Охота на Ягу

Она либо сдохнет собачьей смертью или заставит всех жрать с её рук. Это была первая мысль, что пришла Мише, когда они с его закадычной подругой обчистили карманы прожженных барыг. В ту новогоднюю, полную насилия и безумную ночь курсант Серебрякова обернулась в Ягу с маленьким тёмным сердцем, сама того не подозревая ещё. Почти десять лет прошло с того времени, но мошенник помнил ночь, что надолго их связала. — Вы не очень-то и разговорчивы, — заметил Шнырь, полуобернувшись к нему. На лобовое стекло падали мокрые кляксы с кристалликами первого снега. Дворники работали не переставая, расчищая вид на тонущий в сером цвете город. Он взглянул на профиль парня и хмыкнул про себя. Сколько раз он говорил Ядвиге выбирать малоприметных людей? Но та взяла рыжего смазливого вора и бородатого громилу себе в помощники. Конечно, неплохие и надежные люди, но их нельзя будет пустить в расход для дела, что уже связывало ей руки в некоторых моментах. Однодневные простаки и просто грубая сила — лучший вариант для их махинаций. Но девушка была не согласна, сказав, что пара людей приближенных должны быть, иначе можно сойти с ума от паранойи. Сжав рукоятку трости, мужчина холодно встретился взглядом с Шнырём с зеркала заднего вида. — То, что ты чувствуешь вину — правильно. И забалтывать пустоту, чтобы тебе стало комфортно — я не намерен. — С Ядвигой Георгиевной был Космос Юрьевич и она сама велела… — Да насрать, что она тебе сказала, — безэмоционально отрубил Миша, упирая всё тот же колючий взгляд чёрных глаз на него. — Вы все знали об Ульянове и что тот на свободе, но решили послушаться своего беременного босса и плюнуть на его защиту. Вы даже не удосужились проводить её до машины, как полагается, хотя оба находились на работе. Но нет любовь-морковь вскружила голову. Ладно Яга, так как всё-таки женщина, но я-то полагал, что мы, мужчины, лучше умеем совмещать эмоции с чувством долга. В том, что произошло с Ягой и Космосом — тоже ваша вина. После этого Шнырь с видом побитой собаки замолчал, не делая попыток заговорить. Зверев был прав по всем пунктам и он отлично это понимал, чтобы пытаться теперь себя обелить. И они больше не разговорили до того момента, как машина остановилась возле офиса Каверина. Шнырь удивленно моргнул, что Миша не спешил выходить на улицу. Спустя пару минут мужчина слегка опустил стекло и высунул руку в кожаной перчатке наружу. Вор успел через боковое зеркало увидеть, как хорошенькая брюнетка вложила между пальцев свернутый листок. Развернув бумагу, Миша быстро всё прочёл и довольно усмехнулся. — Кто это? — Секретарша Каверина. — А вы разве не женаты? — изумлённо спросил Шнырь, успевший заметить тоскливо-влюбленный взгляд девушки на стекло, за которым прятался Миша. — Хотя, если вы любите разнообразие, то не осуждаю. Глаза мошенника чуть сузились, выдавая его нежелание общаться. Для него рыжий был излишне навязчив, как муха, которую хотелось постоянно шлепнуть толстой советской энциклопедией. — Мальчик, если тебе приходится трахать бабу, чтобы иметь над ней власть или получить желаемое, то лучше иди поступать в институт или освой ещё какую-нибудь профессию. Больше толка будет. — Миша с легкой насмешкой посмотрел, как лицо парня покраснело от злости. — Поехали. Предпоследним пунктом машины оказались кованые ворота, что разошлись в стороны, пропуская на огромную территорию особняка. Миша велел Шнырю ожидать его и направился, прихрамывая, к стеклянным дверям, за которыми виднелись уже силуэты Жени и Забавы. Когда он вошёл в дом, к детям присоединилась и добродушная Ирма Николаевна, принявшаяся гнать своих подопечных на кухню ужинать. Женька особо сильно обрадовался появлению любимого дяди, а девочке просто было любопытно. — Дядь Миш, а пошли есть с нами. Папа всё равно ещё не приехал, — принялся уговаривать его Женя. — Обязательно. Но только с условием, что вы послушаете Ирму Николаевну, — решил поддержать Миша