Придворная жизнь императорской свиты [3 том]

- Давид, - отчасти встревоженно заговорила Анна, сидя со своей семьей за обеденным столом, - во дворце живет сумасшедший. Можно его куда-нибудь отослать? Его поведение распугивает всех наших гостей, и в особенности, ваших невест, - назидательно кивнула близнецам. – Диана и вовсе считает его опасным. Неизвестно не нападет ли он в какую-то секунду на одного из нас или даже вас. Я, конечно, рада, - продолжила с некоторой снисходительностью, - что рядом с ним всегда шагает охрана, но она откровенно не справляется с его прытью. Он носится по коридорам, как ошалелый. Не далек час, когда он собьет кого-то или вообще с лестницы сбросит. - Сумасшедший? – смутно нахмурился Давид и повернулся к своему советнику, что стоял под стеной. – В моем дворце живет какой-то сумасшедший? - Можете не переживать, - холодно ответил на все это Александр, поднимая со стола бокал с вином. – Сегодня он уже так бегать не будет. Завтра, думаю, тоже, - отпил. - Ты знаешь о ком я? – озадаченно посмотрела на него жена. - Догадываюсь, - повернулся к ней с кивком. – Сомневаюсь, что за эти полчаса, пока я не получал новых известий, во дворце появился еще один такой же непредсказуемый человек, - отставил бокал на место и повернулся к монархам. – Я как раз хотел поговорить насчет этого человека с вашими величествами. Разговор не будет приятным, так что давайте сейчас займемся трапезой, дабы не портить себе аппетит перед едой, а уже после обеда – побеседуем, - взглянул на тарелку мяса, которую поставили перед ним слуги. Близнецы настороженно переглянулись. Как только обед был закончен, императоры, вместе с их первым и пока единственным зятем, удалились в покои Давида, заняв там монарший кабинет. - У меня для вас плохие новости, - категорично начал Александр, доставая трубку с табакеркой из-за пазухи. Правящий близнец занял свой стол, величественным жестом побудив его продолжать свою речь. - Этот сумасшедший, - засыпал порцию табака себе в трубку, - это Людовик Кери – подопечный графа Кампа, которого вы изволили оправдать только вчера, - сунул трубку в зубы и спрятал табакерку во внутренний карман. - За эти две недели жизни, - говорил через зубы, - что прошли после вашего обвинения его в государственной измене, - назидательно кивнул и достал трубку, отправившись с ней к горящей на стене свечи, - он тронулся умом, - подкурил от светильника. – Я еще не знаю всех деталей, - развернулся и посмотрел на застывших в шоке близнецов, выпуская в сторону струю белого дыми. - Но могу назвать вам факты: сегодня, ближе к полудню у него случился срыв, а совсем недавно, слуги вынесли из их покоев окровавленное нижнее белье и точно такой же ковер, - выдержал паузу, замечая усиливающееся ошеломление своих шуринов, у которых не хватало слов, дабы прокомментировать эту ситуацию. – У них были врачи, которые что-то делали, вероятнее всего, останавливали кровь. Пока это происходило, Людовик кричал, а значит, был жив. После того, как они ушли – было тихо. Протянет ли он долго – я не знаю. По поводу серьезности его травмы – сердце, куда он бил – не задето, иначе он был бы уже мертв. А по поводу легких – попытаюсь расспросить об этом медиков, хотя вероятность того, что он их не повредил, я оцениваю как крайне малую, - протяжно затянулся и выпустил вниз струю клубящегося белого дыма. - «ОН бил»? – озадаченно и настороженно переспросил Даниэль. – «Куда ОН бил»…? Александр направил на любовника красноречивый взгляд: - Слуги из их покоев вынесли гору разбитых флаконов и несколько осколков зеркала. Говорят, что трещины на зеркале располагались от центра - он ударил в собственное отражение. Версию того, что это была драка, я отбрасываю, так как охрана у него слишком хорошая. Даже за подкуп не хотят мне рот свой открывать. - А за угрозы? – уточнил Давид. - Они на них вообще не действуют, к тому же, это не моя тактика, - повернулся к действующему императору. – К ним Анна как-то приходила и хотела поговорить с Кампом – они ее не пустили даже с нее угрозами. Если не пустили принцессу – мне даже пытаться не стоит. Старший близнец грузно нахмурился, начав думать, что со всей этой ситуацией ему делать. С Кампом необходимо было наладить диалог, а сделать это можно было только через помощь его подопечному: - Как думаешь, - спросил он Александра, - что стало причиной этого сумасшествия? - Если проанализировать, то у Людовика слишком много причин для беспокойства. Ваше обвинение его в государственной измене, суд Холодных, к тому же Камп с Комре брачный контракт обсуждают. Сложно сказать, что на него повлияло больше всего, - пожал плечами. – Но, так как он разбил именно зеркало, могу предположить, что дело в его внешнем виде – он сегодня вышел в свет «наряженным не по погоде», так что возможно, услышал какие-то неодобрительные слова или даже смешки. Это и стало последней каплей. - Такой, что он себе нож в сердце пытался загнать? – озадачился Даниэль. – Это же мой Алмаз. Он бы никогда так не поступил. - И все же… - красноречиво посмотрел на него паук. – На его рубашке в груди дыра, окруженная кровавым пятном. С ума не сходят внезапно, - задумчиво затянулся. – Для того, чтобы пойти на такой отчаянный шаг, нужно время. Могу сказать лишь одно – до Рождества с ним все было в порядке, а значит, события, что его практически свели в могилу, произошли за последние две недели. - И что нам делать с этим? – грузно выдохнул Давид. - Если бы я только знал, - выпустил струю дыма в сторону. – Мое отношение к этому остается неизменным – не нужно было тянуть еще в самом начале. Тогда бы, все это так не закрутилось. - Может, - лениво предложил действующий монарх, - просто убьем Кампа и все? Что там его убивать? У человека даже земель своих нет. Заберем его дело себе и все. - Угу, - кивнул Александр, - только вместе с ним, вам придется еще незаметно убить графиню Комре и маркиза де Жаннер, если он узнает о том, что его любимую сестру кто-то прикончил. Вам не следует забывать о том, что если вы все же захотите закрутить это колесо, то последствия могут стать плачевными уже для вас самих. Убить человека, у которого репутация вечно больного и слабого – не сложно. Сложно убедить весь двор в том, что цветущая жизнью и молодостью графиня неожиданно скончалась без внушительной на то причины. Посмотрите на ее лицо – она даже оспу в детстве пережила без особых проблем. Убедить кого-то в том, что она внезапно заразилась чем-то и померла – не так уж и просто. А если обвините ее в чем-то и казните от лица короны – маркиз этого терпеть не будет. Его любимая сестрица вас даже с того света достанет. Давид очень тяжело и протяжно выдохнул: - Остается только примирение с Кампом? Ну и как нам это сделать? Тот красноречиво пожал плечами. - Может, - обратился к говорящим Даниэль, - подарками задарить? Он же безземельный – можно ему земли и дворец какой-то подарить. - Безземельный он только на бумаге, - затянулся дымом Александр. – По факту же, от него зависят несколько городишек, возле его шахт, и все те рабочие, которые ему подвластны. К тому же, у этого Кампа есть довольно богатые друзья, с которыми он сейчас подписывает договора и которые в течении месяца будут жить при дворе, - покосился на Давида, заметив в его глазах определенный блеск: - Если у вас возникла мысль как-то отвернуть от него всех тех магнатов, не думаю, что это реально получится. Объединение семей Камп и Комре будоражит этим людям кошельки. Они отвернутся от их содружества только в случае падения фамилии Комре, а облить грязью такой древний род – напороться на неприятности уже от маркиза. - Получается так, что наша проблема, ведь не в самом Кампе, а в том, что за него эта графиня цепляется, - задумчиво выдал действующий монарх. – Так может, именно ее отвернуть? - Это будет не так просто, - отрывистой затяжкой вдохнул дым и протяжно его выпустил. – Взгляните на разницу фамилий Камп и Комре. Комре – наследница древнего рода, у которого за душой история более трехсот лет, а Камп – еще сто лет назад был крестьянином. Камп в принципе купил свой титул только в прошлом поколении их семьи. Цепляется эта женщина за него, явно не по причине статуса, ее в нем интересует кое-что другое. - Казна? – тут же преподнес версию Даниэль. - Возможно, - пожал плечами Александр. – Статус у нее есть, популярность тоже, как мужчина – так Камп не интересуется женщинами, что ей уж явно известно. Остается либо казна, либо его предпринимательский талант, либо же, что наиболее вероятно – шахты. Они оба занимаются одним и тем же и практически на одной территории. Я не знаю, что вы ей можете предложить. Ей нужен именно Камп и она его добивается всем, чем только может. - А что, если женить Кампа на ком-то другом, убить его и уже эту вдову взять под контроль? – предложил Давид. Про себя, зять усмехнулся, но лицом этого не показал: - Эта невеста до свадьбы может не дожить. Не забывайте, что Комре – хоть и молодая, но очень целеустремленная. Ей ничего не мешает подлить той невесте мышьяка в вино. Монарх с досадой посмотрел на близнеца: - А у тебя есть идеи? - Разве что поговорить и попытаться мирно с ними все решить, - несколько смущенно ответил Даниэль, совершенно не радуясь от тех кровавых предложений, в которых родной брат предлагает убить его старого друга. – Камп же хороший человек… Он очень спокойный и рассудительный… Нам нужно с ним лишь поговорить и выяснить как снова помириться. - А захочет ли он с нами говорить? – задумался император. - С Агатом захочет. Они с ним все еще в хороших отношениях. - Не известно в каких они будут отношениях, когда узнают, что именно ты к ним его подослал, - исчерпывающе посмотрел на него Александр. - Но я же с добрыми побуждениями. В конце концов, мы еще в первый день говорили с Алмазом и уже тогда извинялись перед ними за мою вспыльчивость. Предложим им какие-то земли, помощь и они потеплеют в нашу сторону. «Какая же наивность… - глядел на все это их зять, не показывая своих мыслей на лице. – Из-за вас моральный дух Кери пошатнулся. Вспомните хоть, как испуганно он от вас шарахался. И вы думаете, что это можно исправить какими-то подарками? Да никакие подарки не заставят Кампа простить вас, - отвел задумчивый взгляд в сторону. - В случае, если он действительно любит Кери, разумеется.» В покоях Густава и Людовика, тем временем, тоже шли разные беседы, проходящие тихо, дабы не нарушить чуткий сон норийца. - Пусть из этого вырежут ручные зеркала, - негромко говорил граф своему помощнику, устало указывая на мешок с осколками, - и продадут, а то, что останется – отправь в стекольную мастерскую. И скажи мастерам сделать с этим стеклянный шар. Если придумают что-то изящное и красивое с этими осколками – пускай делают. - Вы хотите украсить этим ваши покои? – аккуратно и шепотом поинтересовался юноша, чувствуя некоторую неловкость от подобной затеи. «Тут явно что-то случилось и желать сохранить об этом память в предмете интерьера… - сомневался Кристоф. – Идея не из лучших… Тем более, что ваш сожитель в каком-то не самом хорошем состоянии после этого находится…» - Подарок сделать хочу… - грузно выдохнул Густав и отвел взгляд на лежащего с закрытыми глазами Людовика, прекрасно понимая, какое именно событие выбило у него почву из-под ног самым первым. «Если бы не то несправедливое обвинение в государственной измене – ничего бы этого не было… Не было бы тремора… Постоянной печали, неконтролируемого плача и тех приступов ужаса, из-за которых он убегал со всех ног… Не было бы ухудшения его самочувствия из-за суда, так как его бы просто не было… Не начали бы выпадать от волнения волосы и не появилась бы та суета перед зеркалом… Если бы Даниэль имел в своей голове хоть каплю ума и сдержанности… Людовик был бы в порядке…» - тяжело выдохнул граф и возвратился к своему помощнику: - Пошли весть профессору Лесному в Сорейский университет. Пускай приедет к нам как можно скорее. И узнай, что там насчет костюма и парика, который я заказывал. Кристоф кивнул. - Сейчас займись профессором и этими осколками, - кивнул на мешок. – К вечеру возвращайся, возможно, у меня будет для тебя еще одно поручение. - Хорошо, ваше сиятельство, - поклонился и направился к двери, в двух шагах после которой, столкнулся с каким-то идущим на него мужчиной, что в мгновение ока увернулся от столкновения и с явным акцентом попросил прощения. Юноша озадаченно обернулся на него, уже заходя на лестницу, не совсем понимая кто это хочет навестить его господина, отвернулся и поспешил по своим делам. Гость же, остановившись перед охраной, на ломанном кромийском попытался объяснить им кто он и зачем пришел. Те же, и без этого понявшие кто к ним явился, даже не дослушав его старания, тихо постучали в дверь. Уставший от всех переживаний Густав взглянул на выход. Поднялся и подошел, открыл тому, кого он недавно велел к себе позвать: - Проходите, - перешел на норийский и направился внутрь. Готье с облегчением выдохнул, чувствуя, что ему уже не нужно пытаться выдавить из себя связную мысль на кромийском: - Ваше сиятельство, - склонился и последовал за