*
— В семье не без урода, не правда ли, Хатаке-сан? — Мадара щелкнул золоченой зажигалкой и прикурил толстую сигару. Его длинные иссиня-черные волосы, как и всех Учих, ниспадали на лоб с правой стороны, закрывая взгляд от собеседника. Какаши не нашел, что ответить — голова кружилась от свежего воздуха, но последствия бессонной ночи никуда не делись: все так же ломило в висках. Надеялся на несколько минут в тишине, но и здесь его настиг собеседник. — Знаете ли, странное чувство: натворил дел он, а стыдно мне. Разве это нормально? — продолжил Мадара. — Неужели вы не верите в невиновность своего подзащитного? — удивился Какаши. — Некоторые вещи сложно принимать на веру. — Пожалуй, соглашусь с вами, трудно поставить под сомнение пять трупов. Мадара замолк после его слов, но Какаши овладел интерес к старому знакомому матери. Поначалу, встретив его в зале заседаний, он почувствовал себя преданным. Как она могла водить дружбу с врагом? Хотя, если судить по виду Цунаде, она никогда не считала Учиху своим врагом. Наоборот, их дружба была взаимовыгодна, особенно когда тот был главой клана. Но что их связывает сейчас? Понадеялся, что собеседник вновь попытается завести разговор, однако они молча постояли под деревом и, докурив, разошлись. Вторая часть заседания была такой же шумной, как и первая. Клан Учиха снова был возмущен, теперь уже настоящей причиной смерти Итачи. Притом, они продолжали считать, что он умер от туберкулеза, а не от катаны младшего брата. Старейшины молчали и неприятно посматривали в сторону Какаши, будто он сам сфабриковал дело. «Можете поблагодарить главу клана за это» — подумал про себя. Если бы Обито в свое время показал справку о смерти кузена и дал пояснения, не пришлось бы тревожить пятидневный труп. Тогда бы тайна клана так и осталась тайной. Но это никак не смягчит и не отяготит судьбу Саске: четыре или пять трупов. В любом случае ему грозит серьезное наказание. — Прошу внимания, ваша честь! — громко окликнул Мадара. Настала очередь заслушать доводы защиты. — Свидетельство Сенджу Цунаде. На протяжении нескольких лет она принимала роды у женщин нашего клана. — Как ты смеешь приплетать ее здесь? — выкрикнул Обито. — Твоя потаскуха убила мою жену и ребенка! Чего точно не заслужила его названная мать, так это оскорблений за глаза! Какаши смерил его уничтожающим взглядом и хотел самостоятельно осадить пыл Обито, но не успел — раздался стук судейского молотка. В ответ по залу пронесся недовольный гомон, глава клана хотел что-то добавить к оскорблениям, но его дернули за рукав и посадили на место. Адвокат Саске начал свою речь издалека, и поначалу было непонятно, каким образом столько разрозненных фактов могут сплестись в стройную линию. Уверенно, четко старался разбить доводы обвинения. Для того и зачитывал доклад Цунаде, намекая, что жестокость в клане является наследственной чертой. Говорил, что Саске с братом был очень дружен и никогда бы не смог убить его. Тем не менее во время следственного эксперимента Саске без колебаний показал, как убил брата. Можно было поверить Мадаре, если б Саске ошибся и провел катаной иначе. Но его показания сходились с тем, что Какаши видел в мертвецкой, и с этим доказательством трудно не согласиться. После выступления адвоката суд снова ушел на перерыв. Захотелось глотнуть свежего воздуха, но пришлось передумать — под дверью суда топталось несколько репортеров. На этот раз судьи совещались недолго и несколько минут спустя объявили о закрытии заседания. Неизвестно, что повлияло на их решение: сложное разбирательство или приближение новогодних каникул, но следующее заседание назначили через три недели. — Пройдемте за мной! — Неожиданно за спиной показался Мадара и потянул его за собой. Вместо ответа он спросил: — Или вы хотите дать интервью газетчикам? — Боже упаси! — Тогда нам лучше покинуть здание суда через черный выход. — Он продолжал тянуть Какаши вперед по широкому коридору, но адвоката окликнул репортер — тот