Незаменимость

Прошло восемь лет с тех пор, как он забрал Слепого из другого круга. Они жили в небольшой квартирке с двумя комнатами, Сфинкс по-прежнему работал детским психологом, а его подопечный ходил в специальную школу и был уже в старших классах. Каждое утро Сфинкс сопровождал воспитанника на занятия и отправлялся на работу. Первоначальное обоюдное притирание разных характеров сменилось размеренной и относительно спокойной жизнью. Сфинкс обзавёлся новыми протезами (называть эту пару рук 'граблями' не поворачивался язык), и спектр его функционирования стал значительно шире. Юный Слепой рос отзывчивым, слегка замкнутым ребёнком. Таким он был дома, со Сфинксом, и, можно было предположить, в школе тоже, поскольку жалоб оттуда не поступало. Успешная адаптация парня в реальности была для старой мудрой Кошки настоящей отдушиной. * Но в одну пасмурную, ненастную пятницу всё изменилось. Порывистый осенний ветер сметал с деревьев листья, небо затянуло сиренево-серыми закатными тучами, монотонно накрапывал мелкий дождь. Однако Сфинкс уже забрал Слепого из школы, успев заскочить по дороге в магазин, дабы пополнить запасы съестного, и теперь орудовал на кухне, пытаясь сварганить незамысловатый, но сытный ужин. Юноша был у себя в комнате, когда Сфинкс позвал его к столу. Ответа не последовало. Подождав немного, Сфинкс со вздохом отправился за рассеянным подростком и застиг его в довольно растрёпанных чувствах. Казалось, парня что-то смущает или беспокоит — он совершенно не находил себе места. Но, поняв, что уже не один, Слепой весь подобрался и будто бы застыл, пытаясь утаить обуревающее его волнение. Однако Сфинкс всё же спросил: — Что случилось? В полумраке комнаты щуплая фигурка подростка выглядела особенно уязвимо. Слепой сделал глубокий вдох, словно решился вдруг на прыжок в ледяную воду, бесшумно преодолел расстояние, разделяющее их со Сфинксом, и, на миг вперив в него незрячий взгляд молочно-белых глаз, приник к губам отчаянным, почти целомудренным поцелуем. Сфинкс изумлённо отшатнулся: — Что ты делаешь? Черты лица Слепого исказили горечь и смятение: — Я думал, я тебе дорог. — Конечно, дорог. Но это... — Что? — Слепой склонил голову набок, напряжённо внимая малейшим нюансам в интонации собеседника. — У нас огромная разница в возрасте. — Не такая уж и большая. Сфинкс промолчал. Возражения покажутся неубедительными, ведь мальчик не знает об изнаночных годах жизни. — Я не ребёнок, — тихо, но настойчиво добавляет Слепой, делая маленький шаг вперёд. Внутри у Сфинкса творится мини-апокалипсис. Вот тебе и адаптация! Все мысленные аргументы разбиваются, не находя словесного выхода. Ситуация кажется совершенно абсурдной. Сфинкс даже представить не мог, что его околобратское отношение к воспитаннику может встретить подобный отклик. Задачу объясниться не облегчало и то, что перед ним был Слепой. Другой, но Слепой. Сфинкс попытался сказать как можно твёрже: — Да, ты вырос. Но я помню тебя совсем мальчишкой и... Снова тупик. Где же находится мозг, когда он так нужен?! На этой фазе отчаяния снисходительная вселенная решила компенсировать скудоумие вопрошающего спасительной случайностью. Раздался стук в дверь. — Я открою, — бросил Сфинкс, безуспешно пытаясь скрыть облегчение, слишком явно проскользнувшее в голосе, и потопал в коридор. В глазке виднелась тёмная фигура, скрытая безразмерным худи. Облик в целом был не то что угрожающим, но настораживающим. Сфинкс немного поколебался, прежде чем открыть дверь, мысленно прокручивая относительно вежливые фразы-отказы на случай столкновения с коммивояжёром или свидетелем Иеговы. Незнакомец не торопился поднимать голову, что добавляло очков его подозрительности. Сфинкс прочистил горло, собираясь спросить неизвестного о причине визита, когда посетитель наконец оторвал взгляд от пола. В слабом, тусклом свете подъездной лампы стали видны