Проклятие бесконечных лет

Вы когда-то пробовали покончить с собой? Звучит не очень приятно, правда? Звучит резко, звучит неправильно. Звучит слишком сильно для слабых, и слишком слабо для сильных. Звучит жутко. Ведь как можно в здравом уме пытаться лишить себя того, что определяет тебя.? Верно.? Да и.. В чем смысл убивать себя если рано или поздно это за тебя сделает то, что именуемо предназначенным? День будет сменяться ночью, солнце луною, твоё тело будет стареть и в определённый момент время самолично остановит биение твоего сердца и заряженные частицы перестанут бежать по нейронам, убив то, что ещё несколько часами ранее представляло собою твои мысли и сознание. Большую часть людей пугает неминуемость смерти.. Ведь действительно. Пугающе, что жизнь каждого из нас останется лишь эхом недосказанных историй. Одна из основных причин, по которой неизбежность смерти считается ужасной, заключается в том, что она представляет собой конечность, которую трудно понять. Бороться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться.? Смерть — это конец всего сущего, точка, за которой нет возврата. Это полная и необратимая потеря, и тот факт, что в какой-то момент мы все с ней столкнемся, глубоко тревожит, неправда ли.? Сама мысль о прекращении существования, оторванности от мира.. Люди боятся того, что им непостижимо. Это страшно. Это должно быть страшно. Кто бы согласился плестись под жизненною ношей, если бы человечество не было сковано парализирующим страхом перед безбрежной тьмою неизвестности? А теперь представьте, что вы бессмертны. Представьте, что в ваших руках всё необъятное пространство будущего и что пески в часах вашей жизни бездонны. Дайнслейф долгое время считал себя человеком. Считал себя человеком, ценил свою жизнь, дорожил тем, кого и что имеет и далее по всеми известному списку. А потом.. А потом он остался один.. Один в тишине коридоров Витой Бездны, с чёрными воронами проклятий на своих плечах. Прошла первая тысяча лет, вторая, третья.. (Время в Витой Бездне течёт по другим законам), и вот, тонучи в омуте того, что принято именовать рутинностью и отчаянием, начались первые попытки. Не столь открытые, самим Дайном не признанные, не принятые и не обдуманные, но все ещё, якобы случайные попытки: Пропустить нападение, намеренно не увернуться от атаки, не парировать шестой удар в серии и не бить контру, оставив меч всё в той же верхней защите. Потом пошли уже и более откровенные действия. И вскрытые вены, и вспоротое горло, и харакири, и всякие другие различные разрезы, распилы, удары, падения, да даже яды. И всё без толку.. Божественные начала знали на что проклинать, и очевидно, что кара, настигшая тех, кого отныне было принято именовать "Великими грешниками", была не подъемной. Представьте какое отчаяние захлёстывает в душе человека, который самолично вырвал собственное сердце и молча держит его пульсирующим в собственных руках. Дайнслейф может опознать по звуку перелом каждой из костей в собственном теле. В диапазоне между адреналином и отчаянием. Дайнслейф - человек, который считает, что знает судьбу. И это бремя давит на его и без того перегруженные проклятиями и другой дрянью плечи. Мозг Дайнслейфа помнит обрывки. Обрывки его прошлой жизни, обрывки странствий, обрывки про Каэнри'ах и чуть больше обрывков про Люмин. Единственное, что не прожгли огни эрозии - пророчества. Ему было ведома боль содрогающихся ложных небес. Тьма бездны, что поглощает созданное божественною рукою мироздание. Всепожирающий огонь, будто бы мечом вырезающий континенты и мёртвые солнце с луною, что в этом мире никогда и не были настоящими. Дайнслейф не стал бы называть себя Пророком не имея на это права. И благосклонностью холода вдовы, именуемой Бездной, в её мрачных коридорах, сокрывались от глаз людских и божественных отвращение и, что ещё хуже, искренняя жалость, что вызывались при взгляде на то, что сделала с Хранителем Ветви сила Бездны и воля божественных проклятий. На выбеленной, до синевы бледной коже бывшего рыцаря отпечаток порчи казался прапором, подобно тем, что втыкали в грунт взятых силой земель победившие. Флагом войны, которую не позволили начать. Знаменем катаклизма, что назвали войною, потому что только в войне есть проигравшие.. Иронично, неправда ли? Стеклянные глаза сверлили произвольную точку где-то слева, утыкаясь в безжизненные коридоры Витой Бездны. Его глаза мертвы, как замороженное зеркало, в котором можно видеть отражение рухнувших наций. Голову пронзает фоновая боль мигрени. Но этому не стоит удивляться - она вечный спутник Великого Грешника. Дайнслейф не боялся призраков прошлого. Не боялся ни голосов ни боли и очень ценил те немногие воспоминания, что пока что пощадила эрозия.. Тем не менее, он был достаточно умен, чтобы понимать, что вряд-ли его душа когда-то смогла бы обрести покой. Она затвердела, закрылась, шестерёнки его личности перестали идти с тех пор как рухнул Каэнри'ах, несмотря на то, что сам Дайнслейф продолжал идти на пролом, освещая свой путь искрами ударов мечей.. Он хотел, чтобы вещи были проще. Но для него они никогда не будут прозаичными. Впрочем, думать о упокоении души было равносильно грезению о чем-то непостижимом.. В бездне холодно. Констатация данного факта могла, тем не менее, иметь несколько достаточно близких, но при этом очень далёких друг от друга интерпретаций. С одной стороны здесь