На осколках

Сюэ Ян сидел и смотрел как Сяо Синчэнь чинит корзину. На лице темного заклинателя сияла мечтательная улыбка, совершенно не похожая на тот звериный оскал, что ранее всегда сопровождал его самодовольное лицо. Черные как маленькие угольки глаза Сюэ Чэнмэя, с восторженным блеском следили за каждым движением изящных пальцев Сяо Синчэня. А-Цин, сидевшая рядом с ним, под треск костра жалостливо конючила: «Даочжан, расскажи мне сказку». Незрячий заклинатель лишь беспомощно улыбался капризной девчонке, сетуя на то, что совершенно не умеет рассказывать истории. Эта идиллия была подобна сну — прекрасному и чарующему. Сну, который Сюэ Ян никогда не покинул бы по собственному желанию. Стоило ему поймать даочжана взглядом, как он уже не мог оторвать от него глаз. Так он и смотрел на него, словно зачарованный, с легким трепетом ощущая как разливается внутри тепло. Его душу, подобно мотыльку, манило божественное сияние исходившее от этого человека, и Сюэ Чэнмэй искренне полагал что никто кроме него этого ореола не видит. Просто находиться рядом с Сяо Синчэнем было само по себе благословение. Сюэ Ян, будучи законченным эгоистом, даже не задумался над тем, почему такому чудовищу как он, выпал шанс нежиться в благодати такого ангела как Сяо Синчэнь. В какой-то момент Сюэ Ян искреннее уверовал в то, что его идеальная жизнь таковой и останется. Словно не было всех его ужасных и непростительных злодеяний. Словно он всегда жил в городе И, вместе с даочжаном и слепышкой А-Цин. Но Сюэ Ян не учел одного: за любое удовольствие нужно платить. Крохотному цветку, что вырос на пепелище его черной души, увы — не суждено было раскрыться. Цена за испытанное счастье оказалась непомерной, а рука возмездия — слишком жестокой. До того момента, как росток в его душе был вырван и втоптан в пепел, Сюэ Ян и не подозревал о том что человеческое сердце способно так болеть. Заклинатель навис над бездыханным даочжаном, жадно впиваясь в него глазами и пытаясь уловить хотя бы тень того божественного сияния, которое некогда источал Сяо Синчень. Черные глаза Сюэ Чэнмэя неистово блестели в свете догорающих свечей, тех, что еще остались целы после приступа его дикого безумия. Исступление, яростной волной захлестнувшее его помутненное сознание, сейчас медленно таяло и слезами вытекало из глаз Сюэ Яна, уступая место всепоглощающей боли. Заклинатель медленно протянул дрожащую руку к обескровленному лицу даочжана, заботливо убирая с него черную прядь его мягких волос. Когда тонкие пальцы демона в людском обличии, слегка соприкоснулись с охладевшей кожей, тот резко замер, чувствуя как новый приступ беспомощной ярости касается его сознания — трепещущего на грани вымысла и реальности. Впиваясь взглядом в неподвижное лицо даочжана, Сюэ Ян словно пытался силой мысли заставить уголки нежных губ Сяо Синчэня вновь приподняться в робкой улыбке. Желая этого чуда всем своим естеством, Сюэ Чэнмэй со злостью отмахивался от голоса в собственной голове, безжалостно твердившего что уже слишком поздно. Не в силах выносить этот настойчивый голос, раздирающий его сознание на части, заклинатель опять закричал — громко и неистово. Ощущая как адская боль сковывает его грудь, этот безжалостный убийца испытал новый порыв все перевернуть, но вокруг него уже и так все превратилось в щепки. В безумии Сюэ Ян схватил руку Сяо Синчэня, и прижал ее к своим дрожим губам. Тонкое, бледное запястье тут же обожгло его разгоряченные уста мертвенным холодом. Но вопреки этому льду, кожа почившего еще не утратила своей былой нежности. — Даочжан, ты замёрз? — тихо спросил Сюэ Ян, с видом настоящего сумасшедшего. Его губы искривились в подобии ироничной ухмылки, в то время как по ним ручьями бежали горячие слезы, стекая на запястье Сяо Синченя. — Ничего… я согрею тебя… Темные зрачки Сюэ Чэнмэя вспыхнули в новом приступе ярости, обращенной на весь свет и себя самого. Молодой убийца смотрел на бездыханное тело перед собой, полностью отказываясь принимать непоправимость произошедшего. Обеими руками удерживая безвольную кисть, Сюэ Ян прильнул дрожащими губами к бледным пальцам даочжана. Покрывая их поспешными поцелуями, и согревая горячим дыханием, он неистово пытался растопить сковавший их мертвенный холод. В процессе этого бессмысленного действа, из глубины души обезумевшего Сюэ Чэнмэя вырывались то ли рваные всхлипы, то ли нервные смешки. — Согрею… согрею… — бормотал заклинатель оставляя очередной быстрый поцелуй на пальце Сяо Синчэня. Вдруг он резко