до боли знакомые черты лица, обрамлённого чёрными прядями, и подёрнутые вечной пеленой, невидящие глаза. Сфинкс услышал собственный голос, просипевший будто со стороны: — Бледный... * Происходящее всё больше отдавало сюрреализмом. Будто Дом внезапно восстал из руин, вновь испытывая маленького Кузнечика. Это совершенно точно был его Слепой. Сфинкс сразу же понял — по уверенным длинным пальцам, моментально принявшимся ощупывать с полузабытой дикостью его лицо, по чуть подрагивающим ноздрям, жадно впитывающим его запах. Но самым главным свидетельством было то, что Слепой проделывал эти манипуляции не в Доме, не на Изнанке, не в Лесу. Значит, он тоже узнал Сфинкса. Едва щёлкнул дверной замок. Или, быть может, раньше, по гулким шагам в коридоре. А последующее — только разновидность приветствия. Сфинкс обхватил Слепого поперёк тела, толком не зная, для чего: чтобы обнять или чтобы втащить в квартиру и не топтаться на пороге. А может, убедиться в отсутствии у себя галлюцинаций. Неожиданный гость был вполне осязаем, но из объятий вырываться не спешил. Что возродило сомнения в подлинности его личности, ибо по старой памяти Бледный не был таким уж фанатом прикосновений. Впрочем, подобную медлительность можно было списать на растерянность. Аккуратненько прикрыв спиной визитёра дверь и с удовлетворением услышав щелчок замка, Сфинкс наконец отпустил покорное тулово. Слепец заговаривать не спешил. Видимо, удостоверившись, что перед ним действительно тот самый Котяра, он окончательно расслабился и мог теперь веками молчать в коридоре. Сфинкса такая перспектива абсолютно не устраивала. Несмотря на то, что впереди два выходных дня, нельзя забывать о временно притихшем в своей комнате Слепом (Слепом-2?), который в любой момент мог из этой комнаты выйти. Он почувствует визитёра, и придётся как-то объяснять, что происходит. Возможно, обоим. Сфинкс потряс головой, оставляя размышления на потом, и рассердился, осознав, что ему снова нужно задавать вопросы, чтобы хоть что-то понять. Невзирая на то, что это Слепой — столько времени спустя! — пришёл к нему домой, а не наоборот. Подцепив протезом худи, Сфинкс потянул гостя в комнату, машинально действуя так же, как в детстве, помогая освоиться на незнакомой территории. Пока сам хозяин квартиры максимально тихо закрывал за ними дверь, зараза-Слепой умудрился интуитивно отыскать любимое кресло Сфинкса, стоящее у окна, и пачку сигарет с зажигалкой, лежащие на подоконнике. Ещё он разулся (что немудрено, ибо столь долгий срок нахождения ног Бледного в ботинках мог негативно сказаться и на самом Бледном и, как следствие, на окружающих), подтянув босые ступни под себя. Меланхолично наблюдая, как гость — вернее сказать, захватчик-оккупант — прикуривает сигарету, Сфинкс мимолётом подумал, что, помимо прозвища Слепого, ими не было произнесено ни слова. Глубоко вздохнув и набрав побольше воздуха — а вместе с ним и терпения, Сфинкс подошёл к окну, распахнул форточку и с неприкрытым сарказмом спросил: — Желаешь что-нибудь ещё? Слепой сарказм несомненно уловил, но проигнорировал: — Мне нужна твоя помощь, Сфинкс. * Сидя на подоконнике, Сфинкс перехватил из протянутой руки Слепого сигарету и затянулся. Вторая рука Слепого обвивала ногу друга, опущенную на подлокотник кресла. — Так ты поможешь? — Как я могу отыскать этот вход, если даже ты не можешь? Затея Незрячего вызывала массу подозрений. По его рассказу выходило, что на месте Дома велись многочисленные перестройки, отчего Лес забеспокоился, стал нестабилен, а выход в Наружность нынче кочует с места на место. Для Бледного это, конечно, не было особой проблемой — он давно стал Лесным жителем на постоянной основе. Но были ещё путники, торговцы. Они нуждались в свободных путях сообщения между мирами. Слепой утверждал, что вход чурается промышленных районов, предпочитая парки и скверы. Однако что-то в