графом, прикрывая за собой дверь. – Обед уже ждет своей подачи… - не успел договорить, как услышал тихий голос молодого человека: - Мой друг сейчас в очень плохой форме… - прошел тот к обеденному столу и неспеша опустился в повернутое кресло, стоящее в его главе. – Он… - отвел измученный взгляд в сторону. – Я у вас неделю назад заказывал рыбу, которую он просил, - поднял на мужчину синие глаза. – Она в пути? - Непременно, господин, - решительно кивнул, начав говорить так же тихо, как и он. – Но она будет ехать еще не менее трех дней. Тот устало выдохнул, опуская лицо к полу: - Его нужно чем-то накормить. Он практически не ел в последнее время. У вас есть какие-то идеи? Возможно, вы знаете какие-то его предпочтения в еде? – посмотрел на него. – Он как-то говорил мне, что у него есть самая любимая рыба, но ее невозможно привезти в Кромию… Возможно, вы сможете придумать как ее можно заменить, чтобы остался тот же вкус? Либо же, как ее все-таки можно было бы переправить к нам? - А что за рыба, господин? – аккуратно поинтересовался. – В Нории водится очень много разной живности. Тем более на севере, откуда родом этот господин. - Не знаю… - опустил глаза. – Если он и называл ее, то я уже забыл… Говорил, что ее невозможно перевозить, так как она начинает портиться в первый же день… Но это не те виды рыб, которые я у вас заказывал. Это другая какая-то... - Если так быстро портится, то это может быть тунец, господин, - поклонился. – Но его действительно невозможно перевозить – он умирает, как только его ловят. Густав поднял к нему голову: - А его можно как-то сымитировать? Другой рыбой, к примеру. Людовик говорил, что это его самая любимая рыба… Возможно, если ему приготовить ее – он пойдет на поправку. - Я попытаюсь, ваше сиятельство, найти что-то очень похожее по вкусу, однако это все равно не сможет заменить настоящего норийского тунца, выловленного в холодных водах океана. - Но хотя бы очень похожее на него… - перевел уставший взгляд на спящего человека. – А пока та рыба не приехала, и вы не придумали как можно подделать тунца, нужно решить, чем его можно накормить… Он один бульон больше недели уже пьет… - Ваше сиятельство, а я могу поинтересоваться, что с господином случилось? – почтительно поклонился. – Зная о его состоянии чуть больше, я могу подобрать рацион, который поможет ему быстрее восстановиться. Граф с легким недоверием покосился на этого человека, но все же решил открыть некоторые карты, надеясь, что действия повара и правда могут Людовику чем-то помочь: - У него меланхолия, начиная с Рождества. А сегодня он потерял довольно много крови, - устало выдохнул, отводя взгляд в сторону. – Последнее время, он стал очень взволнованным и неспокойным… Его душа в критическом состоянии. Готье внимательно выслушал все это и кивнул: - Ваше сиятельство, я могу к ужину приготовить несколько блюд, что помогут их милости восстановить кровь и утихомирить печаль. - Может быть, начнем с какого-то супа…? – поднял на него глаза. – Последнее время, он много жидкого ел, так что думаю, если ему предложить что-то такое – то… - Не резко менять характер пищи, - точно закончил его мысль. - Да… - несильно кивнул. - Хорошо. В таком случае, я предоставлю вам два вида супов и несколько напитков, один из которых я очень рекомендую их милости выпить – он успокоить душу, если они снова будут взволнованны. - Хорошо, - кивнул. На этом, их разговор был окончен и Готье ушел, возвратившись на кухню с намерением предоставить своим господинам достойные блюда. Густав же провел его взглядом и снова повернулся к Людовику. Тот лежал, будто бездыханный мертвец, с закрытыми глазами направляя свое серое лицо к потолку, пока тяжелая голова утопала в мягкой подушке. Он казался таким изможденным, уставшим и до такой степени несчастными, что Густав сам собою поднялся и подошел к нему, опустился возле головы на колени, уложив предплечья на краю. «Ты такой бледный сегодня… - с болью оглядывал его безжизненное лицо любимый. – Такой невыспавшийся… - провел по его щеке ладонью, убирая в сторону сухие волоски. – У тебя такие страшные круги под глазами… И губы синюшные… - опустил на них прискорбный взгляд. – Ты не замерз?» – оглядел одеяло, которым он был накрыт, и начал подсовывать его под ноги и руки, пытаясь сделать Людовику не пропускаемый тепло кокон, в котором он точно сможет согреться и восстановить силы, которых у него будто бы совсем не осталось. За этой деятельностью, молодой человек задумался о врачах, о профессоре, о том, какова была эффективность их лечения. Людовик пил успокоительное, Густав его постоянно веселил, но особого результата это не приносило – состояние блондина продолжало ухудшаться, хоть иногда и могло показаться, что ему становится лучше. «Ну вот придет профессор и что он скажет? – с тяжелым выдохом подставил к Людовику кресло и сел, глядя на любимого. – Веселить его больше? Увезти отсюда? Отправиться к Долинным озерам? А если я не могу уехать? Не отправлять же мне его самого… - подпер голову ладонью, уперевшись локтем в подлокотник. – Можно Агата с ним послать. Но без меня… Он тоскует, когда меня несколько часов нет, а что с ним будет, когда мы на целый месяц расстанемся? – сочувственно выдохнул, не зная, что со всем этим делать. – А врач? Что он скажет? Успокоительное еще сильнее даст? Ты и так уже концентрат пьешь. Куда сильнее…? К тому же, эти лекарства пускай и успокаивают тебя, но они не искореняют причину твоих волнений… - опустил горький взгляд. – Агат уже свободен, с графиней я общаться перестал, с императорами мы не пересекаемся, а тебе все хуже… Хуже и хуже, хуже и хуже… - болезненно прижал друг к другу губы. – Из-за чего ты так страдаешь? Неужели, из-за волос…? – припомнил разбитое зеркало и все флаконы. – От меня сначала расчески прятал, потом прическу поменял, потом сам париков нелюбимых накупил… Неужели, именно красота… - застыл, не закончив предложение. – А ведь… - настороженно обернулся на его столик, будто бы осознав мотивы. – Ты действительно последнее время всю свою энергию тратил только на туалет. Даже меня от себя отгонял, чтобы сделать себя красивым… И просыпаясь, я находил тебя перед зеркалом в слезах. Макияж начал наносить, парики купил, долго наряды выбирал… - возвратился к любимому и внимательно присмотрелся к его лицу. – Ты действительно внешне изменился за последнее время, но… - озадаченно нахмурился. – Ты так много времени и сил тратил на уход за собой, а… А сейчас ты выглядишь хуже, чем неделю назад. Может быть, именно это тебя подкосило? – поднялся