Бог смертоносных взрывов Деку

Деку. Все его мысли забиты только им. Это тупое лицо с тупыми веснушками на нем, снова и снова всплывает в памяти, напоминая ему, каким был раньше человек, которого он выслеживает. Их игры в детве, яркие мечты друга о геройской жизни, так тесно сплетенные с его собственными. И стремление достичь своей цели, несмотря ни на что, пожалуй, даже сильнее чем у него самого. И то, что с ним стало теперь. Что с ним сделали эти уебки из академии, что с ним сделало безразличие и пренебрежение со стороны Юэй, родителей, окружающего мира. Что он с ним сделал. «У тебя не то, что слабая причуда. У тебя вообще ее нет!» И память услужливо, воспроизводит в памяти веснушчатое лицо искаженное болью, зеленные глаза наполняющиеся слезами. Кацуки ведь и самому херово было, только он не признавал. Почему он не мог нормально с ним поговорить? Как-будто сейчас бы смог. — Черт. Выйдя на патрулирование, он надеялся отвлечься, но кажется загрузился еще больше. Деку, Деку, Деку. Заебал его этот Деку! Он не виноват блять, он не обязан был оберегать его, нет его вины в том, каким тот родился! — Деку — Кацуки машинально останавливается на это въевшиеся в сознание прозвище. То говорила, ведущая одной из геройских передач, с телевизора за ветринной магазина. — В своей речи упоминал героя Динамита? Думаете это связанно с его причудой или это очередная попытка настроить граждан против геройского сообщества? — Или же простое совпадение? — ответил ей герой, давно ушедший со своей должности. Приплели таки и меня? Пиздец, нормальное бы что обсуждали, а не эту херь. Но и правда почему он упомянул обо мне?.. Это происшествие еще долго будут обсуждать в СМИ, поднимать различные не состыковки и зацепки в различных передачах, но с уверенностью так никто и не сможет объявить был ли этот взрыв изначально на целен только на разрушения здания или же это просчет в плане. Хорошо, если бы общественность интересовало только это, но, пожалуй, самой интригующей темой была связь злодея с героем. Доходило даже до обвинений Динамита в причастности. Конечно же доказать ничего не могли, да и нечего было доказывать, но всем казалось очевидным, что упоминание Динамита в конце его речи и последующий за этим взрыв не могли быть простым совпадением. Кацуки в те дни было особенно нелегко, недоверие людей к нему усилилось, репортеры, следующие за ним попятам, обсуждения в социальных сетях, обвинения и даже оскорбления на двери квартиры (и сука, его либо впустили в охраняемый дом, либо это жильцы). Но Кацуки выдерживал стоически, обошлись только парой побитых репортеров, выбитой с петель дверью и какими-никакими объяснениями на ТВ (включающих в себя слишком много цензуры на одно предложения, но это не так важно). Чуть меньше чем через месяц о Деку вновь заговорят, после взрыва одного из престижных геройских агентств. И снова ни одной жертвы. И самое блять ебучее, что связать его и этот взрыв удалось только благодаря появившийся на следующей день фотографии в сети, где Деку стоит с игрушкой герой-Динамит на фоне того самого еще не разрушенного здания. Жертв не было, как и зацепок кроме этой гребаной фотки гуляющей по инету под новыми и новыми хештегами: #ВзрывоапасныйФанат; #Деку; #ГеройЗлодей; #ДекуДиномит; #Безпричудный_идиот; #БогСмертоносныхВзрывовДеку и прочее подобное дерьмо. И конечно же подобное внимание к по всей видимости подражателю геройской причуды среди злодеев негативно сказывалось на и без того шаткой репутации вспыльчивого героя. На удивление для всех, Кацуки не кричал и не взрывался также часто как это бывало до появления в сети снимка. Кажется, он был настолько погружен в это дело, что даже не замечал возобновившихся с новой силой разговоров об их связи с подрывником. Еще через месяц за Деку числилось уже три подрыва пусть и не самых популярных агентств, один из которых удалось предотвратить. И конечно же ни одной жертвы. И конечно же у него появлялись сторонники. Людей сплочал этот, казалось бы, общий для всех образ. Казалось бы, самый обычный парень, как и все, даже слабее большинства из-за отсутствия хоть какой-то причуды, но при этом способный поднять все геройское общество на уши. В его действиях каждый находил свой собственный смысл, находил поддержку, находил сопротивления неравенству и борьбу с системой, поддерживающей ожесточенных, обленившихся или бестолковых героев, только потому что те не ушли со своих должностей. Если даже такой, как он может проворачивать подобное, чем хуже другие? Он вдохновлял людей, и это конечно же пошатнуло и без того упавший геройский авторитет в глазах общественности. В сети, да и на улице все чаще можно было