этой истории не сходилось. — Нужен тот, кто увидит с этой стороны. — Но ты нашёл меня, несмотря на сбои, — с сомнением протянул Сфинкс. Что если всё это только очередной план по заманиванию его в Лес? Слепой, очевидно, почувствовал его колебания, потому что разозлился: — Не хочешь помогать — так и скажи! В это мгновение дверь в комнату приоткрылась, поэтому Сфинкс не успел ввязаться в спор. Юный Слепой застыл на пороге, в нерешительности прислушиваясь: — У нас гости? — голос его звенел от напряжения. Сфинкс прикрыл глаза, обдумывая ситуацию. Рано или поздно они бы встретились. В одной-то квартире! Собравшись с духом, он посмотрел на подопечного, на периферии отмечая, что старший Слепой даже голову не повернул в сторону вошедшего, но совершенно точно внимает. — Да. Мой старый знакомый. Нам надо обсудить один деловой момент, а ты пока иди поешь, хорошо? — памятуя об их последнем диалоге, Сфинкс старался говорить как можно мягче. Кроме того, его пугало присутствие обоих Слепых в пределах комнаты. Все старания пойдут насмарку, если старший каким-то образом повлияет на младшего. Радовало, по крайней мере, что оборотень не изменял своей привычной молчаливости. Однако подросток уходить не спешил. Напротив, сделал пару шагов в сторону окна. Поведение его было необычным, ведь раньше он не рвался находиться с незнакомцами дольше необходимого. Когда опекун общался с коллегами, мальчик оставался неизменно равнодушен, по большей части проводя время в своей комнате. На момент в Сфинксе взыграло любопытство: что будет, если парень подойдёт к взрослой версии с этого круга? Как они поведут себя друг с другом? Глупо и опасно. Соскочив с подоконника, Сфинкс подошёл к воспитаннику, который тут же его обнял и едва слышно прошелестел: — Прости. Сфинкс несколько опешил, но осторожно приобнял его в ответ. Должно быть, так юноша извинялся за свой порыв. * После ухода подопечного Сфинкс обернулся и тут же наткнулся взглядом на Слепого, звёздочкой раскинувшегося на кровати, с ехидной, косой полуулыбкой. — Этот к тебе очень привязан, — отметил он. По спине Сфинкса пробежали мурашки. Что именно понял Незрячий? — Это естественно, я его опекун. Мы семья, — неуверенно, слишком неуверенно... — Он знает о Лесе? Помнит, как оказался здесь? Сфинкс разозлился. Слепой, как всегда, неуместно догадлив. — Тебя не касается. Пошли искать вход. Бледный не стал продолжать пикировку, бесшумно соскользнул с кровати и принялся обуваться. Сфинкс подошёл к шкафу, чтобы переодеться во что-то более подходящее осенним вечерним улицам. — Теперь ты справляешься. Удобные грабли... — задумчиво, словно самому себе, сказал Слепой. — За восемь лет как-то научился, — фыркнул Сфинкс. — А вот ты... — со вздохом добавил он и опустился на корточки; шнурки на ботинках Слепого были развязаны и спутаны. Его паучьи пальцы невесомо запорхали по голому черепу Сфинкса, в то время как тот разбирался со злополучной обувью. Протезы, конечно, чудесны, но с мелкой моторикой приходится повозиться. — Хотя бы здесь всё тот же, — прошептал Бледный, окончив импровизированный 'осмотр'. Сфинкс вскинул голову, обхваченную замеревшими ладонями, и ощутил неясное воодушевление. Он встряхнулся, решительно отмёл всё постороннее и сосредоточился на проблемах насущных. Проходя через коридор, Сфинкс заметил мелькнувшую возле кухни фигуру. Вот только двигалась она не от, а в. Но раздумья на сей счёт тоже могли подождать. Сейчас необходимо было вывести отсюда старшего Слепого. * Шагая по улице, Сфинкс понял, что воодушевление никуда не делось. Напротив — распустилось и будоражило горячим пламенем смятенное нутро. Он чувствовал непревозмогаемую правильность происходящего, лёгкость дыхания жизни. Словно отпала застарелая заскорузлая корка, с которой существуешь так долго, что привык не замечать. Такого не было ни с юным Слепым, ни с Русалкой, в бытность её