и наклонился к нему, начав рассматривать все особенности его внешности вплотную. – И волосы… - обратил внимание на пожидевшие пряди, начавшие создавать залысины на лбу. – Ты каждый вечер и утро их мазал чем-то, а они стали только реже,» - отстранился, подошел к туалетному столику, открыл верхний ящик и залез внутрь рукой, совсем скоро достав из глубины поразительного размера ком, от взгляда на который, создавалось ощущение, будто в нем собралась чуть ли не половина всех волос Людовика. Густав, глядя на такое, испуганно взглотнул: «Даже я – человек, которого совсем не так сильно волнует собственная внешность, обнаружив, что мои волосы выпадают с такой неимоверной скоростью, определенно начал бы волноваться. Что уж говорить о Людовике, - сочувственно покосился на него. – Но, - возвратился к его туалетному столику, - он же так много всего с собой делал. Неужели, ему вообще ничего не помогло? – вернул ком на место и начал разглядывать уцелевшие баночки, которые слуги расставили обратно. – Хотя, вспомнив, как он все это сбросил на пол, ответ напрашивается сам собою…» - сострадательно вздохнул и грузно возвратился в кресло, начав усиленно думать о том, что же им со всем этим делать. Прошла минута, две, десять, двадцать, а все варианты каждый раз скатывались только к одному – попросить помощи у того, кто действительно может им помочь, но кто не факт, что захочет это делать. «Такие всесильные, - устало качал головой Густав, - а такие несговорчивые… - со вздохом поднялся. – Вот только другого выбора у меня нет,» - направился к двери, дабы сказать слугам позвать к нему Опала. Старый знакомый прибыл к нему уже через полчаса. - Сапфир? Привет, - с дружелюбием и скрытой настороженностью встретил его флейтист, стоя перед двумя охранниками. – Мне передали, что ты звал меня. - Да, - кивнул и жестом пригласил зайти. – Есть к тебе разговор. - Ко мне? – неловко усмехнулся, переступая порог. – Что за разговор? - прошел чуть вглубь и повернулся к знакомому, что закрывал за ним дверь и занавеску. - Ну, это скорее не разговор, а просьба, - окончательно поправил плотную ткань. - Просьба? – неуверенно улыбнулся, настораживаясь все больше. - Да. Я не знаю к кому мне еще обратиться, - развернулся к нему, устало глядя прямо в глаза: - Людовику становится все хуже. Врачи и лекарства ему не помогают, советы профессоров-философов – тоже. Сегодня, он и вовсе пытался покончить с собой. Умоляю, - отчаянно спустился перед ним на колени и сложил руки в молитве, - помоги ему. Я дам тебе все, что ты захочешь… Достану все, что ты попросишь... Но помоги ему… Вытащи из этой бездны… Я умоляю тебя… Глядя на все это, Опал напряженно отступил: - Помочь? Но как? Я же… Я не врач, - развел ладонями. – Как я могу ему помочь? Тебе стоит обратиться к… - Ты – дракон, - неспокойно, но уверенно перебил его речи. Знакомый от этого замер, а после, наигранно рассмеялся: - Хахах…! Кто? Я? – с преувеличенным недоумением указал на себя. - Дракон? Вот же… Придумываешь… - махнул рукой. - Я помню, как ты пришел ко мне и сыграл сонату, от которой я быстро уснул, хотя никогда под нее не засыпал. А когда проснулся – на теле не осталось никакого повреждения, кроме синяков и моей руки. Я был бодр и полон энергии. - Крепкий сон творит чудеса… - неудобно улыбнулся. – К тому же, - продолжил без улыбки, - с чего ты взял, что я хоть как-то к этому причастен? Я просто пришел, сыграл тебе и сразу же ушел. Тебе тот доктор подтвердить это может, - кивнул на дверь. - «Крепкий сон»? – озадаченно повторил. – У меня кости, после этого сна на место стали и голова совсем перестала болеть. - А тот врач? – нахмурился, указав на выход. - С чего ты взял, что дракон именно я? – указал на себя. - Я же просто пришел и на флейте сыграл. - Он не ведет себя так, как ты. - А как я себя веду? – озадаченно отстранился, не понимая, с чего вдруг Густав заподозрил его в том, что он дракон. - Ведешь себя так, будто у тебя есть рога, крылья и хвост. С опаской оборачиваешься, когда по твоему следу кто-то идет, отходишь вперед, когда кто-то подходит к твоей спине слишком близко, и пригибаешься. Пригибаешься под дверным проемом, который даже гипотетически не может зацепить твоей головы. Опал слушал все это со сконфуженным видом. - К тому же, - продолжал синеглазый, - ты совсем ни с кем не занимался близостью. Со ВСЕГО дворца тебе ни один человек не приглянулся. Ни женщина, ни мужчина, ни высокий, ни низкий, ни молодой, ни с… - Хватит, - раздраженно выставил к нему ладонь, поняв, что его все же вычислили и припираться уже не имеет смысла. – Чего ты хочешь от меня? - Помоги Людовику… - опечаленно подошел к нему на коленях граф. – Я дам тебе все, что ты попросишь… - Я не властен над душевными терзаниями, - неодобрительно нахмурился. - Но ты можешь устранить причину этих терзаний… Если она уйдет, то думаю и он пойдет на поправку… - У вас есть врачи. Если причина его терзаний предметная – обратитесь к вашим докторам. Зачем призывать меня? - Доктора бессильны… Мы их слушаем, - кивал, - он пьет лекарства, но улучшений нет… Людовику все хуже и хуже… Думаешь, я бы стал к тебе обращаться, если бы мы перед этим не перепробовали все, что могло ему помочь? Тот сдержанно выдохнул, отводя взгляд в сторону: «Помог на свою голову. Теперь, по каждой мелочи дергать будет. Неужели, я не мог просто остаться в стороне, как мне и приписано делать в таких ситуациях?» - раздраженно прикрыл лицо ладонью, понимая собственную оплошность. - Он знает о том, кто я? – посмотрел на знакомого и кивнул за ширму, сложив руки на груди. – Он же здесь? Небось и весь наш разговор прекрасно слышал, - с укором наклонился к Сапфиру. - Он спит, - взволнованно помотал головою. – Я ему не говорил. Знаю только я. Я обратился к тебе, потому что ты единственный дракон, которого я знаю и у которого могу попросить помощи… Тот лишь закатил глаза, выравнивая корпус: - Бесплатно, я помогать не собираюсь, - начал преображаться, изменяя свое лицо, волосы и рост с одеждой. – Тебе нужно будет чем-то заплатить. И не думай, что это будут деньги, - пытался припугнуть его непомерной ценой, дабы Густав отказался от этих услуг и справился с их проблемой самостоятельно. - Конечно, - активно начал кивать, завороженно наблюдая, за его знакомый превращается в совершенно другого человека. - В чем конкретно ваша проблема? – с изменившимся голосом развернулся Опал и направился к Людовику. - Последнее время, - взволнованно подскочил Густав и побежал за ним, - он стал очень беспокойным, мало ест, плохо спит. Постоянно