Бессрочно

— У тебя обезвоживание — у меня есть вода. Хината всхлипнула, подумывая о том, чтобы шлёпнуть Итачи по руке, что и сделала в итоге — он дразнил её за то, что она так открыто плакала, поэтому заслужил всяческое возмездие. Глаза Итачи, напротив, оставались такими же сухими, как поражённая засухой пустыня. Но в них плескалось тепло, и Хинате этого было достаточно. — Прошло сорок лет… Я думала, ты погиб. — В лучшем случае это была отговорка, предварительная просьба о прощении. — Это и было моим намерением, — ответил он, виновато склонив голову. У этого движения был удобный побочный эффект: Итачи не увидел шока на её лице, из-за которого сияние в глазах Хинаты померкло. — Намерением? — переспросила она. Он медленно кивнул. — Иначе ты бы не сдалась. — Прищурившись, Хината отстранилась от него. — Хватило бы простого «нет». Я не одна из твоих поклонниц. — Итачи удержал её, не позволив отодвинуться. — Не перекручивай мои слова, Хината. Ты знаешь, что я не играю в такие игры. — Хината опустила глаза, смутившись собственной раздражительности и гневу. Доказательство того, что годы её траура оказались пустыми и необоснованными, сидело перед ней… и всё же шрамы от пережитого горя болели, как колени в дождливый день. Несмотря на то, что она была такой же постаревшей, как и он, Итачи всё же удалось заставить её почувствовать себя маленькой непослушной студенткой Академии. — Ты прав, — пробормотала она. А потом добавила: — Ты инсценировал свою смерть. — Прозвучало бы раздражённо, не будь в её голосе жалкой надтреснутости. Длинные пальцы приподняли её подбородок, и Хината заглянула в тёмные глаза, полные сожаления. — Мы оба знаем, что тогда это бы не сработало, — мягко напомнил он ей. — Ты высокомерный, самонадеянный… ты… — Слеза покатилась по её лицу, следуя по щеке хорошо проторенной дорожкой. Хината прикрыла рот рукой и, поняв, что это неэффективный способ спрятаться, закрыла лицо. Прежде чем она успела свернуться калачиком, как рёбенок, тёплая рука прижала её голову к твёрдому плечу. Сорока лет оказалось недостаточно, чтобы её эмоции угасли до тлеющих углей. Она прожила целую жизнь, полную переживаний и потерь, но их не хватило, чтобы облегчить агонию разбитых надежд и того, что могло и должно было быть. Она прожила целую жизнь без него. — Я не хотел, чтобы ты так долго скорбела, — сказал Итачи. Он нахмурился и помедлил мгновение, а после осторожно взял её за руку. — Мне жаль. — Дурак, — хрипло пробормотала Хината ему в плечо. — Точно. Дурак. Я никогда не переставала скорбеть. Я пережила слишком много смертей, а твою… твою едва пережила. — Я бы не позволил тебе запятнать себя предательством, — отрезал Итачи. — Ты была — ты — единственное хорошее, что у меня осталось. Последний человек, которого я могу защитить. — На этот раз я не подведу. Она отстранилась от Итачи, но только для того, чтобы взглянуть на него. Он снова думал о Саске. Даже после смерти младший брат преследовал старшего. Она узнала эту морщинку на его лбу. Она знала о его вине и бессмысленной любви. Она знала о его доброте, храбрости, но также об упрямстве и высокомерии. Она знала его. Хината потянулась к Итачи и обхватила ладонями его лицо. Тыльные стороны её кистей по-прежнему оставались бледными и гладкими, но кожа истончилась настолько, что сквозь неё словно далёкие реки проступали синие вены. Она вгляделась в линии его лица, вспоминая все лица, в которые вглядывалась на протяжении десятилетий, неосознанно пытаясь найти его, и подумала о чуде, позволившем им наконец воссоединиться. — Старый дурак, — прошептала она.