женщину, что с благодарностью в карих глазах взглянула на него. — А дядя Алек? Почему он не заходит? Я видела, что он тоже приехал, — подала голос бдящая Забава. — А то другие дядьки какие-то скучные ходят тут. Женя со вздохом покосился на младшую сестру. Ему-то как раз кристально ясно, почему эти «дяди» были скучными и молчаливыми, но пугать девочку не хотел. — Сейчас зайдёт. Вас поразвлекает заодно, — хмыкнул мужчина и подозвал рукой Шныря. Парень оказался не против общества детей и вскоре они большой компанией ужинали картофельным пюре с гуляшом. Дочь подруги царственно расположилась на коленях Шныря и с набитым ртом болтала о каких-то альбомах, которые ему жизненно необходимо увидеть после ужина. Появившийся через полчаса Пчёла сразу просёк, что их план с Мишей Зверевым был запущен. Он это понял по серому внедорожнику, который уже успели облепить скудные хлопья снега и расслабленному выражению лица лучшего друга Ядвиги. Отвлекшись от беседы с Женей, Миша извинился перед мальчиком и направился в сторону незамеченного детьми Пчёлы. Тот не стал тащить Зверева наверх в кабинет и кивнул на уличную дверь, находя в кармане пачку сигарет и зажигалку. Навряд ли, Миша захочет задержаться, так как даже спустя столько лет — друзьями они не стали. — Это дальнейшее его расписание на следующие две недели до выборов, — произносит Миша, протягивая сложенный на четыре части лист бумаги. — На всех мероприятиях будут надежные посредники. Они уже предупреждены и знают, что делать. — И сколько людей задействовано? — Шестнадцать. По двое-трое на одну встречу. — Увидев слегка вздернутую бровь, Миша со смешком ответил: — А что ты хотел? Саботаж — дело тонкое. Есть ещё один смертник. Бывший каторжник Каверина, так сказать, а злоба осталась. Готов организовать покушение. Убить — не убьёт, но заденет стопудово. — Сколько? — Пчёла выдохнул сигаретный дым и проницательно взглянул мужчине в глаза. — Двадцать штук баксов. Витя невольно хохотнул, протянув: — А ничего не треснет у него? — У него лейкемия. Пара месяцев от силы осталось, а кормить семью надо. Но это тебе решать, а я просто предложил, — многозначительно говорит Миша, засовывая руки в карманы пальто. — Лады. Половину получит сейчас, а остальное после дельца семье передадут. Тонкие губы мужчины подёрнулись в улыбке. Он боялся, что Пчёла не рискнёт так далеко зайти, а теперь получится шикарная месть. Семья хоть и была слабым местом каждого из них, но и посягательств на неё не прощалось. Правда Миша втянулся во всё это, из-за другого принципа. За своих друзей и партнеров скальпель снимают. — Слышал, что к Ядвиге приезжала Елагина. Звонила? — Да, — кивает Пчёла и отбрасывает сигарету в урну. Ядвига приходила в бешенство, когда находила на территории окурки и в один день почти у каждого куста поставила урны. Тогда он недооценил любовь девушки к их дому и чистоте. — Сказала приехать завтра, что уже большой прогресс. Но всё равно эта Елагина не нравится мне. Мутная чё-то. — Знал Кулака из солнцевских? — Слышал. Говорили, что лютый был мужик. — Первый муж Елагиной. Дурь из неё ногами выбивал, а она устала ходить со сломанными рёбрами и траванула его грамотно в один прекрасный день. Хотя его смерть считается несчастным случаем на стройке, — усмехнулся Миша. — А чё милицию не обратилась? Она же одна из них, — удивился Пчёла. — Так у неё дочь от него есть, а тот сразу сказал: сдашь — хребет девочке сломаю. Он-то сына хотел. — Мужчина поднял взгляд на темное суровое небо, откуда падала россыпь снежинок. — Удивительно правда, что мы способны сделать из женщин? Королеву, тряпку или же чудовище. Взгляд Пчёлы ожесточился, но Миша лишь улыбнулся. — Она одна из твоих бывших, верно? То-то я думал, что манера у неё знакомая какая-то, а ты и там лапу приложил. — Каюсь. Научил её кое-чему лет десять назад, но на этом всё. Женя умеет с одного раза образумить любого человека, так как обладает сильным энергетическим