Раб

С того дня жизнь в лавке вошла в мирное русло. Приступив к работе, Ласс открылся Йоле с новой стороны: он был приучен к труду и обладал свойством делать все шустро, тщательно и без малейшей тени неудовольствия. Сперва девушка переживала, так как не привыкла перекладывать работу и боялась, что кто-то другой не сможет сделать все как надо, но очень скоро задалась вопросом, почему раньше не нашла себе исполнительного и ответственного помощника.       Теперь Ласс отвечал за порядок, а после подробного инструктажа мог даже обслуживать большинство покупателей. Раб довольно хорошо разбирался в растениях, а в области ядов и вовсе оказался экспертом. Когда же он, немного нервничая, выразил желание научиться ремеслу Йолы, она с легкостью согласилась и показала ему свое рабочее место. Она терпеливо и доходчиво отвечала на его вопросы и не сердилась, когда он не понимал или делал что-то не так.       Йола видела, как он старается, и видела, как боится, ошибившись, постоянно забывая, что теперь никому не удастся причинить ему боль. В такие моменты Ласс был похож на прилежного и недолюбленного ребенка, часто получающего порицание и никогда — похвалу. За свою работу он и впрямь не ждал никакой благодарности.       Ее сердце не могло вынести этого, и она незаметно начала искать способы порадовать его. Так она стала проводить больше времени на кухне, чтобы вкусно накормить его, а на рынке постоянно набирала разнообразные сладости, которые Ласс просто обожал; она всегда отмечала его успехи и брала его с собой в приют, где он мог видеть, как изготовленные им лекарства приносят нуждающимся радость и облегчение.       При этом она оставалась неизменно язвительной и невосприимчивой к любым манипуляциям раба, а его благодарность принимала с таким видом, будто он что-то не так понял. Она ничего не хотела взамен, напротив, старалась, чтобы он думал, будто ничего особенного она для него не делает. Она была строгой и черствой с виду, но очень мягкой и доброй внутри.       Это одновременно веселило Ласса и сбивало с толку.       Поначалу он побаивался попасть под влияние странной хозяйки, но со временем удовлетворенно понял, что чувствует себя в безопасности — его сердце оставалось холодным и спокойным, как воды глубокого озера.       Свое нынешнее положение он считал временным и по привычке старался извлечь из него пользу и новые знания. Он сам попросил Йолу подобрать ему книги, которые помогли бы быстро сориентироваться в новой для него среде, и проводил за чтением свободное дневное время.       По ночам же он забирался на крышу и тренировался с кинжалом. Заключенный внутри дух ветра наделял это оружие поразительными свойствами: кинжал исчезал и появлялся по желанию владельца (что объясняло отсутствие ножен), а также всегда возвращался в его руку после броска; помимо этого, с его помощью можно было ненадолго стать невидимым, призвать ветер или маленького духа-помощника.       Это оружие моментально стало частью Ласса, прекрасно сочетаясь с его собственной врожденной способностью телепортироваться на короткие расстояния. Благодаря своей смешанной крови Ласс достиг с духом кинжала такого уровня близости, какой был недоступен обычным смертным.       Что сказать, эта странная хозяйка сделала ему поистине бесценный подарок.       “Кажется, ее самая большая слабость — сорить деньгами”, — частенько с усмешкой размышлял Ласс, потому что иначе объяснить ее щедрость по отношению к нему было нельзя.

