил руки. Оставалось лишь умереть счастливым, только вот счастья он по-прежнему почему-то не чувствовал. У него оставалось не так много времени, чтобы придумать свои последние слова.       — А не рановато ли для завтрака?       Артур медленно растянулся на кровати, оглядывая комнатушку на предмет стражи. Нет, за ним отправили только Полли-Пенни. Неужели, его преступление, до сих пор согревающее уши, оказалось не столь велико?       — Все уже отзавтракали, кто чем мог. Мы вот-вот отправимся дальше.       Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Как будто и впрямь беспокоилась, что все уедут без неё. С трудом верилось, что она поторапливает его не на казнь. Артур послушно поднялся на ноги, но на служанку, отбежавшую уже к двери, всё ещё глядел с подозрением.       — Тогда сейчас спущусь.       В предрассветных сумерках он отыскал мирно дремлющий на табурете у кровати колпак и нахлобучил его на макушку. Тот прозвенел что-то невнятное. Растерявшая остатки терпения Полли-Пенни уже сбежала. Взбалмошная какая-то, фи! Сегодня Артуру вовсе не хотелось никуда спешить.       Осторожно перебирая ногами, он спустился в мрачную безлюдную таверну, бесшумно покинул её и, подивившись, что дорога тоже не пожелала стереться из его памяти, добрался до главной площади. Удивительно бесполезные настои подавали в этой забегаловке, они совершенно не действовали.       Перебежками Артур прокрался к такой осточертевшей его заднице знакомой карете и, оглядевшись по сторонам, дёрнул дверцу. На мгновение он опешил — напротив служанок Пенни-Полли на скамье сидел закутанный в шерстяной плед советник Бриттен. Его серые уставшие глаза вмиг вперились в Артура.       — А ты не планируешь опять с кучером ехать?       Артур растерянно помотал головой, не замечая звона бубенцов. Вот ещё, он благополучно избежал нежеланных встреч не для того, чтобы из-за соседства с каким-то там советником встречаться лицом к лицу с реальной опасностью.       Он мог считаться трусом, но меж двух зол выбрал самое, на его взгляд, безобидное, и влез в карету, приземляясь по соседству с советником Бриттеном. В его трусливом избегании этот шаг выглядел довольно смело. С его возгласов о том, что с этим нудным стариком он ни за что не поедет, и суток не минуло.       От удивлённых взглядов служанок Артура спрятала занавеска. Он выглянул в окно. Карета стояла на расстоянии десятка шагов от парадной лестницы. На лестнице Микаэль с улыбкой во всё лицо пожимал студенистую ладонь коменданта. Артур проморгался, протёр сонные глаза и оказался прав: улыбка та сочилась фальшью, однако непрофессиональный взгляд не сумел бы этого разоблачить; больно искусно её преподносили. Закончив прощаться, Микаэль развернулся и уже без тени улыбки сбежал по ступеням вниз. Артур едва успел скрыться за занавеской.       Воспоминания о вчерашнем необдуманном (о, сколько же Артур в самом же деле об этом думал!) поступке накатили с новой силой. Упрямые желтоголовые одуванчики даже не планировали увядать.       Услышанные следом голоса вынудили артурово любопытство вновь подглядеть наружу. Хотя бы одним глазком.       — Может, мне и тебя в карету затолкать? — интересовался Микаэль.       — Вы не посмеете, ваше высочество! — Аллен усмехнулся, запрыгивая на своего золотистого жеребца. — Я, конечно, не привык не спать по ночам, но это вовсе не повод облегчать мне жизнь.       — Не свались, пожалуйста. Уж ты-то мне нужен в целости.       И вдруг смеющиеся фиалковые глаза метнулись в сторону Артура. Артур вжался советнику в бок и резко задёрнул занавеску, чуть не сорвав её с крючков. Бубенцы настойчиво забренчали в уши. Он ведь так ни секундочки и не подумал о дурацком плане по срыву дурацкой помолвки! Сейчас это отразилось в сознании как единственный шанс остаться в живых. Если он сочинит что-нибудь получше бестолковой невзаимности, то тогда избежит повешения?       Но никакая хоть сколько-нибудь толковая мысль его голову не посещала. Теперь в его голове медленно, с чувством и расстановкой, разноцветьем масляных красок вырисовывалась неподдельная улыбка, невольно выхваченная из фиалковых глаз.       Советник кашлянул, заставляя шута вернуться на место.       — Признаться, я тоже перестал его понимать, — как мысли прочитал!       