влиянием. И лучше её во врагах не иметь, а то злая Яга может снова вернуться, — с такой же полуулыбкой произнёс Миша, вспомнив свою бывшую любовницу. — И это ты посоветовал Томе пригласить её для терапии, — констатировал Пчёла, разгадав хитрый план Зверева. — Ну и редкостная жучара ты, Мих. Поэтому всё ещё в Москве? — Я мог бы сказать, что остался в Москве, ради здравия Ядвиги. Только это не совсем так. Здесь все равно мой дом и игры, которыми люблю забавляться, — спокойно отвечает Миша и в знак прощания пожимает ему руку, когда из дома выходит Шнырь. Дорога до дома прошла в глубоких размышлениях, что Миша даже изумился тому, как скоро его Шнырь попросил покинуть транспорт. Постоянно думать и анализировать — его дар и проклятье одновременно. Он мог днями не спать, поселившись у себя в голове. Жена Зверева называла это его состояние «ушёл в себя, а вернулся с опозданием». — Папка! — раздался радостный визг Роберта. Трёхлетний черноволосый мальчишка неуклюже добежал до него и нетерпеливо вытягивал руки вверх, пока его отец разувался. С улыбкой тот приподнял сына и прикоснулся губами до липкой от фруктового пюре пухлой щёчки. — Привет-привет, мелкий. Чем сегодня занимались? — спросил он, одной рукой крепко держа сына, а второй опираясь о трость. — Кушали, спали и йисовали, — оживленно перечислил Роберт, хлопая длинными чёрными ресницам изумрудных глаз на бледном лице. — Ну, то что йисовали хорошо, — хохотнул Миша. Мальчик всё ещё плохо выговаривал букву «р» и они с Радой собирались сводить его в ближайшее время к логопеду. — Классное расписание у вас получилось. Глядишь и следующим Ван Гогом станешь. — Гогом? — повторил новое слово мальчик. — Это что? — Не «что», а «кто». Художник такой был. Картины рисовал в прошлом столетии, а теперь они стоят очень-очень много денег, — проговорил он. — Миш, уложи его спать. Я ещё не закончила готовить ужин, — виновато крикнула Рада из кухни. Подхватив крепче Роберта, он направился дальше. Рада с Робертом приехали пару дней назад в Москву, из-за направления врача. Климат Санкт-Петербурга не подходил маленькому Роберту, из-за чего он часто болел и был заторможенным. Но и сейчас Миша был не уверен, что мальчик успеет здесь адаптироваться. Когда Роберт уснул, он аккуратно прикрыл дверь спальни и пошёл помыть руки. Он успел поужинать у Пчёлкиных, но не стал говорить, чтобы девушка на полпути своих стараний не огорчилась. Рада страшно обижалась, когда тот ел вне дома, но сам он отлично понимал, как жена устает с маленьким ребёнком и пытался донести, что не следует готовить ему ужины. Тогда жена ещё сильнее унывала, говоря, что от неё нет толка. И мужчина себя иногда ощущал на минном поле, пока просто не смирился. — Привет, — быстро шепнул он, поймав кружащую по кухне девушку за талию, и чмокнул в уголок губ. А после посмотрел на накрытый стол, проговорив: — М-м-м, выглядит аппетитно. И я не только про котлеты по-киевски. Рада прыснула со смеху, ощутив, как хитрый муж пытался приподнять подол голубого домашнего платья и вывернулась из объятий. Зелёные глаза засияли, когда она сказала: — Садись кушать, пока всё не остыло. Я-то никуда не денусь. — Не спорю. Сама ела? — Эм-м, ну… — Понятно. Сядь, а я поухаживаю за тобой и заодно послушаешь меня, — властно говорит Миша, беря ещё одну тарелку из шкафа и открывая кастрюлю с рисом. Девушка послушно села на стул и покачала головой, узнав нотки принятого уже решения им в голосе. — Завтра ночью вы с Робертом уезжаете в Прованс. Рада заправила золотистые прядки за уши и какое-то время изучала тарелку, в которой были навалены тушенные овощи и котлеты. Ей хотелось повидаться с Ядвигой, но она понимала, что если Миша принял такое решение, то стоит его послушаться. — Что-то случилось? — осторожно поинтересовалась она. — Нет ещё, но ощущение у меня… неприятное какое-то. Будто сверлит где-то, а не знаю в каком месте, — поделился Миша своим состоянием. — Не обижайся, ангел мой. Но я предпочту перестраховаться, чем искать потом вас в грузовиках со свиными тушами. Вздохнув, девушка положила свою руку поверх его и сжала. Два золотых обручальных кольца сверкнули под теплым светом лампы. Миша тепло улыбнулся жене, которой хоть это всё и не по вкусу, но она ни разу не попрекала его образом жизни или вынужденными переездами. — Прованс… Снова Франция, — протянула Рада, нанизывая кусочек брокколи на зубцы вилки. — Звучит восхитительно. Так какой там климат сейчас?