***

      Тем временем близился летний фестиваль, который, начавшись в июле, длился семь дней. Ларос становился все более шумным и оживленным, повсюду суетились люди, от приезжих на улицах было не протолкнуться, а в лавку Йолы полился нескончаемый поток посетителей, многие из которых были ее старыми друзьями и знакомыми.       Торговцы со всех краев света снабжали ее различными диковинными растениями и лекарствами, которые было сложно достать в империи. В маленькой кладовой очень быстро закончилось место, поэтому товар стали спускать сразу в лабораторию и громоздить на кухне.       Растения самых невообразимых форм и цветов стояли теперь повсюду, затрудняя передвижение, но Лассу нравилась свежесть, которую они привносили. Разглядывая стоящий посреди лавки высоченный цветок с широкими листьями и оранжево-розовыми зубчатыми лепестками, Ласс не уставал поражаться, что со всем этим собралась делать его странная хозяйка.       — Красавица, правда? — восхищенно сказала Йола, подойдя. — Лепестки этого цветка обладают целым рядом редких целительных свойств, а сок из его стеблей оказывает тонизирующий и омолаживающий эффект. Из него можно изготовить сыворотку молодости, которую с руками оторвут на рынке уходовой косметики. Видишь, какие толстые крученые стебли? К сожалению, такой цветок растет только в самых глубинах тропических лесов, его невероятно сложно найти. Так что ни о каком массовом производстве и речи не идет. Впрочем, у меня есть одна идея, как с этим справиться... Боже, я строила планы на него целых три года!       Глядевший на девушку Ласс скорее изучал ее саму, чем вслушивался в слова: горящие предвкушением изумрудные глаза, раскрасневшиеся от волнения щеки и радостная улыбка — такой оживленной и взволнованной он видел ее впервые. Внезапно знакомая дрожь окатила его с головы до пят, заколола кончики пальцев и собралась тяжелым жаром в животе. Парень задержал дыхание, завороженно глядя на хозяйку.       Он хотел ее.       — Давай оттащим его в угол, — сказала Йола и, шагнув вперед, ухватилась за бортики деревянного горшка. Ласс не успел предостеречь ее, и девушка, неправильно приложив силу, поскользнулась. Она только ойкнуть успела и упала на спину, больно ударившись локтем и копчиком — горшок при этом почти не сдвинулся с места.       — Тяже-е-елый! — с удивлением и досадой воскликнула она, потирая ушиб. Ласс бросился к ней.       — Ласс собирался предупредить, но хозяйка поспешила, — сказал он, тщетно пытаясь не улыбаться.       — Но ты так легко занес его сюда, — проворчала девушка, хотя ее саму, несмотря на боль, разбирал смех. Ласс осмотрел ее локоть и сразу нахмурился, поняв, что ушиб оказался серьезным.       — Нужно обработать охлаждающей мазью. Очень больно?       Она фыркнула и высвободила руку.       — Твои актерские навыки улучшились. Не знай я тебя, поверила бы, что тебе не все равно.       Парень вздрогнул, будто его окатили ледяной водой. Его голубые глаза расширились, но Йола уже отвернулась и не видела этой реакции. Она поднялась на ноги, не заметив также его запоздалой попытки помочь ей, и отряхнула платье.       В этот момент дверь в лавку распахнулась.       — Вау, Йолушка опять в джунгли! — воскликнул Микель прямо с порога. — В этом году даже гуще, чем в прошлом. Совсем ты себя не жалеешь!       — Это приятные хлопоты, — пожала плечами Йола и добавила, не подозревая, что ее слова заставили сердце раба пропустить удар: — К тому же, теперь у меня есть Ласс.       — Ва-а! — громко обиделся Микель. — Это значит, что мы тебе больше не нужны, да? Ва-а, вот такого обращения мы заслуживаем, да, Рогги? Ва-а-а…       — Ну хватит, королева драмы.       Рогард отвесил шутливую оплеуху пыхтящему в наигранном возмущении приятелю, но тот со шкодливой улыбкой увернулся и подлетел к Лассу.       — А мы за тобой! — радостно заявил он, закинув руку на плечо напрягшегося парня. — Там на арене бои без правил сегодня. Приезжие наемники против местных бойцов, Рогард тоже участвует. Пойдешь с нами? Обещаем выпивку и зрелище! Может, и сам захочешь “подзаработать навыком”, так сказать, хе-хе…       Ласс опешил и посмотрел на Йолу. Крайне редко на его лице можно было увидеть такую искреннюю растерянность.       Йола с улыбкой развела руками.       — Иди, если хочешь. Рабочий день почти закончился, да и неотложных дел у нас нет.       — Но Ласс должен помочь с растениями…       — Ты прекрасно потрудился, поэтому сегодня я отпускаю тебя пораньше. А, и вот еще… — Она вытащила из коробки под прилавком запасной ключ от двери и бросила его Лассу. — На всякий случай, если припозднишься.       — Йолушка, давай с нами!       — Спасибо, но кровавые зрелища мне не по душе.       — Ай, ну тогда хотя бы закрой лавку пораньше и не сиди допоздна в своей лаборатории — в полночь на площади будут взрывать фейерверки.       — Знаю, мы с Офелией уже договорились пойти. Она придет чуть позже.       — О, правда? Тогда мы за вами зайдем, будьте готовы к полуночи. К полуночи, ясно?       Пятясь к двери и за локоть таща за собой Ласса, Микель сделал пальцами жест “я слежу за тобой”.       — Да-да, как скажешь, — рассмеялась Йола и помахала на прощание рабу, который в очередной раз оглянулся на нее.       — Повеселитесь там.