____________________

После войны, когда Наруто приводил мир в порядок, ей стало всё труднее ускользать на короткие встречи с Итачи. Деревня нуждалась в ней. Хокаге нуждался в ней. Клан нуждался в ней. Команда нуждалась в ней. Множество настойчивых рук тянули её в разных направлениях, и у Хинаты практически не оставалось времени на поиски того, в чём нуждалась она. — Я могу остаться всего на несколько часов, — сказала она ему, опускаясь на ветку, которую он занял. — Этого достаточно, — ответил Итачи. Он повернулся к ней, и она обняла его, крепко обхватив руками за талию. Он вернул жест, одной рукой нежно обняв её за талию, а другую опустив ей на затылок. Вслушиваясь в ровный стук его сердца, Хината чувствовала себя в безопасности и любимой. Она отказывалась думать о том, что встречи с ним считались изменой. Спустя несколько долгих минут они отстранились друг от друга и бок о бок уселись на ветке. Та была достаточно толстой, чтобы они могли спокойно сидеть на ней, прислонившись спинами к стволу. Их пальцы оставались слабо переплетены, а колени соприкасались, даря каждому ощущение тепла, пока Хината рассказывала Итачи о последствиях войны. — Мы проводим поминальную службу, — вспомнила она. — Имя Саске будет выбито на камне. Итачи слабо улыбнулся. — Я рад. От гнева у неё ныли даже кости. Хината понимала, что Итачи никогда не окажут такой чести. Несмотря на то, что Саске продемонстрировал верность только в последний момент, когда пожертвовал жизнью, чтобы помочь Наруто победить Десятихвостого, его имя будут вспоминать с уважением. Но разве Итачи не сражался всю жизнь за родную деревню? Всё это время он защищал Коноху из тени. Несправедливо, что целая жизнь его службы затеряется во тьме, тогда как одна-единственная обжигающая вспышка совести — единственный проблеск разума в море безумия — будет отмечен в веках. Итачи вдруг сжал её пальцы, гася бесцельный гнев. Не осознание ли того же свело Саске с ума? — Всё в порядке. Я давно смирился со своей ролью, — сказал Итачи. Он помолчал немного, а затем убрал выбившуюся прядь волос с её лица. — Хотя новые обстоятельства моей жизни иногда заставляют меня сомневаться в своей решимости. Хината широко улыбнулась, но не позволила себе отвлечься. Она перекатилась на колени, лицом к Итачи, и схватила его за руки. — Приходи на службу. Возвращайся в Коноху — там твоё место. — Со мной. — Они знают о твоём вкладе в войну, пусть даже никогда не узнают правду о клане Учиха. — Может, ты и простила меня, но… — Нет, — прямо сказала она. — Но держась в стороне не заработаешь прощения. Деревни. Моего. — Хината старалась не вступать с Итачи в спор, занимаясь самообманом и думая, что тех нескольких украденных минут рядом с ним будет достаточно. Но смех Саске преследовал её даже сейчас — то, как он с облегчением и горем поднял голову к небу, узнав, что Итачи выжил. Никто не должен так смеяться. Не жалость к Саске скручивала её внутренности, как искорежённый металл, а страх, что Итачи когда-нибудь рассмеётся так же. Какой извращенной, эгоистичной может быть любовь. И, ненавидя себя за такую предвзятость, — Пожалуйста, — добавила Хината. Итачи прямо посмотрел на неё. Тени под его глазами были слишком тёмными, чтобы списать их на скудное освещение, но проблеска надежды на его лице хватило, чтобы ей захотелось разрыдаться. Он походил одновременно на ребёнка и усталого старика, зажатого между двумя крайностями. А потом он моргнул и оказался не ребенком и не стариком, а просто Итачи. Он кивнул.

____________________

Совет не дал ему ни шанса. Ни малейшего варианта, потому что они даже не дошли до башни Хокаге. Едва они ступили за стены Конохи, как товарищи, которым Хината когда-то доверяла, подняли тревогу. — Учиха Итачи! — Убить на месте! Не дайте ему сбежать! Если бы в тот день Хината была способна иронизировать, она бы умерла со смеху. Всё разыгралось как дурная история — каждый утратил всякий смысл и рассудок и вёл себя как гражданский. Не хватало только вил и факелов. За всю жизнь Хинаты было лишь три коротких момента, когда она думала, что может — должна — повернуться спиной к Конохе. Но мысли об измене рассеивались в мгновение ока, а в следующую же секунду она готова была провалиться сквозь землю от отвращения к себе. Первый произошёл, когда она осознала всю мощь печати Младшей ветви. Второй — когда она вытянула из Сакуры отвратительные подробности детства Наруто. Третий — когда она узнала — догадалась, но от этого горький привкус правды не исчез с языка — об истинных обстоятельствах резни в клане Учиха. И каждый раз Коноха позволяла этому происходить в своих стенах. Но на этот раз, глядя на то, каким уродливым, хищным образом искажаются лица знакомых ей людей… Это не было сбоем, колебанием её лояльности. Хината просто замерла посреди улицы. Вдох, другой, третий, четвёртый, пятый, шестой, но мысль и отчаяние не ослабили своей удушающей хватки. Даже во время хрупкого мира люди так легко и просто готовы впасть в ненависть и совершить насилие. Неужели за это она — все они — боролись? За это? У неё подогнулись колени. Хината осела на землю, и собственные конечности показались ей тяжёлыми и чужими, будто части марионетки. Неужели это понял Итачи? Хината жила непростой жизнью — её сердце не единожды разбивалось, после чего она каждый раз собирала себя по кусочкам. Но когда она поняла, что Итачи знал, что последует за его возвращением, и всё же потакал ей ценой бегства, словно зверь, на которого открыли охоту… Её сердце разбилось по-новому. Всхлипнув, она поднялась на ноги. Чувствуя, как по венам течёт предательство, а в ушах бьётся «сражайся или беги», Хината снова побежала.