вскинул голову и уставился на даочжана, словно собирался подловить того на мимолетном движении. Но вопреки ожиданиям воспаленного воображения Сюэ Яна, владелец Шуанхуа оставался совершенно неподвижен. Весь во власти своих разрозненных эмоций Сюэ Чэнмэй выпустил руку Сяо Синчэня и заключил в неловкие объятия его безвольное тело. Заклинатель темного пути вцепился в труп с такой силой, словно взаправду верил что если он будет держать его достаточно крепко и долго, то это заставит разбитое сердце бедного даочжана собраться и забиться вновь. Но даже отказываясь признавать невозвратимость последствий собственной жестокости, Сюэ Ян пребывал в таком лютом отчаянии, что уже не мог противиться голосу в своей голове. А тот неустанно вторил одно и то же, словно гвозди вбивая беспощадные слова в мозг заклинателя: «Он умер! Умер! Ты убил его! Ты!» Не зная, что ему делать, и как спасаться от чувства ужасной вины, разрывающего его на части, Сюэ Ян зарыдал, а юное лицо исказила невыразимая мука. Но чтобы он не делал: кричал, плакал, угрожал, бесился — на все это мертвый Сяо Синчэнь реагировал с равным безразличием. Громко и рвано всхлипнув, Сюэ Ян зарылся носом в длинные волосы своей потухшей звезды, и так и сидел — раскачиваясь из стороны в сторону, приглушенно завывая от боли. Не в силах выносить непоправимый холод прижатого к нему бездыханного мужчины, Сюэ Ян задрожал всем телом. Новый безумный вопль сорвался с губ человека, которому когда-то были чужды жалось и сострадание. Судьба сторицей вернула Сюэ Чэнмэю за все его злодеяния, заставив самого страдать от сожалений, и от них же сходить с ума. — Нет! — раздался яростный крик во мраке похоронного дома. Это истошное отрицание действительности сочилось отчаянием, и исходило из самых глубин души. — Я прошу тебя — не умирай! Не оставляй меня, даочжан! — надрывался заклинатель. — Не уходи от меня… — вдруг шепотом взмолился Сюэ Ян, у которого внезапно иссякли силы на крик. Безумие, дарившее ему слепую надежду, неожиданно выпустило его из своих когтей, и он тотчас разбился о жестокую реальность. Сюэ Ян опустил влажный от слез взгляд на Сяо Синчэня, и в этот момент крохотная слезинка сорвалась с его черных ресниц и разбилась о щеку даочжана. Когда-то с этого нежного и благородного лица не сходил легкий живой румянец, сейчас же оно было бледным и холодным как бездушный мрамор. — У меня нет ничего чтобы я мог предложить за тебя, — медленно и тихо произнес Сюэ Чэнмэй, едва шевеля губами. — Но если бы моя никчемная жизнь могла иметь для Смерти хоть какую-то ценность, я бы не задумываясь обменял ее на твою улыбку и теплую ладонь, в которой ты держал все те чертовы конфеты, что каждый день оставлял для меня. Повинуясь последнему всплеску эмоций, которые стремительно вытекали из его разбитой души, Сюэ Ян склонился к лицу даочжана, касаясь мертвенно-бледных губ своим тяжелым горячим дыханием. — Прости меня, Сяо Синчэнь, — с дрожью в ослабевшем голосе произнес человек, который прежде никогда не перед кем не извинялся. И только жаль что эти слова впервые сорвались с его уст перед мертвецом, который уже не нуждался в его раскаянии. Сюэ Ян обессиленно закрыл глаза, даже не чувствуя собственных слез, смывающих с его лица гнев, и оставляя только глубокую скорбь. Крохотное, неверное пламя последней недогоревшей свечи было единственным свидетелем того, как жестокий и вероломный убийца мягко прильнул дрожащими губами к устам человека, в чьей смерти был повинен. Несмотря на их холод, губы Сяо Синчэня все еще оставались нежными и бархатистыми. Стоило Сюэ Яну прикоснуться к ним, как его тут же накрыла волна мучительных сожалений. Он вдруг понял, что уже никогда не сможет поцеловать эти драгоценные уста, ощутив при этом теплое дыхание их хозяина. Это горестное осознание смешалось с соленым привкусом его слез, болезненно впиваясь в сердце. Сюэ Ян еще крепче вцепился в тело заклинателя, не в силах выпустить его из рук даже на мгновение. Неосознанно пытаясь вдохнуть в умершего даочжана жизнь, он целовал губы Сяо Синчэня до тех пор, пока те не покрылись инеем, словно в насмешку над его стараниями. Но даже знай он заранее, что в конце своего пути именно Сяо Синчэнь станет тем, кто заставит его искренне страдать, Сюэ Ян все равно бы нашел своего даочжана. Такова учесть тех, кто заслужил быть проклятым — осознанно идти туда, где ты больше всего счастлив, только за тем чтобы снова и снова смотреть как твое сердце разбивается на осколки, а ты совершенно бессилен его спасти.