в Наружности. Пальцы Бледного переплелись с пальцами искусственной руки, а сам он шёл близко, притеревшись к Сфинксу почти вплотную, улавливая малейшие повороты тела. Сфинкс мимоходом подумал о том, как они выглядят со стороны. Осенний город полнился вечерними огнями, запахами костров и опавших листьев, звуками голосов прохожих и проезжающих машин. Старый Котяра, поддавшись внезапному импульсу, начал описывать Слепому свой мир, точно как в детстве, покрытом дымкою времени: — Небо сейчас такое индиговое, облаков почти нет. Дождь, наверное, не вернётся. Деревья — сплошь одни чёрные ветви. Кругом огни, здания оживают по ночам... Слепой не прерывал его, молча слушал. И Сфинкса распирало тихое счастье. Лесной обитатель мог осадить резонным: 'Зачем ты мне это рассказываешь?', но позволял не в меру довольному Коту разделить с ним свою реальность. Когда поток словесных излияний иссяк, Бледный сказал: — Ты улыбаешься. Он безошибочно угадал состояние, но в интонацию прокрался вопрос. Сфинкс смутился, понимая, что Слепой хочет знать причину. — День нынче выдался тёплый. — Нет, не поэтому, — тут же возразили в ответ. И что на это сказать? Сфинкс спешно перевёл тему: — Ты не описал, как выглядит вход. Свободная рука Слепого коснулась грудной клетки друга в районе солнечного сплетения и начертила круг с тремя точками. — Что-то вроде этого. * В первом парке, куда наведались искатели, не было ничего, даже отдалённо напоминающего изображённый Слепцом символ. Глубокие сумерки также не облегчали задачу. Конечно, в городе была уйма других парков, не говоря уже о скверах и аллеях. О существовании некоторых Сфинкс мог просто не знать. Чем ближе дело шло к ночи, тем холоднее становилось. В какой-то момент, должно быть, от отчаяния, Сфинксу почудился пресловутый круг в рисунке коры одного из деревьев. — Слепой! Кажется, здесь... — он сделал шаг в направлении примерещившегося символа, но тут же почувствовал резкий рывок и головокружение. — Дурак?! Захотел расщепиться на атомы? Отряхивая руки, внезапно обретшие чувствительность, и поднимаясь с земли, Сфинкс отстранённо подумал, как давно он не слышал криков Бледного. Почти никогда. Но не это в первую очередь вызывало интерес. Гораздо занимательнее были зелёные светлячки, плясавшие в глазах уже-не-Слепого, и густая чаща деревьев, в которую превратился ухоженный городской парк. Сфинкс невольно поёжился, бегло оглядев непроглядную глушь. — Какого чёрта?! Взор оборотня буравил, верно пытаясь проделать скважину на месте незадачливого Котяры, а светляки в глазах грозились обернуться бесенятами. В Слепом зарождался яростный смерч, настолько сильный, что его практически можно было ощутить в колебаниях окружающего воздуха. Сфинкс неслабо перетрухнул. — Серьёзно, Сфинкс?! Спустя столько лет ты всё ещё думаешь, я пытаюсь отыскать некий изощрённый способ заманить тебя в Лес? — Но мы же сейчас здесь, — возражение резонное, хотя лучше его было не озвучивать. Очевидно, оборотень сдерживался из последних сил. — Да, и гораздо больше, чем удержать, мне хочется тебя придушить. Чего ты ожидал, обнаружив вход? Что радушно распахнётся дверь и ты просто шагнёшь в объятия приветливого Леса?!.. Сфинкс подумал, что в конечном счёте они так и сделали, если исключить нюансы. Однако благоразумно промолчал, дабы не распалять Слепого ещё больше. — Мало того, что по истечении огромного срока мне пришлось вспоминать, каково это — жить в уязвимом человеческом теле вне привычного мира, так ещё и надо заново доказывать, что не покушаюсь на твою свободу выбора! Сфинксу стало жутко стыдно. И как Бледному всегда удавалось осадить его?! В Лесу оборотень был силён и зряч, чувствовал себя в относительной безопасности, потому что и сам является частью Леса. Или частью изнаночной стороны Дома? Но, если Дома больше нет, может ли быть Изнанка? И самый главный вопрос: если вход между