встретить человека в зеленой маске, пресловутым значком или ленточкой на руке. И конечно же люди с еще большим интересом погружались в биографию злодея-героя. Кацуки был в агентстве, разбирался в бумагах, свидетельских показаниях, новых появившихся в сети фото, пытаясь найти новую зацепку. Кто его фотографирует? Почему люди не обратили внимания? Причуда? Он не знал, а свидетели которых им удавалось выцепить в отрывке видео или случайно попавшим на фотографию, лишь пожимали плечами. Деку был на виду, и при этом был абсолютно не досягаем. — Деку и Динамит были одноклассниками? — Пусть тихо, но до Кацуки доноситься разговор двух незнакомцев ведущих очередное псевдо-расследование о его связи со злодейским миром. Кажется, его коллегу, совершенно не смущал, факт того, что человек, о котором говорится в передачи сидит буквально в паре шагов. А может это было намерено? — Даже больше, друзьями детства. Кацуки все это неимоверно бесило. В нем сомневались, как в герое. Копались в его прошлом, разбирали уже закрытые дела, придумывали к ним возможную договоренность с тем или иным нарушителем правопорядка. Но он молчал и просто продолжал работать, уже зная, чем ему может обернутся брошенная в пылу ярости попытка объясниться. Его уже отстраняли от работы, так что он молчал и просто продолжал работать. Кацуки был на пределе, он не мог нормально есть, не мог нормально спать, весь мир словно отвернулся от него, словно каждый кричал ему о том, что он и сам знал. ТЫ — СДЕЛАЛ ЕГО ТАКИМ. Но он должен был продолжать искать его, и обязан был найти. Он только перешагнул порог собственной квартиры, когда зазвонил его телефон. Потер переносицу, закрыл входную дверь, выудил мобильный из кармана. Мама звонит, поплелся на балкон, доставая сигарету. Закурил и ответил. — Привет… — Привет, как ты там? — Раздался уже привычно обеспокоенный голос матери, в ответ она как обычно слышит уклончивое хмыканье, и вздыхает. — На счет Де. всего, что сейчас говорят о тебе. Знай, я и Инко-сан в это не верим. — Инко-сан там? — Раздается приглушенное угуканье, и кажется мама идет в другую комнату. — Как она? — Держится… — Она снова вздыхает. — Но и сам понимаешь, она до сих не может поверить. — Секундная пауза, кажется она сомневается стоит ли ей спрашивать, но все же решается. — Ты уверен, что это был Изуку? — Да. Он смог поспать пару часов, прежде чем поступило сообщение от агентства. На новое поручение он выдвигается, находясь далеко не в лучшей своей форме, благо дело пустяковое. Ограбление, ничего сложного, все как по давно отрепетированному сценарию и разобрался Динамит с ним даже слишком быстро, впрочем, как и всегда. Он обменивается парой фраз с полицейскими, и избегая расспросов папарацци, которые будут спрашивать совсем не об этом преступнике. Кацуки проходит по перекрытой для посторонних улице, заворачивает в подворотне, которая бы вывела его прямиком к зданию агентства. И он совсем не ожидал, встретить здесь кого-то еще. Силуэт появившийся словно из неоткуда, он не сразу может разглядеть кто перед ним. Парень выходит из тени, держа руки в карманах, на лицо по самый нос натянут капюшон, из-под которого видно только медицинскую маску. Но Кацуки сразу узнает его, и от осознания, что Деку появился перед ним сам, перехватывает дыхание, а тот кажется и не пытается скрыться, стягивая маску к подбородку. — Ты. Голос Кацуки звучит зловеще, глубоко и угрожающе, но человек перед ним кажется не боится. Деку почти не изменился за эти годы. Из-под капюшона на него смотрит все тот же привычный взгляд, пусть и с легкой поволокой усталости и красноватыми белками. Он слегка улыбается. Нет, все же многое в нем изменилось. Впалые щеки, не здорового оттенка кожа с практически стертыми веснушками и пролегшие под глазами глубокие синяки. И от вида, такого не привычного и измученного Деку, он снова застывает. А тот помахав ему рукой, подходит ближе. — Я хотел извиниться, не хотел, чтобы моя невинная шутка о нашем давнем знакомстве так обернулась для тебя. — Он показательно закатывает глаза и разводит руками, демонтируя величину ошибки. И замечая все то же суровое выражение, выдыхает, уже спокойно произнося. — Правда, прости. — Деку. — Кацуки чувствовал, как от напряжения вздулись вены на висках, он силился не кричать или не сделать чего-то что могло бы спугнуть этого сообразительного идиота, но было тяжело. Вот он здесь перед ним — человек которого он без устали разыскивает на протяжении нескольких месяцев, стоит как ни в чем не бывало, словно и не было всего того пиздеца, что он натворил, словно они просто неожиданно встретившиеся спустя много лет одноклассники. Но сам Кацуки знал. Знал, что