Увлечение

Духота в комнате стояла неимоверная. За окном медленно-медленно сгущалась ночь. Лампочка, что тускло светила, и над которой летала небольшая мошкара, все никак не желавшая попадать в липкую висячую ловушку, мигала и в скором времени обещала насовсем погаснуть. По комнате кое-как разбросана была одежда. Колготки на спинке стула, носки по всему периметру пола, разные рубашки и штаны, что украшали собою дверцы шкафа и кровать... В отдельных случаях Андрей бы не выдержал слишком долго такого "творческого беспорядка" и в скором времени принялся б за уборку, авось и пыль вытерет давно где-нибудь образовавшуюся. Но не до того сейчас ему было дело. Конкретно щас он увлечён гораздо более важным....И кое-что (кое-кто) это важное щас сладко негромко посапывало на самой кровати... Было в этом что-то странное, когда ты, с каким-то невообразимо глупым оживлением и восхищением сначала стоишь, как статуя, над кроватью, и во всю фотографируешь во всевозможных ракурсах человека, который даже не меняет своей позы в течение нескольких часов. "Ей Богу, "маньякские" какие-то замашки"-, думал временами Андрей. Но ему это кабздец как нравилось. Даже когда во время туров после концертов, когда все давным-давно напились и собирались расходиться по койкам, Князюшка не упускал случая всё везде поснимать или пофотографировать на камеру, будь то репа, иль весёлая попойка, а бывало и просто трезвое дурачество, присущее многим людям, если долго куда-то едешь и от безделья хочется уже на потолок лезть. И особенно ему полюбилось фотографировать Машку. Казалось бы, обычное ничем не примечательное занятие....Да только Андрюха делал это: во-первых, без согласия своей жертвы сия аппарата; во-вторых, обязательно, вот прям будто это где-то на завете написано - фоткал именно тогда, когда она спит. Бывало и себя вместе с ней, рядом с её ничего не подозревающим спящим лицом, корча смешную рожу, делая безумные глаза и растягивая губы в улыбке, показывая все 32 зуба. Все в группе знали о таком интересном пристрастии Андрея. Поначалу считали странным, но потом уже вошло в норму. Моментами даже сами помогали ему осуществить задуманное, фотографируя его с Машей рядом и тихо хихикая. И самое прекрасное - все будто б в молчаливом согласии ни разу не упоминали этого занятия рядом с потом бодрствующей Машкой, видимо думая, что за данным спектаклем следить так даже ещё интересней. А если дело вскроется и милый Горшочек будет этому , вдруг, ну неожиданно предположим, не особо рада, то увидеть её гнев, что польётся на Андрея, будет просто феерией данного концерта. Всё ж нечасто был в чем-то да виноват конкретно этот в основном "адекватный" умный субъект, в отличие от той же Горшенёвой, а тут такое. Все всё знали, однако ж не до конца. И конкретно щас, что делал Андрей в этой комнате, многие скорей всего посчитали уж точно чем-то не очень нормальным. Может быть, если б хорошо так выпил, то на пьяную бошку ещё можно было всё свалить. А тут же трезвый. И что отвечать, если вдруг зададут вопрос "а нахера тебе это??", то Дюша пока не придумал. Ситуацию усложняло и то, что в такие моменты "жертва художника" спала, не то, чтобы голой, но каких-то вещей на её теле точно не было. В данный момент, например, подвыпившая Машенька, что давным давно уже видела десятый сон, лежала на помятой незаправленной кровати, левая рука служила ей подушкой, вторая просто лежала на голом животе. Белая, где-то в пятнах, майка , что задралась до груди, отбрасывала одну лямку, открывая вид на милое аккуратное плечо. Одна нога, что была накрыта одеялом, согнулась в колене и стояла треугольником, который скоро должен был опуститься до ровной линии. Вторая ножка же свешивалась с кровати, едва большим пальцем касаясь пола. И всё это время она была в трусах, а кожаные штаны с таким же ремешком, видимо , были где-то под ней на простыне. Одна пустая зелёная бутылочка лежала где-то на кровати рядом ней, какая-то закатилась под неё, а третья спокойно наполовину пустая стояла на рядом стоящей тумбочке. Где-то под грудой других тканей затесалось сколько-то помятых бумажек , частично на которых были записаны какие-то слова-заклинания и иные небылицы для возможных песен. Также вместе с ними был похоронен и мелкий огрызок карандаша, кончик которого немного высовывался из под лежащего на нём тела спящей красавицы. Всё ж не зря сегодня перед тем, как идти домой после репы и думая чё-нибудь новое посочинять, они зашли в магаз за пивом. Обычно Машин организм и не такое количество жидкости выдерживает, а тут даже как-то маловато, но тем не менее её хватило ненадолго. Видимо помоталась сегодня больше обычного, бывает. Сама ж раздеться до конца не успела, так побросала вещи куда попало и ушла в забытье. А Андрей, что вышел не надолго на кухню, как вернулся, даж сначала не понял, что та дрыхнет. Накрыл как вышло одеялом и думал дальше попробовать заняться их сказочками, авось что-то дельное выйдет. Но учитывая, что вдохновение особо-то теперь приходить не хотело, а спать его тож не тянуло, потому что он особо-то ничего и не выпил за это время, то Князь решил заняться более полезным делом. Уже известно чем. Каждый раз делая очередное фото, для правдоподобности даже где-то рядом с телом бросая очередное мелкое помятое тряпьё, Андрей всё думал: " А действительно, что в этом такого прекрасного он увидел?" Долго он не мог дать себе ответ, просто считая, что каждый человек в той или иной степени не в своём уме и