было холодно в самом что ни на есть буквальном смысле данного выражения — зябкий и леденящий воздух подвала. (Впрочем была ли бездна подвалом или чердаком все ещё вопрос довольно спорный.) А можно было считать холод, который пространство бездны оставлял в сердцах сюда входящих. Как бы то ни было, несмотря на тяжёлую мантию на плечах, да и априори закрытые одежды, Дайн понимал, что тут достаточно достаточно давно царствует стужа.. Сколько лет уже прошло с тех пор, как он вернулся сюда после встречи с Итэром и Альберихом в Сумеру? Он не помнил. Не знал. Не считал. Время бессмертными воспринимается иначе, а тут ещё и сильная сингулярность Витой Бездны.. Вопреки всему тому, что Дайнслейф сам по себе был застывшей звездою, гравитация столь мощного места как Витая Бездна, определённо обгоняла его собственную, намеренно пытаясь свести с орбиты. Бессмертным в принципе.. Им нужны либо люди смертные, чтобы научиться считать года, либо.. Либо что-то кроме одиночества, чтобы наделять свое существование хоть какой-то иллюзией смысла. В любом случае нарочитая мысль о том, чтобы выйти наружу, из ряда побуждений доселе неопределённого характера, Дайнслейфу явилась как прозрение, а кто он такой, чтобы противостоять собственным идеям. Когда бессмертный сидел на краю пропасти, ему казалось, что он стоит на пороге чего-то опасного и неизвестного.. Учитывая то, сколько жизней было оборвано в её коридорах, он был на так уж и далёк от истины. Бездна, казалось, простиралась бесконечно, темная и зловещая пустота, которая грозила поглотить его целиком.. (Будем откровенны, она уже могла похвастаться в этом деле заметными успехами, но сейчас не о том) Сердце Дайна несколько ускорило частоту ударов.. Звон пульса пробивал по венам и отдавал эхом в виски. Даже его бессмертное сердце начинало колотиться при мысли о возможности упасть в бездну и быть поглощенным ее тьмой. (Пускай в собственном бреду уже и падал, и пробовал, и проверял и досконально знал, что даже это не поможет.) В любом случае спустя нное количество субстанции, именуемой временем, что-то шевельнулось внутри грудной клетки.. Глубокое и сильное желание сопротивляться притяжению бездны. Однозначное. То, что всегда перекрикивало её зовы. То, что держало его уже сотни лет там, где он посейчас оставался. Дайнслейф медленно встал, его мышцы дрогнули от напряжения, а сам Дайн глубоко вздохнул. Он знал, что должен вырваться из бездны, прямо сейчас.. И он всегда знал, что он достаточно силен для подобных вещей. Пятьсот лет назад по Тейватскому времени оказался достаточно силен, и оставался верен своим принципам посейчас. С чувством решимости, он просто отвернулся от темноты края забвения и направился к сети порталов, что эту бездну соединяла как изнутри, так и снаружи. Портал мерцал ярким синим светом.. Как и всегда, впрочем. Он не манил. Дайнслейф знал, что ему проще живётся в проклятых коридорах Витой Бездны, чем под куполом ложных небес (Хотя, если говорить честно, то и там, и там было одинаково паршиво), впрочем сейчас.. Не долго думая, Сумеречный Меч шагнул через портал и оказался в.. Мире. На землях, что созданы божественною рукою. Под давлением купола и фальшивого небосвода, но.. Его душа не чувствовала.. Ни зова Бездны, ни её проклятий или отметок. По крайней мере сейчас.. Воздух был наполнен ароматом цветов, а солнце лицемерно светило в лицо. Он с удивлением огляделся, любуясь землями возвышающимися над кажущимся бескрайним морем, и прозрачной.. Голубой водой под своими ногами.. Некоторое время он просто стоял там, упиваясь миром и безмятежностью своего нового окружения. Он почувствовал, как его тело и разум немного расслабились, отпуская напряжение и страх, охватившие его в бездне.. Как будто бы он сошёл с корабля, на котором был вынужден несколько лет переживать вечный шторм.. Интересно, сколько времени прошло в Тейвате..? Эх.. Чёртовы Небеса.. Примерзкий, но уже почти привычный Тейват.. И даже клятый Божественный остров отсюда видно, будь он неладен.. Будь он неладен и трижды проклят, ну впрочем ладно.. Дайн увидел собственное отражение в воде и замер. Он развернул меч, положил его горизонтально на пол и присел, уставившись на собственное лицо, смотревшее на него через призму водной глади. Это был немой диалог, пустых и не озвученных даже в сознании мыслей. И неизвестно сколько бы продлилась эта немая беседа, если бы Дайнслейф не был столь чутким к колебаниям энергий в пространстве. Что-то должно было произойти. Можете называть это интуицией, шестым чувством.. Обострённой пророческой тревожностью или профдеформацией, но внезапно ему показалось, что на самом деле весь сегодняшний день является переплетением ниток на полотне мироздания. Как-будто.. Это было предрешено.. Он так пытался противится зову бездны, что даже не задумался о том, кто поднял в его голове желание покинуть проклятые коридоры. Впрочем, Дайн знал, что провидение ему даровано не божественным началом, посему в той или иной степени ему доверял. И, тем не менее - это Дайнслейф. Человек, что самостоятельно провозгласил себя пророком не нуждаясь в последователях, и человек, который считает, что знает судьбу. Он следует своей роли там, где считает нужным её играть и если в этом месте мог родиться сплетающий судьбу, то свидетелю судьбы пора это увидеть. Он молча уставился в пространство, выжидая. "Восстань, пророк, и виждь, и внемли."