за гранью дозволенного

комната, обвешенная плакатами с попсой и аниме, блëклая-блëклая; кассандра смотрит на нэнэ выжидающе. та выдаëт нерешительный кивок. может, стоит сейчас наконец показать себя полностью, спустя кучи убеждений в том, что кассандра готова принять девочку любой: даже с герпесом или укусом осиным на лице? кассандру с распущенными кровавыми волосами видеть является большой честью. свет от ночника в виде мелоди отражает пирсинг золотистый на брови. она в одних штанах домашних, не в первый раз заштопанных, и топе кружевном. нэнэ очень любит кружево, она готова от него потечь, мороженым растаять. эти мысли улетучиваются, когда нэнэ чувствует губы тëмные на своих. кассандре почему-то всегда получается заставить мозг, будто по щелчку пальца, отключиться на пару мгновений. нэнэ думает, что лучше ей просто лежать с закрытыми глазами, так будет меньше риска увидеть разочарование в глазах напротив. в глубине души это всë ещё таится. у «герпесной шлюхи» вечно были связи с парнями, что готовы были всегда сперва облапать её, а позже ахуевать от того, насколько тело было изувечено — много шрамов глубоких на руках, на плечах, даже на бëдрах и кистях. после этого каждый раз нэнэ видит в их глазах негодование, иногда даже разочарование. — открой глаза. она слушается, но делает это через силу. кассандра уже засучила ей рукава. это кажется фантастикой, выдумкой. может, та только что всë-таки умерла от стыда, но руки ощутимо поглаживали. нэнэ взглянула на нефорку, разглядывающая шрамы очень внимательно. вслед за этим пошли поцелуи результатов вымещения агрессии, или просто попыток протрезветь после долгой истерики. табун мурашек уже не скрыть. и нагрянувшее возбуждение тоже. нэнэ стон издала тихий-тихий. дыхание сбито. в глазах напротив начинает гореть азарт. поцелуи невесомые везде. они везде. везде. особенно на шрамах. на нэнэ верха уже нет. кассандра смеëтся с её красного милого личика, на что та никак ответить не может. но из сил последних выдаëт: — с-стой! — м? мне прекратить? — нет, подожди. есть возможность отдышаться, пока кассандра кастомные штаны снимает. наконец-то нэнэ может лицезреть девушку в нижнем кружевном белье, как истинное произведение искусства, пока сама избавляется от оставшейся одежды. но, помимо милого кружева, было кое-что ещё. — можно рассмотреть? кассандра на это улыбается, топ снимая. разлеглась на кровати. нэнэ будто поглаживает осторожно эти нарисованные чернилами завороченные, средне проработанные рога с черепом, избегая глаз. так бы и сделала, будь у неё силы на такого рода возню, гипсовый бюст кассандры. проработала и прорисовала бы всë. абсолютно всë. у кассандры тоже мурашки, сердце быстрее бьëтся, но нэнэ набирается смелости на поцелуй в солнце. нет, нужно больше. она целует рога бафомета, иногда переходя на соски. и только сейчас видит такое же смущëнное личико. она возьмëт это на заметку. у кэсс грудь, в отличие от нэнэ, более миниатюрная. а тату бафомета на груди бесценно. как и сама кассандра. нэнэ берëт выше, шею и ключицу целует, даже покусывает. мстит, мандавошка, мстит. шла во вкус, пока кассандра не свалила на себя еë рывком, перевернувшись. и не сменились вновь роли. у неё глаза лукавые-лукавые, так к себе и манит снова. уже похуй на герпес, который наверняка вскочит после ночëвки. это излечимо, в отличие от влюблëнности в кассандру, научившую делать стрелки. та уже в бельë белое к герпесной лезет, принимается за ласки, хочет спуститься ниже, в попытках снова отомстить, от поцелуя оторвавшись. нэнэ снова беспомощная, но не менее возбуждëнная. что-то мычит, бормочет, на стоны тихие переходит. но на бëдрах шрамы тоже есть. в один момент кассандра это замечает. — ты вроде не говорила, что они у тебя ещë и на бëдрах... нэнэ молчит. тогда кассандра добралась до них. ближе к самому сокровенному. прикосновения бережные. в глазах нэнэ не находит разочарование, одно лишь любопытство. но спустя мгновение, она снова чувствует это. она готова сдохнуть мучительной смертью, вскрыться нахуй, продать все органы на чëрном рынке, пробыть в аду, лишь бы ей целовали шрамы. осторожно, ненавязчиво. дело оборот новый обретает, когда руки обвили бëдра. кассандра снимает безмолвно бельë. смущению нэнэ теперь нет предела. лучше спрятаться за подушкой. губы начали посасывать клитор, пальцы начали вводить, все мысли давно откинуты назад — нэнэ давно не держится, в подушку кричит. на ласки стыдно смотреть. и на саму себя. ей всегда смотреть стыдно. внутри разгорячëнная, далеко не невинная. даже крестик теперь не поможет. толчки всë быстрее, толчки всë ритмичнее — нэнэ сдаëтся. кончает. выгибается в спине, грудь вздымает. в горле давно сухо. кассандра обсыпает поцелуями беззащитное светлое тело. кассандра убирает подушку с лица, улыбается нежно при виде расслабленного лица, противоречаще своей натуре. целует снова неторопливо. скоро они точно лягут спать, в сон уже клонит.