***

      — Да я говорю тебе, рожа ты самодовольная, если бы ты разбежался и налег, тот кабан свалился бы тут же! У него опорная пострадала, стойка была ни к черту! — возмущался Микель, когда они с Рогардом и Лассом возвращались домой по ночным улицам.       Пьяные восклицания доказывающего свою правоту парня разносились далеко вокруг, он уже довольно долго пытался убедить Рогарда, что тот мог бы победить одного крупного бойца на арене в два раза быстрее, если бы свалил того с ног в самом начале. Привыкший к подобного рода возмущениям и также подвыпивший, но заметно более спокойный, Рогард только улыбался и мотал головой.       — А-а, ты не веришь мне, да? — дошел до точки кипения Микель и, топнув ногой, остановился. — Замри-ка на месте, дружок, я тебе сейчас покажу, как надо было!       Рогард послушно остановился. Микель отошел на несколько шагов, сфокусировался, насколько позволяла лошадиная доза алкоголя, которую он в себя влил, и, наклонившись вперед, побежал прямо на друга. Дождавшись, когда он приблизится, Рогард со смехом выставил перед собой руку и, приняв удар лбом в ладонь, легко отпихнул пьянь в сторону. Микель охнул, зашатался и полетел в Ласса, который стоял рядом со сложенными за спиной руками и был единственным трезвым элементом этой компании.       — Спаса-ай! — крикнул Микель, так как остановиться уже не мог, но Ласс вместо этого шагнул в сторону, так что дебошир полетел прямиком в кучу мусорных мешков.       Рогард рассмеялся во весь голос, Ласс тоже улыбнулся, а Микель, кряхтя и сыпя угрозами, стал выбираться.       — Ах так! — пыхтел он. — Ну берегитесь, я вам это еще припомню!       — Протрезвей сначала, рожа ты неугомонная, — беззлобно сказал Рогард и с легкостью закинул пьяного друга на плечо. — И зачем было столько пить?       — Так победителям выпивка бесплатно! Зря я за тебя болел, что ли, ик!..       — Ну-ну, повиси немного, мы уже почти пришли. Попросим Йолу вернуть тебя в строй.       Они действительно уже свернули на улицу, где находилась лавка, но не успели и шагу ступить, как на них налетела бледная и напуганная Офелия. При виде друзей она сперва застыла, затем подскочила к ним, и еще прежде, чем она открыла рот, Ласс каким-то образом понял, что услышит:       — Йола!.. Йола… там, скорее!..       Рогард чертыхнулся и со всех ног помчался вперед, но Ласс был быстрее — он в мгновение ока ворвался в лавку и застыл, пригвожденный к месту видом лежащей на полу неподвижной хозяйки, вокруг головы которой расползалась лужа темной крови.       Незнакомое давящее чувство охватило его, наступая со всех сторон. Конечности наполнились неподъемной тяжестью, а легкие съежились, отказываясь принимать кислород. Он так и стоял, пока влетевший в дверь Рогард не крикнул: “Йола!” и не подбежал к девушке. Микеля на его плече уже не было.       Оцепенение отпустило так же внезапно, как и напало. Ласс отступил и огляделся, соображая холодной головой. Бросившись в лабораторию, он рукоятью кинжала разбил замок на дверце запертого шкафчика, вытащил самое мощное исцеляющее зелье, о котором успела поведать ему Йола, схватил пару плотных бинтов и бросился обратно.       — Подвинься.       Рогард механически подчинился и, стиснув кулаки, смотрел, как Ласс вливает желтую светящуюся жидкость в рот бледной как простыня девушки. Зелье начало действовать моментально, тело Йолы конвульсивно дернулось, а кожа на пару секунд засияла золотым светом. Кровотечение замедлилось.       Ласс снял платок Офелии, которым та наспех замотала рану подруги, и быстрыми уверенными движениями перевязал голову Йолы бинтом. Затем он осторожно перенес девушку на софу и дотронулся тыльной стороной ладони до ее бледной щеки. Придя в ужас от того, насколько ледяной была ее кожа, он вскочил и принес еще одно зелье — на сей раз согревающее.       — Что здесь произошло? — спросил Рогард у Офелии, которая стояла в дверях, вцепившись в косяк окровавленными пальцами.       Она посмотрела на него и заплакала. Ноги у нее подкосились, и девушка рухнула на пол. Рогард тут же оказался рядом с подругой. Подхватив на руки, он усадил ее в кресло и обнял.       — Не плачь, все хорошо, — приговаривал он, поглаживая ее по волосам и плечам.       — Это… это сделал Дарвелл, — выдавила Офелия, заикаясь. — Он ворвался сюда… был жутко пьян. Мы пытались его угомонить, но он набросился на Йолу, схватил за горло и стал душить. Я треснула его стулом, тогда он отбросил ее… она ударилась головой о прилавок… сильно ударилась, я… я так испугалась, не знала, что делать, выбежала за помощью, а тут вы…       Ласс коснулся заметных следов удушья на шее Йолы. Его лицо потемнело, пальцы дрогнули и сжались в кулак так, что ногти до крови вонзились в кожу.       — Сюда! — раздался от дверей крик Микеля. Парень настолько запыхался, что еле мог дышать, за его спиной маячила фигура целителя в белых одеждах.