беспокоится. У него невероятно сильно выпадают волосы и его это очень сильно тревожит. - Советы врачей вообще не помогают? – подошел к спящему блондину и распахнул его одеяло, оголяя весь торс. Граф обеспокоенно вздрогнул от такого движения. Он с таким трепетом создавал этот кокон, желая, чтобы любимый поскорее согрелся, а сейчас, его так грубо раскрыли, выпуская все тепло наружу. - М? – окликнул синеглазого дракон, уже положивший свои руки на лоб и грудь своему пациенту. - Только усыпляют, - расторопно посмотрел на Опала. – Его переживания от лекарств меньше не становятся. - Он сейчас не в обычном своем состоянии? – достал из-под ночной рубашки руку и положил пальцы на бледные виски. - Ему дали сильное успокоительное, дабы он поспал… - сочувственно сложил ладони вместе. - Физиологически, - убрал ладони, - у него рана в груди и малокровье, кроме того, с желудком и качеством крови проблемы. - А волосы? Он очень быстро лысеет. Тот положил ладонь на волосистую часть головы: - Отрастут. - Отрастут? Но когда? – забеспокоился. – Людовик невыносимо страдает от того, что в таком раннем возрасте его покидают волосы. Ты же сам знаешь, как сильно ему важна собственная внешность. Ты только представь, что с ним будет, когда он совершенно облысеет. - И что ты хочешь? – посмотрел на него Опал. – Чтобы я остановил процесс облысения? - Думаю, да, - неуверенно кивнул. – И залечил его шрамы на лице. Если он увидит, что возвращает все то, чем гордился – он наполнится воодушевлением, которое поможет вытащить его из этой ямы… «С какой чепухой обратился… - хотел закатить глаза дракон. – Все люди со временем лысеют. Так зачем для того, чтобы остановить этот процесс, прибегать к помощи магии?» - Это будет дорого стоить, - оценивающим взглядом прошелся по больному Опал. - Я готов заплатит, - тут же кивнул Густав. - Деньги и золото меня не интересуют, - категорично посмотрел на него Опал. - А что? Чего ты желаешь? Тот неторопливо оглядел приятеля. По большому счету, дракон мог решить их проблему одним щелчком пальца, по которому бы выросли новые волосы, затянулись шрамы, та рана на груди, восстановился баланс и состав крови, состояние желудка и все те косметические затруднения, которые тревожили Людовика по поводу его кожи. Это было до такого легко и просто, что Опал больше сил и времени потратил на то, чтобы отрицать Густаву то, что он является драконом. Вот только, после одной такой услуги, непременно пойдет вторая, за ней – третья, четвертая, пятая, десятая… Его будут донимать по любой мелочи, заставляя с каждым новым разом делать все больше и больше. Люди – существа наглые и ленивые, так что, получив в свое распоряжение того, кто за пару секунд может решить все их проблемы, неизбежно сядут на шею и свесят ноги, начав ограничивать волю и желания такого чудодейственного «средства». Опал таким рабом точно становиться не хотел, так что его выходом было запугать Густава непомерной ценой, которую, якобы, драконы должны платить за свою магию, когда на самом деле, все эти чудеса не затратнее сил на поднятие табуретки. - Мне долго рассказывать тебе о том, как работает наша магия, - свысока глядел на приятеля флейтист. – Но мне потребуется забрать одно из твоих чувств, если ты хочешь восстановить его красоту. - Одно из чувств? – встревоженно повторил, действительно испугавшись. – Ты имеешь ввиду вкус, слух, зрение… - Именно, - перебил однозначным кивком. - Я могу выбрать какое? – решил поинтересоваться, действительно начав анализировать, от какого чувства он сможет отказаться ради Людовика. - Эм… - задумался и тут же отрезал: - Нет. Так как, - указал на больного, - ты хочешь восстановить ему лицо и волосы – потребуется твое зрение. - Мое зрение…? – взволнованно пошатнулся и тут же ступил к креслу, на чью спинку оперся, дабы не упасть. «Зрение для меня очень важно… Но Людовик…» - глядел он на своего приятеля, немного колеблясь. - Решение ты можешь принять не прямо сейчас, - отстраненно глядел на него Опал, внутри начав переживать о том, что напугал его слишком сильно. – Но, кроме этого… - Что-то еще? – поднял к нему ослабевший взгляд. - Конечно, - кивнул, как само собой разумеющееся. – Твое зрение нужно для того, чтобы работала магия, но ведь я тоже должен что-то за свою работу получить. - Да, конечно… - кивнул и неторопливо опустился в кресло. – Что ты желаешь…? – облокотился лбом на руку. - Для начала, достань мне орехов из ореховой рощи. - Орехи из ореховой рощи? – поднял к нему озадаченные глаза. – Это что? - Специальные драконьи орехи. Люди их не едят, так как они для вас горькие и вообще ядовитые. - А тебе в таком виде, - кивнул на него, - они не навредят? - Не волнуйся, я буду в порядке. Пусть только твои люди их не едят, а то могут плохо кончить. Густав понимающе кивнул, опуская взгляд к полу: - А где примерно мне их искать? - Если бы я знал – не просил бы тебе мне их достать, - пожал плечами. - Хорошо, я понял, - кивнул. – Отправлю всех своих людей на их поиски… - закрыл лицо ладонями. - Может… - настороженно оглядывал его состояние. – Воды тебе принести? - Нет, нет… - неторопливо помотал головой и опустил руки, облокотившись спиной на спинку. – Мне просто нужно обдумать твои условия, оценить все риски… - Но… - напрягся от мысли, что тот может отказаться от их сделки, имея все возможности достать для него орехи. - Про орехи тоже не забывай. Может быть, когда я отведаю их… - Нет-нет, я понимаю, - выставил ладони. – Орехи достану, не переживай. Как минимум, в благодарность за мое собственное спасение. - М, - вспомнил об этом. – Да, точно. За твое спасение. Повисло молчание, которое вскоре нарушил сам Опал: - Так… Есть еще вопросы и пожелания, или я могу уже идти? - неловко указал в сторону дверей. - Да, конечно, - слегка кивнул. – Можешь идти. - Когда привезешь орехи – позовешь, - развернулся и пошел на выход, со спины помахав ему ладонью, уже в пути начиная преображаться обратно. Густав провел его грузным взглядом, после звука закрытия дверей, переведя его на Людовика и поднявшись с места, дабы заново его укрыть. В размышлениях, молодой человек провел более часа, прежде чем решил передохнуть. Все же, зрение было крайне важным чувством и совсем не хотелось употребить его на то, что Людовику не поможет восстановиться. Перед принятием окончательного решения, нужно было расспросить любимого о конкретной причине настолько отчаянного его поступка, дабы не прогадать с направлением помощи. Цена ошибки была слишком велика. К тому же, нужно было в какой-то мере подготовиться