Stockholm Syndrome

На часах была почти полночь. Су Ель оглядел квартиру, стягивая кроссовки: свет из коридора выхватывал из темноты чистую, почти стерильную гостиную, как с картинки из каталога дизайн-студии, занимающейся интерьерами. Он прошел на кухню, не включая свет, достал из шкафа бутылку вина и мимоходом отметил, что посуда в раковине исчезла: значит, сегодня все-таки был клининг. Он налил себе полный бокал и сделал большой глоток. Полчаса назад он почти рассказал все матери. Это был нонсенс: Су Ель никогда особенно не был с ней откровенен. Она подвернула ногу, ему пришлось забирать ее из больницы, и он был зол и расстроен; он просил ее быть осторожнее, беречь себя и не перетруждаться на работе, но она никогда не слушала его. И что в итоге, к чему это геройство? Все больничные счета все равно всегда оплачивает он. — У тебя что-то случилось, да, Су Ель? — встревоженно спросила она, пристально глядя на него с пассажирского сиденья. — Ты чуть ногу не сломала, вот, что случилось, — недовольно буркнул Су Ель в ответ. — Я ведь тебя просил… — Нет, Су Ель, я не про это. Это ерунда. Ты грустный, на тебе лица нет. — Я расстался… кое с кем, — тихо процедил он. — Я правильно сделал, мам, — он украдкой покосился на нее. — Он не очень хороший человек. — И что теперь? — спросила она так, как будто уже все знала. — Если бы ты правильно все сделал, то не ходил бы с такой кислой миной, да ведь? — Кажется… я хочу, чтобы он вернулся. — Тогда извинись, — без раздумий, уверенно сказала она. — А что значит «не очень хороший человек»? — опомнилась она спустя секунду. — Ты ведь полицейский, Су Ель. Тебе разве можно водиться с плохими людьми? Су Ель взглянул на нее и не смог удержаться от улыбки. Ее наивность и немного детское представление о мире веселило его. Он понял, что на работе гораздо чаще «водился» с плохими людьми, чем с хорошими, и далеко не все из них были преступниками. Он забрал со стола стакан, сел в кресло и закинул ноги на журнальный столик. Десятилетнему Ин Дже Хи, сыну наркоторговца, такая квартира не могла даже присниться. Грязная комнатка в районе Ансан-Ёк, забитая хламом, тонкий матрас на полу рядом с вечно пьяным отцом, постоянный холод, въедливый запах плесени — вот все его детство до тех пор, пока его не забрала к себе приемная мать. Он попытался вспомнить имя того парня. В голове мелькали его черты, грязноватое лицо, безумные глаза… Юн… Хо… Голова незамедлительно откликнулась нестерпимой болью и резкой белой вспышкой под веками. Су Ель сцепил зубы и торопливо сделал глоток вина. Чон… Юн Хо, что ли? Казалось, он говорил правильные вещи: отец — бесполезный паразит, и мир только скажет ему спасибо, если Дже Хи от него избавится. Юн Хо казался умнее, опытнее, сильнее, и он умел тащить за собой и своими убеждениями напролом, не гнушаясь ничем. Никогда раньше в своей жизни маленький Дже Хи не видел столько поддержки — и ему хотелось довериться, тем более, Юн Хо обещал помочь. Он должен был придушить отца Дже Хи, а Дже Хи помог бы ему с убийством отца Юн Хо. Это была взаимовыгодная сделка, которая заставила бы их обоих молчать до конца жизни. Су Ель почти ничего не помнил о том дне и не хотел в этом копаться; думать о том, что он сам, своими руками, мог убить своего отца, было невыносимо. Может, он этого действительно заслуживал. Может, отца убили бы другие наркоманы или он сам умер от передозировки. Но как бы то ни было, в глубине души он никогда не хотел его смерти. И все же, поздней осенью, двадцать второго ноября, Дже Хи обнаружил себя на улице возле пепелища, которое еще недавно было его домом, его лицо было разбито, а рядом с ним стоял Юн Хо в желтом дождевике, по которому медленно ползли вниз розовые капли. С тех пор Су Ель никогда не доверял тем, кто был сильнее него. Он сделал еще один глоток, поморщился и закрыл глаза. Он попытался глубоко вдохнуть, но внутри словно была какая-то глубокая зловещая трещина, которая затягивала в себя весь воздух. «Я бы сделал для тебя все, если бы ты попросил», или как он там сказал? Су Ель почувствовал, как волосы на руках и загривке встают дыбом от этого воспоминания. В районе солнечного сплетения зашевелилось что-то тяжелое и неповоротливое. Су Ель мотнул головой, стараясь сбросить подступающее наваждение; конечно, все это было напускной чушью: шестисотлетний лис, кумихо, почти непобедимое создание, поддерживающее свою жизнь за счет жизней других людей никогда бы не стал