двумя мирами нестабилен, почему они со Слепым так легко провалились в Лес? — Я вытолкнул нас непроизвольно, — как всегда угадал его мысли Слепой, видимо утомившийся от криков-рыков и говоривший теперь спокойно. — Сразу в Лес? — На Изнанку, какой ты её знал, сейчас попасть даже сложнее. Именно это мы и пытаемся отрегулировать. Сфинкс устало прислонился к широкому стволу одного из многочисленных деревьев, скользнув на не по-осеннему тёплую землю. Это место по-прежнему пугало его, но если Слепой смог терпеливо гулять с ним в его мире, абсолютно дезориентированный, то и Сфинкс сможет по крайней мере попытаться отплатить той же монетой. Тем более тёмный бархат зелени так мягко обволакивал пространство, что забывалось, сколько возможных опасностей таится за этим обманчивым покоем. Рядом бесшумно опустился Слепой, прислоняясь плечом к плечу. Какое-то время они бездумно пялились в черноту склонённых крон и слушали Лес. Мгновения нанизывались одно на другое — и вот уже под деревом сидят бок о бок крупный лысоватый кот с изумрудными глазами и длиннолапый зверяка, весь покрытый шерстью. Поразившись краем сознания случившейся метаморфозе, кот ткнул чуть влажным носом лохматую морду зверя, попутно отмечая, насколько ярким, громким и пахучим вдруг стал окружающий мир. Ответный взгляд видоизменённого Слепого был на редкость серьёзен и понимающ. Сфинкс ощутил, как по уголку пасти и усам прошёлся горячий шершавый язык, прежде чем снова оказался в парке в человеческом обличии. * Совершенно стемнело, поэтому дальнейшие поиски отложили на следующий день. На обратном пути практически не разговаривали — обоим было более чем достаточно впечатлений. В квартире Сфинкс сразу же потащил их на кухню. Не мешало бы подкрепиться. Пока Бледный с тщательно вымытыми руками восседал на табурете, Котяра разогревал остатки ужина. Юный Слепой появился на пороге скользящей тенью и, к вящему удивлению хозяина квартиры, обратился к своей старшей копии: — Я — это ты? Сфинкс чуть не уронил кастрюлю. — Если считать определяющим фактором слепоту, то да, — чуть помолчав, ответил оборотень. — Вы знаете друг друга с детства? — не прекращал между тем допрос юноша. — Да, это так. — И ты оставил его? — Наши пути разошлись. — Ну и дурак! — подросток пулей вылетел из комнаты. Бледный усмехнулся. Сфинкс поставил перед ним тарелку с едой, а сам пошёл за подопечным. Дверь в комнату была закрыта, но, постучав, Сфинкс услышал незамедлительное: — Чего тебе? — Может, откроешь? Или предпочтёшь говорить через дверь? — Предпочёл бы вообще не говорить, — пробурчал подросток, но просьбу выполнил. — Не подскажешь, с каких пор ты стал подслушивать? Мальчик покраснел, выдавая смущение, но прикрылся дерзостью: — С тех самых как слух компенсирует мне отсутствие зрения. — Не понимаю, что с тобой происходит... — потерянно пробормотал Сфинкс. — А я-то думал, почему ты оттолкнул меня! Оказывается, из-за него, — маленький Слепец кивнул в сторону кухни. — Ты не в себе. Юноша горько усмехнулся: — Забавно. Не вижу я, но по-настоящему слеп ты. А теперь, с твоего позволения, я буду спать. Парнишка лёг на свою кровать и отвернулся к стенке, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Сфинкс ощущал его обиду, но не знал, чем помочь. Нужно было разложить всё по полочкам в собственной голове, прежде чем лезть в чужую. Расстроенный и озадаченный, он вышел из комнаты. * Очевидно, перемены в отношении к нему воспитанника произошли недавно. Иначе бы Сфинкс заметил. Заметил бы? Он учился проницательности и пониманию людских душ, ещё будучи Кузнечиком, и связал свою профессию с 'наукой о душе'. Что же касается личного — там зияла непроходимая, бездонная пропасть. И Сфинкс вдруг оказался на самом её дне. Слепой оторвался от вылизывания тарелки и воровато обернулся ко входу, заслышав Сфинксовы шаги. — Не наелся? Слепой наклонил голову, видимо, вслушиваясь