все новое начинается весной

конец зимы выдался для чимина трудным. – ну и что. не заканчивается жизнь на этом, чимин, – бескомпромиссно заявлял тэхен, намеренно добавляя голосу твердости. – свет на нем клином не сошелся. будем честными, есть и лучше, гораздо лучше него. – я понимаю, я понимаю, – неразборчиво бормотал себе под нос чимин. – мозг понимает, а я, видишь... – вижу, малыш, – тэхен гладит завернувшегося в плед, как в кокон, парня по хрупким плечам, успокаивая, глядит с глубоким сочувствием в сердце, которое разрывается за друга. ну за что ему такая несправедливость? – мы тебя склеим, чимин-и, не волнуйся. дай своей душе пережить это, прожевать и обязательно выплюнуть. она у тебя сильная, поверь, она справится. – справится, – эхом откликается чимин, утыкаясь лицом в колени. – тэхен, за что ты мне такой? как ты нытье мое терпишь? – ох, – тэхен двигается ближе, окончательно сгребая маленького хена в крепкие теплые объятия, – я не терплю тебя. я тебя люблю, а когда любят – не терпят, а понимают. и берегут. юнги так не поступал. помни это и шагай дальше – смело, с высоко поднятой головой. ты с этим справишься и станешь только сильнее, а он что? лучше ему станет без тебя? да ни за что! он такое сокровище потерял, это ему впору плакать и страдать. чимин не поднимает головы, вздрагивает коротко, но кивает в плед. тэхен как всегда в самое важное своими словами попадает. и правда, юнги не был тем, кто мог выслушать и понять. скорее, он мог послушать слова чимина, но не услышать, они будто мимо него проходили. в забитом графике, даже выходные посвящая работе, юнги был круглосуточно занят, и в те редкие моменты, что не работой – обязательно чем-то другим, очень ему интересным. жаль, что чимин в этот список не входил. какие уж тут душевные разговоры? да и про «беречь» тэхен, откровенно говоря, тоже не преувеличил. разве когда берегут искренне, оставляют наедине с грызущими сердце переживаниями? разве бросают в одиночестве после ссоры, разве игнорируют в угоду собственной лени разбираться в причинах конфликта, чтобы впоследствии их исправить? слова компромисс этот человек в жизни не слышал, на все попытки чимина поговорить отвечал холодно и сухо, предпочтя просто забыть и забить. вроде взрослый уже, можно сказать почти состоявшийся, да и умный – очень умный, никто и не подумает это отрицать, в своем деле вовсе гений. вот только, видимо, чимин тут не вписался со своей любовью. это и стало точкой, юнги так и сказал: «тебе внимания мало? у меня нет времени и желания вникать в загоны, которые ты сам себе напридумывал, займись делом». чимин ушел. глотая с силой обрушившуюся на плечи старую обиду, давно задвинутую подальше, держа слезы и всхлипы под контролем, ушел, закрыв дверь с той стороны. не отвечал на выпад, да вообще ничего больше не сказал, кроме «мы расстаемся, юнги». и заблокировал во всех соцсетях, усмехаясь горько, что это простая формальность, все равно юнги его не скоро хватится. дошел пешком до дома без шапки – забыл у юнги дома, – на голову снега насыпало, и дорожки слез на щеках замерзли. три дня прошло – юнги не приходил и общие знакомые никакого беспокойства в нем не заметили, значит, чимин был полностью прав – ему безразлично. возможно, даже сильнее, чем представлял себе сам чимин, и от этого еще грустнее. именно что грустнее, тоскливей, душа у чимина не бьется в истерике, не требует юнги обратно, просто плачет – непрерывно, но тихо, чтоб не выглядеть слишком уж жалко. раньше, еще в отношениях с ним, она и страдала, и просила: чуткости, немного тепла, ласковости. теперь уже сил ни на что не осталось. тэхен, когда узнал, все порывался лицо юнги начистить. потом долго убеждал чимина, что это не он неправильный и не заслуживающий простых проявлений любви в свой адрес, а у юнги подход к отношениям неправильный. а теперь вот обнимает и не дает чимину в пыль рассыпаться, целым держит. надолго ли? спустя еще неделю чимину не легче. в разы хуже стало, когда мин юнги наконец объявился. стоял под окнами, звонил в домофон, смотрел в телефон, в котором бывшая половина его старательно игнорировала. тэхена с пар звонками вырвал. а чимин… долго наблюдал за ним из окна и, кажется, в жизни горше не плакал, как тогда. собрался с силами и, выйдя к нему, ценой бог знает каких усилий на шею не бросился. но разговор не получился. меньше чем за минуту своего монолога юнги не только успел обвинить чимина в слабости и синдроме дефицита внимания, но и принялся убеждать, что, в общем-то, неудача их отношений проистекает лишь из чиминовой нездоровой