идти у него, Су Еля, на поводу просто так. Он задумчиво потер губы кончиком пальца. Перед глазами мелькнул порожденный выпитым алкоголем призрак Рана, который сидел сейчас возле него на полу, положив голову ему на колено. Иметь при себе огромную силу, покорную тебе, казалось очень соблазнительной перспективой. Су Ель мог бы использовать его по правильному назначению: он избавился бы от комиссара, одного из прихвостней Ко, и сам встал бы на его место. Не пришлось бы заискивать перед начальством, да и вообще — ни перед кем. Если бы только Су Ель знал, как от него защититься, если у лиса опять снесет крышу, то все было бы просто замечательно. Су Ель припомнил ощущение его прохладного лица под своей ладонью тогда на пляже; как он дрожал тогда, сидя позади него на мотоцикле. Вжался в него всем телом, ткнулся лбом между лопаток, сжал куртку в кулаке. У Су Еля все не укладывалось в голове, как это существо могло испытывать такую неистовую, почти детскую в своей искренности потребность в любви. Ран казался ему глубоко несчастным парнем, нежным и открытым, и жестоким маньяком без моральных ориентиров одновременно. Впрочем, одно другому не мешало… Хуже всего было то, что Су Ель никак не находил в себе должного отвращения к нему. С тех пор, как они расстались, он еженощно перебирал в памяти воспоминания об их немногочисленных объятиях и поцелуях. Ощущение собственной власти над существом, которое может убить тебя в любой момент и избежать наказания вызывало в душе нездоровый адреналиновый трепет. Су Ель покрепче сжал в ладони влажный холодный бокал. Он не видел Рана уже неделю; с каждым днем его отсутствие ощущалось все сильнее и болезненнее. А в самом себе Су Ель с каждым днем находил все меньше смысла. Не прошло и месяца, как у публики появился новый любимец — депутат До Ю Гон. Борец с коррупцией и вообще, на фоне Ко — рыцарь без страха и упрека. Су Ель поглядывал на его улыбающееся лицо, лезущее со всех билбордов (на носу была предвыборная кампания) с недоверием и скептицизмом. Как и сказал тогда Ран, на место одного пришел другой, точно такой же. Расследование убийства депутата Ко закрыли, протоколы всех допросов забрали, а ему самому ясно дали понять, что если он хочет дальше работать в полиции и получать свою зарплату, то ему стоит заткнуться и переключить свое внимание на другие дела. А ему как никогда нужны были деньги. В ближайший месяц, а то и два можно было не рассчитывать на тот небольшой доход, который приносила рыбная лавка матери, а пиццерия брата, Дон Еля, всегда едва выходила на самоокупаемость. У самого Су Еля еще не был выплачен кредит за машину и новый телефон взамен разбитого в драке. А еще нужно было платить каждый месяц за аренду и коммуналку этой квартиры и квартиры матери. Вся эта привычная бытовая суета теперь казалась ему мышиной возней на фоне всего пережитого парой недель раньше. Ему малодушно хотелось вернуть кумихо и попросить забрать его обратно в мир, где можно упасть с небоскреба и не разбиться, умереть и воскреснуть, превращаться в лису, выполнять желания, управлять людьми… все это словно было уже в другой жизни. И эта жизнь была не в пример более захватывающей, чем та, на которую себя обрек Су Ель, отказавшись от Рана. «Тогда извинись», — эхом прозвучал в голове уверенный голос матери. Как будто это было так просто. Су Ель с тоской посмотрел на пустой бокал. Выпитого вина было недостаточно, чтобы можно было свалить на опьянение то, что он собирался сделать. Он достал из кармана телефон и задумчиво посмотрел на него. Его рука едва заметно подрагивала. Он не знал, что он собирается сказать. Скорее всего, ничего важного, ничего по сути. Он нашел среди вызовов неподписанный контакт с тремя девятками на конце и нажал кнопку. — Номер абонента недоступен. Попробуйте позвонить позднее. Механический женский голос застал Су Еля врасплох. Ему не приходила в голову мысль, что Ран может поменять номер. Су Ель досадливо поджал губы и цокнул. Действительно, разве не этого он хотел? Никто больше не будет угрожать ему порвать его на части, не скинет с крыши, не пырнет ножом. Волноваться больше было не о чем. Лисы всегда держат обещания. Это было нелепо. Он просто хотел увидеть его. Убедиться, что он в порядке: снова напивается в баре или ужинает в Невесте Улитке, спит, играет в Нинтендо или вспарывает кому-то живот в темном углу. Конечно, у кумихо все по определению должно быть хорошо. Сама мысль о том, что