***

К семи часам вечера больше никого не осталось из посетителей. Беловы согласились подбросить Марго до дома и пробыли всего от силы минут двадцать. Если Оля правда пришла, чтобы проведать меня и поддержать, то Саша намеревался удостовериться, что я не готовлю новый план убийства. Я усмехнулась и выпила таблетки, которые мне принесли перед ужином. От успокаивающих чаев, которыми пичкали — уже откровенно тошнило. Но не могла не признать их эффективность. Я снова начала спать, перестала реветь белугой от малейшего упоминания о детях и подолгу рассматривать пистолет в ящике, будто бы он был способен решить мои проблемы. Взгромоздив на плечи тяжелый меховой плед, привезенный Медяком, устроилась на подоконнике. Голые ветки деревьев закрывали весь обзор и лишь одному свету фонаря удалось пробиться сквозь этот извилистый темный слой. Малюсенькие снежинки шмякались о стекло и скатывались уже капельками влаги вниз. Приложила пальцы к холодному стеклу и печаль вгрызалась с новой силой в груди. Моя душа словно превратилась в волчонка, которого израненного подобрали добрые люди и вылечили. И тот был благодарен, ведь в тепле и жив, но стоило почувствовать немного запах воли, так его до воя в глотке тянуло вернуться в родной лес. Мне хотелось выбраться, почувствовать запах улицы и больше никогда не возвращаться в унылую палату. Это резкое желание бунтовало сильнее после ухода всех гостей, что напомнили об одной важной страсти — я слишком люблю жить, чтобы морально умереть. — Ядвига Георгиевна, можно? — говорит учтиво Медяк сзади. Полуобернувшись, кивнула ему. Медвежатник опустился на стул рядом с окном и с интересом взял одну из книг Маргоши. Его кустистые брови чуть поползли вверх. — Перед тем как проснуться в фургоне, мне приснился мой крёстный, — внезапно выдала ровным тоном. — Ты его, конечно, не знал, но этот человек был дорог для меня. — То есть к вам приходил покойник во сне? — уточнил Медяк. — Можно сказать и так. Я хотела остаться с ним, а крёстный сказал, что мне ещё рано. Он выгнал меня из квартиры и я сразу очнулась с чувством, что сумею выбраться всё равно… Но может ли это значить, что платой за мою жизнь стал наш с Витей ребёнок? — произнесла я. Что-то проворчав себе под нос, Медяк поднялся со стула и сел рядом, приобняв меня за плечи. От ощущения его тяжелой руки стало теплее и безопаснее в душе. Я уткнулась ему лбом в грудь и прикрыла глаза. — Этого мы никогда не узнаем и лучше не думать о том, что могло быть. Вы живы, что гораздо важнее. — Он погладил меня по голове, а после заговорщическим шепотом произнёс: — Моя Любаша сказала, что у вас ещё будет один ребёнок, но уже позже. Я подняла неверующий взгляд на Медяка, что растянул губы в какой-то отеческой улыбке и кивнул. — Не думаю, что теперь решусь когда-нибудь на такое снова. Да и у врачей неутешительные диагнозы, но спасибо за поддержку. — Я провела по непривычно гладким волосам ладонью и скрестила ноги в позе лотоса. — Не говори никому, что я тебе сказала насчёт крёстного. Мои либо испугаются или же решат, что я тронулась умом, что тоже вполне может оказаться правдой. — Как скажете. Но понимаю, почему вы со мной поделились, — проговорил Медяк, что благодаря жене-гадалке, наиболее был лоялен насчёт темы покойников во снах. Затем поднялся с сиденья и направился обратно в коридор. — Отдыхайте. И ещё, я не сержусь, что наш план по прижучиванию Каверина не свершился. Не стала ему