привязанности. и несмотря на это он, так уж и быть, не против все вернуть, вот только на собственных условиях. тэхен, который изначально был против любого взаимодействия с юнги, приготовился успокаивать кажущуюся неизбежной истерику разбитого сердца, но – что пугало куда сильнее – не пришлось. чимин молча прошел в свою комнату, попросив не беспокоить его до завтра, а с утра вышел так, будто не было этого разговора. больше и слезы не проронил по поводу расставания. теперь тэхен места себе не находит, все таскает любимые чиминовы пироженки из пекарни напротив универа, все вечера с ним проводит в обнимку, мультфильмы ему показывает и задремавший трогательный комочек кутает в одеяло, свет тушит в комнате. только темные круги под глазами с утра выдают, что чимин не спит в этой темноте, а смотрит в потолок усталыми сухими глазами. и так каждую ночь. так прошел март. чимин не замечал, как сходил снег, превращаясь в бойкие ручьи вдоль улиц, не заметил и приветливого солнца, и даже зеленых остроконечных лучиков травы, постепенно поднимавшихся вверх. да и как он заметил бы, если из дома лишний раз не выходил? о социальной жизни и общих друзьях слышал по большому счету только по рассказам тэхена, который изредка все же выходил из меланхоличного плена, разросшегося по всей их квартире. а когда апрель принес с собой теплые ветра, а в ежедневных новостях тэхена все чаще стали появляться новые имена, незнакомые еще чимину, пак напрягся. словно впервые четко ощутил, как жизнь проходит мимо его депрессивного гнезда, цветет и дышит в полную силу. от осознания стало все же грустнее, но для себя чимин принял твердое решение не предпочитать домашние посиделки возможности куда-то выбраться. тэхен был прав тогда, напоминая о том, что на одном человеке существование чимина не остановилось. – чимин-а, надо развеяться, – говорит тэхен в пятницу, придя домой с пар. – не могу я смотреть на твое серое измученное лицо. – да я и не мучаюсь, – поднимает честный взгляд чимин, дуя на дымящийся в гигантской кружке горячий шоколад. – ты хочешь куда-нибудь сходить? – чонгук приглашает всех на свое новоселье. давно с ребятами не виделись, да и тебе компания не помешает, так что я анонсировал всем твой приход, – тэхен садится рядом на диван, бросая тут же свою сумку, и переводит взгляд на плазму напротив: – «красавица и чудовище»? мы же ее смотрели уже. дважды. – что было в рекомендованной подборке, то и включил, – бормочет чимин. – мне и в твоей компании комфортно, да и знакомиться со всякими чонгуками я желанием не горю. но если хочешь, давай сходим. тэхен в своем настрое вытащить чимина с собой был непреклонен. – отлично, – кивает тэхен, наблюдая за говорящим подсвечником на экране, наставляющим строптивого заколдованного принца, как надо себя вести при встрече с белль. – тогда одевайся, – хлопает ладошкой по колену чимина легонько, встречая в ответ согласную улыбку его поджатых губ. мальчики собираются в гости с легким сердцем и в хорошем настроении, по пути прогуливаются, благо, воистину весенняя погода позволяет, и даже покупают в новую квартиру чонгука подарок – лампу-проектор для атмосферы. самый функциональный выбрали, со сменой цветов и узоров проекции. и не прогадали, чонгук очень обрадовался, сразу побежал распаковывать и тут же включил в гостиной, отбиваясь от намджуна, все норовившего пощелкать пультом для настройки света. чон чонгук с первого взгляда показался чимину довольно приятным парнем: милая внешность, крепкая фигура и совсем светлая, искренняя улыбка. но это до того, как тэхен сразу после знакомства шепнул чимину на ухо дисклеймер следующего содержания: – ты только не злись, если что. он младше всех нас, поэтому, кажется, еще не научился говорить не все подряд, что на ум придет. немного взбалмошный, но парень свой, если привыкнешь, общаться будет очень комфортно. как оценил чимин, с чонгуком действительно было комфортно, казалось, каждому. да и чего-то из ряда вон выходящего он не заметил. и все же пак предпочел держаться поближе к старым друзьям, благо, они здесь были в полном составе. парни были очень рады видеть чимина, с которым на протяжении пары месяцев только переписывались и изредка созванивались. все, конечно, были в курсе ситуации в общих чертах и особо некорректных вопросов не задавали. намджун отвесил было чимину комплимент про то, как сильно он постройнел, за что джин моментально отвесил подзатыльник уже намджуну: «чимин никогда и не был толстым, дундук». пак совсем не обижался, а предпочел прислушаться к одобрительной оценке хоби относительно