trespass

Рот Порче был слегка приоткрыт. Кинн гладил его бедра, поражаясь тому, насколько бархатистая у него кожа. Его ноги и раньше были сильными, но Кинн ощущал, что мышцы становятся плотнее. Порче часто дышал. Его мягкие, покрасневшие губы округлились, и Кинн захотел засунуть ему в рот большой палец. Кинн приглушил свет, когда Порче лег в его постель. Он вспомнил, как они впервые оказались здесь вдвоем. Порче слегка зажимался тогда, все никак не мог расслабиться, и Кинн старательно целовал его до тех пор, пока румянец не окрасил шею и грудь Порче. Порче крепко сжимал его своими коленями и не знал, куда деть руки, пока Кинн скользил голодным открытым ртом по его коже. Порче стал смелее. Он сам притягивал его к себе, обнимая ногами, и улыбался так, словно был самым темным грехом в его жизни. Он тянулся к поцелуям Кинна и просил быть жестче. Кинну нравилось наблюдать за тем, как Порче плавится, как туманится его взгляд, а дыхание становится поверхностным и быстрым. Кинн долго смотрел на его рот. Порче часто водил розовым язычком по губам, смачивая их слюной, и Кинна привлекал этот легкий блеск. Он приподнялся, чтобы всосать чужую пухлую нижнюю губу, и Порче вцепился в его плечи, сминая их и поглаживая. Порче был сильным парнем. Он легко перевернулся и оседлал колени Кинна с довольной улыбкой. Кинн сделал то, что от него просили — показал немного силы, сжимая его задницу. Порче прогнулся в спине. Это, должно быть, выглядело красиво, но Кинн пропустил все, потому что зажмурился, почувствовав давление горячего тела прямо на свой член. — Пи’Кинн, — позвал Порче. Его голос был тихим и звучал так сладко. Кинн снова поцеловал его, глубже и сильнее. Порче подскочил на месте, переминаясь с ноги на ногу, стоя на коленях. Кинн гладил его изгибы спины и бедер. Он оттянул одну из ягодиц Порче, делая немного больно, и тут же отпустил, чтобы погладить. Кинн вновь опрокинул его на спину, чтобы вернуться к тому, чем он занимался до этого — мучительно медленно раскрывать Порче. Он использовал руки и рот. Порче был мягким, но, тем не менее, тугим, и Кинну слегка срывало крышу. Он хотел быть осторожнее и нежнее, но у Порче оказался слишком красивый голос. Порче удерживал его в себе, зажимаясь, и Кинн отвлекал его, слизывая влагу у самых пальцев или покусывая нежную кожу внутренней стороны бедра. Порче был горячим внутри. Кинн смотрел ему в лицо и гладил волосы, неторопливо раскачиваясь, врезаясь в его мягкие бедра своими. Порче чаще облизывался, и Кинн, не находя сил сопротивляться его очарованию, целовал его. Кинн обожал его тело, улыбку и сияющие глаза, его голос и нежные, но сильные руки. Кинн был всего лишь мужчиной, мечтающим о простых мелочах, но Порче казался ему сказочным существом, чем-то совершенно нереальным. Кинн хотел поймать каждый его вздох, каждое движение тела. Поэтому, когда они закончили, и Порче, удовлетворенно улыбаясь, откинулся на подушки, Кинн заметил блеск его груди и тут же прижался к ней губами, а затем, слизав все-все капли пота, просто положил голову на плечо Порче. Порче не оттолкнул его. Он был обессиленным и мягким, но, тем не менее, погладил волосы Кинна и оставил руку там, у его головы. Кинн довольно замычал и улыбнулся, закрывая глаза в ощущении удивительного спокойствия. — Хиа заметил, что меня часто не бывает дома. Спросил, с кем я встречаюсь, — заговорил Порче. Кинн напрягся — он не хотел, чтобы у его мальчика были неприятности. Но рука Порче снова задвигались, немного неспешно, и Кинн не стал паниковать раньше времени. Он мог решить любую проблему. Ради Порче он бы постарался особенно сильно. — Нам нужно познакомиться с ним. Мы не можем скрываться все время. И я хочу сделать все правильно, — решил Кинн. Рука Порче соскользнула ниже, обхватывая Кинна под подбородком, поднимая вверх. Кинн послушался и посмотрел на Порче, все-таки немного тревожась. Он был взрослым мужчиной. Кинн управлял крупной компанией, в которой работало огромное количество людей, где часто случались неприятные моменты, которые Кинн должен был рассмотреть и решить. Порче опускал его на землю, и именно он заставлял Кинна чувствовать себя