***

      Спустя какое-то время полностью излеченная Йола лежала без сознания на кровати в своей спальне.       — Она потеряла много крови, большое счастье, что вы вовремя использовали зелье, — сказал целитель перед уходом. — Теперь ее тело здорово, но по известной причине я не могу восстановить ее силы. Остается лишь ждать.       — Вы сделали достаточно, спасибо вам, — покосившись на Ласса, ответила Офелия. Она умылась и пришла в себя, хоть и была смертельно бледна.       — Храм всегда готов помочь леди Йоле. Завтра я вновь приду. Если что-то случится в течение ночи, сразу дайте мне знать.       — Спасибо.       Когда целитель ушел, Фели повернулась к Микелю и Рогарду.       — Вам тоже следует отдохнуть, вы измотаны. Я уже предупредила отца, что останусь здесь, пока она не очнется.       — Мы все останемся, — твердо сказал Рогард и поглядел на Ласса, который неподвижно стоял возле кровати Йолы.       — Чего он так уставился на нее, — буркнул Микель. — Пугающий чудик.       Рогард укоризненно покачал головой и подошел к рабу.       — Нужно прибраться внизу, поможешь?       Ласс посмотрел на него так, будто только что вспомнил о существовании в этом мире кого-то еще, помимо Йолы.       — Там много крови.       Ласс вздрогнул, но охватившее его напряжение было почти сразу вытеснено бессилием. Он кивнул.       Втроем они вычистили лавку так, чтобы не осталось ни единого следа, напоминающего о происшествии, после чего Микель уснул мертвым сном на софе, а Рогард устроился в кресле, закинув длинные ноги на столик — для него место сна не имело значения.       Ласс поднялся наверх и бесшумно вошел в спальню Йолы. Офелия спала рядом с подругой, держа ее за руку. Раб постоял немного, глядя на хозяйку. Его переполняли смятение и страх, но очень скоро им на смену пришли совсем иные чувства.       Он сделал шаг назад. Гнев и решимость придали его глазам стальной блеск.       Призвав дух кинжала, Ласс велел ему сторожить хозяйку и выскользнул из дома через окно.