его новой прически. пепельный цвет ему нравился, а компания единогласно решила, что он действительно чимину очень идет. постепенно все разбрелись кто куда: хосок и намджун на кухне делились с одногруппниками чонгука историями с практики, каждый со своего факультета, джин с тэхеном громко играли друг против друга в мортал комбат на ящик пива, периодически заходясь отборным матом и страдальческими выкриками, чем тоже собрали вокруг себя нескольких любопытных зрителей. чимин, вытянув ноги на журнальный столик, тягуче смаковал из трубочки какой-то коктейль с мартини и грейпфрутом, наблюдая за боем джейд и райдена в сторонке от общего веселья. чонгук приземлился на диван, перемахнув через спинку, и тут же беззастенчиво уставился на старшего. – ты грустный, – говорит чонгук, глядя на чимина внимательно. – с чего ты взял? – пожимает плечами чимин, делает еще один глоток и морщится будто от алкоголя, на деле маскируя недовольную гримасу. под пристальным взглядом становилось неуютно. – не знаю, все хены активные и много смеются, а ты тихий и замкнутый. тебя кто-нибудь обидел? – скрещивает руки на груди и сверлит черными глазами. до чимина медленно доходил смысл предупреждения тэхена, брошенного им в самом начале. и ведь не сказать что чонгук слова не выбирает, просто... прямой слишком, непосредственный. без всей этой тактичной мишуры. – нет. это, в общем-то, не имеет значения, – качает головой чимин, едва сдерживая позыв закатить глаза. – тогда чего телефон то и дело проверяешь? – не сдается чонгук. и ничто-то от его внимания не укрыть, такой пытливый, под кожу своими взглядами залезет, если надо будет. эта черта в людях никогда не вызывала у чимина негативных эмоций: если нечего скрывать, то ничья проницательность не напугает. но сейчас она не к месту от слова совсем, потому что правда уколола больно. сегодня утром он действительно убрал юнги из черного списка. сам не до конца понимает, зачем, знает только, что это очень неприятно, чувствовать себя таким слабым и жалким. но надежда, даже спустя столько времени, даже задушенная, противно скребется под ребрами, переворачивает желудок каждый раз, когда экран светится уведомлением – опять не от него. да и по большому счету, даже если юнги напишет, неужели чимин побежит навстречу с раскрытыми объятиями? как щенок к хозяину, совсем от радости позабывший, что этот самый хозяин и забыл его на улице в холод? тэхену чимин не нашел в себе сил признаться, а чонгук сам заметил. явно кто-то из парней тоже подавил в себе интерес спросить, что именно у чимина с юнги случилось, только, судя по всему, от младшего подобной сдержанности ожидать не стоило, он не станет ходить вокруг да около. и на чимина вдруг такая усталость обрушилась, весом будто целой земли. он был почти счастлив в начале вечеринки, увлечен, стойко держал улыбку, временами даже искреннюю, ловко увиливал от неприятной темы, а теперь вот от простого вопроса «кто тебя обидел» хочется расплакаться. надоело. – чонгук-и… не знаю, что тебе ответить, – вздохнул чимин после затянувшейся паузы. – я расстался с парнем и, наверное, все еще жду от него шага к примирению, хоть это и бессмысленно. – я понял. чуть-чуть помолчали. чонгук, казалось, переводил дух, хотя нужно это как раз чимину. – хен, – позвал наконец чонгук, наклоняясь чуть ближе и опираясь на ладонь, чтобы заглянуть в глаза. затем выдал очень серьезное: – я не знаю, чем так сильно расстроил тебя тот парень, но я должен сказать – ты не заслуживаешь рядом с собой человека, который будет тебя обижать. никогда. – это откуда такие смелые выводы? – у чимина вот-вот подкативших слез как не бывало, одно только растущее удивление. чонгук вдруг завертелся, закинул ноги на спинку дивана и улегся головой на колени чимина так, словно делал это тысячу раз. затем закрыл глаза и деловито продолжил: – если бы я встречался с тобой, ни за что не отпустил бы тебя. как можно позволить себе потерять такого притягательного парня? с такими красивыми глазами? будь на его месте я… даже на миг не позволил бы тебе усомниться в наших чувствах. чимин ошарашенно смотрит на невозмутимое лицо младшего и никак не может взять в толк, что ему в голову взбрело, но, запоздало осознав, что хорошо бы слегка сбавить градус серьезности, тихо хихикает. – да ты что? не советую словами бросаться, я ведь и согласиться могу, – говорит с ноткой веселья, но по-прежнему без злобной насмешки. – правда? – распахивает глаза чонгук, на лице ни намека на шутку. – я правда мог бы тебе понравиться? хотя бы в теории? чимин смеется в открытую, чем