к таким изменениям – нанять себе слугу, что будет Густаву помогать все делать, продумать как он поступит с конфиденциальными договорами, которые больше не сможет самостоятельно читать, да и в принципе, морально подготовиться к тому, что он станет совершенно беспомощным. Впрочем, где-то глубоко в душе, молодой человек оставлял себе надежду на то, что зрение его покинет не полностью или все же удастся договориться с Опалом о том, чтобы отдать какое-то другое чувство, в котором он нуждается не так сильно. «Вот вкус или обоняние, например, мне нужны не так сильно… - задумчиво рассуждал про себя граф. – Потерять возможность наслаждаться едой или духами – не такая большая потеря для меня. Пускай я и люблю что-то вкусное, но Людовик… - с сожалением посмотрел на него. – Если он останется в таком состоянии – никакая еда не будет мне по вкусу. Смысл в наслаждении, если я буду видеть его страдания?» – тяжело вздохнул. Впрочем, сейчас все эти мысли были не более чем простым разглагольствованием. Решение проблемы уже было подготовлено, оставалось лишь узнать у Людовика в чем же конкретно заключается проблема, дабы безошибочно ему помочь и наконец-то вытащить из этого пугающего состояния. Неожиданно, кто-то постучал. От внезапности данного звука, Густав аж вздрогнул, выдергивая себя из глубоких раздумий. Посмотрел на дверь, поднялся и открыл некоему гостю. Это был врач, который пришел проверить состояние раны Людовика, которая при неблагоприятном течении событий, могла снова начать кровить. Молодой человек впустил его и дал полную волю действий, пересев за обеденный стол, снова начав о чем-то думать. Как только дело медика было окончено, и Густав снова подвернул под любимого края его одеяла, граф позвал к ним старого знакомого, у которого хотел попросить помощи на следующий день. Агат прибыл быстрее ветра. - Рассказывай, - умалишёно залетел он в покои, лишь только Густав ему открыл. – Где он? Что с ним? – покрутил головой в поиске друга. – Что говорят врачи? – подбежал к блондину, склонившись над бледным лицом. - Не кричи, - тихо приструнил его второй обитатель этих покоев, прикрывая за гостем дверь. – Он спит. - А что случилось? – встревоженно притих и посмотрел на синеглазого, отходя от норийца. – По дворцу уже ходят ужасные слухи. - Кто только их распускает? – неодобрительно нахмурился, подходя к столу. - Сам посуди – ваши покои прямо возле лестницы, - взмахнул рукой на выход, направившись к нему. – Его крики и окровавленный ковер видели уже все. - Угу. В особенности самые болтливые из дворян, - вернулся на свое место во главе стола. - И они тоже, - подошел и сел рядом. – Расскажи, что с ним? Что случилось вообще? - Я сам еще не до конца разобрался, - тяжело выдохнул. – Просто вернулся, а покои разгромлены, он лежит на полу и из груди идет кровь… - закрыл лицо руками. – Сейчас его напоили сильным успокоительным и примерно до полуночи он будет спать… - апатично опустил ладони со взглядом. – Попробую его расспросить ночью, но не знаю скажет ли он мне хоть пару слов… - печально покосился в его сторону. - А из-за чего это вообще? Густав повернулся к нему и пожал плечами: - Точной причины назвать не могу. Но он разбил свое зеркало и разнес почти все свои флаконы. Скорее всего от отчаяния, что не может восстановить свою красоту… - выдохнул, опуская голову. - Из-за красоты? – недоумевал. – Но он ее еще не потерял полностью. Он все еще симпатичен, - махнул на того рукой. – Просто от недоедания ужасно выглядит. Если ему выспаться и хорошо поесть – снова красавцем станет. - Вот только не хочет он есть… В скором времени, к нам должна будет доехать норийская рыба, - поднял к Холодному взгляд. – Буду надеяться, что блюда из нее, пойдут ему на пользу. - Я тоже надеюсь, - убедительно кивнул. – Не хотелось бы хоронить его в таком молодом возрасте, - повернул к тому лицо. - Не говори такого… - понурил голову и грузно выдохнул, начиная новую тему: - Завтра, он скорее всего тоже будет отдыхать, так что мне понадобится помощь. - Помощь? – озадаченно повернулся к нему Агат. – Какая? - Для начала, нужен кто-то, кто поможет мне одеться, - поднял к нему глаза. – Обычно, моим туалетом занимался Людовик, а заявиться завтра на встречу к серебряному магнату в одной ночной рубашке – я не могу. К тому же, меня не будет практически весь световой день – нужно, чтобы кто-то посидел с ним, проследил не сделает ли он с собой что-то в новый раз. Он тебе доверяет, ты – его друг, так что, я хотел бы, чтобы именно ты проследил за ним, пока меня не будет. Приятель слушал все это с некоторым неудобством: - Я с радостью посижу с ним сколько смогу, но иногда мне придется отлучаться и не знаю не случится ли с ним что-то в эти моменты… - Отлучаться? По нужде или на обед? – чуть удивился. – Можешь не переживать и пользоваться моим горшком. А на обед - вам принесут пищу прямо сюда, - положил ладонь на стол. – К тому же, я сам попытаюсь на обед прибыть. - Я имею ввиду другое… - неловко поджал губы. – Я должен прислуживать Даниэлю во время обеда… - В смысле? – опустошенно не понял Густав. - Я вернулся к нему на службу. - Ты… Ты же сейчас шутишь? – странным образом исказился граф, не верящий в то, что Агат мог так с собою поступить. - Нет, - однозначно посмотрел ему в глаза. – Не шучу… - Тогда, я тебя не понимаю, - пораженно отклонился на спинку. – Я тебя спасал из рук палача, Людовик лил огромные слезы, думая, что тебя собственная семья убьет. Этот суд, высосавший из него все соки… А ты возвращаешься к тому, кто тебя на все это обрек? - Он – мой брат, - тяжело вздохнул. – Что бы он не делал, я должен быть с ним рядом. - А он сам этого хочет? - Не знаю хочет ли, но он меня снова принял. - Откуда ты знаешь, что он снова не обвинит тебя в государственной измене, когда ты положишь глаз на какого-то норийца? - В конце концов, это была и моя ошибка… Я оказался невнимателен к тому, что я сам Жана довольно мало интересую, - опустил досадный взгляд. – Хотя он мне довольно сильно нравился, - вздохнул и поднял голову: - Но давай не будем об этом. Все же, ты позвал меня для того, чтобы я посидел с Людовиком, пока тебя не будет. - Буду лишь надеяться на то, что им в твоем присутствии, снова не овладеет та буря, - неодобрительно глядел на него, начав сомневаться в том, что это хорошая идея оставлять своего любимого с человеком, который не смотря на обвинения и суд, вернулся на службу к тому, из-за кого все это началось. – Ни в коем случае, не говори ему о том, что вернулся к Даниэлю – ему от этой новости может стать