в мрачное настроение друга, отчётливо резонирующее в воздухе. — Отнюдь. — Тогда — в ванную. Уж не обессудь, но не хочу неделями после твоего ухода истреблять набежавших блох. Бледный безропотно позволил отвести себя в вышеупомянутую комнату. Закономерно — не первый день знакомы, чтобы обижаться на подобное предположение. Пока Сфинкс запихивал Слепого в ванну, залезал следом, а затем настраивал температуру воды, мучительные раздумья не оставляли его. Так же молча, под гнётом мыслей Сфинкс принялся мыться, предварительно предоставив соседу запасные мочалку и мыло. Протезированные руки служили на славу и воды не боялись. На этапе мытья головы Слепого (Сфинксом — ибо, что он там намоет сам, одному Лесу известно!), затянувшееся молчание стало уже давящим. Наконец, сквозь стекающие по лицу струи, оборотень бескомпромиссно пробулькал: — Говори. Движение протезов, промывающих волосы, замедлилось. Сфинкс вздохнул. — Рыжий предупреждал меня, что так будет. Но мне казалось, если создать благоприятные условия, этого можно избежать. А теперь... он хочет невозможного. Почему он стал воспринимать меня подобным образом? — Сфинкс помедлил. Следующий вопрос задавать было рискованно, однако необходимо для возможного прояснения ситуации. — Ты любил Лося, но разве так? Слепой застыл. Его длинные пальцы вдруг отвели искусственные руки Сфинкса в сторону и продолжили мыть голову самостоятельно. — Хотел ли я Лося? — вопрос прозвучал довольно резко, руша тщательно выстроенную деликатность. — Я был ребёнком, когда Лось ещё... Но дело не в этом. Ты упускаешь одну значительную деталь. Он замолк. Старый добрый Слепой и его неподражаемая манера вести диалог! Сфинкс раздражённо закатил глаза: — Какую? — он хотел было выключить душ, но ему это не позволили. — Оставь. У мальчонки слух не хуже моего. — Чудно, — согласился Сфинкс, отчего-то ещё больше раздражаясь. Он вылез из ванны, помог выбраться Слепому, вытерся сам и укутал оборотня в полотенце, стараясь не пялиться на неизменно тощее тело. Монотонный звук льющейся воды действовал на нервы. — У меня, помимо Лося, были ты и четвёртая, Дом, Лес... А у него вместо Лося — ты, вместо Дома — ты, вместо Леса — ты. Всё его существование сосредоточено на тебе. — Ты так говоришь, будто я держу его на привязи. Он посещает школу и чувствует себя там абсолютно нормально. Конечно, он не слишком общительный, но... — Сфинкс не договорил. Кого он пытается убедить: Слепого или самого себя? — Откуда ты знаешь, как он чувствует себя в школе? — в голосе Бледного появились стальные нотки. — Этот ребёнок сделает что угодно, лишь бы тебя порадовать. Даже вид, будто ему комфортно там, где комфортом и не пахнет. Сфинксом овладело безысходное отчаяние. Чёртов Слепой был прав. Ему ли себя не знать! — Можно попытаться сместить локус внимания на что-нибудь другое. Заменить занятиями — хобби, например? — вслух размышлял Сфинкс. — Заменить человека чем-то другим? — с обличающей усмешкой уточнил Слепой, на ощупь открыл дверь и уже вполне уверенно направился в комнату Сфинкса, тем самым обрывая разговор. Опешившему Котяре оставалось только выключить воду и постараться не обращать внимания на двусмысленность брошенной Бледным фразы. * Забросив вещи Слепого в стиралку, Сфинкс задумался о происхождении необъятного худи. Лес неожиданно обзавёлся бутиками? В комнате Бледный уже скинул полотенце и забрался под одеяло. С головой. Ну и ладно. По реакции Слепых выходило, что в этой квартире главным обидчиком был он — Сфинкс. Старый Котяра поскрёб протезом многострадальную лысину, бросил ещё один взгляд на тушку-холмик посреди кровати, выудил из шкафа майку и пижамные штаны, и отправился к окошку — выкурить на сон грядущий сигаретку. Решение сложившейся ситуации вырисовываться не желало. Разобраться сразу с двумя Слепыми не представлялось возможным. Но исправить отношения