привлекает внимание других ребят в комнате, но быстро отмахивается от них, мол, ничего важного. когда те отворачиваются, возвращаясь к увлеченному комментированию действий на экране, чимин позволяет себе легко потрепать черные пряди чонгука: – я тебя совсем не знаю, чтобы уверенно отвечать, но ты кажешься добрым, заботливым, честным, а еще ты симпатичный. и внимательный, – усмехается криво, – иногда даже чересчур. несмотря на это, уверен, многие хотели бы с тобой встречаться. – тогда, – чонгук заерзал, но, так и не найдя удобного положения из-за слишком волнующей его темы, сел рядом с хеном на диван, сложив ноги по-турецки, а затем протянул ему раскрытую ладонь. – будешь моим парнем? заметив приподнятую скептически бровь, чонгук быстро добавил: – на этот вечер. не хочу, чтобы ты сидел здесь один с кислой миной. плюс ты сам сказал, что мог бы согласиться, а я слов на ветер действительно не бросаю, – щурит глаза младший, хитро улыбаясь. чимин как-то не планировал заводить все в такое русло, но авантюра чонгука в его милой попытке приободрить звучала так нелепо и забавно, что неожиданно для себя он отвечает: – согласен, – и кладет свою маленькую ладошку поверх чонгуковой – на удивление большой и мозолистой из-за тренировок. остаток вечера после этого разговора у чимина и правда не сходила с лица крохотная, но перманентная улыбка. откровенно, его душу вдруг такая теплота солнечная затопила, такая огромная благодарность друзьям, что хотелось искренне радоваться этой жизни, которая его такими людьми одарила. грех жаловаться чимину, когда его окружают любовью со всех сторон. у чонгука же на лице было написано: у меня важная и ответственная миссия. новоиспеченного хена и по совместительству «бойфренда» тискать, но осторожно, приобнимать со спины, укладывая подбородок на тоненькое плечо, резать ему фрукты и пару раз даже прошептать на ушко шутку эксклюзивно для чимина, чтобы тот засиял улыбкой. и все это настолько ненавязчиво, искусно, порой совершенно незаметно для чужих глаз. а когда кто-то замечал особые взаимодействия, обоих это отчего-то сильнее веселило. даже тэхен был спокоен за друга, издалека счастливо наблюдая, как он впервые за столько времени пребывает в хорошем расположении духа. когда большинство из собравшихся разъехались по домам, на новой кухне чонгука кроме него самого засиделись только чимин с тэхеном. последний, самоотверженно взяв на себя часть обязанностей хозяина, в коридоре отправлял намджуна и хосока до такси. чимин и чонгук лениво приводили в порядок квартиру. – вы тоже собираетесь уезжать? – спрашивает младший, пока убирает тарелки со стола. – мы, наверное, лучше проветримся, идти недалеко, да и погода очень хорошая, – говорит чимин, помогая чонгуку загрузить посудомоечную машину. – я хочу проводить тебя, – сообщает чонгук. – спасибо, но нет необходимости, правда, – улыбается хен. – не беспокойся обо мне, я в полном… взгляд чимина падает на телефон, лежащий на столе. чонгук устремляет внимание туда же. на экране входящего вызова светится скромное красное сердечко. – …порядке, – заканчивает чимин. рука тянется к трубке быстрее мысли, но чонгук опередил и ее, оперативно выхватывая вибрирующий смартфон и пряча его за спину. такой прыткий, соображает молниеносно. чимин с удивлением отметил это на том краю сознания, куда не добрался предательский трепет от долгожданного звонка. – чонгук, отдай. – вы ведь расстались? это не просто так, была причина. не думай, что я позволю всяким бывшим беспокоить моего бойфренда по ночам, – упрямо смотрит исподлобья чонгук. – гуки… – чимин переходит на уговаривающий тон, изо всех сил пытаясь держать одновременно самообладание и равновесие, упираясь ладонью в столешницу. – перестань, игра затянулась. отдай телефон, пожалуйста, тебе не стоит в это влезать. – знаю, но кто сказал, что это игра? – чонгук наглеет окончательно и нажимает на кнопку сброса. чимин вздыхает, понимая, что злиться на чонгука он имеет полное право, но ему… не хочется. потому что в глубине души ему абсолютно очевидно, что тот делает все пусть и неправильно, криво-косо, но логично с его точки зрения. злится он скорее на общую безысходность ситуации, а еще из принципа, потому что нельзя так своевольничать в отношении чужого имущества. и личной жизни. телефон в руках младшего звонит снова. на этот раз чимин даже слова сказать не успевает, как чонгук просто принимает звонок. – слушаю, – говорит парень в трубку. – нет, чимин подойти не может. что значит почему? я уверен, ты прекрасно знаешь. нет, я ничего не попутал. без