***

      Пошатываясь и время от времени ища руками опору, Роберт Дарвелл брел по узким ночным переулкам, ведущим в порт. Центр города сиял праздничными огнями, но здесь, ближе к окраине, было тихо и безлюдно.       Капитана часто видели в этой части города ночью, когда в портовых тавернах начинались веселые попойки, однако бывал он тут не по долгу службы. Зависимость мужчины от выпивки и азартных игр с возрастом все усугублялась, а высокое положение и власть окончательно сделали его черствым и равнодушным к нормам морали.       Выйдя из проклятой лавки после очередной ссоры с упрямой невестой, Дарвелл по обычаю поплелся в порт. Он был пьян настолько, что даже не понял, что натворил.       Приближаясь к широким ступеням лестницы, ведущей в нижнюю часть города, мужчина уже слегка протрезвел и смутно почуял тревогу: за ним будто кто-то следил. Он остановился, чтобы окинуть безлюдные темные улочки настороженным взглядом.       Никого.       Капитан фыркнул, покачал головой и двинулся дальше, но не прошел и двух шагов, как перед ним вдруг возник высокий молодой человек, прекрасный и холодный, как северная зима. У парня были белые волосы и светло-голубые прозрачные глаза, его красивое лицо походило на безжизненную маску.       — Ты кто? — озадаченно спросил Дарвелл, пытаясь сфокусироваться.       Парень шагнул к нему, и у капитана вдруг заледенела кровь. Ужас моментально отрезвил его, мужчина отшатнулся, стиснув рукоять меча.       — Кто такой, я спрашиваю? — грозно повторил он, тщетно стараясь не пустить в голос нотки необъяснимого испуга. Было что-то в этом парне неестественное, будто не человек вовсе, а дух или призрак. Чутье капитана подсказывало, что он в смертельной опасности.       — Покорный раб госпожи, которую вы посещали сегодня, — ответил незнакомец мягким и бесстрастным голосом.       — Раб… Йолы? — Дарвелл недоуменно свел брови, алкоголь мешал думать. — Но у нее нет…       Он замолк и изумленно моргнул, потому что парень вдруг исчез — буквально испарился… чтобы спустя долю секунды появиться у него за спиной. Дарвелл дернулся и успел на два пальца вытащить клинок из ножен, прежде чем к его горлу прижалось острейшее лезвие и сладкий голос прошептал на ухо:       — Бесполезно.       Бесполезно — этим словом можно было описать всю жизнь Дарвелла. Бесполезно — то, что чаще всего повторял его строгий папаша, говоря о своем слабохарактерном сыне. Бесполезно — пытаться одолеть это чудовище за его спиной.       Дарвелл отпустил рукоять.       — Чего ты хочешь?       Вместо ответа парень резко развернул его, демонстрируя силу, которая значительно превышала возможности его физического тела. Острие великолепного кинжала замерло в миллиметрах от подрагивающей глотки напуганного капитана.       — Шагай назад, — велел парень, и Дарвелл машинально подчинился. Он не в силах был оторвать взгляд от ледяных бесчувственных глаз.       — За что? Что я тебе сделал? — спросил он пересохшими губами.       — Потянул руки к тому, что тебе не принадлежит, и чуть не сломал это.       — Неужто… ты говоришь о Йоле? Но она моя невеста! Моя, слышишь?!       Но сколько бы чувств он ни вкладывал в эти слова, как бы сильно в них ни верил, для его убийцы они имели не больше значения, чем предсмертные визги свиньи. Не удостоив капитана ответом, Ласс оттеснил его к длинной крутой лестнице и, наклонившись к его уху, предупредил:       — Не кричи.       С этими словами он толкнул мужчину в грудь.       Дарвелл сдавленно охнул, завалился назад и, глухо ударившись о ступени всем телом, кубарем покатился вниз.       Он падал мучительно долго, ломая кости одну за другой — в ночной тишине их хруст был слышен далеко вокруг. К тому моменту, как он докатился до основания лестницы и затих, Ласс уже сидел внизу на перилах, опустив руки и с отсутствующим видом разглядывая кинжал.       — Ты еще жив, — сказал он и подошел к перекрученному в нелепой позе капитану. — Это хорошо, я хотел убить тебя сам, но необходимо было сделать все чисто.       Он присел, обхватил голову Дарвелла руками и поглядел ему в глаза, давая время прочувствовать весь ужас неизбежной смерти.       — Мне следовало вмешаться в тот день, — сказал он.       А затем рывком переломил его шею.