это не так, что человек стоящий перед ним прошел слишком много, что это больше не тот мальчик, следующий за ним по пятам с сияющими глазами. От того сердце болезненно сжимается и голос Кацуки звучит не привычно хрипло, задавленно с огромной долей вины и сожаления. — Ты. Ты блять не думал о том, что я должен буду задержать тебя, баран? — Да, ты можешь — останавливается Деку в паре шагах от него, понимающе и даже сочувствующее кивая головой, на выдохе произнося, устало улыбаясь и чуть пожимая поечами. — Но ведь не станешь?.. — Ты не один здесь, да?! — Рявкает он, поднимая на него сверкнувшие влагой глаза. — Ты же не такой идиот. — Идиот. — Констатирует парень, приблизившись на столько чтобы похлопать того по плечу и склонившись к уху, ответить слишком печальным для преступника голосом — Идиот, что просто хотел лично извиниться перед старым другом. Кацуки так и замирает, тяжело дыша от накатывающих раскатов путанных чувств, его сердце затравленно бьет по ребрам, дышать становиться тяжело. Он не пытается оттолкнуть его, не пытается схватить или предпринять хоть что-то, просто стоит, понимая, что тот снова может исчезнуть, что это возможно будет их последняя встреча. — Правда считаешь нас друзьями, Деку? -с трудом проговаривает он сквозь зубы. — Хотелось бы верить, Кац-чан. Это детское глупое прозвище врезается в сознания, становясь последней каплей терпения. Кацуки поднимает на него горящий взгляд. Как он может говорить с ним? Говорить с ним так?! Стоять здесь, зная, что находиться на противоположной от него стороне. Смотреть на него с этой виноватой улыбкой на лице, зная, что Кацуки обязан задержать его, даже если сам того не хочет?! «-Тебе помочь, Кац-чан?» Это ты тот, кто нуждается в помощи! — Идиот! — Резко смахнув чужую руку с плеча, он хватает ее до боли сжимая в своей. Деку лишь опускает взгляд, не предпринимая никаких попыток вырваться и это бесит еще больше. — Если считаешь меня другом, какого хуя ты творишь?! Хочешь сдохнуть, так сдохни тупой ублюдок! — не это он хочет сказать — Я не хочу Деку! Я не хочу гоняться за тобой. Не хочу быть тем, кто поставит на тебе крест! Я просто не могу!.. Деку слушает молча, не дергаясь даже тогда, когда рука сжимается на запястье сильнее, а голос говорящего срывается на хрип. Он молча стоит, смотря на Кацуки, держащего его руку в своей и на его слезы, на сжатые челюсти, прикусанную губу. И на его глазах проступают слезы, сначала слабые, он смаргивает их и те накатывают с новой силой, заставляя содрогаться и сжимать горячие чуть искрящиеся пальцы. Деку не смотрит на него, опустив голову и дрожащим голос признается, всхлипывая громче. — Я и впрямь хотел бы чтобы. чтобы ты убил меня… — Деку мельком поднимает на него заплаканный взгляд и снова отводя в сторону. Кацуки не решается перебить, боясь даже взгляда от него отвести, словно тот и впрямь раствориться стоит только ему отвернуться хоть на секунду. — Как мама? — Плачет с того самого дня, как ты исчез, придурок. — Выплевывает он в ответ. — Тебе нужно вернутся, сдаться полиции и встретиться с ней, Деку. Я могу помочь, взять за тебя ответственность и… — Геройское слово, да?.. — Не весело усмехается тот, не дав Кацуки озвучить давно крутившийся в голове план по спасению одного несчастного идиота. — Есть вещи которые уже не исправить… — Смиренно и спокойно продолжает парень, и его глаза пустеют, снова становясь холодными. Его голос становится бесцветным, и сам он снова теряет цвет, бледный, осунувшийся с потрескавшимися дорожками слез на щеках. — Я убил двоих. Этого нельзя простить. — Это ведь не правда. — Правда. Резко отвечает Деку и воспользовавшись секундным замешательством, выдергивает свою руку из хватки и дёргается в сторону, к тени из которой появился. Кацуки протягивает руки, почти схватив того за кофту, но всего секунда и он словно растворяется за углом. Чья-то причуда? Секретная дверь? Он не знает, упираясь лбом в стену и ударяя кулаком снова и снова, разбивая костяшки пальцев в кровь, и чувствая как ком в груди пылает, сжимается и рается из него вместе с криком. — Черт! Убил? Правда, убил?! «Кац-чан» Этот голос, преданный взгляд в спину, неизменная улыбка — теперь стали для него самым страшным ночным кошмаром. Извечным напоминанием, что даже самое чистое и невинное может погрязнуть во мраке. «Верь и молись, что в следующей жизни родишься одаренным, так что тебе легче и быстрее тупо спрыгнуть с крыши!» И о том, что он сам подтолкнул то самое доброе к пропасти. — Прости… — чуть слышно срывается с губ в след за слезами, и он снова ударяет по стене, его голос срывается на хрип, больше похожий на рев зверя. — Деку… Прости! Прости! Прости!..