отвечать, чтобы снова не начать копаться в прошлом. Ведь все равно считаю, что стоило разобраться с родственником раз и навсегда. Ещё час посидела на подоконнике, но вскоре успокоительные сморили меня. Умывшись, я впервые за столько дней мгновенно провалилась в глубокий сон. Никакие уродливые сны или же думы не одолевали мозг, что оказалось воистину божьим блаженством. Проснувшись рано утром, увидела по пути в умывальню посапывающего на скамье Медяка. Чуть улыбнувшись, приобняла обеими руками косметичку от Маргоши и остальные средства гигиены в пакете. Неожиданная легкость в теле удивляла и радовала. Будто всё время находилась под грудой камней, а теперь я стала воздушным шариком. Легким и взбалмошным. — Птица счастья завтрашнего дня Прилетела, крыльями звеня… Выбери меня, выбери меня, — тихонько напевала, аккуратно подкрашивая подводкой глаза. — Завтра будет лучше, чем вчера. Пришедший на осмотр врач удивился моему настроению, сделав даже комплимент, что прекрасно выгляжу. Быстренько отчитавшись о самочувствии и дав осмотреть себя, принялась перебирать вещи. Гардероб оказался скуден, имея в основном два домашних костюма. Пожевав в задумчивости нижнюю губу, выбрала свободные штаны из чёрного хлопка и длинную сиреневую рубашку. Мои дети должны видеть свою мать хорошо одетой, красивой и в прекрасном самочувствии, а не женщиной, что оказалась на краю своего рассудка. Я не хочу, чтобы их души болели за меня. Шум и детские голоса услышала сразу. Сердце будто сжалось до малюсеньких размеров, а после снова расширилось, когда дверь в палату широко распахнулась. — Мама! — радостно завопили Женя с Забавой, кинувшись ко мне. Соскочив с кровати, тут же угодила в их объятия. Осыпая их любимые личики быстрыми поцелуями, крепко прижимала их к себе. Внутри всё скрутилось в один узел от их присутствия и звона голосов в этой ужасной палате. — Мои хорошие… Я так скучала, так скучала по вам, — безостановочно шептала, увлекая к себе на кровать. Я проморгалась, чтобы при них же не расплакаться. — Мы тоже. Я готовить почти научилась, — сообщила гордая собой Забава, обвивая меня ручками за живот. — А мы с тётей Ирмой привезли тебе пирожки. Да-да, сами пекли утром. — Подтверждаю, — кивает Женя, украдкой зевая в кулачок. — Какие вы у меня молодцы оказывается. Смотрите, если потом стану, как морской котик, из-за вас, — лукаво произнесла я, смачно целуя рассмеявшихся деток в щеки. — Когда тебя выпустят отсюда? А то дома так скучно без тебя. Никто не ворчит на папу и на нас, что аж непривычно, — съехидничал мой старшенький, за что тут же получил по своей светлой головушке легкий подзатыльник. — О чём я и толкую! — Ну, ещё пару дней и приеду снова вас третировать. — Это как? — изумилась Забава, поднимая на меня взгляд невинного котёнка. — Заставлять вас мыть посуду, есть так вами нелюбимую морскую капусту и одну фифу гламурную шапку надевать, — начала я перечислять свои подлые планы на мелких. — Эм-м, ну мы можем поговорить о продлении ссылки с врачом, — сделав деловую мину, сказал Женька. — Ну, чтобы тебя лучше полечили, конечно. Я свела грозный взгляд на мальчике, а тот только озорно улыбнулся во весь свой рот, показывая отсутствие одного верхнего клыка. Спустя секунду мы вдвоём расхохотались под сердитым взглядом Забавы, что была далека от наших подколок с сыном и теперь активно пыталась понять, что происходит. — Проти-и-ивные, — вынесла вердикт Забава, так и не дождавшись объяснений от нас. — Мама тут не останется. Она уже здорова и должна быть с нами. А ты — осёл, Женя. Мальчик громко хмыкнул, закинув ноги мне на колени и прислонившись щекой к груди. — Не останусь, конечно, — успокоила свою ранимую дочку, потрепав по её мягким рыжеватым волосам. — А Ирма Николаевна и папа приехали? — Тётя Ирма осталась дома, сказав, что и так орава большая собирается для первого приезда в гости. Но передала тебе огромный привет и пожелала скорейшего выздоровления, — принял