с младшим ещё будет время, а вот со старшим и его особо опасным порталом на Изнанку придётся разбираться в кратчайшие сроки. Последняя мысль подстегнула Сфинкса быстрее затушить дотлевающую сигарету и отправиться в постель, дабы убедиться, что под горкой одеяла действительно скрывается Слепой. Тот лежал смирно, но не спал. Сфинкс знал: максимум несколько дней, и снова придётся проститься с другом. На мгновение показалось, что Слепого уже нет здесь, а тело, лежащее так близко, — всего лишь воспоминание, тусклый призрак далёкого прошлого. Внезапный ужас овладел Сфинксом, и, не сдержавшись, он придвинулся вплотную, прижался так, чтобы присутствие Бледного стало осязаемым, а значит, действительным. Слепой не отстранился, тогда Сфинкс осмелел и легонько уткнулся носом во влажные волосы. Некоторое время они лежали в тишине, пока Слепой не повернулся. — Я тоже скучал по тебе, Сфинкс, — словно в ответ на так и не высказанное на улице, промолвил он и накрыл Сфинксовы губы своими. * Утро встретило солнечными лучами, пробивающимися сквозь незашторенное окно. Сфинкс недовольно поморщился и глубоко вздохнул. В пределы обоняния тут же вторгся насыщенный растительный запах. Слепой, поганец, опять сбежал в Лес, как только Сфинкс заснул. И зачем им нужны ещё какие-то входы?! Скосив глаза на дрыхнущего рядом лесного гуляку, Сфинкс моментально вспомнил череду событий, предшествовавшую отправлению в славные объятия Морфея. Когда Слепой вдруг набросился с поцелуями, схлынувшая было волна воодушевления накатила вновь. Стало так необъяснимо хорошо, что Сфинкс и не подумал оттолкнуть внезапного оборотня. Они целовались долго и самозабвенно, и разомлевший Кот не сразу осознал помутнённым разумом, что руки Слепого совершенно естественно и без колебаний решили перейти к чему-то большему. Сфинкс подобрался и насторожился. Его тело желало продолжения и не видело никаких преград, но существовало нечто более важное, чем простые инстинкты. Бледный остановился, ощутив охвативший партнёра ступор. — Ты не хочешь, — даже не вопрос — утверждение. Сфинкс отрицательно мотнул головой. Слепой не видел. Пришлось говорить это вслух. — Если продолжим.. Когда вернёшься в Лес, я... Слепой кивнул. Он понял и принял. * В этот раз высматривать круг с точками было легче. Однако Сфинкс не горел желанием снова оказаться в Лесу, поэтому решил выпытать у Слепого побольше информации. — Почему я не могу коснуться входа? — Ты можешь, конечно. Но, как ты помнишь, Дом всегда хотел что-то взамен. Так и Лес. И насколько высока цена для тебя — неизвестно. Мне же достаточно обозначить своё присутствие: каплей крови, например. Лес узнает меня и позволит пройти на Изнанку. — Я думал, Изнанка и Лес... — Так было раньше. Изнанка без Дома или места, что будет ей взамен Дома закрепом в Наружности, становится нестабильной. На словах всё это звучит совершенно иначе, чем есть на самом деле. Конкретизацией объяснения Слепого и не пахли. Сфинкс чётко уяснил одно: его роль во всей этой истории — высматривать символ и не совершать необдуманных телодвижений. Ещё один день пролетел в бесплодных поисках. А вечером обнаружилось, что младший Слепой простыл. У него открылся кашель, голос хрипел. Хотя последнее было не столь заметно, так как парень почти всё время молчал, предпочитая находиться в своей комнате. Сфинкс беспокоился, без конца таскал подопечному кружки с горячим чаем и целебными настойками, пытался заставить померить температуру, но неизменно слышал в ответ, что всё это ерунда. Воскресенье прошло аналогичным образом. Только прибавилось скребущее чувство вины у Сфинкса: пока они с Бледным прогуливались по паркам в поисках входа на Изнанку, младший Слепой — одинокий и больной — находился дома. Сам подросток, впрочем, не жаловался на своё положение, никаких претензий не высказывал, не язвил и будто бы смирился со сложившимся положением