Имперец

Заходить в свою детскую комнату Брок не очень любил, слишком больно было вспоминать то время, когда чужие слова и детские обиды вылились в самое страшное, что может устроить ребенок — тщательно продуманный и подготовленный побег. А мама, как назло, оставила в ней всё как было. Законсервировала почти на шестьдесят пять лет и модели космических кораблей, свисающие с потолка, и голограммы древнего и современного оружия, и неведомо чей восьмирогий череп на столе… Всё осталось на своих местах. Даже учебные материалы, что ему выдали для ознакомления с будущими профессиями. Брок подошёл к столу и взял один из буклетов. «Педиатрия». Как же он тогда злился на родителей за отсутствие выбора как такового и посчитал насмешкой, когда ему вроде бы его предоставили! Всё равно врач, но направление, мол, можешь выбрать сам. Почему-то даже в голову не пришло сказать: «Не хочу. Не моё. Не стану этим заниматься. Даже близко не подойду». Почему? Что так совпало? Обида, максимализм, преклонение перед отцом, ментальное воздействие? Сейчас и не скажешь. Ну, пусть специалисты разбираются. Сам Брок ничего не помнил про тот день, когда вышел из спальни, полный решимости сбежать и жить своим умом, не так, как придумали родители. Только покинув дворцовый квартал, он словно очнулся ото сна, но все равно не до конца, не настолько, чтобы мозги встали на место. Страшно хотелось найти того урода, что не погнушался провернуть такое с ребёнком. А главное — зачем? Брок не понимал. Он не был единственным наследником — братья уже родились. Родители были достаточно молоды. Они и сейчас молоды, и Санни тому прекрасное доказательство. То, что отец верил, что его первенец жив, и не сменил порядок наследования, оказалось чудом, на которое Брок вообще не рассчитывал. Так не должно быть. Но отец верил и ждал. Брок прошёл по комнате, касаясь других предметов. Где-то здесь должна быть подсказка, хоть что-то, что выведет на предателя. Что-то, что даст толчок памяти, чтобы хоть лицо или какие-то мелочи проявились. Но Брок тогда не вёл дневников, не общался ни с кем за территорией дворцового квартала. С чего всё началось? Он сел за стол, покрутился в кресле — антикварном, деревянном, обитом вишнёвой кожей. Кажется, отец за ужином рассказывал о последней операции. Он был уставший, с покрасневшими глазами, но радостный. Броку было… одиннадцать, да. Он внимательно слушал детальный рассказ и внутренне обмирал из-за того, что кто-то мог вот так вот в прямом смысле держать в своих руках чужие жизни. Чувствовать, как в ладони бьётся человеческое сердце, в случае отца — мозг. Отец тогда много рассказывал, насколько это была опасная, важная и сложная операция. Младшие братья… нет, их не было. Слишком маленькие. Кажется, Синтий только родился. Страхами поделиться было не с кем. Не маме же жаловаться. И Брок… точнее, Виктор копил это в себе, с каждым годом взращивая нелюбовь к медицине, страх каким-то своим действием причинить вред — случайно, не намеренно. Ведь отец очень любил рассказывать и про медицинские ошибки. Теперь Брок понимал, почему Синтий пошёл в патологоанатомы — его ошибки никого не убьют. А вот Юргис оказался более смелым. Или менее впечатлительным? Но он выбрал медицину. Только Брок решился подержаться за жизнь с другого её конца и отдал предпочтение войне. Ведь нажимать на спусковой крючок или нет, решает он сам. Как всё сложно. Брок опустился на когда-то свою кровать. Кому-то же он рассказал о своих страхах, раз этот человек так ловко ими воспользовался. Но кому? Кажется, его тогдашний гувернёр… Да, точно. Он был рядом, когда Брок смотрел видеозапись той операции отца. Нужно узнать, проверяли ли его? Поискать имя. Сам Брок, сколько ни пытался, никак не мог его вспомнить. Ни имени, ни лица… Поднявшись с кровати, Брок дошел до ванной комнаты, распахнул её и замер на пороге. Именно здесь он… нет, ему удалили имплант! Но он совсем не помнил, кто. И не отпускала мысль: какой во всём этом был смысл? Слишком странный набор действий для простого свержения власти. Если злоумышленник сумел так близко подобраться к императорской семье, то почему просто не поубивал их во сне, заменив подставными? Брока аж передёрнуло от этой мысли. А если главной целью был не захват власти? Тогда что? Уничтожение? Кого? Наследников? Но ведь ни на кого, кроме самого Брока, вроде как не покушались? Или он просто не всё знает? Слишком сложная многоходовка. Слишком. Тянуло посоветоваться с Локи. Маг, волшебница и вообще… Но, пока Локи не вошла в семью, делиться с нею такими тайнами опасно. К тому же Баки продолжал настаивать, что без магии здесь не обошлось. Круг замыкался, и никаких толковых результатов так и не было. Хорошо хоть