на себя роль посла Женя. — А папа с дядей Медяком разговаривает. Сказал, что зайдет после нас. — Да. — Забава вскинула изучающий взор на мои волосы и одобрительно кивнула. — У тебя клёвая новая причёска. Я тоже такую хочу. — Спасибо, но у тебя самой сейчас чудесные волосы. Когда подрастешь немного, тогда и сделаем. Если, конечно, не захочешь что-то покруче, — улыбнулась я девочке. — Так, а пока рассказывайте, как у вас дела в школе и в садике, кого довели и чего наворотили. Женя с Забавой обменялись быстрыми взглядами и наперебой начали рассказывать о том, как у них всё замечательно, что уроки даются легко, поделки новые сделали в честь меня, что учителя да воспитатели иногда только придираются. В общем, гармонично и умело смешивали ложь с правдой. А насколько сильно всё приукрасили детки — узнаю уже на родительском собрании. Отпускать их не хотелось. Слушать, как они болтают, смеяться и просто сидеть рядом оказалось той самой частью, что воспринялась изначально болезненно, но была жизненно необходима, как воздух. И тогда я приняла одно важное решение. Но пришлось попросить детей уступить время Пчёле. Приближалось время обеда; соответственно и тихий час, а сегодня дежурила на редкость вредная медсестра Камилла Семёновна. В это же время шёл её любимый мыльный сериал, который женщина вынуждена смотреть по тихо передающему звук телевизору. Пару дней назад Камилла Семёновна довела молоденькую девушку до слез за то, что та шаркала обувью по полу. Вот кто истинная — нечистая сила, а я по сравнению с ней так — зло мелкое. — Здравствуй, Ядвиг, — произносит Пчёла, закрывая дверь за собой. Он неловко замер на пороге, проходясь по мне медленным взглядом. Я склонила голову набок, тоже рассматривая его красивое лицо, зачесанные назад волосы и темно-серый костюм. Осознав, что тот сейчас нервничал не хуже меня, улыбнулась ему. — Привет, — киваю на конец кровати и подтягиваю колени к груди. — Садись, Вить. Или так и будешь стоять у двери? Сделав один шаг, мужчина неожиданно резко сократил расстояние между нами и сгреб меня в охапку. Я задохнулась не столько от нахлынувших эмоций, сколько от окутавшего запаха сигарет и его парфюма. Моё тело стремительно прильнуло к нему ответно. Перебирая волосы, Пчёла умудрялся попутно целовать мои лицо и шею. С лёгким смехом пыталась увернуться от неожиданной вспышки страсти, пока мои губы не угодили в его. В горле на миг появился ком, что через секунду спустился вниз к ключицам и груди жаркой волной. — Соскучился по твоим голосу и улыбке… по всей тебе, — выдохнул он хриплым голосом, а после окинул ласковым взглядом моё раскрасневшееся от смущения лицо. На его губах остались отпечатки красной помады. — А теперь слушай и внимай, Ясь. Одна больше никуда не выйдешь. Хоть мозг пили и ногами топай, но всегда под контролем будешь у меня, понятно? — Этого не понадобится пока, — тихо сказала, поглаживая его по щеке. — Вить, я решила, что нам с Женей и Забавой надо уехать куда-нибудь, пока всё не станет спокойнее. — Куда это вы собрались? — нахмурился Пчёла. — У Женьки школа, а у Забавы садик. Да и я тут говорю, что скучал, а ты такое выдаешь сейчас. — Я не говорю сейчас. Но до выборов хочу, чтобы нас в стране не было. Мне тревожно, — говорю, проникновенно заглядывая в глаза мужчине. — И я боюсь за детей. Он качнул головой и отвел взгляд на стену, будто взвешивал у себя в голове все «за» и «против». — До каких пор? — Пока Саша не выполнит своё обещание насчёт Володи. Он не дал мне разобраться с ним, а я не могу спокойно находиться в одной стране с этим человеком, видеть его нахальное лицо в новостях и вспоминать, что из-за него мы потеряли ребёнка, — шмыгнув носом, пробормотала я. Полные губы Пчёлы сжались в одну злую полосочку и он снова притянул меня к себе, гладя по спине. — Тш-ш, тихо-тихо. Всё в порядке. — Я ведь хотела сделать тебе подарок, а в итоге… — Одна слеза пробилась сквозь ресницы, но и то зло