подкараулил их за колонной. — Господин Учиха! Господин Хатаке! — Невысокий парень пылко окликнул их. — Не могли бы вы сказать несколько слов для нашей газеты? — Уважаемый, я с радостью отвечу на все ваши вопросы! — Мадара в раз перенял настрой того репортера и даже сжал его руку. — Вы только оставайтесь на этом же месте и никуда не уходите! Какаши еле сдержал улыбку: вряд ли его неожиданный спутник собирается возвращаться, если они оба одеты. Миновав коридор, вышли на улицу с другой стороны здания. — Говорят, репортеры бегают быстро. Скройтесь поскорее, если не хотите, чтобы тот юноша вас догнал. — Чем обязан вам за помощь? — Откликнитесь, когда я вас позову, — ответил Мадара и пояснил с легкой улыбкой, — уверяю вас, ничего противозаконного. Слова Учихи еще долго стояли в ушах. Куда тот собрался позвать и почему он должен был откликнуться? Усмехнулся, вспоминая, что ничего противозаконного не случится, и запрыгнул на ступеньку уходящего трамвая. Вопросов к Цунаде стало еще больше.*
Он оказался дома уже под вечер. Пасмурное небо стало еще темнее, отчего комната матери погрузилась в полумрак. Не включая свет, Какаши присел около Сакуры и потрогал ее лоб — слабый жар. Это состояние будет недолго, около недели, и с каждым днем температура тела будет все ближе к естественной. Так писали в учебниках и говорили на лекциях, так было правильно. Однако на практике часто случалось иначе: жар усиливался, воспалялись наложенные швы и развивался сепсис. Перед болезнью были все равны: высокопоставленная особа или же простой человек. Не хотелось, чтобы и Сакура оказалась в этом ряду. Сегодня ночью он уже дал отпор безносой старухе и не допустит, чтобы та опять появилась на горизонте. Только не за Сакурой! Вопреки опасениям, ее цвет лица уже не напоминал цвет натянутого пергамента — щеки порозовели, а на губах играл слабый румянец. Какаши сосчитал пульс и остался удовлетворенным ее состоянием. Он поднялся с пола и только сейчас заметил, что Цунаде спала напротив Сакуры. Небрежно заплетенные косы разметались по подушке, а выбившиеся осветленные пряди свидетельствовали о том, что она уже долго лежала. Им обоим требовался сон — события прошлой ночи вымотали не только его. Однако интерес к ее отношениям с Мадарой не утихал. Спросить бы, но будить ради такой ерунды не осмелился. Задержал взгляд на ней: Цунаде лежала на боку почти в позе эмбриона. Сейчас она выглядела спокойной и безмятежной, разгладились все маленькие морщинки, отчего она казалась еще моложе. Эта маленькая миниатюрная женщина была готова защищать его даже с оружием в руках. И ведь защищала, когда он был маленьким. Теперь приходится защищать ее саму — Какаши не понаслышке знал, насколько она доверчива, а близость Мадары в ее окружении только прибавляла беспокойства. Ресницы дрогнули, Цунаде словно почувствовала взгляд на себе и широко распахнула глаза. Быстро привстала и вместо того, чтобы подняться, отползла назад, переводя дыхание. — Прости, я тебя напугал? — Померещилось со сна, — призналась ему. — Показалось, что вместо тебя стоит Сакумо. — Одним движением поднялась со спального места и переменила тему: — Как все прошло? — Следующее заседание через три недели. — Какаши проводил ее из комнаты и бесшумно задвинул фусума. — Я и не надеялась на другой исход. Сам-то как? — спросила его. Привычными движениями набрала воду в чайник и поставила на огонь. — Голова болит, — все-таки сдался и пожаловался ей, но не упустил случая поинтересоваться. — Как Сакура? — Я ее будила утром. Все в порядке с ней. — Ты знаешь мое мнение, — с укором посмотрел на нее и продолжил, — в ее состоянии не может быть все в порядке. — Если ты все знаешь, зачем тогда спрашиваешь? — Ее настроение вмиг переменилось — от ленивой и полусонной к готовой дать отпор даже ему. — Что тебя связывает с Мадарой? — думал, что неожиданно спросил ее, но оказалось иначе. — Он успел зачитать мое заключение? — ответила вопросом на вопрос, будто знала, что спросит. — В