Ран может быть не в порядке, была лишена смысла. Су Ель мгновенно поймал себя на том, что хотел бы, чтобы Ран обнаружил его нехитрую слежку за ним. Он был готов пожертвовать вторым зеркалом на своей ауди ради этого. Он снова набрал номер Рана и опять услышал в ответ бездушный женский голос. Пару секунд он в раздумьях покрутил телефон в руках и все же вызвал такси до дома Ли Рана. Пока за тонированным стеклом машины сливались в цветные размытые линии светящиеся окна и фонари, Су Ель невольно проигрывал в голове сцену их встречи. Вот Ран открывает дверь и молчит, и что он ему скажет? «Прости, что я искал в гугле, как убить тебя. Я трус, а ты псих, и нам обоим стоит помнить об этом». «Я тут понял, что мне осточертела моя жизнь, а я бесполезная шестеренка в гнилом механизме правосудия. Пожалуйста, скинь меня с крыши снова». «Мне понравилось с тобой целоваться, и мне кажется, я хочу еще». Все варианты звучали плохо. Один хуже другого. Наверное, они просто будут стоять и смотреть друг на друга молча, как полные придурки, пока Ран не закроет дверь — хотя Су Ель был бы рад, если бы он ударил его, и ему не пришлось бы долго и нудно подыскивать слова извинений. Он вошел в холл ярко освещенного ЖК и осмотрелся. Мужчина лет пятидесяти в строгом, но дешевом на вид костюме, стоявший за стойкой ресепшена, смерил его презрительно-безучастным взглядом и не очень охотно спросил, может ли он чем-нибудь ему помочь. Су Ель помотал головой и пошел прямиком к лифтам. Лифт все не приходил, и время тянулось бесконечно. В груди что-то как будто бы тлело, готовясь вот-вот разгореться. Су Ель устало потер глаза. Он не знал, что собирается делать, не знал, что собирается сказать. Он ощущал в себе только одну жгучую потребность: увидеть Рана, протянуть к нему руку, коснуться, снова почувствовать его запах и тепло. Доказать себе, что он был реальным. Забыть о страхе, о всепоглощающем чувстве вины и безвозвратной потери. Попросить его снова вернуть ту жизнь, полную невероятных вещей. Су Ель все равно без этого больше не может. Что, теперь оставшиеся несколько десятилетий жить одними воспоминаниями об одном несчастном, но бесконечно удивительном, невероятном девятихвостом лисе? Нет, уж лучше пусть этот лис убьет его прямо сейчас. Су Ель усмехнулся своему отражению в зеркале лифта. Да, все это стоило того. Да, черт побери, он был готов ощутить собственную кровь под пальцами, лишь бы снова окунуться в ту жизнь с Ли Раном и забыть обо всем. Он поднялся на последний этаж, подошел к двери и с замирающим от радостного ужаса сердцем занес руку над звонком. Густую тишину разбила звонкая трель. Су Ель сцепил зубы, закусил губу, но за дверью по-прежнему было тихо. Спустя полминуты он снова нажал на кнопку звонка, затем еще и еще раз. Ничего. «Он ведь не мог просто исчезнуть? — подумал Су Ель. Он спустился вниз и подошел к консьержу. — Как давно был дома хозяин пентхауса номер три? — Мы не вправе разглашать информацию такого рода, — откликнулся мужчина. Су Ель молча вытащил из кармана пиджака удостоверение и шлепнул его на стойку. Консьерж обескураженно поднял брови, хмыкнул и принялся что-то набирать на клавиатуре. — М-м-м, — медленно протянул он, — последний раз замок квартиры срабатывал девять дней назад, в 20:39. «Девять дней, — быстро прикинул Су Ель, — в тот день, когда мы поругались. В 20:30 я был у комиссара, значит, мы с Раном встретились около девяти или позже. Получается, он не возвращался домой в тот день?». Он почувствовал, как в нем тяжелой волной поднимаются одновременно злость и азарт. Нечего было удивляться: Ран иногда и вправду вел себя как ребенок. «Что, сукин ты сын, — подумал Су Ель, вызывая такси до участка, — думаешь, я тебя не достану? Сидишь в одной из своих квартир в Каннаме и ждешь, что я тебя найду, не так ли? И я найду». В офисе он быстро отыскал в базе все договоры недвижимости, заключенные на имя Со И Джуна. Кроме пентхауса в самом центре, у него было еще четыре квартиры. На следующий день с самого утра он объехал их все. Но все было тщетно: одна из них была на стадии ремонта, в двух других жили какие-то арендаторы, которые заключали договор через агентство и не знали ни о каком Со И Джуне, а четвертая находилась в процессе продажи, и Су Еля едва не приняли за потенциального покупателя. Впрочем, все еще можно было как-нибудь отследить его машину — ведь ее на парковке перед участком не было, а значит, он все-таки куда-то уехал на