обид, но я не могу тебе позволить поговорить с ним. тебе лучше перестать сюда звонить. извини, что? нет, я не пьяный и не ахуевший, со мной все в порядке. спокойной ночи. чонгук с непроницаемым лицом возвращает чимину телефон и молча продолжает прибираться. чимин бестолково смотрит на экран пару секунд, а затем взрывается негодованием. – что ты вытворяешь? да что ты… – у чимина от его бесцеремонности и, черт возьми, полной невозмутимости глаза едва на лоб не едут. – ты в своем уме? кто просил тебя вмешиваться? – чимин, – парень трет указательным пальцем переносицу, пока занят мыслительным процессом, и, видимо, настолько серьезным, что он заставил его забыть о формальностях, – я не то чтобы очень хорошо поступил, но боюсь, так было нужно. – да откуда тебе знать, как нужно, а как нет? – чимин не выдерживает, повышает голос. – не знаю. я так чувствую, – твердо произносит младший и смотрит глазами блестящими, большими, с полминуты, пока чимин пыхтит и возмущается, а затем подходит ближе, кладет руки на его плечи и гладит вверх-вниз, безмолвно призывая к спокойствию. – хен? хен, – зовет чонгук сквозь стену праведного гнева чимина. – он ведь уже однажды оказался дураком, почему ты думаешь, что что-то изменилось? если бы изменилось – он был бы рядом с тобой. почему ты думаешь, что он сейчас тебя поймет? и нужен он тебе такой? чимин обреченно выдыхает, опуская руки, убеждаясь, что слова бесполезны, чонгука вообще не пронять. и когда через полчаса они с тэхеном идут по тротуару, друг наслаждается высоким безоблачным небом, с закрытыми глазами ловит кожей ночную прохладу, заложив руки в карманы, болтает об отвлеченном, а чимин не выпускает телефон из рук, сам себе не готовый признаться, что едва притупившееся позорное чувство ожидания снова накрыло с головой. юнги в ту ночь больше не звонил. чимин не дождался звонка ни утром, ни днем, ни в течение следующих нескольких дней. до скрежета зубы стискивал, лишь бы не сорваться и не объявиться самому. так хотелось объяснить юнги все, разрушить наверняка ужасное представление о себе как о легкомысленном человеке, что уже нашел замену. хотелось наплевать на все доводы разума и рассказать о том, как на самом деле сильна его тоска. но когда до ошибки оставался последний рубеж в виде одного нажатия на кнопку набора номера, у чимина в голове вдруг прозвучало голосом чонгука: «почему ты думаешь, что он все поймет?» и вопрос этот, признаться, совсем для чимина не новый, но ответа он до сих пор не нашел, а значит, и достаточного оправдания для себя – тоже. поэтому чимин снова дремлет под сериал рядом с тэхеном, прислонившись к его плечу и сплетя конечности под одним на двоих одеялом. не сон, но и не бодрствование. в открытое окно кроме вздорного весеннего ветра доносятся звуки города, баюкают сознание. он так и уснул бы, как вдруг раздался рингтон зарытого в кровать телефона. тэхен поначалу наблюдал заинтересованно за выражением лица друга, что копался в складках пледа, однако когда оно, встретившись наконец с экраном смартфона, сменилось с взволнованного на разочарованное, приподнял одну бровь скептически. на немой вопрос чимин пожал плечами: – неизвестный номер. – да не бери, – махнул тэхен рукой, и чимин в ответ только кивнул, переводя телефон в беззвучный режим и дожидаясь, когда вызов завершится сам. однако звонивший не сдался и набрал еще раз. – может, это из универа? у меня не всего деканата номера есть, – задумчиво смотрел чимин на горящую зеленым кнопку «принять». может, все-таки юнги. номер сменил или с чужого звонит, потому что помощь нужна, а телефон чимина из тех, что он помнит наизусть? чимин, уже успев нарисовать несколько ужасных ситуаций в голове, встревоженно берет трубку. в динамике раздается голос, точно не принадлежащий юнги, но все равно подозрительно знакомый. – привет, хен, – говорящий явно находится на улице, слышится шум машин, а на мембрану микрофона попадает ветер. – прости, что беспокою. не дозвонился до тэхена и набрал тебе. – чонгук? – дергает бровью чимин, а тэхен на прозвучавшее имя поворачивает голову. – откуда у тебя мой номер? – мы в общем чате, чимин-хен, – в ответе слышится улыбка. – в нем вы оба, кстати, тоже не ответили. я, собственно, по делу. хены зайдут через час, захватят вкусняшек к фильму. они сегодня практику защитили, а я курсовую, все в один день, представляешь? отдохнуть бы после трудного дня. вы как, с нами? тэхен, из-за близкого расстояния прекрасно слышащий собеседника чимина даже без громкой связи, тычет большим пальцем себя в грудь и согласно кивает, затем