значительно хуже. Все же, он волнуется за тебя значительно больше моего. Да и в принципе не упоминай при нем кого-либо из императоров – я не знаю какой может быть реакция. В последний раз, как мы с ними контактировали – он бежал от них со всех ног. Ты и сам это мог видеть, после оглашения вердикта суда. - Да, его реакция на близнецов довольно красноречива… - неловко заметил. - И не делай эту реакцию еще хуже, чем та, что у него уже есть, - с укором его поучил. На протяжении остального дня, в эти покои захаживали только врач да повар, внимательно следящие за развитием состояния больного, что оставалось стабильно плачевным. Вечером прибыл Кристоф, получивший в свои руки новый конверт со светлыми волосами, которые полагалось передать тому самому парикмахеру, и задание найти какие-то непонятные орехи из ореховой рощи, что нужны были его господину так срочно, как только это можно было устроить. После чего юноша удалился, а Густав, снова оставленный в одиночестве, взглянул на пирожные, которые совсем не лезли ему в горло. К ночи, оставив на прикроватной тумбе Людовика несколько разных напитков, которыми он мог бы промочить свое горло, после долгого сна, Густав принял решение тоже ложиться в кровать, в надежде, что посреди ночи, когда уже ослабнет действие успокоительного и любимый вероятнее всего проснется, он разбудит его своими движениями, так что они смогут немного поговорить и даже перекусить, прежде чем снова ложиться спать, если Людовик того захочет. Однако, случилось немного не так, как предугадывал граф. Среди ночи, блондин и правда проснулся, нехотя распахнул одеяло, совсем не замечая рук, что его обрамляли, сел на край кровати и вытащил из своей тумбы ночной горшок, желая справить малую нужду. Вот только сил и желания вставать у него было до такой степени мало, что он пометил в свой горшок прямо с того места где и сидел, уронив последние капли прямо на пол и подол своей ночной рубашки, что разделяли его с нужником. Завершив это дело, он перевел ленивый взгляд на тумбу, где красовались несколько стаканов с бокалами, нашел среди них уже знакомый флакон и залпом его осушил, совсем скоро приготовившись снова погрузиться в глубокий сон. На вкус, это лекарство было не самым приятным, так что Людовик взял какой-то напиток, прислонил его бокал к своим губам и приготовился сделать несколько глотков, очевидно красного вина, которое, может быть, даже успело прокиснуть в ожидании, когда его выпьют. Глоток… Один, второй, третий… У Людовика проснулась настоящая жажда, еще даже не понявшая, что именно такое сладкое и немного теплое он пьет. Устало прикрыв глаза, он поднял свое лицо выше, продолжая жадно глотать то, что согревало и одурманивало одновременно. До конца осушив бокал, молодой человек со слышимым выдохом и отдышкой возвратил тару на место, после чего размашистым движением вытер свои влажные губы рукой. Это было что-то сладкое, пряное и в тоже время алкогольное, что-то знакомое, но что – спросонья и под остаточным действием лекарства ему не удавалось понять. Так что молодой человек снова улегся в кровать и с отчетливой болью в груди попытался снова накрыть себя одеялом. На спине лежать было некомфортно, так как вся эта его часть за прошедший сон успела онеметь, на левый бок переворачиваться было больно, так что за неимением других вариантов, Людовик перевернулся на правый, как можно теснее затолкав свою спину к находящемуся позади телу, способному его согреть в эту холодную и долгую ночь. Густав, морально утомившийся от всего этого дня, на все эти движения и звуки даже не проснулся, лишь сквозь сон, заново бросив свою здоровую руку через Людовика, что был его недостаточно теплой стеной, в которую он упирался коленями и лбом. По прошествию ночи, Густав обнаружил явные признаки того, что любимый просыпался – его горшок был наполнен и открыт, флакон со снотворным заново опустошен, а бокал с глинтвейном выпит до дна. «Остальное, он даже не тронул, - мимолетно оглядел сосуды молодой человек. – Попрошу Готье приготовить ему еще, - взял бутылек из-под лекарства. – В следующий раз, он должен проснуться с полудня до полдника… Скажу, чтобы приготовил тот напиток как раз к этому времени. Он, вроде бы, горячим должен быть…» - задумчиво вернул флакон на место и направился к двери. После подписания договоров с тем самым магнатом, что приехал к императорском двору Кромии из недр далекой Дакри, Густав любезно с ним попрощался и возвратился на свое место, устало попросив Ганса задержаться на приватный разговор. - Это касается дела, ваше сиятельство? – с некоторой озабоченностью заметил его настрой мужчина, собирающий деловые бумаги в стопку. - Нет… - с тяжелым вздохом посмотрел граф на часы, чья малая стрелка уже прошла единицу. – Личное… - Это связано с ее сиятельством Комре? – насторожился, не желая выдавать каких-то подробностей по этому делу, при посторонних людях. - Нет… - грузно опустил голову, опершись лбом на руку. – Мне нужно поговорить с вами, возможно посоветоваться, хотя мне кажется, что я просто поставлю вас перед фактом… - Вы меня пугаете, ваше сиятельство… - ощутимо напрягся тот, начиная быстрее собираться. - Поговорим, когда остальные покинут нас… - отвел изможденный взгляд. Ганс понятливо кивнул и дал остальным членам сделки знак, дабы они поскорее покинули их. Как только все документы были собраны в папки, а папки уложены в чемоданы, ютясь по соседству с печатями и другими письменными принадлежностями, все посторонние мужчины покинули этот зал, оставив графа и его бывшего опекуна наедине друг с другом. - Так что же случилось? – озабоченно присел рядом Ганс, пытливо заглядывая в безрадостные молодые глаза. – Это как-то связанно с вашим новым любовником? Тот на эту фразу лишь тяжело выдохнул, выравниваясь в кресле и убирая ладонь от лица: - Ганс, - посмотрел на мужчину, не желая открывать ему всей правды, за которую тот может назвать его сумасшедшим, - в скором времени, я начну терять свое зрение. - В скором времени? – испугался казначей. – Что вы имеете ввиду? Ваше зрение УЖЕ стало хуже? Я могу порекомендовать вам хорошего мастера, что сделает вам очки, - взволнованно кивнул. – Пускай это и не вернет вам зрение полностью, но с ними вы будете видеть лучше прежнего. - Я имею ввиду полностью. - Что «полностью»? – насторожился, не желая понимать то, что приходило ему на ум. - Полностью лишусь зрения… - отвел взгляд. – Я не знаю, как именно это будет происходить – резко или постепенно, до конца или я буду продолжать что-то видеть, но… Видеть, как сейчас, я