у любого могут иметься какие-то тайные постыдные секреты, о которых никому не хочется рассказывать. Никто не без греха, а та же Машка так тем более. Чего тут думать и мусолить так все это?? Но после Князев так наконец-то смог дать себе ответ, даж целых два. Номер один: Очень часто Андрею это всё напоминало те огромные картины прошлых веков, на которых изображена была обычная непринуждённая обстановка и проигрывалась какая-нибудь повседневная ситуация из жизни. Будь-то девица, что лежит облокотившись о спинку стула и со скучным выражением лица делает вид, что читает книгу; или же ситуация, когда мадам в старинном наряде с зонтиком в руках вальяжно гуляет по своему саду; а может быть и подготовка к новому дню, когда красавица с гнездом на голове, проснувшись, спешно собирается на какою-то важную встречу и тд. Много разных вариаций....И особенно Княже чем-то прям очень сильно нравилось, как авторы этих картин прорисовывали ткани на них. Шторы, простыни, одеяла, сами платья и иная одежда...Как на них падаёт свет или тень, как смотрится это со стороны...Особенно если это всё находилось хоть в каком-то подобии беспорядка... Честно, Андрей никогда не мог подумать, что такое "древнее" искусство живописи его может заинтересовать. Но каждый раз смотря на Машу, ему невольно всё это мигом вспоминалось. Как же она "органично" подходила под всё это! Хоть в Эрмитаж отдавай, ей Богу... Ну, не то что б точь в точь, но в какой-то степени, в таких образах и позах эта косолапая "девчонка" была, по мнению художника, просто чудесной. Делая очередной снимок, он следил за её мерным дыханием, как медленно и спокойно поднималась и опускалась её грудь, губы чуть приоткрыты, и незнающий человек даже сразу бы и не понял, что у той нет передних зубов. Худое телосложение да и в целом недоедание приближало её фигуру скорее к образу скелета, у которой даже без грима, сильно выделялись тонкие линии ключиц и шеи. Длинные пальцы с небольшими заусеницами. И без того бледная кожа при таком тусклом мигающем освещении казалась ещё более болезненной и хрупкой. К тому ж если учитывать новые татухи, которыми Горшок любила украшать своё тело и всё больше расползающиеся "корни" сине-зеленых вен на руках, то Андрею в совокупности это всё вместе представлялось огромными лианами или иной гремучей растительностью, что с силой окутывает свою хозяйку в крепких объятиях. Вечно растрёпанные тёмные волосы, которые даже из заплетённой Мышью косы любили непослушно пушиться и выбиваться из общего строя. А на лице изображена такая безмятежность и спокойствие, что казалось преступлением нарушать их любым громким шорохом иль движением. Поэтому-то Князь и пытался действовать осторожно. Бывало, помимо фото, и так зарисовывал её в таком виде на каком-нибудь клочке бумаги, на тех же самых грязных строчках сказок, пытаясь также передать этот такой привлекательный беспорядок на её голове и тканях. Хоть изображения у Князя выходили более карикатурные, нежели реалистичные, всё равно как никак, но атмосферу удавалось передавать. По крайней мере, так казалось самому художнику... В общем и целом, благодаря такому странному увлечению, Андрей за всё это время создал столько фотографий и графических зарисовок, истратил столько фотоплёнки и чистых тетрадок, что тому пришлось создать аж небольшой альбомчик или даже папочку, куда он всё своё созданное им богатство и запихивал. Ток "папочку Пандоры", как тот чисто в шутку про себя любил называть серую, уже немного потрёпанную ничем невзрачную по его мнению и не привлекающую к себе внимания папку, Князь всё равно пытался прятать в самых потаённых углах их пока общего места жительства. Потому что учитывая любовь Машки лазать и вынюхивать всё везде и всюду, а если дела касались конкретно идеи для новых песен, которые эта особа находила и могла сама дорабатывать, роясь без должного разрешения в записях и ящиках письменного стола Князя, то стоило поднять защиту заветной папочки на уровень так на сто выше. А то Машенька всё выведает, всё узнает... Сейчас же....На часах уже три часа ночи, за окном давно непроглядная тьма....Свою жертву художник накрыл уже полностью одеялом, чтоб не замёрзла, поцеловал легонько в макушку, отчего та лишь во сне немного нахмурилась, выключил свет и удалился на кухню. Там он сделал себе чай, уселся поудобнее за стол и начал вновь просматривать свою дорогую коллекцию из папочки... "Как царь Кощей над златом чахнет." Ну, скорее расцветает, потому что налюбоваться плодами своих тайных работ он так и не мог. И, наверное, никогда не сможет. Настолько он был заворожён и доволен всем этим. Так и хотелось невольно улыбаться и проводить рукой по уже немного мутным от пыли или времени снимкам, или по уже успевшим пожелтеть грязным клочкам бумаги. Каждый раз во время этих занятий Андрей ощущал, будто его глаза овевала какая-то лёгкая белая пелена, и туман оседал в голове. В горле становилось сухо, но до чая притрагиваться уже не хотелось, считая, что это может подпортить или убрать остальные ощущения. Руки немели, могли остановиться на какой-либо конкретной фотке, где изображение получилось наиболее удачным...И так плавно ночь могла перейти в раннее утро, где рассвет начинал как водой разводить тёмное небо новыми нежными красками, а из другой комнаты как всегда вновь бы слышалось чьё-то вошканье и скрип пружин кровати... "О втором ответе на заданный для себя же вопрос Княже решил не вспоминать...К чему лишние думы и суета??.."