стерла её. — Ты — мой самый главный подарок, родная. И никакой другой мне не нужен, — успокаивающе шепнул Пчёла, коснувшись губами пульсирующей венки на виске. — А насчёт краткосрочного переезда… я услышал тебя, Ясь. Но пускай это будет не побег, ради безопасности, а вроде медового месяца, чтобы я потом к вам присоединился. — В смысле? Я отстранилась от него, глядя уже широко распахнутыми глазами. Он приподнял один уголок рта в хитрой улыбке и, подняв мою правую руку, коснулся поцелуем каждого пальчика. — Ядвига Георгиевна, — официально говорит Пчёлкин, — приглашаю вас сегодня в шесть часов вечера в загс в роли моей будущей жены. — Ты ничего не попутал, Пчёлкин? — хлопнула ошеломлённо ресницами. — Я в больнице, то первое свое свадебное платье не надену теперь, так что наряда нет, как и гостей, банкета… — В больницу верну завтра утром до осмотра, свидетелей найду, а насчёт гостей… Чёрт, тебе они сейчас прям нужны? — Он взглянул мне в глаза и чётко произнёс: — Знаешь, с тобой я понял, что нужно действовать сразу, иначе «потом» не наступит никогда. Наши дети и друзья, «Золотой Орёл» на всю ночь и я, наконец, пополню ряды женатиков. Как идея? Льдисто-голубые глаза пылали восторженными огоньками. И я почувствовала, как его настрой передавался и мне. Это звучало безрассудно и неуместно, но и так заманчиво. Тем более, «Золотой Орёл» любила, считая тем знаковым местом, что снова нас свело… Господи, кажется, я всё-таки выйду замуж сегодня! — Так уж и быть, Виктор Палыч, избавлю вас от участи «старых девок», — пафосно смахнув прядь волос с лица, изрекла я. — Я рад. Стоп, а ты разве сама не… — Я-то уже один раз была замужем, — хохотнула я. — Точно, — сморщился Пчёла, а после поднялся с кровати. — И здесь поспел Артура, конечно, но ничё не впервые отжимать его. — Таким не гордятся, — мрачно пресекла его злорадство. Какую бы не испытывала сильную неприязнь к бывшему мужу, но осознавала — у Лапшина были свои причины ненавидеть Белова с его компашкой друзей. Сама долго злилась, когда они шесть лет назад отжали мою долю в «Серебряном Пауке», так что могла поставить себя на его место. Витя закатил глаза, но промолчал. — Ладно, Ясь, Медяк занесет все вещи и продукты. Пойду договорюсь с главврачом, чтобы всё было в шоколаде, а ты морально готовься. Чтобы не было твоей «вспышки» любви к холостяцкой жизни. Настала моя очередь фыркнуть. На самом деле этот год был сложным для нас обоих в плане бытовой жизни. Для людей, привыкших жить столько лет отдельно и без чьих-либо указок, стало испытанием сосуществовать в одном доме. — Это ты морально готовься, так как брачную ночь ещё точно две недели ждать, — сладко улыбнулась ему. — Она опять делает из меня похотливое животное. Женщина, я не так просто устроен, — с карикатурным армянским акцентом протянул Пчёла и весело подмигнул мне у двери. — Космос за тобой заедет в пять. — Поняла, кэп, — отдав ему честь, сказала. Не прошло и пары секунд, как в палату ввалились дети с натуженно пыхтящим Медяком, тащившим по две сумке в руке. Тумбочка и стол вскоре ломились от еды, которую будто мне привезли не на оставшиеся четыре дня, а на месяц. И то, Женя с Забавой умяли часть пирожков, творожных ватрушек и фруктов, прежде чем Медяк увёл их. Проводив из окна взглядом Пчёлу с детьми, тут же кинулась искать в сумках новый телефон и свою телефонную книжку. Когда устройство было включено и заряжено, набрала номер Миши, чтобы тот сегодня не строил с семьей никаких планов. Позвонила Римме, что должна была быть свидетельницей на свадьбе, но подруга сообщила, что уехала к маме в Воронеж. Боже, кто же из моих подруг всё ещё свободная? Но это задвинулось сразу одной весомой проблемой. Мне нечего было надеть на собственную свадьбу, а то прекрасное платье невесты теперь навсегда останется в ателье. Хотя, был у меня один вариант, что Пчёла точно не видел и ещё ни разу не ношенное, так как доставили из Америки только неделю