кем-то значимым. Кинну не казалось странным то, что он тянулся за любовью молоденького парня. Порче был мудрее своих лет, с ним было интересно и комфортно. Кинн был уверенным в себе, он имел достаточно наглости заявить, что его хотели многие. Но он желал Порче. Кинну нравилось проводить уютные вечера с ним, красть его с занятий иногда и увозить на обед, где были только они вдвоем. Несколько раз они уезжали на все выходные на море, и Порче становился таким счастливым. Кинн не позволял ему ни о чем думать, забирая все внимание себе. Он заслужил это — они оба заслужили. Было приятно баловать Порче, но тот баловал Кинна в ответ. — Мне немного страшно, — признался Порче. Он звучал тише обычного и не так весело. Кинн обнял его крепче, сильнее придавливая к кровати. — У меня серьезные намерения в отношении тебя, знаешь? — спросил Кинн и поцеловал его в шею. Порче рассмеялся и наконец-то немного расслабился. Кинн покрывал его кожу щекотными поцелуями до тех пор, пока Порче не оттолкнул его от себя. — Он захочет убить Пи’Кинна, — напомнил Порче, а затем сощурился, — но я не дам тебя в обиду. — Правда? — Да. Кинн усмехнулся и лег обратно на грудь Порче. Его было сложно обидеть, но Кинн подозревал, что брат Порче способен расстроить их обоих. Судя по тому, что он слышал, Кинн примерно представлял, насколько масштабна их проблема. Но больше всего на свете Кинна заботило то, что Порче может расстроиться. Порче был таким хорошеньким. Ему шла его улыбка, и Кинн не хотел, чтобы его солнечный мальчик плакал или злился, ругаясь с братом. — Если что-то произойдет, и ты расстроишься, позвони мне, и я заберу тебя сразу же. Если меня не будет в городе, я отправлю к тебе машину, — Кинн был предельно серьезен. Но Порче рассмеялся. — И вдруг ты не захочешь видеть нас обоих, то, думаю, мой старший брат будет не против, если ты решишь провести с ним время. Или я могу оставить тебя одного. Мне будет больно, но я переживу, если буду знать, что ты в безопасности. Порче вдруг крепко сжал Кинна в своих объятиях, больше похожих на удушающий захват. Кинн захныкал, но даже не пытался сопротивляться. — Почему ты сразу говоришь о плохом? — застонал Порче, понемногу ослабляя хватку. Кинн был рад возможности дышать, но он ответил сразу же. — Потому что, если все пройдет хорошо, никому из нас не придется волноваться. Я хотел, чтобы ты знал, что я рад тебе в любом случае. Даже если ты будешь не рад мне. Порче вернулся к неторопливым поглаживаниям. Кинн не должен был вестись на это, но он снова удобно устроился в его руках. — А если ты передумаешь, — продолжил Кинн, — и позвонишь мне, рыдая «О, Пи’Кинн, приедь и утешь меня», я окажусь рядом так быстро, как только смогу, и не отпущу. Порче шлепнул его по плечу несколько раз, и это было действительно больно. Но Кинн вцепился в него мертвой хваткой. — Я и представить не могу, что должно случиться, чтобы я не захотел тебя видеть. — Случиться может что угодно — мы не знаем наверняка. — И все-таки. Кинн решил поцеловать Порче, чтобы успокоить его и, возможно, себя. Нужно было разрядить обстановку после таких разговоров, и Кинн выбрал простейший способ. Он приподнялся на локтях, нависая над Порче и целуя. Это было лишь касание губ, нежное и слегка ленивое. Но Порче приоткрыл рот и надавил на плече Кинна. Он разгорячился под Кинном. Только поцелуев скоро стало мало, и Кинн переместился, подминая Порче под себя, укладываясь между его ног. Он спустился поцелуями на шею Порче, длинную и аппетитную. А после этого уже было невозможно остановиться. Порче снова стонал под ним — в этот раз стоя на коленях. Кинн поднял его вертикально, ритмично вбиваясь в него, держа за талию и шею. Порче хватался за его руку, надломлено хрипя, поддаваясь бедрами назад. Кинн прижался щекой к его волосам, поймал прядь губами и кончил сразу же после Порче — когда тот судорожно стиснул его в себе, дрожа от оргазма. Кинн скатился вниз, утягивая с собою Порче. Они устроились на боку, спина к груди, и Кинн все не мог перестать целовать шею Порче. Порче никто не отбирал у него. Кинну не нужно было торопиться куда-либо, но он хотел показать ему всю свою любовь.