Артур отстранился настолько, насколько позволяла тесная скамья, а советник продолжил говорить, ни к кому не обращаясь:       — Но пока что они вдвоём на удивление неплохо справляются…       Это откровение отнюдь не успокоило Артура, лишь подкинуло дровишек в тревожную печку. А если Аллен теперь растрещит принцу все его секреты. А если они сдружатся против него. А если… именно он придумает план по срыву помолвки и Артур растеряет всю оставшуюся благосклонность? Бубенцы дребезжали настолько громко, что Артур снял с головы колпак. Так бы и провалился от этих своих мыслей, да некуда было! До чего же славно он жил себе да поживал все эти годы, не занимая себя вопросами и поисками ответов.       Скрипнув колёсами, карета тронулась с места.       Оправившись от леденящих душу предположений, Артур с опаской приоткрыл занавеску вновь. Они волочились в самом конце процессии, поэтому возможности столкнуться взглядами с принцем не осталось. И до конца оставалось неясным, радовало это Артура или напротив расстраивало. Он избегал неизбежного, а его сердце ныло от тоски и неразберихи. Блеск фиалковых глаз затуманивал рассудок.       Мимо окна вереницей проплывали порушенные временем хижины, лачуги с соломенными крышками, заборы, остроконечными дощечками уходящие в окрасившееся багровым рассветом небо.       Солнце едва-едва выглядывало из-за горизонта, но местные жители уже вовсю не спали. Артур смог бы понять их ранний подъём, крикни хоть где-нибудь один облезлый петух. Но они все поднялись не затем, чтобы приниматься за хозяйство. На покосившихся крышах сидели дети, а меж гниющих дощечек заборов виднелись селяне. И стар и млад, будто вся крепостная деревушка провожала их в путь. Серые лица, грязные одежды, впалые щёки и бесконечно злые чёрные глаза. Артуру сделалось не по себе, и он перестал смотреть в окно.       Так же поступили и Пенни-Полли.       — Надо же, какие недружелюбные… — Артур решил, что правую будут звать Пенни.              — А с чего бы им такими быть. Видела, какая у них тут разруха? — отозвалась та, что полевее, Полли. Она хотела сказать ещё что-то, но бросила осторожный взгляд на советника Бриттена и проглотила слова.       Советник покачал головой.       — Сами себя до этого довели. Им с двух концов помощь посылают, а им всё мало, — он откинулся на спинку, прикрывая глаза. — Хотя в прошлый раз приветливее были, флажки всякие развесили, с музыкой короля встречали. Этого я тоже, кстати, совсем не понимаю. Как подменили всех.       Артур, Полли и Пенни переглянулись. Артур был уверен, у всех троих промелькнула одна и та же мысль: Аллен должен поделиться своими чудодейственными травками со всеми в этом походе. Излучаемое советником умиротворение не повредило бы каждому, столкнись они с ещё одним сгоревшим постоялым двором.       Рассудив, что советник охотно вступает в диалог, Пенни набралась смелости и заговорила:       — Знаете, а наши ночёвки в палатках показались мне безопаснее, чем сон в крепостных стенах. Этой ночью я слышала какое-то жуткое пение.       — Может, это ветер был?       — Нет, нет, голоса были совсем человеческие. Эй, ты же рядом была!       — Я спала, — Полли отмахнулась от подруги, но вдруг что-то вспомнила, — но знаешь, нет, на месте второго постоялого двора мне было страшнее. Вот там я тоже что-то слышала, а тебя распихать не смогла…       — Здесь вообще-то волки обитают, — вставил советник Бриттен.       — А вот и не обитают больше, вообще-то… животные бегут от огня. А второй постоялый двор пылал очень ярко! — вмешался Артур, но сразу понял, что зря разинул рот. Он не мог сказать, что знает это от белки.       Подставлять Моховушку он не собирался (даже после того, как она обчистила его карманы), но после последней реплики на него обернулись три пары изумлённых глаз.       — Я хотел сказать…       В попытке придумать оправдание своим словам он споткнулся о (опять те же грабли…) невозможность оправдать своё вчерашнее поведение спиртным. Ведь пил он уже после. Среди перевязанных узлом стебельков вдруг раскрылся новый солнечный цветок. Раньше Артур, так высоко вознёсшийся за черту дел своих сердечных, не замечал происходящего вокруг, однако сейчас этот одуванчик помог вспомнить вскользь подслушанный разговор.       — …что слышал в таверне, как какие-то бугаи в чёрных одеяниях обсуждали пламя, разгорающиеся до облаков.       Советник Бриттен развернулся к нему в полоборота. В его серых глазах сверкнула молния. Померещилось?       — И ты молчал?!       Не померещилось. Артур кивнул, вдруг чувствуя себя одновременно и паршивым, и полезным. Советник едва успел набрать в лёгкие воздух, словно собирался на него накричать, как в старые-добрые пару дней назад, но крик раздался с другой стороны.       