назад. — Алло, Оль, — дозвонилась я до Беловой. — Дело огромной важности. Я выхожу замуж сегодня. — Да ну? Витя об этом знает? — хохотнула девушка. — Поздравляю, и уже знаем, кстати. Мы с Томой собираться начинаем. Тебе привет от неё. — Ей тоже. Спасибо, но я с просьбой звоню. — Хорошо, слушаю. — Ты не могла бы прямо сейчас прогуляться к нам домой и забрать из моей гардеробной платье в чёрном чехле? Он такой один там, а остальные синие — не ошибешься. Ещё туфли белые тоже какие-нибудь и шкатулку с украшениями. Она на туалетном столике стоит. — Сейчас, Ваньку с Томой оставлю и схожу с Максом, — говорит Оля. — Волнуешься? Хотела сказать чёткое и уверенное «нет», но вспотевшие руки предательски подрагивали, а сердце колотилось, как сумасшедшее. Только утром я радовалась, что начала отходить от потери ребёнка и готовилась принять свою семью, а через пару часов у меня свадьба! И если Пчёле раньше говорила, что согласна, то теперь куча сомнений навалились градом, хотя готовилась к этому дню два месяца. — Безумно, — тихо созналась я. — Выдохни и постарайся не заморачиваться. Уж кто-кто, но ты точно справишься с предсвадебным мандражом, Ядвиг. — Легко сказать. Я этого дня избегала пять лет, к слову, — невесело усмехнулась. — Не знаю. А может всё-таки отм… — Нет, Каверина. Ты выходишь замуж сегодня и точка. А я уже почти дошла до вашего дома, — твёрдо пресекла мою трусливую попытку соскочить Оля. — Врёшь! Ты не могла так быстро дойти, — выпалила рассерженно я. — Но мысленно я уже забираю твоё платье из шкафа, так что готовься. К концу тихого часа мы с Томой уже будем у тебя, — пропела Белова, прежде чем оборвать связь. Сурово сомкнула брови на переносице и плюхнулась спиной на кровать. Всё проходило мимо меня! Банкет, оформление, гости… чёрт, даже платье привезут мне сюда. Быть не у дел — так непривычно и некомфортно, что хотелось самой пойти к врачу и отпроситься. Хотя, кое-что я тоже могла сделать. — Каверина, обедать, — вваливается в палату Камилла Семёновна, раззадоренным цербером глядя на меня. Мясистые красные щёки особо сильно выделялись на фоне её белого халата, что до неприличия обтянул тучную фигуру. — Сейчас-сейчас, миленькая. Один звоночек, пожалуйста, — подняв указательный палец вверх, протараторила. — Алло-алло, Маргош? — Привет, крёстная. Не могу говорить, я на уроке, — прошептала девушка. — Я быстро. Не хочешь быть моей свидетельницей сегодня? — Чего? В больнице, что ли? — громко изумилась крестница. — Каверина, ты, конечно, тут у нас самая рыжая, но есть будешь по расписанию со всеми! Заканчивай болтать, — цедит назойливая медсестра. Раздражённо взглянула на притоптывающую ногой от нетерпения женщину, собираясь выторговать себе ещё пару минут, но Марго быстро сумела прийти в себя. Ссориться с Камиллой Семёновной не хотелось, но иногда её категоричность и грубость выводили даже меня из себя. — Хорошо, согласна. После школы сразу к тебе лечу. Получив необходимый ответ, положила телефон на тумбочку и посеменила в коридор мимо злющей Камиллы Семёновны, что кажется ненавидела весь род человеческий. А женщин сильнее всего. Любопытно, как вообще Пчёле удалось с ней договориться? — Завозят сюда волочаек, а мне их потом жрать силой гони. Будто дел других вовсе нет, — ворчала сзади меня женщина, когда мы влились в поток с остальными пациентками. — Вот в моё время молодые девушки в гинекологических отделениях не лежали, так как честь в почете была. А сейчас… тьфу! Каждая первая — лярва бесстыжая. — М-м-м, и что же вас, порядочную даму, тогда подтолкнуло работать в этом месте, населенными грязными гульнами? — хихикнула я. Камилла Семёновна остановилась позади меня с полураскрытым ртом, а я поспешила спуститься в столовую. Кажется, у Пчёлы переговоры вовсе не удались с радивой медсестрой и пришлось привлечь главврача. — Это ты чё, издеваешься надо мной? А ну стоять, стервоза! — разнёсся взбешенный рёв пробужденного чудовища в женщине.