указывает на друга и смотрит вопросительно. чимин, немного помешкав, отвечает: – мы за. – тогда ждем. мне тут родители к переезду домашний кинотеатр подогнали, не новый, но отличный! сегодня как раз доставили. так что вы не пожалеете, приходите. чимину снова стало тепло на душе. снова из-за чонгука. он каким-то магическим образом уничтожал даже малейшие признаки дискомфорта и стеснения в радиусе километра вокруг себя, сводя все к простым вещам. просто – захотел и позвонил. просто – захотел и пригласил. просто – не пожалеете. просто так. и чимин верил, а еще, сам того не замечая, по дороге до дома чонгука спровоцировал тэхена на последовательный рассказ о том, как этот первокурсник появился в общей компании. началось все с того, что с осени чонгук подрабатывал в книжном кафе возле университета, которое любит тэхен. чимин и сам потом вспомнил, что пару раз видел миловидного темноволосого паренька за стойкой, но никогда не придавал значения. а тэхен, что все чаще стал появляться там один (неизменно покупая вместе с кофе для себя какую-нибудь выпечку лучшему другу), однажды разговорился с приветливым бариста и выяснил, что они оба учатся на хореографическом. потом чонгук попросил помочь ему с историей искусства, и тэхен вытянул его вечную тройку до четверки на зимней сессии. в благодарность чон позвал его к себе, тогда еще в общежитие, поиграть в видеоигры. они с тэхеном стали так часто тусоваться вместе, что тот постепенно перезнакомил его со всеми своими друзьями – с джином и хоби с того же направления, что ким и пак, и с намджуном со звукорежиссуры. еще позже чонгук уволился из кофейни, а вот в новом окружении обосновался прочно. чимин помнил некоторые детали этой истории, что просачивались в их с тэхеном повседневность, но довольно смутно, поскольку это, во-первых, происходило постепенно, а во-вторых – в самый тяжелый период их с юнги отношений. чимину с тех пор очень стыдно, что проводил с друзьями мало времени, полностью поглощенный собственными проблемами, а еще сильнее уколола совесть, когда те в ответ на такое поведение не проявили ничего, кроме принятия. не обижались и не упрекали, только по-особенному радовались редким появлениям пака в их кругу. да и сейчас чимин получает так много внимания к себе – будто из армии или длительной командировки вернулся, ей богу. поэтому он не может не замечать разницы между ним и чонгуком. чонгук так влился, что с ним уже все считаются, и он действительно словно тысячу лет «свой» на фоне чимина, который напротив стал «гостем», как что-то приходящее и уходящее. и хоть временами это выглядит, словно чонгука под крыло взяли, но это только оттого, что старшим хенам всегда нравилось чувствовать себя так – хенами, взрослыми и ответственными. однако пак понимал, что ничьей вины, кроме его собственной, в сложившейся ситуации не было, поэтому – нет, друзей он не ревновал. наоборот, когда подобные совместные посиделки за фильмами, играми, походы в боулинг и парк, в которых участвовал теперь и чимин, вновь приобрели для него обыденный и постоянный характер, парень вдруг с нескрываемым удовольствием признался себе, что у чонгука талант к очарованию собой людей. именно чонгук приклеил чимину прозвище «маленький хен», таскал ему в аудиторию йогурты, специально забирая из дома на учебу на один больше, и всегда расстраивался чуточку сильнее остальных, если у чимина не получалось вырваться к друзьям из-за дел. в середине мая началась сессия. чимин, многое пропустивший за время нестабильности эмоционального состояния, полностью погрузился в учебу. другие младшие на удивление быстро с ней справлялись. чонгук, к слову, во многом благодаря благоприятному влиянию тэхена, как и он вышел на зачетно-экзаменационную неделю с полным арсеналом автоматов. чимин порадовался, что друзья быстро развязались со своими обязанностями и теперь могли просто присутствовать в универе, не тратя время на подготовку, но за себя настолько же спокоен не был, а подготовка к экзамену по композиции и постановке танца и вовсе заставляла задерживаться в универе до поздней ночи практически ежедневно. но пак не жаловался. у него откуда-то появились силы, и он подозревал, что эта его энергичность – попытка направить негативные эмоции, терзавшие его изнутри столько времени, в полезное русло. он против ничего не имел, тем более что в долгие часы занятий предаваться грустным воспоминаниям совершенно не получалось, даже мысли такой не возникало. посторонние мысли вообще теперь сведены к минимуму. чимин, запыхавшись, откинул волосы со лба, чтобы взглянуть