Карета резко остановилась, все вчетвером они едва не попадали с насиженных мест.       Артура затошнило от чужеродного волнения, как пузырёк воздуха, поднявшегося из глубины. Он выглянул в окно, но увидел только неровную степь, заполненную горячим солнцем и колючими кустарниками. Чей-то истошный вопль долетел откуда-то из самого начала процессии.       Советник рывком сбросил шерстяной плед и выскочил из кареты раньше, чем эта мысль достигла все остальные три головы, две из которых вовсе не собирались покидать безопасное место. Полли и Пенни схватили друг друга за ладошки, смотря на Артура так, будто именно ему было предназначено выяснять причину остановки. А он ждал от них того же.       Но любопытство потеснило всякий страх, всякие опасения за собственную шкуру и в который раз за утро взяло верх. Отбросив в сторону терзающие треволнения, Артур последовал за советником.       Через две повозки и четырёх всадников впереди он увидел пять невысоких тёмных фигур, окружённых стражей. Рядом с ними прямо на песчаной дороге, держась за ногу, сидел некто шестой. Казалось, они не захотели посторониться. Казалось, сидящий превозмогает боль. Казалось, в заминке повинен один из ведущих коней. Сегодня Артур не мог довериться каждому своему «казалось». Казалось, его казнят на рассвете, но по какой-то причине он всё ещё был жив.       Верным псом он крался за советником, краешком сознания мечтая слиться с его скудной тонкой тенью, и был благодарен себе же за оставленный на совесть горничных шутовской колпак. Взволнованный перезвон сейчас был бы некстати.       Быстрым взглядом оценив происшествие, Артур начал верить всему кажущемуся. Закипающий от злости Аллен, являвшийся одним из предводителей их процессии, напоминал свой собственный булькающий на огне котелок. Он успокаивал своего коня, но лучше бы его самого кто-нибудь успокоил. Он уже не скрывал раздражение в голосе.       — Так вы хотите золота или чего? — основную часть пререканий с незнакомцами Артур с советником застать не успели.       Возмущаясь во всё своё, к сожалению, залеченное горло, советник Бриттен достиг всадников:       — Что здесь происходит?       Микаэль даже не повернул головы, и его голос зазвучал устрашающе спокойно:       — Бриттен, будь добр, не суетись.       Оставшийся незамеченным и благодарящий за это всех немыслимых богов, Артур успел сделать всего два шага, и ровно на это же расстояние он отстал от ворвавшегося поперёк конфликта советника.       — Дипломатия, отец, — сквозь зубы отозвался Аллен. — Мы, видите ли, одного из них якобы придавили. При этом, разумеется, неоднократно попросив убраться с дороги.       Под «мы» Аллен, кажется, подразумевал себя и своего золотистого жеребца. А ещё Артуру казалось, что ни Аллен, ни уж тем более конь, не повинны в происшествии. Раздавленная копытом конечность даже с такого расстояния не была похожа на раздавленную.       В тёмных фигурах незнакомцев Артуру на мгновение померещились именно те люди в чёрных одеяниях, которых он краем уха слышал в таверне. Не уверенный до конца в своих суждениях, он, конечно же, промолчал, впервые за всю свою недолгую жизнь чувствуя потребность скрываться в тени. Да и те увальни, как минимум, казались значительно выше… Здравые мысли посещали его нечасто, но в данную минуту он решил ни в коем случае не разоблачать своего присутствия и лишь безмолвно наблюдать, в мучительных попытках осознавая происходящее.       После лишённой сна ночи (хотя Артуру казалось, что после его вечернего душевного подъёма Аллен будет спать слаще всех на этом свете) в Аллене пробудилась неуёмная раздражительность. Или он всего лишь не успел расчесать свои длинные осенние локоны… Как бы то ни было, говорил он уже на исходе своей доброжелательности:       — В последний раз предлагаю вам убраться с дороги за несколько золотых. И калеченого своего уберите.       Они не двинулись с места, хоть и пошатнулись от его голоса, подобно сентябрьской листве. Вот-вот попадали бы.       — Ваше золото!       Один из незнакомцев вдруг расхохотался так, что с его головы слетел капюшон, обнажая изуродованную шрамами безволосую голову. Ослеплённому солнцем Артуру показалось, что у того отсутствовали не только волосы, но и щёки, и одного глаза, признаться, не доставало. Чем пристальнее он вглядывался в его черты, тем яснее становилось, что человек этот был истощён. И одного из глаз ему в самом деле не доставало, лишь неуклюже перешитый шрам рассекал его лицо.       — Ваше золото уже столько лет не имеет здесь веса!..       Остальные четверо, столпившись поплотнее, лишь бы их не уронило очередным грозным криком, зашептались между собой, в нерешительности глядя на того, что сидел на земле, но, к счастью, больше не вопил от боли. В это же время стражники схватились за рукояти мечей, ожидая от принца дальнейших указаний.       Советник Бриттен схватился за голову, но не успел ничего сказать.       — Ах, вот оно что, — Микаэль будто бы улыбнулся краешком рта. Показалось?       Он проглотил раздражение куда быстрее Аллена, и теперь Артур уже не мог отвести от него глаза. Ему сегодня вовсе ничего не казалось, всё было взаправду.       Статно восседая на своём пегом жеребце, принц указал на одну из последних повозок с провиантом.       — Что ж, можем предложить в качестве компенсации наши припасы. Вон та телега вас устроит?       Безволосый и одноглазый коротышка шепотом обратился к сопровождающим его людям. Неожиданно те в рассинхрон закивали своими чёрными капюшонами. И как же Артур, находившийся так далеко, проклинал их любовь к перешёптываниям!       — Вполне, — с нотками яда в голосе изрёк незнакомец, — благодарим за щедрость, вашество.       Советник так и замер в своём не нашедшем выхода замешательстве. По мановению руки Микаэля стража расступилась, выпуская бродяг из осады. В несуразно длинных балахонах они, подхватив под плечи сидевшего на песке, прошествовали к дарованной им телеге и, усадив его сверху, оттащили её с дороги в колючие кустарники. Безвольно волочащаяся штанина подсказывала, что у этого калеченного попросту не было ноги, которую ему якобы раздавило лошадиным копытом. Конь Аллена, да и сам Аллен могли не брать этот грех на душу.       Путь был освобождён. Не имея представления о том, свидетелем чего он стал, растерявший весь страх Артур ретировался за круп ближайшей лошади и шажок за шажком отступил обратно в карету.       — Что там стряслось? — единым голосом поинтересовались Полли-Пенни.       Вопрос застал шута врасплох. Низкорослые бродяжки обманом выпрашивали милостыню? Да какой спектакль они учудили, умудрившись вывести из себя Аллена… И это посреди неведомой пустоши в графстве, от влияния которого зависит судьба всех участников путешествия! Переварить это оказалось ещё сложнее, чем связать одну ниточку с другой.       — Какие-то… — Артур пришёл в себя в от увиденного, — сиротки…       И он ничего от них не утаивал. Это никак не могли быть люди из таверны. Пускай в тот момент он был переломан изнутри и захвачен удушающими эмоциями, но он точно-преточно помнил, что те незнакомцы были в разы крупнее, чем эти пятеро с половиной в волочащихся по песку балахонах. Он тогда и слушать их тут же прекратил, и без них страха хватало.       — Сиротки? — переспросила Полли. Её миловидное личико скривилось.       — Они, знаете ли, самые. Бродяжки. Ну, честное слово, какие-то измученные дети! Не пошевелив и пальцем, уволокли добрую часть наших припасов…       На этой фразе Артур вспомнил, что лишился завтрака, и, оставив Полли-Пенни бурно обсуждать друг с другом свои предположения, закопался в недра сумки с попугайчиками в поисках какого-нибудь чудом завалявшегося яблока. Каково же было его удивление, когда он обнаружил переполненный орешками холщёвый кулёчек.       Мысленно поблагодарив Аллена за заботу, он раскрыл его перед служанками:       — Но к чёрту их! Дамы, не желаете ли перекусить? А то мы так и без обеда останемся.       Ему в ответ были подарены благодарные улыбки, не идущие ни в какое сравнение с видимой лишь ему улыбкой, похищенной с лица Микаэля.       Вкуснейший поджаренный миндаль разошёлся по рукам быстрее, чем советник Бриттен наконец воротился в карету. Во всём его виде читалась небывалая растерянность. Как и любой потрясённый человек в его летах, он уселся на скамью и закутался обратно в шерстяной плед, не проронив ни звука. Будь Артуру лет на сто побольше, он, быть может, понял бы его чувства, но его чувства сейчас не стоили и гроша.       Колёса заскрипели вновь.       Жующий орешки Артур проводил взглядом отдаляющиеся силуэты шестерых малолетних бродяжек. Сбросив капюшоны со своих голов, они оценивали трофейную повозку и радостно делили добычу. Их радость оказалась заразна: к Артуру мало да помалу возвращалось утраченное за ночь окрыляющее счастье, подогретое милосердием его будущего короля. Он закинул в рот новую горсточку орехов и зажмурился от удовольствия, разглядывая каждый одуванчик, хранящий воспоминание о редких улыбках Микаэля.