дел. Он даже, вопреки ожиданиям, высказал твёрдое желание пойти в понедельник в школу, несмотря на то что чувствовал себя по-прежнему неважно. Сфинкс отпросился с работы на полдня, чтобы засветло успеть пройтись со Слепым по нехоженым аллеям и скверам. А ночью появлялся дополнительный повод, чтобы чувствовать себя виноватым. Сфинкс продолжал, поскольку оставалась такая возможность, льнуть к Слепому, дабы ощутить его настоящесть, едва ложился с ним в постель. Бледный неизменно откликался, первым лез целоваться. Его паучьи пальцы, выказывая солидарность с хозяином, отчаянно бегали по телу Сфинкса, словно запоминали. Незрячий ни разу не пытался перейти границу, установленную ими в самом начале. Так что Сфинксу приходилось подавлять собственную фрустрацию, на миг заглушающую понимание правильности ограничения, когда разгорячённый Слепой с очевидным возбуждением отодвигался от не менее очевидно возбуждённого Сфинкса. Но наиболее острые угрызения совести возникали при мысли, что юный Слепой был прав. Оба Слепых вообще-то. Сфинкс нуждался именно в Бледном. И, оказалось, человека действительно нельзя заменить. * В понедельник утром Сфинкс со Слепым пошли отводить младшего в школу. Не сказать чтобы его самочувствие улучшилось, но желание отправиться в обитель науки осталось непоколебимо. До здания добирались в напряжённом молчании. Юный Слепой периодически начинал кашлять, но тут же подавлял порыв и прикрывал рот платком, который взял привычку всегда держать под рукой. Сфинкс подумал, что, если так будет продолжаться, неплохо бы сводить подопечного к врачу. Оставив подростка под надзором преподавателей, Сфинкс решил заодно сводить Бледного в парковую аллею за школой. Это был огороженный уютный уголок, куда временами приводили учеников для занятий на свежем воздухе. Когда Сфинкс поделился информацией о местоположении аллеи, Слепой досадливо хмыкнул: — Всё-таки мальчишка! — Ты о чём? — А говоришь, он не имеет никакого отношения к Лесу. — Он и не... Подожди! Хочешь сказать, что вход находится где-то здесь? — Где ему ещё быть, как не в непосредственной близости от... меня. Сфинкс застыл на месте, совершенно ошарашенный. Его напугало собственное предположение: — Хочешь сказать, он... — Не неси чепухи, — тут же одёрнул его Слепой. — Тогда вход был бы распечатан и исправно работал. Сфинкс попытался взять себя в руки, хотя сделать это было непросто. Выходит, Лес всегда висел дамокловым мечом над его подопечным. Удивительно, сколько заблуждений питаешь, даже когда всё кажется предельно прозрачным. Маленький Слепой не стал исправлением прошлых ошибок. На самом деле, существует слишком много вещей, которые невозможно исправить. И остаётся только нести в себе память о случившемся и груз последствий. Так же обстояло дело с кратким возвращением старшего Слепого. Сфинкс невидяще уставился на круг с тремя точками из пожелтевшей травы. Сейчас всё закончится, и останутся только горечь осознания собственного провала и тягостные воспоминания, что время от времени будут разрывать в клочья. — Нашёл, — прошептал Сфинкс. — Прямо перед нами. Слепой повернул к нему голову, собираясь что-то ответить, но не успел. Он вдруг весь подобрался, насторожился и, предваряя вопрос друга, предупредил: — Похоже, у нас гости. Оборачиваясь, Сфинкс ухватил краем глаза промелькнувший силуэт. Подросток-Слепой замер у самого круга, словно наткнулся на невидимую границу. Сфинкс ощутил прикосновение липкого ужаса: — Что ты творишь?! — услышал он собственный окрик будто со стороны. — Слышал о ханахаки? — то ли в шутку, то ли всерьёз спросил юноша. Тон его голоса был спокойным и каким-то отрешённым. — Невозможно, — пробормотал сбоку оборотень. — А там... — не обращая на него внимания, продолжил младший Слепой и кивнул куда-то в пространство, — какая разница... Он шагнул вперёд. Через мгновение круг с точками исчез.