на циферблат на обшитой деревом стене зала для практик. четверть одиннадцатого. на сегодня можно заканчивать, больше он из возможностей своего тела все равно не выжмет. впереди маячит выходной, а пак думает только о том, что с высокой вероятностью потратит на практику еще и всю последующую неделю. даже после душа и в раздевалке абстрагироваться не получалось, в голову лезли дедлайны и сожаления об упущенном времени. чимин не жаловался, но чимин устал. глоток свежего, практически по-летнему теплого воздуха вечернего города немного остудил и натренированное тело, и занятую голову. уже горят фонари, и чимин, спускаясь по ступенькам корпуса, вспомнил, что когда он входил сегодня в здание университета, солнце было еще высоко. парень коротко улыбнулся сам себе – проделанной работой он доволен. несмотря на располагающую к прогулкам погоду, улицы безлюдны, зато очень красивы в своей пустынности, поэтому чимин, чье настроение плавно перешло от загруженного в легкое и безмятежное, позволил себе не спешить, чтобы насладиться временем наедине с собой без груза в виде угнетающих размышлений. весна в этом году прекрасна. сам чимин чувствует себя прекрасно. жизнь ощущается прекрасно. в парке в их с тэхеном районе меняли фонарные столбы, так что аллея, ведущая прямиком к подъезду, была погружена в густые сумерки. зато благодаря отсутствию ярких источников света оказалось лучше видно звезды. чимин поднял взгляд в небо и даже замер от открывшейся ему красоты. в пределах города обычно сложно найти место, где хорошо видно огни на небосводе, но сейчас все просматривалось практически идеально. прямо над головой мерцает кассиопея, а над многоэтажкой, куда держал путь чимин, раскинулось созвездие ориона, рядом с которым в погоню за плеядами устремлен его охотничий пес сириус. – чимин. занятый созерцанием ночного неба парень вздрогнул. в тени деревьев и без того темного двора, скрытый от лунного света стоял юнги. пак почувствовал, как внутренние органы сжались то ли от неожиданности, то ли от резко сдавившей грудь тупой боли. дыхание застыло. он смотрел на фантомную фигуру в двух метрах от себя неверящим взглядом. – привет? собственный голос прозвучал как чужой. чимин вдруг ощутил волнами накатывающий страх перед обступившими его со всех сторон практически осязаемыми воспоминаниями. – я пришел к тебе, – проговорил юнги непривычно низким голосом, делая шаг ближе. чимин неосознанно отзеркалил его движение, шагнув назад, что, конечно, не укрылось от внимания мина. – настолько не рад меня видеть? чимин сглотнул и что-то невнятно ответил, но звук унес с собой резкий порыв ветра, метнувшийся между домами. юнги не переспросил. – я хотел увидеться и, знаешь, поговорить. мне кажется, нам есть, что обсудить, – говорил юнги ровно. он продолжал медленно надвигаться на парня. – я не согласен с тобой, юнги, – чимин по крохам собирал всю смелость, что в нем была, лишь бы побороть дрожь в голосе и пальцах, нервно сцепленных за спиной. – прости, время для обсуждений истекло. – я знаю, что повел себя неправильно. я прошу один разговор, не более. – нет. мне больше неинтересно, что ты мне скажешь, – врет, но изо всех сил старается говорить твердо. пускай юнги и знает, что это ложь, подача все равно должна быть такой, чтобы не осталось других вариантов, кроме как поверить. – ты не понял меня, чимин. я не собираюсь возвращать былое, просто хочу закрыть гештальт. чимин открыл было рот для ответа, как из-за спины раздался уверенный голос. – по-моему, это ты не понял. чимин снова вздрагивает, мышцы натянуты, как струны, но он весь сжат, голову инстинктивно в плечи прячет и на звук не поворачивается. высокая фигура огибает его и встает по правую руку. – ты еще кто такой? глаза, привыкшие к темноте, прекрасно различают недобро сдвинутые брови юнги. – чон чонгук, будем знакомы. не буду врать, что мне приятно, так что твое имя спрашивать не буду. зачем ты преследуешь чимина? – краем глаза пак замечает, как младший во время своей реплики склонил голову вбок, будто шанс на внятный ответ у юнги всего один. предчувствие чимина в панике кричало, что ничем хорошим это точно не кончится. – с каких пор ты встреваешь в его дела? – задает встречный вопрос юнги, явно не намеренный отступать. чимин только переводит растерянный взгляд с лица мина на лицо чона и обратно. мозг напрочь отказывался работать, такое чувство, будто черепная коробка до краев заполнена одним испугом. – с тех самых, как всякие подозрительные типы сначала названивают посреди ночи, а затем наглеют до такой степени, что поджидают