точно не буду, - вернулся к нему, увидев крайнюю озадаченность на лице. - Вы чем-то заболели? – нахмурился Ганс. – Или рядом с вами кто-то заболел, от чего потерял свое зрение? Или у вас оно уже сейчас начинает деградировать, и вы думаете, что оно придет в упадок очень быстро? - Ничего из этого… - опустил взгляд, не желая смотреть ему в глаза, при озвучивании таких своих перспектив. - Тогда что? - Мне необходимы услуги красных драконов, дабы помочь Людовику. Он вчера пытался покончить с собой… - досадно завернул губы внутрь, сложив руки вместе, неуверенно признаваясь в том, что реально он собрался делать. – И зрение – это плата за магию… - Плата за магию? – грузно повторил, тяжело вздыхая от всех этих слов. – Но ваше зрение – крайне важно не только для вас, - раскинул руками, будто указывая на всех, кто сидел недавно за этим столом. - Когда вы лишитесь его – то обречете свою жизнь на зависимое от кого-то существование. И вы действительно хотите принести такую жертву, ради человека, который не факт, что с вами хотя бы лет на пять задержится? Граф горько и иронично улыбнулся, понимая всю глупость своих намерений. Ганс на это лишь тяжело выдохнул через нос: - Раз уж вы так сильно хотите помочь своему любовнику – давайте найдем подставного человека, чьим зрением воспользуемся для этого случая? Даже обреченный на смертную казнь подойдет – ему зрение уже явно больше не пригодится. - А если дракон не согласится? – поднял к нему взгляд. – Я говорил с ним лично, и он явно не заинтересован в том, чтобы о нем узнавали другие люди. - Тогда, что вы предлагаете? Я считаю вашу идею отдать собственное зрение – крайне безрассудной. Как бы вы сильно своего любовника не любили, он – лишь любовник. Он не останется с вами на всю жизнь. А если вы станете абсолютно беспомощным, то и вовсе бросить вас может. - Не говорите так… - смутился подобным фразам. – Людовик не такой… - Это вы сейчас говорите, что он не такой. А когда вы станете слепым на оба глаза – тогда может оказаться, что он вполне «такой». Густав отвел расстроенный взгляд в сторону: - Но я хочу ему сейчас помочь… Он находится в критическом состоянии… - Тогда, давайте придумаем выход из этой ситуации. - Думаете, я не пытался его придумать? Исход всегда лишь один – обратиться к драконам, - бессильно взмахнул рукой, посмотрев на него. – А они за свои услуги зрение просят. - Я не говорю о том, чтобы не помогать вашему другу. Моя идея заключается в том, чтобы помочь ему, но не вашей жертвой. - А как? Я сам еле уговорил дракона в том, что я знаю, что он - дракон. Перед другими он точно не захочет раскрывать свое ество, - выдержал паузу. – К тому же, может оказаться, что нужно именно мое зрение, чтобы все сработало. - Тогда, давайте после воздействия этого дракона, найдем другого, что вернет вам зрение? - И заберет у Людовика то, чем я ему этим зрением хочу помочь? – расстроился. - Можем забрать у другого человека. - А если окажется, что забранное у меня зрение нельзя восстановить? - Думаю, об этом, уже лучше спрашивать у драконов. Но, какой-никакой выход, а мы нашли. Осталось только найти еще одного дракона, который на все это согласится. - Это будет не так просто… - поник. - И все же… Лучше попытаться и найти его хоть когда-то, чем оставлять вас слепым вообще навсегда. - Тоже верно… - понурил голову. Едва завершив этот разговор, молодой человек грузно поднялся и совершенно безрадостно поплелся в покои, пребывая в размышлениях с самим собой: «Зрение, ведь, действительно очень важное чувство и лишаться его на всю оставшуюся жизнь… - тяжело выдохнул, отгоняя от себя мысли о том, то жертва несоразмерна с той объективной помощью, которую получит Людовик. – Может быть, действительно…? Довериться Гансу и принять его план за единственный, что нам остается…? Пускай мне ищут второго дракона… Но сколько, в таком случае, продляться эти поиски? Сколько я пробуду слепым? Год? Два? Возможно, пять…? – выдохнул. – В любом случае, это меньше, чем вечность…» - понурил голову. Войдя в, уже ставшие родными, покои, Густав сразу же поприветствовал взглядом Агата с Каспаром, что, сидя за столом, тихо играли друг с другом в карты, и негромко прошел внутрь. - Он просыпался? – практически шепотом спросил их граф, подходя к охране ближе. - Да, - кивнул Холодный, отвлекшись от игры. – Недавно при чем, - указал взглядом на белокурого друга: - Проснулся, поссал, попил, посмотрел по сторонам и снова лег. - Он пил свое лекарство? – направился к любимому. - Кажется, да. Но лучше посмотри сам. Тот приблизился к тумбе и посмотрел – флакон снова был пустым, впрочем, как и бокал с глинтвейном. - Готье давно принес его напитки? – посмотрел в сторону играющих, говоря чуть громче, но все равно тише своего обычного голоса. – Они были теплыми, когда он проснулся? - Их выставили там не так уж давно, - ответил ему Агат, озадаченно посмотрев на часы, тикающие на камине. – Без четверти час, кажется. - Ну, что ж… - тихо вздохнул Густав и спустился перед любимой головой на колени, сняв правую перчатку и ласково погладив его серую щеку теплыми пальцами. – Кажется, - совсем укромно начал шептать, разглядывая это уставшее лицо, - ты сегодня не плакал… - завел несколько волосков ему за ухо. – Надеюсь, когда ты проснулся, то глинтвейн уже не был слишком горячим, чтобы ты не обжегся… - сострадательно подвинулся и прижался губами к холодному лбу, чувствуя на себе всю боль его владельца. – Прости, что не смог застать твое пробуждение… - прикрыл глаза. - Я очень хотел с тобою встретиться, но меня отвлекли дела… - непростительно выдохнул, чувствуя на себе ужасную тяжесть от собственного упущения. – Обещаю, что завтра… - голос его начал дрожать. – Завтра я весь день проведу только с тобой… И точно не пропущу твоего пробуждения… А после завтра… - трепетно вздохнул, чувствуя, как к горлу подходят слезы. – Должна приехать та рыба о которой ты мне говорил… Помнишь…? Лососевые, осетринные… Съешь ради меня пару кусочков? – бессильно лег виском на его челюсть. – Давай, вкусно покушаем…? А потом, только вдвоем сходим на прогулку…? – обрамил его голову руками и крепко прижал к себе, пустив бессильные слезы, больше не имея в себе никаких сил для сопротивления той неимоверной печали, от наблюдения за плачевным состоянием Людовика, что слышал все его слова уже через легкую пелену сна, которая снова затягивала его в свои владения. Агат с Каспаром, замечая такие чувственные шептания, неловко поднялись и поспешили удалиться, дабы не смущать своим присутствием ни графа, ни самих себя.