проверка СБИ не оказалась бесполезной. И одновременно плохо. Слишком много всякого вылезло наружу. Хорошо, что выявили, плохо, что вообще искать пришлось. Отец, правда, посмеивался и говорил, что СБИ надо перетряхивать регулярно, чтобы безопасники не начали считать себя государством в государстве. Но Брока это нисколько не успокаивало. Голова шла кругом, тревожные мысли не давали покоя. Брок тщательно обдумывал вариант за вариантом и отбрасывал их. В какой-то момент он прикинул, а что было бы, не узнай его отец, не пойми, кто перед ним? Что было б, если бы Брока казнили как предателя, СБИ обязательно именно так представило бы его императору. Как бы себя почувствовал отец, пойми потом, кто умер из-за его приказа? А может быть, именно этого и добивался противник? Чтобы император убил сына собственными руками? Встряхнувшись, Брок вышел из своей бывшей детской и отправился к отцу. Им позарез нужно поговорить. Рабочий день императора всегда расписан до минуты, и вклиниться в этот график могли только члены семьи. Чем Брок и решил воспользоваться, тем более что близился вечер, а отец всё самое срочное и важное всегда ставил на утренние часы. — У меня к тебе вопросы, — сказал он с порога, заявившись в кабинет. — Задавай, — отозвался император, проглядывал какие-то отчёты на голографическом экране. Мелькали таблицы, какое-то числовые данные, снимок чьего-то мозга. Сам император почти не проводил операций, но не потому, что возраст начинал брать свое, до старости было ещё очень далеко. Просто чаще он стал появляться в лекционном зале, готовя новых нейрохирургов либо помогая коллегам с особо сложными случаями. — Если бы ты казнил Брока Рамлоу как предателя, а потом узнал, что он — Виктор Александр Пирс, что стало бы с тобой и с империей? — в лоб спросил Брок. Император замер, моргнул, сворачивая все окна, и перевёл взгляд на сына. — Прости, что? — Я тут всё думаю, на что был расчёт тех, кто подбил меня на побег и помог в процессе, — объяснил Брок. — Понимаешь, ну правда Брок Рамлоу, если не брать работу на разведку — предатель. А СБИ не собиралась меня вытаскивать или обелять. Так что… ты бы меня казнил. Как ты вообще узнал, что Брок Рамлоу — это я? — Из всех моих детей ты задаёшь самые сложные вопросы, Виктор, — вздохнул Александр, потёр переносицу. — Как бы ни было странно и жутко обдумывать этот результат… Виктор, смерть ребёнка — само по себе ужасное горе, от которого невозможно оправиться. Его не пережить, не переварить, не оставить в прошлом. А если ты сделал это сам, собственными руками… Император поднял на Брока отчаянный взгляд человека, едва не лишившегося ребёнка, потерявшего его на целых шестьдесят пять лет. — Такое убивает мгновенно. — А наследник не был назначен… — Брок наконец сел. — Юргис не получал нужного образования, верно? Папа, империя… её бы порвали на части. — То есть власть им была не нужна, они хотели уничтожить империю, — подвёл итог Александр. — Уроды, мать их! — Нашу семью и за ней — империю, — кивнул Брок. — Ублюдки. — Найдём. Мы обязаны, Виктор. Мы должны найти и растереть их в порошок. — Голос Александра звучал тихо, почти спокойно, но Брок прекрасно знал, что крылось за всем этим и сколько ещё оставалось в глубине, пока ещё спрятанное под тихими непрозрачными водами. — Нам поможет Локи, — сообщил Брок. — Она колдунья, чаровница, волшебница… чёрт его знает, как оно называется. Но я слова Локи не скажу до свадьбы. — Локи… — Александр нахмурился, но возражать не стал. То, как невеста сына повела себя на балу, впечатляло. Умная девочка и хорошая жена будет, неплохой друг, если они с Виктором сумеют до конца поладить. — Мне очень нравится ваш с мамой выбор невесты, — улыбнулся Брок. — Пользы от этого брака для всех нас будет очень много. — Надеюсь, в этот раз ты не сбежишь, сын, — прищурился Александр. — Нас с Альмарой так же познакомили. Мои родители решили, что она станет хорошей партией их сыну. — Они не ошиблись, — улыбнулся Брок. — Папа, я вспомнил кое-что… Я не сам вынул чип. Мне помогли. Но я не помню, кто. — Записи с камер слежения того дня ничего не дали, — развел руками Александр. — Все гвардейцы, что стояли на дверях, мертвы. Их не допросить, как и часть прислуги. Другая ничего не видела, да и была в прочих частях дворца. Кто бы это ни был, подготовился он хорошо, Виктор, очень хорошо. — К многоходовке, рассчитанной на десятилетия, готовятся тщательно, — криво ухмыльнулся Брок. — Давай в ближайшие дни встретимся втроём с Барнсом и обговорим всё это. — Опять СБИ лихорадить начнёт, — хохотнул Александр. — Они ведь его больше, чем меня, боятся, представляешь? Чем тебя, даже после Гойца. А тут встретимся втроём… — Им полезно, — хищно улыбнулся Брок.