в темных переулках. это ведь все ты, я прав? пауза. где-то вдалеке слышно громкое переругивание собак. – чимин, это он снял трубку, когда я пытался тебе дозвониться? – полностью игнорируя заданный ему вопрос, обратился юнги к паку. тот беспомощно моргнул и дернул головой, сам не зная, что это может означать. юнги, видимо, этот жест истолковал по-своему. – что ж, тогда рад, что награда нашла своего победителя. и, быстро преодолев расстояние до чонгука, мин юнги с такой силой бьет ему в челюсть, что, будь чон меньшей комплекции, этот удар отправил бы его на землю, однако он лишь сильно отшатнулся, но на ногах устоял. было очевидно, что парень явно не рассчитывал на столь быстрый переход от слов к действиям. – а у тебя не только гештальт открыт, но и тормоза сорваны, а? – рычит чонгук, сплевывая кровь на асфальт, и, не дожидаясь ответа, бьет в лицо и следом, не давая передышки, в солнечное сплетение. скула у мина моментально приобретает темный цвет – рассек. сам он, согнувшись пополам, понимал, что тоже недооценил противника. сколько чимин его знает, мин юнги никогда не идет на попятную, даже если сам заварил кашу. но вопреки всему паникующий рассудок от вида крови вдруг, наконец, отрезвел. теперь нужно успеть в те секунды, пока юнги хватает чонгука за грудки, уже готовясь к очередному удару. чимин выходит из оцепенения и стремительно втискивается между парнями, закрывая спиной чонгука, отодвигая его назад. потом, прокручивая в голове эту ситуацию, чимин поймет, что дело было не в страхе, даже не в страхе конкретно за младшего. им двигало горькое, безвозвратное разочарование. нет смысла себе врать. чимин представлял себе эту встречу, представлял, как юнги будет смотреть с теплотой в глазах, и если не с любовью, то хотя бы с отблеском понимания. но он снова сделал то, что сделал. – юнги, тебе нужно уйти. – какого черта? я не собирался ни с кем, кроме тебя, языками цепляться. какого хрена он вообще рядом с тобой делает? – злостно шипит юнги, сверкая разъяренным адреналиновым взглядом. – тебя это не касается, просто прими это как факт. и уйди, я прошу тебя. не о чем нам с тобой разговаривать, – чимин не повышал голос, не желая вызвать еще больше агрессии, но был достаточно настойчив, чтобы собеседник воспринимал информацию серьезно. – ты же понимаешь, что если я сейчас уйду, то другой такой возможности высказать все, что ты обо мне думаешь, я тебе не предоставлю? – юнги переходит в оборону, но до конца все равно не сдается. – понимаю. но она нужна была пару месяцев назад. теперь я в ней не нуждаюсь. юнги секунд двадцать сверлил взглядом чонгука, затем бросил короткий - на чимина. за это время никто не издал ни звука. – черт с тобой. с вами обоими. и, к удивлению чимина, разворачивается и быстрым шагом идет к припаркованной возле шлагбаума машине. подействовало. едва свет от фар автомобиля скрывается за углом, чонгук восторженно начинает: – чимин-хен, ты такой… – но мгновенно затихает, когда старший с разворота залепляет ему звонкую и увесистую пощечину по здоровой части лица. рот чона пораженно приоткрывается. – за то, что опять вмешался без разрешения, – осаждает чимин, предугадывая очевидный вопрос. – откуда ты вообще здесь, из воздуха материализовался? – вообще я к тэхену шел за приставкой, но «материализовался из воздуха» звучит круче, – младший стирает рукавом кровь, выступившую на разбитой мином губе. – вовремя ты… чон фыркает и театрально хватается за обожженную хлестким ударом маленькой ладошки скулу. – вот именно! и почему это мне нужно разрешение, чтобы вступиться за своего бойфренда? – чонгук изображает искреннее непонимание, но в глаза смотрит иронично, с легкой усмешкой. – чего? – а вот удивление на лице чимина совершенно натуральное. – ты не помнишь? я предложил стать тебе моим парнем на один вечер. – а при чем здесь это? – недоуменно моргает чимин. чонгук смеется. – при том, маленький хен, что предложение встречаться – было, а вот предложения расстаться – нет! – довольно восклицает младший. чимин в очередной раз теряет дар речи. – чон чонгук!!! – раздается раздраженный возглас откуда-то сверху. двое, стоящих на тротуаре под окнами, задирают головы и находят высунувшегося с балкона пятого этажа тэхена. – мне плевать, что нарушать тишину после десяти и метелить друг друга в общественных местах запрещено, но такие дерьмовые подкаты точно должны быть признаны незаконными! очередь чимина смеяться во весь голос, разом сбрасывая скопившееся напряжение. этот длинный день подходил к концу, завершая собой не самый веселый период в жизни.