ней, а не расщепился на атомы от расстройства после ссоры с ним. Он дошел до комнаты охраны, быстро постучался и вошел. Молодой парень быстро снял ноги со стола и торопливо захлопнул крышку ноутбука, но Су Ель успел разглядеть, что на мониторе была какая-то порнушка. Он недовольно скривился, но не стал это комментировать. — Мне нужны записи с камер на парковке за двадцать первое число, примерно с восьми до десяти вечера. Прямо сейчас. Охранник кивнул, стараясь не смотреть ему в глаза, и принялся торопливо искать нужные записи в папках на компьютере. Спустя минуту он вывел на экран ускоренную запись. Су Ель встрепенулся: на первых секундах на парковке появился знакомый порш. Из него вышел Ран, оперся о машину и закурил. Затем он вытащил что-то с переднего сиденья и… Обратился в Су Еля. Рука охранника дрогнула и он нажал на паузу. — Что? — как ни в чем не бывало спросил Су Ель. — Там не было ничего интересного, смотрим дальше. — Но там… там был другой… — Ты ничего не видел, да? А я не видел, как ты смотришь порно на работе. Так ведь? Парень кивнул и снова нажал на пробел. «Су Ель» исчез с камеры на парковке и появился под камерой на крыльце. Примерно через полминуты на записи появился невысокий мужчина в черной толстовке. Он прошел прямиком через пустую парковку и забрался на заднее сиденье незапертой машины Рана. В 21:16 из здания выбежал Ран и торопливо забрался на водительское сиденье. Еще через минуту из машины вышел человек в капюшоне, открыл правую переднюю дверь и пару минут что-то делал — похоже было, что он перетаскивал Рана с водительского сиденья на пассажирское. Затем мужчина сел в машину и порше выехал из кадра. Су Ель устало упал на соседнее кресло. — Скинь мне эти записи, — Су Ель достал из кармана маленькую флешку, — а то, что у тебя здесь, сотри. Прямо сейчас. Парень нервно сглотнул, но все-таки сделал, что от него просили. Вернувшись на свое рабочее место, Су Ель еще раз пересмотрел видео. Он пытался увеличить лицо мужчины в капюшоне, но это не помогало: было темно, лицо было в тени, и качество записи было не самым лучшим. Су Ель нервно запустил руку в волосы и крутанулся на стуле. Можно было попытаться отследить машину по записям на дорожных камерах. Машина Рана была очень заметной, но сам процесс поиска не самых свежих записей с этих камер был долгим и муторным. Спустя почти восемь часов Су Ель добрался до того момента, где красный порше въезжает на автозаправку на выезде из города. Там был очень яркий свет, а мужчина имел неосторожность выйти из машины без капюшона. Су Ель мгновенно узнал его: бритый короткий ежик волос, крупное некрасивое лицо — это был Ман Хо, водитель комиссара полиции, Ян Ен Хуна. Су Ель испытал одновременно несколько противоположных эмоций: облегчение от обнаружения хоть какой-то зацепки и липкое, тошнотворное ощущение опасности от того, что в этом наверняка был замешан и сам комиссар, а связываться с ним ему не хотелось… Было уже почти одиннадцать. Су Ель повернулся на стуле в сторону окна и уставился в пустое черное небо. Вдруг он с тоской подумал о том, что ничего не знает о Ране. Есть ли у него кто-то, кто мог бы его искать? Когда он был у него дома, ему показалось, что там кроме Рана никто никогда не жил. Зубная щетка в ванной точно была в единственном экземпляре. Все это было так странно. Что такого мог сделать с ним Ян Ен Хун, что Ран не появлялся нигде уже больше недели? Как ему удалось похитить его? «Может, комиссар тоже кто-то вроде кумихо?» — подумал Су Ель. Но был ли комиссар бессмертной могущественной нечистью вроде Рана или не был — все это не имело значения, потому что ему ничего другого не оставалось, кроме как поехать к нему домой и выяснить хоть что-нибудь. Это было безрассудством чистой воды. Вряд ли после этого ему удастся сохранить работу. Куда он пойдет после этого — в охрану? В частное агентство? Помогать Дон Елю в пиццерии? Перспективы были удушающе отвратительными, но факт был в том, что Су Ель, кажется, был единственным человеком, который мог искать Рана. И он знал, что не сможет жить с ощущением, что он буквально бросил его в тот единственный момент, когда ему нужна была помощь. Даже если на самом деле это не так. Даже если Ран находился у комиссара по своей воле, ему нужно было в этом убедиться, чтобы спокойно спать по ночам. Другого выхода просто не было. Через сорок минут он уже стоял возле входной двери дома Яна и нетерпеливо жал кнопку звонка.