котором ты описывала наследственную черту Учих, — продолжил Какаши. — В контексте обвинения Саске твое свидетельство выглядит оправдательным. — Пусть выглядит, — пожала плечами и всыпала чай в заварник. — Он преследует свои цели, и нас они совершенно не касаются. — То есть, если он оправдает Саске, нас это тоже не касается? — Он не оправдает Саске, — повторила за ним эхом. — Тогда какой смысл ему браться за дело? — непонятно, спросил ее или самого себя вслух. — Тебе надо отдохнуть. Вот, держи. — Она поставила перед ним чашку горячего чая с мятой. — Выпей, а я побуду рядом с Сакурой. — Ты, кстати, не ответила на мой вопрос, — осторожно намекнул ей. — Подозреваешь меня? Ну, раз ты решил поиграть в видока даже со мной, тогда слушай. — Цунаде опустилась напротив и придвинулась вплотную к столу. — Нас связывают только рабочие отношения, черт знает сколько лет. Мне приходится осматривать его девиц, если тебе так интересно. — Зачем тебе это? — А это уже врачебная тайна! — Я и не сомневался, что у всех свои тайны. Надеюсь, мне не стоит переживать за тебя? — Брось! — сказала ему заговорщицким шепотом и неловко улыбнулась. — Мы столько лет дружим, он даже замуж меня звал. Но ты знаешь, что я любила только одного человека. — Надолго замолчала, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, о ком она думает. После паузы вздохнула и напомнила ему: — Достаточно разговоров, иди, отдыхай. Какаши хотел закурить прямо за столом, но спохватился, вспомнив, что в соседней комнате лежит Сакура — ей не следует дышать табаком, — и выбежал на энгаву. В воздухе чувствовался слабый мороз. Пасмурное небо опустилось еще ниже. Казалось, что в темно-серых сумерках окружающий мир остановился. Разговор с Цунаде хоть и прояснил ситуацию, но она сказала ему ничтожно мало. У каждого были свои тайны, о которых он узнавал в последнюю очередь. На протяжении многих лет мать общалась с Мадарой, но в ее случае не приходилось выбирать пациентов — когда они переехали, не было и гроша за душой. Сначала к ней за помощью обратились несколько женщин, а потом пошла молва. Ее знакомство с Учихами значительно поправило их бюджет — клан многочисленный, женщины постоянно были в положении. А ведь он просто хотел уехать из столичной префектуры сразу после окончания университета. Куда-нибудь южнее, и чтобы обязательно рядом было море. Например, в Фукуоку. Там почти как в далеких заморских странах из книжек. Впрочем, не принципиально, куда именно, они с матерью не пропадут. Мечтал, что откроет небольшой кабинет и будет вести несложную практику: растяжения и вывихи, вросшие ногти и чирьи. Мать будет принимать женщин, возможно, наймут несколько человек персонала. Клан Учиха, хоть и косвенно, но положил конец его медицинской карьере. Сейчас снова Учихи замешаны в его судьбе, так как знакомство с Сакурой произошло на их фабрике. Сложный и запутанный кокон, попадая в который, путаешься в клейкой, но крепкой шелковой нити. Опутанный по рукам и ногам, Какаши пытался разорвать порочный круг — ушел из медицины, считая себя абсолютно никчемным существом. Увлекся юриспруденцией — это занятие немногим компенсировало его врожденное стремление докопаться до правды. Наивно считал, что выпутался, но очень скоро оказался снова связанным: много лет спустя жизнь напомнила о неудаче самым неприятным образом. Кем он себя возомнил, когда отправился в особняк Учих за показаниями? И, наконец, Сакура — он впустил ее слишком близко к себе, слишком глубоко, чтобы отказаться от нее. Даже наплевал на свои предубеждения и сделал все, что смог вчера ночью. Постоянно казалось, что упустил, где-то недосмотрел, а незначительный просчет обернется катастрофой. Шелковые нити оплелись петлей вокруг шеи и с каждым движением затягивались все сильнее. Пошел снег. Тяжелые, напитанные влагой снежинки с тихим шорохом опускались на крыши домов, скребли по уцелевшим листьям на деревьях, под своей тяжестью соскальзывали на землю, где расплывались мокрым пятнышком.